Вымпел мертвых. Балтийские наблюдатели

В результате, по требованию директора Балтийского завода категорически отказавшегося проводить ремонт корабля на плаву, "Адмирал Нахимов" был введен в Константиновский док. Но тут крейсер уже смог приятно удивить кораблестроителей, поскольку наружная обшивка, в противовес пессимистическим ожиданиям, оказалась в весьма хорошем состоянии. Впрочем, работы хватало и так. А вот достаточного количества рабочих рук и потребных материалов не было и в помине, виновником чего было, в том числе, продвинутое Иенишем строительство четвертой "Полтавы".

Так, работы по корпусу и переделке внутренних помещений, прокладка новых труб, установка котлов, модернизация машин, полная переделка рангоута, монтаж новой опреснительной системы, максимально возможное избавление от дерева с заменой его на металл, установка вооружения, монтаж новых динамо-машин и электродвигателей, замена брони и, наконец, монтаж радио и СУОА, не говоря уже о сотнях наименований прочих потребовавшихся работ, перечень которых мог составить едва ли не полноценную книгу на пару сотен страниц, завершились лишь в конце 1898 года, после чего броненосному крейсеру предстояла многомесячная достройка, во время которой устранялись сотни и тысячи недостатков.

Эх, а как бы этот мощный и красивый корабль мог преобразиться, имейся у страны в достатке финансы и время! Те же немцы уже успели освоить технологию удлинения корпусов судов и кораблей путем вставки дополнительного отсека, что позволяло увеличивать, как водоизмещение, так и внутреннее пространство стальных исполинов. И подобная процедура могла ой как сказаться на возможностях старенького броненосного крейсера страдавшего в силу недостаточной длины корпуса от значительной потери скорости хода, особенно на большой волне. Ведь, в отличие от той же "России" или новейших трансатлантических лайнеров, "Адмирал Нахимов" не прорезал своим острым носом накатывающие волны, а вынужден был вскарабкиваться на них, чтобы потом быстро скатиться вниз, зарываясь при этом едва ли не по самую верхнюю палубу в следующую волну. Да вдобавок чрезмерно остойчивый корпус опять же сыграл злую шутку в плане скоростных возможностей корабля. Ну не предназначался он для большой скорости! И поделать с этой особенностью что-либо вовсе не представлялось возможным. Разве что умудриться впихнуть в него вдвое более мощные машины, непременно потребовавшие бы двукратного увеличения количества котлов. Однако, подобная процедура, являвшаяся теоретически возможной, потребовала бы столь солидных финансовых затрат, что на такие деньги куда выгоднее виделось заказать постройку нового и современного броненосного крейсера. И так общая сумма ремонта сумела подобраться почти к двум миллионам рублей, отчего Иениш едва не слетел со своей должности. Но это являлось уже совсем другой историей.

Зато все проведенные работы, даже после установки новых броневых плит, теперь уже охватывавшего весь корабль нижнего пояса, имевшего в центральной части толщину в шесть дюймов сокращавшуюся до трех в оконечностях, позволили солидно сбросить вес, впрочем, так и не добравшись до значения, изначально поставленного перед собой создателями крейсера при его закладке. И немалую роль в этом сыграли листы трехдюймовой брони, пусть и не полного, верхнего пояса и защиты каземата, а также новые, 63-мм, бронеколпаки барбетов.

