Единственный дракон. Замок княгини (Кантана)

1. Кантана

В высокое и узкое зарешеченное окошко были видны снежные вершины, иногда их закрывали облака, а иногда по утрам они блестели под солнцем, сияли на фоне ослепительной голубизны. Красиво. Очень красиво. И еще много гор вокруг — пониже, поменьше, голые или поросшие лесом. Они здесь кругом, горы...

Вид снежных пиков из окна был привычен Кантане, даже, как ни странно, успокаивал, вносил в душу некое удовлетворение. Это было, как воспоминание из детства, проведенного в старом дедовском замке в Тандейских горах. Замок Трей, громада серых камней — таких же, как горы кругом. Кантане казалось, что замок деда вырос из гор, как из земли растут кусты и деревья, он — часть гор, он сам наполовину горы...

Другие горы, да. А похоже.

Тогда ленна Кантана не сомневалась, что нет ничего прекраснее заснеженных вершин, а моря она еще не видела и лишь пыталась представить, какое оно. И решетки на тех окнах ее детства тоже были, так что тут все в порядке. Не было только запертых дверей. А она была маленькой ленной, внучкой хозяина, лира Вона Кайра, владетельного именя — ее деду принадлежала вся долина. Не слишком плодородные там земли, это верно, зато чудные охотничьи угодья, прекрасные рыбные озера, как синие глаза среди скалистых гор, и реки, холодные и прозрачные — ленна Кантана искренне считала те места лучшими на земле и не покинула бы добровольно...

Здесь — Драконьи горы. Страшные, как говорили. Здесь живет чужой, непонятный народ, который повелевает драконами — и это пугает. И Кантану тоже сторожит дракон! Огромное темно-зеленое чудовище. Когда она увидела этого зверя в первый раз, у нее чуть сердце не остановилось, она закричала — дракон просто-напросто заглянул в ее окно, пожелал на нее поглядеть, видишь ли. Это было неожиданно и страшно. С тех пор сама Кантана избегала смотреть на чудовище — только так, мельком, вскользь. Этого хватило, чтобы рассмотреть его более или менее. Она не так уж уродлива, эта тварь, но все равно — чудовище.

С детства Кантана слышала сказки про прекрасных дев, что коротают время в одинокой башне под присмотром дракона. Но что сказка станет явью для нее? И во сне не снилось. И не найдется, наверное, витязя, который придет ее выручать. Брик Шан?.. Нет, не надо. Пусть с ним все будет в порядке. Ее жених из Приграничья? Смешно, да. Помереть от смеха. Отец?..

Нет, не про нее те сказки. И то, что сами горы так красивы, не должно бы Кантану ни отвлекать, ни обманывать. Она уже давно не маленькая девочка. Она пленница, запертая в башне, только и остается, что в окно смотреть. Она дочь итсванского именя и мага! Она должна гордиться, и понимать, кто она есть, и свой долг перед семьей. А чем это кончится — кто знает. Скорее всего, ничем хорошим.

Сидеть или лежать подолгу ей было невмоготу, и она ходила по комнате, наматывала круг за кругом — благо не так уж мала была ее темница. Да и не темница, если на то пошло — вполне комфортно. Кровать широкая и удобная, с упругим тюфяком — как Кантане и нравится. Полог над кроватью — пестрый, тяжелый, и без многомесячной пыли. Хорошее постельное белье, подушки, одеяла. Стол с узорчатой, из разноцветного дерева набранной столешницей, и такой же стул. Деревянная рама окна закрыта на легкую задвижку и открывается без единого скрипа, можно подышать свежестью, впустить в свое обиталище свежий ветер. А Кантана не расстается со своим старым плащом, в котором ее и схватили, носит, когда мерзнет, укрывается, ложась спать. Зачем? Ответа нет. Так ей спокойнее...

Здесь кругом — враги отца, а значит, ее враги. Даже лира Тина, маленькая женщина с добрыми глазами, которая приносила Кантане еду и прочие необходимые вещи. Впрочем, теперь ее глаза стали не такие добрые, как поначалу, а куда жестче, и держится женщина строже и сдержанней, как будто Кантана в чем-то серьезно провинилась. Но ведь не было ничего такого...

