Могильщик. Не люди

— Нет, — сухо отозвался тот, разобравшись с репой и смакуя эль, — иначе ты бы уже был мёртв.

— От твоих рук? Не верю.

— Нет, не от моих. Мой бог убил бы тебя.

— И что же это за бог такой, карающий даже на нашей бренной земле? — Кронле вновь скептически сощурился.

— Случай, Удача, Невезение, Стечение обстоятельств, Трагическое несчастье, — у него много имён, — с усмешкой ответил Велион.

Шрам хмыкнул, а Кронле даже хохотнул.

— Что ж, такого сильного бога я обижать не намерен. Давайте выпьем за него.

Гул в обоих залах нарастал. Откуда-то появились бродячие музыканты, затянувшие разухабистую песню про короля Гризбунга. Кронле достал серебряную полушку, и на их столе махом очутился бочонок с элем и кувшин вина. Служанки и шлюхи становились всё привлекательней (поменяли их к вечеру, что ли?), и вскоре Шрам забыл обо всех каменщиках и их богах.

Глава третья. Мёртвая дорога

Дорога чёрной змеёй уходила к горизонту. Там уже виднелся конус Полой Горы, чью вершину последние семьдесят лет покрывал не рассеивающийся даже во время сезонных бурь туман. Возможно, из-за этого тумана никто и не совался в Бергатт. Или, сунувшись, не возвращался, чтобы рассказать, хорош ли там хабар.

Они шли уже третий день. Местность становилась всё менее обжитой. Довоенный тракт нёс на себе всё больше следов разрушений, и, в конце концов, могильщикам пришлось свернуть на новую земляную дорогу. Старый тракт, выложенный идеально подогнанными плитами размером с телегу, не разменивался по мелочам, насквозь пробивая дремучие леса и даже холмы. Дорога, проложенная после войны, струясь между рощицами и заброшенными руинами, частенько пасовала перед даже большими камнями, трусливо их огибая.

"Когда-нибудь, — сказал как-то Кронле, — и мы научимся строить хорошие дороги". Краг в ответ недоверчиво хмыкнул. Что-то не верилось. Всё измельчало со времён дедов. Строить тогда умели куда лучше, чем сейчас. И не только строить — высекать скульптуры, сажать рощи, рисовать картины, вообще всё умели лучше. В том числе воевать и убивать. Чернеющие в полумиле слева руины очень красноречиво говорили об этом.

— Сначала зайдём в Новый Бергатт, — говорил сказитель, морща покрытое шрамами лицо и глядя в карту, — это немного не по дороге, но крюк всего в полдня, да и свежие припасы нам пригодятся. Денёк-другой передохнём и-и-и в путь, к Полой Горе. Там набиваем сумки золотом, сколько сможем унести, и идём в Ариланту, пропивать, проедать и протрахивать. В общем, сорить деньгами направо и налево.

— Прекрасный план, — усмехнулся Шрам.

— К сожалению, трудновыполнимый, — добавил Велион, откуда-то из-под полей своей шляпы. Несмотря на тёплую погоду, шляпы он не снимал почти никогда и носил её, немного сдвинув на лоб, будто не хотел никому показывать лицо.

Возможно, на то есть причины, думал Краг. Наверное, дело не только в убитых ими кузнеце и подмастерьях — они, и те, кто мог за них отомстить, остались далеко позади. Но спрашивать о том, кого опасается черноволосый, не было никакого смысла — о своём прошлом Велион не рассказывал практически никогда, ограничиваясь только байками о пройденных могильниках. Но, судя по этим байкам, за плечами у хладнокровного могильщика больше, чем у большинства их собратьев. Шрам чувствовал себя тёртым калачом: он ходил по руинам уже третий год, но Велион иногда рассказывал о таких вещах, о которых не слышал ни сам Шрам, ни куда менее опытный Седой.

— Не брюзжи, — отмахнулся Кронле, — смотри в будущее с улыбкой на лице.

— Я всегда так и делаю.

— Ох, что было бы, если ты смотрел в будущее по-другому? Например, без улыбки, но со скорбью?

— Я кричал бы, что мы все умрём в муках на окраинах Шранкта.

— Да таких оптимистов как ты ещё свет не видывал!

Краг тем временем высматривал место для ночёвки. На какой-нибудь хутор, которые пока ещё встречались по дороге, трёх здоровых мужиков ночевать никто не пустит, даже денег предлагать не смысла — мало ли кем могут оказаться незнакомцы. Последний постоялый двор они видели вчера вечером (там и ночевали), и по уму скоро должен появиться ещё один, но скоро — слишком растяжимое понятие. В таких местах трактиров немного, и обычно хозяева располагают их ровно в дне пути друг от друга. Если считать день пути пешего странника, они скоро доберутся. А если конного, то им ещё идти и идти. Да и вообще не известно, есть ли в этих местах хоть одна подорожная гостиница — других странников могильщики встречали всё реже.

— Вот, — сказал Краг. — Вот здесь мы можем остановиться.