Однако, несмотря на все конструктивные недостатки, солидный возраст и летящий вперед технический прогресс, "Адмирал Нахимов" смог сохранить за собой амплуа весьма опасного противника для любого из ныне существующих крейсеров. Так, по скорости хода он на пике своей мощности вполне соответствовал реальным показателям строящихся Италией и пользующихся солидным спросом в мире броненосных крейсеров, вопреки многочисленным утверждениям о куда большей достижимой этими кораблями скорости. А десять полностью прикрытых броней 152-мм орудий Бринка, не смотрящиеся на фоне четырнадцати скорострельных шестидюймовок только-только введенной в эксплуатацию "Асамы", тем не менее, могли доставить изрядно неприятных моментов любому обделенному броней кораблю. Да и обеспечить предварительную пристрелку, а после потихоньку жалить закованного в броню противника тоже. Но основные слова, в общении с последними, все же должны были сказать шесть восьмидюймовок. А уж с учетом смонтированной на корабле новейшей системы управления артиллерийским огнем, "Адмирал Нахимов" и вовсе мог преподнести весьма неприятный сюрприз. Ведь в отличие от всех прочих, на данном конкретном корабле весьма приемлемой дистанцией боя считали уже 30 кабельтов. И это не было пределом! Во всяком случае, теоретически, поскольку практические стрельбы ожидались не ранее середины лета наступившего 1899 года. Однако все это было лишь первым, если можно было так сказать, тестовым, проектом. Отработкой методов и технологий на лабораторной мыши. Очень большой и очень дорогой лабораторной мыши, гордо носящей на своем борту сверкающие на солнце золотом буквы, складывающиеся в "Адмирал Нахимов". Сперва рожденный, а после и капитально отремонтированный и модернизированный на Балтийском заводе, теперь уже считающийся относительно небольшим, броненосный крейсер дал достаточно пищи для размышлений, а также столь необходимого опыта инженерам и кораблестроителям, чтобы в освободившемся от корпуса "Победы" лучшем эллинге страны оказался заложен очередной корабль, что должен был сохранить имя и класс, но никак не внешний облик, не говоря уже о технических характеристиках.

На сей раз "Громобой" закладывался не ради разворовывания бюджета и не ради загрузки освободившихся мощностей, хотя последнее, естественно, тоже было необходимо, а чтобы появиться на свет не океанским уничтожителем торговли, но убийцей броненосных крейсеров. И пусть даже на нем Иенишу не удалось внедрить все те наработки, что он так жаждал опробовать на "Адмирале Нахимове", но не имел на сие никаких возможностей, все равно корабль, в некоторой степени, можно было окрестить самым первым представителем продвигаемой Йенишем, с момента возвращения на службу, концепции — "Только большие орудия".

Отечественный "Пересвет" и "Россия", французские "Жанна д'Арк" и "Дюпле" — создаваемые прерывателями торговли, даже заказанные в Германии "Богатырь" и "Аскольд", а также английские "Пауэрфулы", "Диадемы" и недавно заложенные "Кресси", что строились лишь с одной целью — противостоять океанским рейдерам, все они вместе дали достаточно материала для понимания, какой именно корабль понадобится России в грядущей войне.

И пусть корабль не должен был нести в своих будущих башнях грозные двенадцатидюймовки, ограничившись орудиями в восемь дюймов, две его башни и семь казематов располагавших в общей сложности одиннадцатью орудиями главного калибра, обещали любому противнику, за исключением наиболее мощных современных броненосцев, очень болезненное общение. А два десятка 120-мм Канэ, взявших на себя роль, как среднего, так и противоминного калибра, могли поспорить минутным весом бортового залпа с полным вооружением любого японского бронепалубника.

Одно лишь не радовало отставного капитана 1-го ранга, когда он любовался на закладную доску корабля — "Громобой" был заложен в единственном экземпляре, а по воспоминаниям его друга у японцев только современных броненосных крейсеров должно было стать целых восемь штук.

Впрочем, без достойных противников тем не дано было оказаться. Не зря же он уже третий год всеми доступными способами направлял развитие отечественного флота в нужном направлении, зачастую лишь наживая себе все новых и новых врагов, чьи покушения на флотский бюджет с каждым годом становились все более и более настырными одновременно с ростом этого самого бюджета.