А было только... Ну да, приходил тот человек. И что-то случилось.

Собственно, он ведь только вошел. Они только и успели, что посмотреть друг на друга. Что было? Какая-то короткая вспышка перед глазами, и словно бы сверкающая нить, на миг соединившая ее и того незнакомца, и огромное удивление, испытанное Кантаной, какое-то счастливое удивление. На несколько мгновений, не больше...

Несколько мгновений тот человек смотрел на нее, изумленный, потом в его глазах появилась ярость.

-Магичка! — сказал он, как выплюнул, и быстро ушел.

Некоторое время Кантана стояла неподвижно, сбитая с толку, потом подошла к кровати и прилегла — единственный стул в комнате был неудобный на редкость.

Она попыталась прийти в себя и дышать ровно. Что случилось? Он назвал ее магичкой — почему?..

Ответа не было. А смятение, которое принесла ей та встреча — оно так и не ушло совсем. Что-то осталось.

После этого у нее забрали вышивание, которое она только начала. Только лишь разметила рисунок на ткани, и приступила к работе. Тина сказала, что это предосторожность — с помощью вышивки и ниток можно творить чары.

Ах, хорошо бы, знать бы — как! Что угодно отдала бы теперь ленна Кантана за это знание! И еще неплохо бы уметь, иметь способность, а с этим дела обстояли еще хуже. И отец, и дед, и тетки уверены были, что у Кантаны способностей к магии нет — такой вот выродок в семье потомственных итсванских магов. А тут ее считают магичкой и отнимают нитки...

Бумагу и письменный набор, кстати, тоже унесли — по той же причине. Они и не писала еще — нечего было писать, не хотелось, но попросила все необходимое — на всякий случай. И вот, забрали. И зеркало забрали. Странно, что оставили светильник — огонь тоже средство для магии, Кантана уже успела испугаться, что придется сидеть в потемках. Зато Тина принесла несколько книг, романтические истории о пламенной любви, подходящее чтение для юных дурочек. Самое интересное, несколько лет назад Кантана перечитала гору подобных книг, а теперь только уныло полистала и отложила — ну что за ерунда. Не до того...

Тина сама в первый же день предложила ей все для вышивания, чтобы можно было коротать время. И утешала, сказала, что это ненадолго, что Кантану отпустят. Это ее отца ненавидят здесь, но не ее. А когда Кантана спросила, почему ее держат взаперти, Тина охотно пояснила — это и хорошо, что взаперти, значит, точно отпустят. Потому и заперли, чтобы можно было отпустить. Но если девочка хочет остаться тут навсегда — может идти на все четыре стороны. Такая красавица запросто найдет себе мужа и будет жить хоть в Дарьяле, хоть где — Содда большая. Но вот из Содды — ни ногой. Так что, пусть уж потерпит, если не хочет мужа-соддийца... А точно ли она не хочет? У них такие парни есть — трудно не влюбиться. А Тина вот и подумать не могла, что у мага Каюба такая милая дочка. От женихов точно отбоя не будет. Что, может, останется она?..

Дарьял — это что-то неподалеку, поселок, а может город. Наверное, город, потому что там жил местный князь — если Кантана поняла верно. Страна колдунов была поделена на три части, и каждой правил свой князь. А в остальном Тина, конечно, просто шутила, хотела ее развлечь по доброте душевной. Отец не раз упоминал, что соддийцы, то есть, горные колдуны, ненавидят его от всей души. А раз так, кто захочет взять в жены его дочку? И потом, никакая Кантана не милая. Младшей сестричке вот досталось красоты на двоих, а Кантана... темноволосая, с лицом живым и немного неправильным... нет, не уродина, конечно, но не красавица, это точно.