Он указывал на развалины дорожного дома — довольно крупного сооружения, одного из тысяч возведённых в наиболее удалённых местах по всей сети дорог ещё до войны. Здание имело прямоугольную форму, в нём было устроено несколько очагов и два камина. Это выглядело порядком потрёпанным, но всё же часть крыши осталась, да и стены выглядели ещё крепкими. Обычно за такими домами продолжали следить и после войны, ведь они давали прибежище многим путникам, не имеющими денег на постой. Часть из дорожных домов перестроили в трактиры, а в некоторых люди поселились и на постоянной основе. Но некоторые остались заброшенными, и этот выглядел именно таким.

— До заката ещё пара часов, — с сомнением произнёс Кронле, — может, попробуем добраться до трактира?

— Сколько до него ещё идти? — возразил Шрам. — Час или, может быть, десять? Собирается дождь, и я не хочу ночевать под открытым небом. А эти два часа можно потратить на приготовление еды и устройство ночлега. У нас ни хворостинки нет.

— Ночевать в этих развалинах может быть опасно, — продолжил упорствовать сказитель. — Крыша может рухнуть от одного громкого чиха или пука. Да и стены не выглядят прочными.

— Посмотрим, есть ли там лошадиное дерьмо и свежие кострища, — предложил Велион. — Если есть, то можно ночевать, ничего не опасаясь.

— Убедили. Я, конечно, хотел выпить перед сном доброго эля, но и родниковая вода иногда ничуть не хуже. И по утрам от неё не болит голова.

Могильщики свернули с новой дороги в строну старой. Им предстояло пройти с полмили по исковерканному и усыпанному камнями полю. Складывалось впечатление, будто кто-то сделал здесь отвал с породой, но никаких рудников в радиусе десятков миль не было. Могильщики осторожно пробирались через валуны, старательно обходя занесённые землёй насыпи. Иногда они чувствовали слабое присутствие магии, но ничего особо опасного посреди руин не было. Порой из земли торчали обломки тех самых плит, из которых был сделан тракт.

— Нужно упасть с большой высоты, чтобы так глубоко воткнуться в землю, — заметил Кронле, останавливаясь около одной из них. — Чего только я не видел на могильниках, но настолько разрушенную дорогу — впервые.

— Я видел целый храмовый комплекс, обращённый в песок и щебёнку, — сказал Шрам. — Кое-где песок был оплавлен почти до стекла.

— И где же ты такое видел?

— На севере, почти у Шавлонского пустыря.

— Уж не Илленсию ли ты там искал? — фыркнул сказитель.

Краг не ответил, потому что именно этим он там и занимался.

— Я как-то искал Илленсию, — сказал Велион. — Семь лет назад. Дошёл до пустыря, решил заночевать на окраине. А к утру был уже в пятнадцати милях южнее. Хреновое место, очень хреновое.

— Да уж, — потянул Кронле, — такие большие, а в бабкины сказки верите.

— Илленсия — не сказка, — покачал головой Велион. — Она есть на каждой из старых карт тех мест. Я видел прекрасные гравюры и картины с её изображениями, читал записки о ней. И я даже не хочу предполагать, что там произошло, если сейчас на месте огромного города находится Шавлонский пустырь.

— Вот, значит, как, — крякнул могильщик-сказитель. — Тогда не буду ставить под сомнения твои слова, друг Велион. Я обычно из могильников стараюсь тащить золото, серебро и украшения, а не карты и записки.

— Старьевщики иногда дают за них неплохие деньги. Некоторые маги охотно покупают старые книги. С магами даже проще — им не нужны обложки. Страницы лёгкие, не занимают много места, их можно почитать на досуге, и к пергаменту не цепляется магия.

— Нужно будет взять на вооружение. А ты, дружище Шрам, добрался до пустоши?

— Нет. Я наткнулся на другой могильник, собрал там хорошую добычу, а когда она начала кончаться, уже начались осенние облавы.

— Да уж, — хмыкнул Кронле, — королевские солдаты не будут разбираться, кто ты — нищий бродяга, разбойник, могильщик или горливский шпион, дорога тебе на виселицу.

Они болтали почти весь путь до старого тракта. Там, где они его переходили, было чуть ли не самое разрушенное место из всех — посреди дороги просто торчал невесть откуда взявшийся кусок скалы, разворотивший каменные плиты. Им пришлось помучаться, чтобы перебраться через завал, но всё же могильщики остановились у входа в дом, из осторожности не торопясь туда заходить. Дверь отсутствовала, и в пустом проёме можно было увидеть полоски света, пробивающиеся сквозь дырявую крышу. На полу валялось множество обломков какой-то утвари, засохшие мелкие кости, куски тряпок, глиняные черепки. Велион даже надел перчатки, чтобы распознать магию, но довольно быстро покачал голой, давая понять: ничего серьёзного в доме нет.

Краг уже начал жалеть о том времени, которое они потратили на дорогу сюда. Больше всего его беспокоило отсутствие хоть какой-то тропы, ведущей от новой дороги к старой — если странники хоть изредка сворачивали к дому, они должны были оставить какие-то следы. Популярностью это место явно не пользовалось.