Но пока прошедший и огонь, и воду, и медные трубы Виктор Христофорович держался, даже несмотря на потерю того человека, что прежде защищал его лучше самой высокой и крепкой каменной стены. Да и не только врагов завел себе скромный военный советник. Друзей и хороших знакомых, носивших на плечах расшитые золотом погоны, тоже хватало. И что также являлось весомым фактом, за три года труда отставного капитана 1-го ранга на ниве кораблестроения сам Витте смог разглядеть в нем сторонника экономически эффективного усиления страны. Что отличало Иениша от всех прочих радетелей Российского Императорского Флота. Потому, время побарахтаться еще имелось. А уж после даже самые глупые, жуликоватые и недальновидные сменщики не смогут развалить то, что уже создавалось на многих верфях стран мира. ФЛОТ! Да и люди ныне имелись под стать новым кораблям — не те, кто в совсем другой истории не знал побед, но те, кто успел опалиться пожаром войны и собственными глазами увидеть отличие флота от собранных в один отряд кораблей. Вызывало сожаление только то, что в крайнем деле ему самому не удалось присутствовать хотя бы даже в качестве наблюдателя. Но каждому император Александр III поставил конкретную задачу и Иениш, откинув в сторону все прочее, на все сто процентов отрабатывал свою — строил для страны флот.

Глава 2. Плоды победы.

Проводив взглядом таящий на горизонте силуэт недавнего трофея, уносившего в родную Россию командира и всех раненых, Николай Николаевич лишь тяжело вздохнул и перевел взор на группу катеров, что вились у борта лишь недавно оторвавшегося от дна "Песца". Именно этот минный крейсер, как наиболее ценная боевая единица, после крейсера "Пьемонт", завладел вниманием собранной с бору по сосенке спасательной партии, что, заделав деревянными щитами и цементом полученную в результате поражения миной пробоину, начала подъем корабля.

Меж тем, первый поднятый ими же корабль уже вовсю подготавливался к буксировке до ближайшей французской верфи, располагающей достаточного размера сухим доком. Естественно, уйди крейсер на дно хотя бы столь же глубоко, как "Кристофоро Коломбо", о столь поразительно коротких сроках подъема корабля не могло бы быть и речи. Но желание команды спасти свой гибнущий корабль сыграло на руку его новым владельцам. Да и дно на месте посадки крейсера на грунт большей частью оказалось песчаным. Лишь таранный и пара примыкавших к нему отсеков получили заметные повреждения о прибрежные камни сыгравших роль отбойника окончательно погасившего и так невысокую скорость "Пьемонта". Потому, на то, чтобы заделать полученные пробоины, а после разгрузить корабль от всего, что не было приклепано, и откачать плескающуюся под верхней палубой воду, ушло чуть более месяца. И вскоре тому предстоял путь почти в три тысячи миль, а также не менее полугода ремонта. К сожалению, столь длительный и опасный, для имеющего многочисленные повреждения корабля, путь был единственным шансом сохранения трофея в качестве ценной боевой единицы, ведь, ни англичане, ни тем более итальянцы, не позволили бы использовать свои ремонтные мощности для возвращения теперь уже бывшего "Пьемонта" в строй. Более того, Протопопов не безосновательно опасался бесследного исчезновения теперь уже их корабля. Все же подобная оплеуха, как ремонт на французской верфи отбитого у итальянцев крейсера, для итальянцев была сравнима с красной тряпкой для разъяренного быка. В силу весьма непростых отношений этих двух стран французская пресса и так до сих пор откровенно издевалась, как над самой Италией, так и над ее правительством, оказавшихся не способными справиться с одной единственной страной отданной ей остальными мировыми игроками в качестве колонии. Что же в таком случае должно было появиться на страницах многочисленных газет с приходом к французским берегам "Пьемонта"? А ведь миноносцев у итальянцев имелось огромное количество!

