Авантюра адмирала Небогатова гл.20 (вся)

Разговор с командиром госпитального "Орла", капитаном второго ранга Лахматовым прошёл ожидаемо нервно.

Яков Константинович ещё в мае категорически настаивал на сопровождении его "Орлом" отряда новейших броненосцев, заявляя, что "разлучать двух "Орлов" — плохая примета". Если отбросить лирику, резоны в доводах Лахматова были — ход плавучего госпиталя достигал 17 узлов (и это без надрыва машинной команды), тормозом прорывающейся эскадры он бы точно не стал, а во Владивостоке был — ну край как нужен.

Но Небогатов посчитал, что обнаружение госпитального судна, несущего все положенные по закону огни, нарушит его план по дезинформации противника.

Кавторанг, выдернутый на войну из глубокой отставки, тогда здорово поспорил с "нечаянным начальником", как он в запале назвал контр-адмирала, возглавившего самое мощное соединение русского флота.

Никаких последствий для Лахматова та его фронда не имела, не до показательных выволочек было, но сейчас пожилой капитан второго ранга, всего то на три года моложе вице-адмирала, всё так же как и в мае, на островах Амами, хмурился и сопел, выслушивая задание командующего.

Клапье де Колонг составил выдержанное в лучших рыцарских традициях обращение от своего имени и имени командующего Тихоокеанским флотом к адмиралам Того и Камимуре с просьбой не препятствовать прохождению госпитального судна во Владивосток поскольку опытные врачи "Орла" и великолепное медицинское оборудование, которого нет в городе крепости, нужны для проведения повторной операции с адмиралом Бирилёвым, подло раненым революционным отребьем. К тому же во Владивостоке безутешные родственники ждут тело покойного контр-адмирала Фёлькерзама, перевозимое в холодильной камере плавучего госпиталя.

— Вам бы Николай Иванович романы писать, — Лахматов не отказал себе в удовольствии поддеть вице-адмирала, — будь я Камимурой, непременно бы расчувствовался и довёл "Орёл" до залива Петра Великого с почётным эскортом.

— Всё шутите, Яков Константинович, это хорошо. Что думаете — получится убедить самураев, или интернируют госпиталь до заключения мира?

— Вести свой корабль в японский плен нет ни малейшего желания, а оснований, по которым "Орёл" пропустят, нет. Вся эта романтика и призыв к адмиральской солидарности, простите, но чушь собачья, приличествующая восторженным гардемаринам, но никак не командующему воюющим флотом.

Клапье де Колонг задёргался, но Небогатов хорошо выспался и был настроен благодушно.

— Вы правы, Яков Константинович. Мой план — чушь полная, но дальше держать великолепный корабль на приколе роскошь непозволительная. Семёнов предлагал даже переделать ваш "Орёл" во вспомогательный крейсер, а всё оборудование и персонал перевести на берег, коль уж дошли до земли русской дальневосточной.

— Я, ваше превосходительство с удовольствием сдам на сушу врачей и медицинских сестер, установлю пушки, погоняю японских рыбаков и каботажников, но только "Орёл", как вы правильно заметили, корабль уникальный, нужный для флота. Такой быстроходный и комфортабельный корабль-госпиталь Тихоокеанскому флоту необходим поболее чем очередной "крейсер-купец". Поверьте, не от малодушия так говорю, могу и на миноносце в море выйти...

— Полно, Яков Константинович, в вашем мужестве сомнений нет, как и в профессионализме. Вы правильно заметили — флоту НУЖЕН госпитальный "Орёл". Но сейчас он нужнее во Владивостоке. Намечается большая драка броненосцев, а лучший медицинский персонал у нас тут "прохлаждается".

— Напрасно вы так, ваше превосходительство, — "встрял" в разговор Клапье де Колонг, — и "Орёл" и "Кострома" ни часа не бездельничали. Лечили не только матросов и офицеров с эскадры и солдат гарнизона, но и жителям Николаевска помогали. Оперировали, даже роды принимали. Нет, медики показали себя с самой лучшей стороны.