Ее держат здесь в заточении, чтобы она ничего не увидела, и не поняла, в чем заключается великая тайна гордых колдунов — тайна приручения драконов? За это отец отдал бы что угодно. Неужели эта тайна так заметна, так на поверхности, что всякий чужак, оказавшийся в этой стране, должен проводить время взаперти, чтобы случайно ее не постигнуть? Что-то Кантане в это не верится.

Делать было решительно нечего, так что она лежала на кровати, завернувшись в свой плащ, и вспоминала. Вспоминалось чаще давнее — из детства.

Ей пять лет. Она сидит на табурете, в красивом платье, надетом в честь приезда тети Велы, старшей сестры отца, и перебирает бусины. Тетя полулежит в кресле напротив и вскользь наблюдает за Кантаной. Мама тоже здесь, и, кажется, ее тяготит происходящее. А Кантане просто любопытно, и бусины красивые, граненые, блестящие. Если попросить у тети несколько — подарит? Она добрая, и всегда дарит что-нибудь, когда приезжает, а эти бусины чудо как хороши. Они свободно надеты на шелковый шнурок и скользят по нему, шнурок слишком длинный — разве так носят? И зачем тете нужно, чтобы Кантана в третий раз перебрала их, передвигая каждую?

-Ну, довольно, — тетя Вела забрала у Кантаны бусины. — Мне жаль, Кайра. Похоже, ничего, совсем ничего. Даже не мелькнуло. Извини, моя дорогая, но такого у нас в семье еще не было — чтобы ни проблеска способностей. Грустно.

-Она еще маленькая, — возразила мама, улыбнулась и обняла Кантану. — Потом все может измениться.

-Конечно, будем пытаться, — кивнула тетя, — но, вообще говоря, эта проба уже должна бы показать хоть что-то... если есть, что показывать.

Словно раздумывая, тетя с улыбкой поманила к себе Кантану, и вдруг неожиданно сильно ударила ее по лицу, та отпрянула и закричала, бросилась к матери. Мать подхватила ее и устремила на золовку гневный взгляд. А тетя со вздохом покачала головой, и заявила со спокойной грустью.

-И снова никакого отклика, Кайра. Совсем никакого.

С тех пор Кантана опасалась приближаться к тете Веле, хотя потом поняла, конечно, что обижаться не стоит — та просто пыталась разбудить в ней хоть крупинки магии, спонтанный, вызванный сильными эмоциями магический отклик. Она сильная магичка, разбирается в таких вещах.

Позже Кантана случайно подслушала разговор тети Велы с матерью.

-Постарайся отдать ее в хорошую школу, Кайра. Ее ведь придется выдавать замуж. Жаль, что она... ну, не слишком хорошенькая, ты понимаешь. И подумать только, дочь моего брата — и так глуха к магии!

-Спасибо за совет, Вела, дорогая, мы подумаем. Кантана еще слишком маленькая и торопиться некуда. И потом, мне забавно слушать твои сожаления — зачем девочке непременно быть магом? Зачем тебе способности, если ты никогда не сможешь стать настоящим магом, Вела?

Снисходительный смех тети.

-Это мне забавно тебя слушать, дорогая Кайра. Владеть магией — иногда это просто очень удобно. И это можно передать детям. Все привыкли к тому, что женщины Каюбов владеют магией.

-Я не владею, Вела. Совершенно. Твоему брату не следовало жениться на мне, вероятно, — в голосе у матери звенело раздражение.

-Наша кровь очень сильна. Твоя дочь должна была унаследовать... — тетя разговаривает лениво и как бы чуть снисходительно.

-Надеюсь, это не намек?..

-Конечно нет. Прости, я не хочу тебя обидеть, — голос тети стал, как мурлыканье ласковой кошки. — Ладно, оставим эту тему до лучших времен. Ты подписала документы, которые я тебе передала?

-Как я могу это подписать? Это лишит меня имущества, а мою дочь — наследства. Здесь она может быть лишь приживалкой, ее законные владения — Шайтакан. Передать его казне — прости, я вообще не понимаю.

-У тебя ведь есть супруг, это его дело — понимать такие вещи. Ты выражаешь ему неповиновение, Кайра.

