Две души

Опять любимая фирма, опять постоянные, мало кому нужные консультации и нудные встречи, опять искусственная улыбка, появляющаяся на губах уже чисто рефлекторно, и мысленное пожелание всем своим неуступчивым клиентам долгой счастливой жизни. Где-нибудь в Антарктиде. За полярным кругом. Или, на худой конец, в Марианской впадине, на самом ее дне. Только как можно дальше от меня.

К концу рабочего дня я неожиданно поймала себя на мысли, что с нетерпением жду возможности лечь в постель и поскорей заснуть. Мне почему-то казалось, что та самая наивная тридцатилетняя Ирма снова появится этой ночью, а значит, я уже не буду одинока, пусть и только до утра. Приехали. Поздравляю, Ируся, девочка моя, ты это сделала: в реальности подруг нет, так ты во сне кого-то нашла. Бери над ней шефство и учи жизни...

Ирма:

На следующее утро мне по непонятным причинам вдруг стало плохо: жуткая слабость и ломота во всем теле, апатия, сонливость, усталость. Горничные, увидев меня в таком непривычном состоянии, сильно перепугались и немедленно убежали за моим мужем. Но его дома не оказалось, и вместо супруга проверить мое физическое состояние пришел домашний врач.

'А почему на нем ошейник?' — услышала я знакомый голос, пока мужчина осматривал меня.

'Так он же раб', — обрадовавшись, что снова могу с кем-то пообщаться, охотно ответила я.

'У вас есть рабство? — непонятно чему изумился голос. — Вот же варвары'.

'Почему сразу варвары? — обиделась я на такую реакцию. — Мы вполне цивилизованные антонийцы. А рабы здесь есть только у богатых семей негоциантов и аристократов. Ведь никто не допустит, чтобы свободную женщину любого социального положения, когда ей нужна квалифицированная медицинская помощь, осматривал свободный мужчина! Это просто неприемлемо!'

Между тем осмотр закончился.

— Госпожа здорова, — с низким поклоном уверил меня врач и вышел из комнаты.

'Я фигею без баяна! Ирма, он же к тебе и пальцем не притронулся! Так, полюбовался чуток издалека, приличия ради, чтоб по шее не дай бог не получить за бездействие, даже рот открыть, как это обычно бывает, и то не попросил, пролепетал что-то неуверенно и сразу сбежал! А если ты чем-то серьезно больна и помрешь после его осмотра?!'

'А зачем ему ко мне притрагиваться? — не поняла я. — Он же раб, а не мой муж. Рабов специально обучают определять по внешнему виду, здоров или болен их хозяин'.

'Дикари, — негодующе фыркнул голос. — Здорова она, как же. А то, что тебе плохо и ты без сил в постели лежишь и встать с самого утра не можешь, уже ничего не означает?'

Что на это ответить, я не знала.

'Так, вставай сей же час с кровати. Подходи давай к зеркалу. Надеюсь, они у вас есть', — уверенно распорядился голос.

'Есть, — недоуменно уверила я собеседницу. — Естественно, есть. В любом богатом доме найдутся зеркала. Но для того чтобы встать, мне нужно сначала позвать личных горничных, а они не поймут мотивов моего поведения и немедленно доложат мажордому мужа, а тот — и самому супругу, и значит, мне придется все ему объяснять'.

'Зачем? — не понял голос. — Для чего тебе кого-то там звать на помощь? У тебя что, собственных ног нет? Или ты ходить не умеешь? Совсем разучилась под присмотром своих слуг? Давай, лентяйка, пошевеливайся, поднимай свою пятую точку и топай к зеркалу'.

На лентяйку я обиделась, но именно эта не заслуженная ничем обида, как ни странно, придала мне решительности, и я рискнула самостоятельно спустить ноги с кровати.