— Да нет никаких претензий к служителям Гиппократа, Константин Константинович. Они свой долг исполняют отменно. Но нам, военным морякам надлежит думать о войне. Что расскажут матросы, вернувшиеся после заключения мира домой, чем отчитаются, — сколько родов помогли принять и аппендиксов вырезать? Да их родные засмеют. Они то описаний героических подвигов ждут, сколько снарядов по "Микасе" выпулЯли, рассказов как "запризовали" японский пароход, утопили вражеский миноносец. А посему, милейший Константин Константинович, будем понемногу "урезать" вашу "Сахалинскую эскадру", вы уж не обессудьте. Яков Константинович, готовьтесь, "Орёл" выходит с крейсерским отрядом, подумаем как вас до "Владика" довести в целости и сохранности. Здесь и "Костромы" хватит...

Лахматов поднялся, показательно чётко кивнул, и уже подойдя к двери, не оборачиваясь, спросил: "Тело контр-адмирала Фёлькерзама забираем с собой или оставляем на берегу"?

Небогатов медлил с ответом секунд двадцать, всё это время Лахматов так и стоял — спиной к командующему, едва не доведя до сердечного приступа Клапье де Колонга.

— Забираем, — коротко ответил вице-адмирал. Лахматов вышел...

— Константин Константинович, да не стойте вы аки столб соляной, через час на "Наварин" прибудет губернатор Сахалина генерал Ляпунов, попросите в салон Семёнова, надо подготовиться к разговору с начальствующим над каторгой...

Командир "Урала" завалил стол картами "каторжанского острова". Синим были помечены армейцы, а красным цветом выделены посты наблюдения, выставленные флотом. Ранее у адмирала не было времени вникнуть в ситуацию на Сахалине, хватало флотских проблем, а показать незнание обстановки на театре военных действий, даже перед "генералом от Фемиды" Небогатов не мог себе позволить. Ведь по последним сообщениям из Петербурга, именно он отвечал за оборону острова, должного по замыслу царя и великого князя Николая Николаевича стать местом сосредоточения русских десантов на Хоккайдо. Ну и, соответственно, из высочайших пожеланий прямо следовало — сил на укрепление Сахалина не жалеть, дабы япошки и помыслить не могли о захвате неприступных каторжных твердынь, задумай они даже нанести медлительным "северным варварам" опережающий удар, как не раз уже на протяжении этой войны и делали.

Матерно изругав питерских умников, Небогатов приступил к изучению отчётов мичманов и прапорщиков по Адмиралтейству, возглавляющих "наблюдательные посты" на Сахалине. По мере прочтения рапортов настроение у адмирала портилось, именно в таком "взведённом" состоянии он и встретил генерал-лейтенанта Ляпунова.

— Рад видеть вас, Михаил Николаевич, на борту эскадренного броненосца "Наварин", флагмана "Сахалинской эскадры Тихоокеанского флота", образованной по высочайшему повелению для обороны вашего острова.

Небогатов нагло врал — царь просто зафиксировал факт разделения флота на две части, но поименование старых броненосцев, так и не прорвавшихся во Владивосток "Сахалинской эскадрой" очень многих сбило с толку. Нашлись умники вроде кавторанга Кладо, которые в петербургских газетах восхитились мудростью и прозорливостью Небогатова (ну и государя, естественно) измысливших хитроумную комбинацию. По мнению таких "стратегов" теперь русский броненосный флот угрожает Японии и с севера и с запада, а доблестные крейсера-рейдеры вот-вот затянут удавку блокады на шее островной империи с южных и восточных румбов. В "Новом времени" некто пишущий под псевдонимом "Русский капитан Немо" пророчил, что грядёт гениальная операция адмирала Небогатова по захвату Хоккайдо, когда казаки посаженные на броненосцы береговой обороны десантируются на японский остров и сей эпический подвиг есть ни что иное как "блестящая репетиция" по "большой войне с иной островной державой".