Одно успокаивало отставного офицера Российского Императорского Флота — их крейсеру предстояло преодолеть столь непростой путь не в гордом одиночестве, тем более, что никто не рискнул проверять его котлы и машины на работоспособность, а под боком у трех русских крейсеров, включая "Рюрика" принявшего на себя роль буксира. Впрочем, новейшему русскому броненосному крейсеру сия, не сильно почетная, роль отводилась лишь до Суэцкого канала, с противоположного конца которого эстафету должен был принять один их черноморских броненосцев. Сам же "Рюрик", приняв полные бункеры угля, должен был, нигде особо не задерживаясь, отправиться к берегам Дальнего Востока, где военно-морскую мощь России вынужден был демонстрировать оставшийся в гордом одиночестве "Адмирал Нахимов". Нет, естественно, оставались там и миноносцы, и канонерские лодки, и старые рангоутные крейсера. Но они даже совместными усилиями никак не могли создать такого же эффекта, как один мощный броненосный корабль. А ведь производить эффект требовалось! Да еще как!

Правда, и на сей раз "Рюрику" предстояло играть роль няньки, ведь у Асэба к нему должен был присоединиться максимально возможно в имеющихся условиях приведенный в порядок "Полярный лис". Этому небольшому, но боевитому кораблю уже давно следовало прописаться во Владивостоке и выходить оттуда на промысел за браконьерами. Однако, судьба то и дело распоряжалась иначе, отчего оставшимся на Дальнем Востоке сотрудникам "Иениш и Ко" приходилось пользоваться тем, что имелось под рукой. Хотя, даже так достигнутые ими результаты заставляли кидать завистливые взгляды одних и скрежетать зубами, вплоть до растрескивания эмали, других.

Будучи же одним из совладельцев пароходства, то есть лицом облаченным правом принимать решения по отношению к доставшимся им трофеям, Протопопов, как бы ему самому ни хотелось подняться на мостик "Полярного лиса", собирался уступить его Керну. Точнее, одному из офицеров со Средиземноморской эскадры, обладавшему куда большим опытом в деле командования кораблем, нежели их минный офицер. Но официальным капитаном должен был числиться именно Георгий Федорович, а его "пассажир" — командовать кораблем во время перехода, да натаскивать отставного лейтенанта, передавая тому свой опыт и знания, благо времени для этого предстоящий переход обещал предоставить в изрядном количестве.

Следом же за первенцем их "флота" к восточной границе империи впоследствии должны были направиться и оба трофея единого с ним класса. Что "Песец", что уже переименованная в "Арктического лиса" пусть пока еще и лежащая на песчаном дне бывшая "Конфьенца", по окончании восстановительного ремонта и некоторой переделки, необходимой для повышения их мореходности, обещали составить отличную компанию небольшому северному хищнику. Тем более что наименования более чем обязывали к подобному шагу!

А вот с полноценными крейсерами все было куда сложнее. Экипажи. Что "Пьемонт", что пока еще покоящийся на дне "Кристофоро Коломбо" требовали слишком большие для частной лавочки экипажи. Как ни крути, а даже полностью разоруженный бронепалубный крейсер, с понимающими улыбками на устах называемый ныне океанской яхтой, требовал экипажа не менее чем в полторы сотни человек. И всем этим людям надо было ежемесячно выплачивать весьма немалое жалование, кормить, одевать. Да и просто мирная эксплуатация столь большого корабля обещала влететь в копеечку. Даже привлечение его в качестве охотника на браконьеров не смогло бы окупить все потребные затраты, тем более что с ролью сторожевиков вполне неплохо справлялись куда меньшие суда и корабли. Та же будущая троица полярных лисиц требовала на всех меньшего экипажа, нежели один "Пьемонт" и при этом они могли решать втрое большее количество задач. Потому, как бы Иенишу с Протопоповым ни хотелось встать на мостик полноценного крейсера, в случае отсутствия для него достойной "работы" по окончании ремонта, корабль, скорее всего, подлежал немедленной продаже хоть кому-нибудь.