Моя комната, как оказалось, была большая и широкая, с мягким и густым ворсистым ковром эльфийской работы на полу. На какое-то мгновение я даже растерялась, встав с постели, так неожиданно и незнакомо было пространство вокруг. Обычно его практически полностью занимали слуги и мои наряды, и я никогда особо не рассматривала окружавшие меня вещи, не интересовалась мебелью, поставленной здесь. Все это просто было, причем еще задолго до моего заселения сюда, и я принимала это как данность, ни разу не задумавшись о перестановке или добавлении чего-то в уже готовый ансамбль. Сейчас же я словно проснулась от долгого сна и наконец отметила про себя, что в моих покоях, оказывается, есть два довольно вместительных глубоких платяных шкафа темно-коричневого цвета с различными вешалками для одежды и полочками для обуви, узенькая черная тумбочка неподалеку от кровати с тремя выдвижными ящичками, три удобных мягких кресла и два стула с резными подлокотниками и высокими спинками, очень миленький аккуратный столик для косметики с вазонами для букетов и разными банками/склянками для ухода за кожей, высокая этажерка для комнатных цветов, сейчас почему-то пустовавшая, и небольшое окно, занавешенное темно-синими длинными и плотными шторами, прямо напротив постели.

Напольное зеркало, обрамленное золотой оправой, нашлось в самом углу комнаты. До него я кое-как добралась только через несколько томительных минут, огибая по пути кресла, стулья и столик, так как с непривычки идти самостоятельно было невероятно тяжело и совсем неудобно. Так и хотелось остановиться и с наслаждением опуститься на мягкий ковер, так заманчиво устилавший пол, немножко отдохнуть на нем, прежде чем продолжить свое необычное путешествие. Голос в голове постоянно громко ругался и раздраженно приказывал идти быстрее. Вот и зеркало. Наконец. Встав перед ним, я услышала очередной приказ:

'Рот для начала открой, чудо в перьях. Да широко, как будто петь захотела'.

Почему именно чудо, да еще и в перьях, я не поняла, но рот послушно открыла, стараясь не замечать толстого рыхлого тела, расплывшихся черт лица и длинного носа, с детства ненавидимого мной именно из-за его размера.

'Ближе подойти, так. Прямо в зеркало смотри. Голову чуть запрокинь. Угу. Ясно. Язык высуни. Не 'зачем', а делай, что тебе сказано. Понятно, теперь можешь возвращаться в свою постельку'.

Ничего не понимая, я покорно дошла назад и через несколько минут с радостью улеглась в кровать.

'Ты врач?' — спросила я у замолчавшего голоса.

'Нет, — пришел ответ. — Но в медицине немного разбираюсь'.

Как интересно. Женщина, разбирающаяся в медицине, пусть даже и немного. В моем мире это — нонсенс...

'И что посоветуешь мне сделать?'

Раздраженно:

'Дать по шее твоему обнаглевшему в конец ненаглядному супругу. Только ты все равно не меня послушаешься. Слушай, вы давно с ним женаты?'

'Скоро будет 8 лет'.

Голос в голове присвистнул.

'Да уж. Это срок. И что, он все время себя так ведет?'

'Как?' — не поняла я.

'По-свински. Как эти дни, что я здесь'.

Странные слова она выбирает для описания поведения моего супруга.

'Да, поведение моего мужа ни разу не менялось со дня нашей с ним свадьбы'.

Негодующее фырканье, будто у кошки, которой намеренно наступили на хвост:

'Тогда мне ясно, почему ты такая затюканная'.

Последнее слово я не поняла, и голос, почувствовав это, с усталым вздохом пояснил:

'Забитая, слова поперек никому сказать не можешь'.

Что ответить на это, я не знала, но и боялась, что голос вдруг исчезнет, и я снова останусь наедине со своими грустными мыслями. Поэтому рискнула:

'Я могу задать вопрос?'

'О, боже. Ну конечно. Спрашивай'.

'Как тебя зовут?'

Голос удивленно хмыкнул:

'А я что, забыла представиться, да? Ну извини. Со мной такое бывает, пусть и иногда. Ирина. Лучше Ира. Недавно тоже исполнилось тридцать лет'.

Ирина:

Так, срочно корректирую свои мечты, вношу необходимые изменения. На всякий пожарный, как говорится. Что я там хотела? Чтоб за меня все решали, а я лежала в кровати и в потолок поплевывала? Больше не хочу! Слышишь, Высший Разум? Мне такого счастья не надо! Я как-то привыкла сама себе быть хозяйкой! Бездумно плыть по жизни, как эта безвольная слабохарактерная Ирма, я точно не желаю!