Небогатов, которому этот бред подсунул Семёнов ещё на "Урале", сначала долго смеялся, потом долго и затейливо матерился.

Удивительное дело, но противостояние с японцами на море шло в полном соответствии с этим "бредом" питерских "капитанов Немо". Армейцы уже интересовались у адмирала, как близко к берегу могут подойти броненосцы береговой обороны для высадки десанта, уж коль они — "береговые"...

Из-под "шпица" информировали, что в Петербурге мошенники переквалифицировались в специалистов-судостроителей и пытаются "впарить" флоту "мелкосидящие суда пригодные для десантирования", а великий князь Николай Николаевич интересуется, как перенесут морское путешествие кони, смогут ли сразу после высадки понести в бой всадника...

Но чёрт с ними с питерскими сплетнями и интригами, время разгребать "сахалинские конюшни"...

— И я чрезвычайно рад Николай Иванович, что время нашли, переговорить. Вы теперь самый главный в наших краях каторжных, кому как не командующему флотом высказать свои опасения. Боюсь, вот-вот ударят японцы по нам, не проморгать бы, — Ляпунов принял из рук Семёнова чай и уселся в кресло.

— Дела, Михаил Николаевич, дела. Ещё раз приношу извинения, что не встретился с вами сразу как прибыл на эскадру Константина Константиновича. Аврал, спешка, завтра выходим крейсерами в океан, каждая минута была на счету. Сейчас же, могу с вами два, три часа, да столько, сколько потребуется, обсуждать положение дел на Сахалине. Но с чего вы взяли, что японцы готовят высадку на острове? У меня такой информации нет, неужели по вашей линии докладывают одно, а флот и знать ничего не знает?

— Исключительно предчувствие, господин вице-адмирал. Понимаете, до прихода кораблей Сахалин японцам и даром был не нужен, а сейчас обложили остров, рыскают вражеские миноноски, обстреливают с моря дружинников. Полковник Арцишевский докладывает о невозможности оборонять юг острова. Даже Корсаковский пост японцы могут взять за полчаса и их высадке помешать нечем. Ваши молодцы с "Новика", конечно герои, сумели прогнать японцев снова в море, но без русских военных кораблей в заливе Анива я не вижу возможности отстоять южный Сахалин. Об этом и телеграфировал императору, уж простите, Николай Иванович, что через вашу голову.

— Ничего, я вашу озабоченность понимаю. Только, Михаил Николаевич, не ждите в заливе Анива наших кораблей. Вот в заливе Терпения, возможно, будут появляться крейсера. Но Корсаков с моря мы защитить, увы, не можем. Пока не можем. Скажу откровенно — удерживать юг Сахалина бессмысленно. Наоборот, если японцы решатся на высадку в Корсакове, — чёрт с ними. Арцишевский мечтает о генеральском чине, вот и пускай не зевает. А если случится японский десант, организованно отступает на север, сражаясь за каждую версту, всемерно замедляя продвижение неприятеля.

— Николай Иванович, я понимаю. Вы — флотоводец, в наши сухопутные дела лезть не желаете, во главу угла ставите сбережение кораблей. Но коль стоят российские броненосцы между материком и островом, целая эскадра, прошу помочь с переброской грузов на Сахалин. Защитникам острова скоро нечего будет жрать, извините за грубые слова, но вопрос снабжения провизией воинских команд и дружин — первостепенный!