-Ничуть. Он должен понять, — твердо говорит мама. — Сыновей у нас нет, а девочку всегда можно лишить наследства. Никто не знает, что готовит для нас Провидение.

-Нет сыновей? И кого ты винишь, что родила девчонку, да еще и никчемную? — если судить по голосу, то тетя, определенно, шутит.

-Я никого не виню, но тебе, дорогая Вела, должно быть известно — чтобы рождались дети, муж должен бы бывать со своей женой чаще, чем раз или два в год.

-Ты выходила замуж за мага, и знала, на что идешь. Разве твой дядюшка не был магом? Ты ведь ему обязана своим наследством, верно? У моего брата сейчас важное время, он не может растрачиваться на постороннее.

-Я не ропщу, Вела. Я просто объясняю тебе, что не вправе хотя бы на час обездолить свою дочь — мало ли что случится за этот час! Прости, но так меня воспитывали. Если мой муж желает забрать Шайтакан, пусть передаст мне взамен равноценное имение. Равноценное, Вела.

-Милая Кайра, ты понимаешь, что такое Шайтакан? Это не просто замок. Он лишь номинально считается твоим наследством, и существуют некоторые договоренности, которые — не твоего ума дело...

-Вела, я там жила. Это просто старинный замок, про который рассказывают страшные сказки — как про многие старинные замки. Мой дядя это поощрял — потому что ценил уединение. Но я знакома с делами имения и знаю, какие доходы дядя получал ежегодно. Сейчас моя бесталанная дочь без магических способностей — богатая наследница. Пусть так и будет. Это мое последнее слово, и я не стану больше ничего обсуждать.

Мама умела настоять на своем. Тетя Вела вскоре уехала, весело со всеми распрощавшись и расточая любезности маме, деду, и бабушке и самой Кантане. Но Кантана ей больше не верила. И она запомнила — где-то есть Шайтакан, ее замок, ее владения. Место, про которое рассказывают страшные сказки...

Видимо, отцу очень надо было заполучить этот таинственный замок, потому что он подчинился желанию матери, и передал ей в собственность замок Линнин, на побережье, с землями и угодьями. И он стал официально считаться наследством Кантаны, ни брат, который все-таки вскоре родился, ни младшая сестра не могут на него претендовать. Впрочем, отец ведь очень богат, так что какая разница! А Шайтакан — это, оказывается, остров. Точнее, два острова — на одном стоит древний замок, на другом — целый город. Кантана никогда там не была...

А вот она, в простеньком и не очень чистом платье, к тому же разодранном на локтях, купается в обжигающе холодных струях водопада. Это неподалеку от замка, но место уединенное. Ей семь лет, и ее приятелю Дину — девять, они держатся за руки и хохочут — еще бы, это же весело. Погода жаркая, и одежда быстро высохнет на солнце и ветру. И жизнь последнее время какая-то удивительно свободная, Кантане все позволяют и почти не обращают на нее внимания. И ей, пожалуй, это очень нравится.

Месяц назад у нее родился брат, вот в чем дело. Маленький Най, долгожданный наследник и всеобщая надежда.

-Ленна! — Крик доносится откуда-то сверху. — Ленна Кантана!

Это за ними. Бабушка разослала слуг на поиски проказницы-внучки. Их почти нашли, но еще не совсем! Они с Дином переглянулись и разом выпрыгнули из водопада, и удрали в заросли орешника.

Они вернулись почти под вечер, усталые, растрепанные и грязные, их уже ждали. Увидев бабушку с поджатыми губами, Кантана уже приготовилась к наказанию — ее обычно запирали в маленькой каморке с одним окошком, где было решительно нечего делать. Но нет, на этот раз Кантану сразу потащили мыть, переодевать и причесывать. Потому что ее хотел увидеть отец, который наконец пожаловал. И который уже дал понять, что недоволен отвратительным воспитанием своей единственной дочери. Между прочим, он ни разу не приехал, чтобы повидать ее, Кантану! Ни разу за семь лет!