— Ирина Николаевна, доброе утро! В приемной вас ожидает Семен Павлович.

Царственно кивнув Аннушке, я чеканю шаг по направлению к своему кабинету. Точно, главный бухгалтер, хитрый невысокий старичок, работающий на своем месте уже лет десять. Сидит и смиренно ждет. И что ему нужно на этот раз?

— Проходите, Семен Павлович.

И уже сев в кресло, секретарше через селектор:

— Аннушка, два кофе, пожалуйста.

Каждое, пусть и недолгое, общение с главбухом выматывает меня так, как ни одна, даже семидневная, загруженная рабочая неделя! Въедливый, занудливый тип, постоянно пытающийся обвести меня вокруг пальца! Нет, годы совместной работы его, похоже, ничему не научили... Он действительно до сих пор наивно думает, что я ничего в его области не соображаю!? Как же я устала!

С каменным выражением на лице зашла в личную уборную, вымученно вздохнула, прислонилась лбом к зеркалу и умело, со вкусом тихо выругалась сквозь зубы.

'Ира, ты снова ругаешься...'

Упс.

'Ирма? Ты что делаешь у меня в мозгах???'

Тихий довольный смешок:

'Ну ты же ко мне приходишь'.

Логично.

'Как твое здоровье?'

Неуверенно:

'Не знаю. Пришел муж, посмотрел на меня, сказал, что я должна спать, и я уснула'.

Какой качественный гипноз. Деньги этому мужу на нем зарабатывать можно... А кстати. Получается, что общаться друг с другом мы можем только во сне? Очень интересно...

'И давно ты здесь?'

'Наблюдаю? С тех пор, как ты приехала на работу. Как ты приручила это чудовище?'

'Какое?' — не поняла я.

'Ну то, на котором приехала'.

О чем это она? Хотя, похоже, поняла.

'А, так то машина. Это не живое существо, а обычный механизм. Что-то вроде той самодвижущейся кареты, в которой ты с супругом в театр ездила'.

Изумленно:

'Но у вас же нет магии. Как оно тогда было создано?'

Действительно, как. Раз нет магии, то ходите пешком, дорогие товарищи, и живите в пещерах, закутанные в шкуры мамонтов с ног до головы. Наивное чукотское дитё.

'Техника, подруга, это всего лишь техника, высокие технологии, чтоб их'.

Ответить Ирма не успела: в дверь уборной постучали.

— Ирина Николаевна, с вами все в порядке?

Вот же! Даже уединиться не дают!

День выдался чересчур загруженным, так что к вечеру я была, как высушенная на жарком южном солнце селедка. А ведь еще на свидание нужно идти. Небо, где были мои мозги, когда я так опрометчиво согласилась?!

'Ты пойдешь в этом???'

Доброе утро, страна.

'Ты снова спишь?'

'Да. Муж заставил. Сказал, я еще больна, а значит, мне нужно как можно больше спать, чтобы выздоравливать во сне. Но, Ира, это же не платье для вечера!'

Я тяжело вздохнула. Все-таки трудно что-то объяснить человеку с другим менталитетом, тем более, если этот человек внезапно появился у тебя в голове из магического мира с порядками замшелого средневековья.

'У меня нет платьев в гардеробе. Вообще. Я их не ношу и не понимаю, как в них можно ходить, не убившись при этом. Да и времени тоже мало, буквально в обрез. По нашим пробкам еще надо успеть доехать до этого самого ресторана'.

'Это вы так ресторацию называете? Ира, я, конечно, видела уже, что ваши мужчины мало спорят с женщинами и часто ведут себя так, словно они бесправные рабы. Но если ты настолько не уважаешь партнера, зачем встречаешься с ним?'

Мда. Какая гневная тирада. И от кого, от покорной бессловесной тихони. Куда я ключ от машины могла засунуть? А, вот он.

'Ирма, с чего ты взяла, что я его не уважаю?'

Так, заводим и выезжаем на эту бешеную дорогу.