— Поделимся чем можем, с голоду пропасть не дадим. Но скажите, Михаил Николаевич, читал я рапорта от мичманцов, которые по берегам вашего замечательного острова наблюдательные посты оборудуют и вот что во всех донесениях отметил общее. На взгляд флотских офицеров дружинники резко разделяются на две части. Немногие преисполнены энтузиазма в связи с приходом флота, искренне помогают, подсказывают где лучше установить орудие, ловки на земляных работах. Но большинство плевать хотело на Россию и в дружину пошли для сокращения срока. Рассчитывать на таких вояк нельзя, потому моё вам предложение, если хотите — приказ: оставить оружие только лучшим, а у воров и жуликов, чёрт с ним, статус дружинника сохранить, но винтовки отобрать и всех в "трудовые роты", можно и по-иному назвать, не суть. Главное, чтобы они делом были заняты — работы по обустройству позиций и береговых батарей много, отвлекать туда матросов нерационально. А тех дружинников, кого мои офицеры положительно отметили, я заберу, ну скажем, во "флотский вспомогательный батальон". Всё равно ведь они после войны в каторгу не вернутся, а Тихоокеанскому флоту Сахалин придётся осваивать. Думаю, не последняя это война с Японией, а на дальневосточных рубежах нам каждый человек дорог, тем более, если это честный, пусть и оступившийся, но горячий патриот России.

— Далеко заглядываете, господин вице-адмирал. Ну что ж, с вашей флотской колокольни, или как там, мачты, реи — виднее. Я получил прямое указание государя выполнять все ваши распоряжения касаемо обороны Сахалина, мои офицеры и чины тюремного ведомства с высочайшей волей ознакомлены. Однако ж, Николай Иванович, у меня к вам помимо вопросов административных, есть ещё и чисто военный. Поделитесь пулемётами. Офицеры, повоевавшие в Маньчжурии, говорят, что это оружие двадцатого века. А вашим громадинам они зачем?

— Простите, господин генерал-лейтенант, — вклинился в разговор Клапье де Колонг, — я ведь передал на берег пять пулемётов и двадцать малокалиберных орудий с изрядным запасом патронов и снарядов. Более дать не можем — готовимся к установке пулемётов на катера, чтобы обстреливать с моря возможный десант неприятеля.

— Подождите, Константин Константинович, — остановил контр-адмирала Небогатов, — не горячитесь. Гарнизону Сахалина и надо то продержаться месяц, даже меньше. Из Владивостока в Николаевск отправлено два пехотных батальона, на очереди ещё четыре. Я настоял перед государем, чтобы на Сахалине вдобавок к уже имеющимся войскам была размещена стрелковая бригада. Но в Петербурге решили, что бригады недостаточно. Да, Михаил Николаевич, подкрепление будет серьёзным. И пехотой и артиллерией. Вначале Владивосток поделится, как бы тамошние генералы и полковники не переживали за оборону. Ничего, береговые батареи, минные позиции и мощная действующая эскадра не по зубам японцам, а пока есть флот — десанта на Владивосток не случится. С Сахалином сложнее. Камимура фактически контролирует залив Анива, но высаживать матросов с кораблей вряд ли станет. Мичман, точнее уже лейтенант Максимов и ваш полковник Арцишевский здорово уполовинили экипажи японского отряда, захватившего Корсаковский пост...

Небогатов ещё полтора часа рассказывал Ляпунову что делать в случае высадки японцев. Адмирал пытался "вдолбить" губернатору Сахалина, что людей нужно беречь и у Корсаковского поста, в зоне досягаемости восьми и шестидюймовых орудий с крейсеров Камимуры баталии и штыковые атаки устраивать глупо и преступно. А вот "зацепиться" в 10-15 верстах от побережья, устроить партизанскую войну, не давая врагу продвигаться на север — это и есть задача полковника Арцишевского, для которого командующий флотом клятвенно обещал выхлопотать перед самодержцем звание генерал-майора, если тот удержит ситуацию под контролем и северный Сахалин, "Амурская база" флота будут в безопасности. Ляпунов отбыл с "Наварина" довольным и успокоившимся. Небогатов умел вдохновить подчинённых, а генерал-лейтенант со своей каторгой, как ни крути — были сейчас "под флотом". Отбив бодрую телеграмму Арцишевскому Михаил Николаевич важный и строгий (Небогатов потребовал сохранить разговор в тайне) "накрутил хвоста" чинам своей канцелярии, но потом расслабился и предложил выпить за Россию, императора, российский флот, армию, за адмирала Небогатова...