'Иначе ты постаралась бы понравиться ему и поехала бы на встречу нарядная и отдохнувшая'.

Слушайте, кто ее логике учил? Ведь и не поспоришь.

'Я тебе потом отвечу. Сейчас мне нужно вести машину. Не отвлекай меня, пожалуйста, разговорами. Иначе я попаду в аварию и могу серьезно пострадать'.

Замолчала. Вот ведь. Тридцатилетнее дите. Хотя она, как ни странно, во многом права... Так. Куда там сейчас поворачивать?

А вот и ресторан: высокое двухэтажное здание в центре города. Хорошее заведение, приятное: обслуга вышколена, продукты свежие, блюда вкусные, сервис ненавязчивый. Вот только парковку бы нормальную им сделать и пару-тройку сообразительных парней-парковщиков нанять, чтобы клиенты таким делом не заморачивались, и все будет просто великолепно. Какое удобное место. Прямо напротив входных дверей ресторана. Оххх... Нет, я туда не пойду!

'Ира? Что случилось?'

Случилось? Она еще спрашивает!

'Я его пять лет не видела, и еще столько же не хочу!'

Недоуменное:

'Кого?'

Да, действительно. Она же совсем не в курсе моей разбитой личной жизни...

'Парня видишь мускулистого у входа? Вон того, да, что с платиновой блондинкой сосредоточенно о чем-то разговаривает? У нее еще ноги от ушей растут'.

Уточняет:

'Высокий мужчина в вечернем смокинге? Вижу. — Пауза. И потом неожиданное. — Ты его любишь, Ира?'

Что ж она умная такая, а?

'Вот еще! Не дождется! И вообще, я уезжаю отсюда!'

И немедленно! Причем подальше от него!

'А как же свидание? Тебя ведь ждут'.

Вот что она пристала???

'Ничего, переживет!'

Стоп. А зачем я завелась? Ведь можно... Где там мой самый ласковый тон?

'Ирма, солнышко, а ты не хочешь мне помочь?'

Удивленно:

'Как?'

Хороший вопрос. Просто замечательный. Надеюсь, ответ ей понравится, иначе ничего не сработает...

'Займи мое место!'

Пораженное:

'В каком смысле? Я не понимаю тебя...'

Ну вот что тут такого трудного? Ведь все проще простого!

'Я несколько лет назад любила посещать разные медитативные тренинги, это неплохо помогало расслабиться и забыть о повседневных стрессах. На одном из них меня учили, как сознание можно упрятать вглубь человека и руководить этим самым человеком, как куклой на шарнирах, извне. И у меня вроде даже как-то что-то получалось. Вот сейчас и проверим, что я запомнила с тех пор: стань мной на какое-то время, выйди вперед, на мое место, сыграй меня. Я же видела: ты отлично держишься на людях!'

Молчит несколько секунд, потом осторожно:

'Ира, ты здорова?'

Нет, и уже давно!

'Так ты не согласна? Хорошо, тогда я завожу машину и уезжаю отсюда!'

Ну и? Подействует шантаж?

'Не надо! Я... Я постараюсь... А если у меня не получится?'

Ой, мне б твои проблемы...

'Я всегда спишу это на свою вечную усталость, а мой кавалер, не зная меня, полностью поверит сказанному'.

Колеблется, но уже почти согласна:

'Хорошо. Договорились. Что нужно делать?'

Ура! Я это сделала!

'Ты на каблуках ходить умеешь?'

Недовольно фыркает:

'Обижаешь!'

Ладно-ладно, должна же я была спросить? Чего сразу в позу становиться-то?

'Отлично! Я сейчас выйду, закрою машину, потом прижмусь лбом к тонированному стеклу и крепко зажмурю глаза. Мне нужно всего пару секунд. Ты должна будешь почувствовать, как моя душа уйдет внутрь, сожмется, станет с горошину. Уверенно занимай ее место и веди себя так, как ведешь дома, с теми же аристократическими замашками. Моего бывшего зовут Славик. Нынешнего — Антон, или Тоша, ему второй вариант почему-то больше нравится. Это так, на всякий случай, вдруг захочешь по имени к ним обратиться'.