Позади послышался шум. Обернувшись, Шрам увидел трёх всадников, мчащихся по старой дороге.

— Видимо, трактир всё же недалеко, — буркнул он, признавая свою вину.

— Они конные, — отмахнулся Кронле. — Если до трактира миль пять или шесть, они могут успеть до темноты, а мы уже не сможем. Да и как сюда тащить коня? Животина все ноги переломает.

— Я вижу кострище, — добавил Велион. — Старое, но всё же не сильно. Может, пару недель или месяц тому назад здесь кто-то ночевал.

— А я увидел кучу дров вон в том конце. Даже хворост искать не придётся. Пошли, друзья, мои ноги устали от этой неровной дороги.

Кронле вошёл в дом первым, Краг за ним. На каменном полу лежал толстый слой пыли, и в ней Шрам увидел старые следы. Западная стена зияла огромными дырами, от крыши и вовсе осталась только половина, но уцелевшая часть дома всё же выглядела вполне крепкой. Да и множество мусора, разбросанного в пыли, говорило, что этим местом всё же пользовались и после войны.

— Вон там, — сказал Велион, тронув Крага за плечо и указав влево.

На груде, перемешанного с деревянной трухой, лежали сотни старых костей. Когда-то — Шрам готов был поспорить на кучу денег, что семьдесят лет назад — здесь упокоилось не меньше полусотни человек.

— Здесь убирались, чтобы не ходить по костям. Можно ночевать. Только найти место, где поменьше пыли.

Такое место нашлось — у одного из каминов кто-то навёл относительный порядок, здесь же и лежала груда хвороста, замеченная Кронле.

— Рядом с такими домами часто есть колодцы или родники, — произнёс Краг, скидывая свою сумку и снимая с неё котелок, — пойду поищу, может, сварим суп из солонины и пшена.

— Я люблю суп, — закивал Кронле. — И у меня есть кое-какие сушёные овощи и пара горстей муки.

— А я видел у дома крапиву, — добавил Велион. — Может, найдём молодую.

Кронле занялся растопкой, а два других могильщика вышли в поисках припасов. Краг увидел, что по новой дороге тянется небольшой обоз, но в этот раз его ничто не смутило. Ну и пусть постоялый двор где-то рядом, они и здесь неплохо устроятся. Да и не притащить сюда телеги, он и сам уже не хотел ломать ноги по тем камням.

А почему здесь так мало следов... Большинство людей очень суеверны, они очень боятся незахороненных тел, и тем более соседства с десятками скелетов. Наверняка, у местных есть какие-нибудь байки о призраках живущих здесь и приходящих к путникам в кошмарах. Стило хоть кому-то из местных потеряться по дороге от одного хутора к другому, как сразу нашлись бы болтуны, утверждающие, что виной пропаже послужил именно этот дом и призраки в нём. Краг и сам таким был когда-то, но путешествия по могильникам быстро отучили его бояться скелетов и привидений.

За северной стеной дорожного дома бил выложенный камнями родник, где могильщики набрал чистой ледяной воды, предварительно вдоволь напившись. С крапивой им не повезло, впрочем, им и так нашлось чего кинуть в котелок — была и солонина, и размолотые сухари, и мука с крупой, и сушёная морковь, и даже пара завядших, но ещё съедобных, листьев капусты. А у Кронле на дне меха нашлось по три глотка кислой браги. Наевшись, могильщики кинули жребий, кому дежурить первому, и Велион с Крагом улеглись спать. Кронле принялся рассказывать какие-то байки, чтобы, как он сказал, самому не уснуть. Шраму предстояло стоять на посту последним, поэтому он какое-то время с удовольствием слушал сказителя — всё-таки он знал и множество нормальных легенд. Когда же сон начал брать своё, он отвернулся к стене, оставив Кронле бормотать сказки самому себе.

* * *

Краг не мог понять, спит ли он. С одной стороны, всё происходило будто бы наяву. С другой, стойкое ощущение нереальности не покидало его ни на миг уже какой-то довольно продолжительный промежуток времени.

Крага разбудил Велион. Сказал, что пришло его время сторожить, и улёгся к гаснущему костру. Шрам, с трудом сдерживая зевоту, подкинул в костёр хвороста и сел спиной к огню, так, чтобы видеть дверной проём и западную стену. Часть помещения была хорошо освещена лучами лунного света, проникающего через многочисленные отверстия в стене и потолке, другую скрывала непроглядная тьма. Был ещё пятачок пола, которому достался неверный оранжевый свет от костра, его очертания всё время менялись, постепенно уступая надвигающейся темноте. Могильщики расположились у восточной стены, и рассудить, скоро ли наступит утро, для Крага оказалось не так уж и просто.

Впрочем, становилось всё холоднее и светлее. Шрам чувствовал тепло костра своей спиной... или уже не чувствовал? Костёр, определённо, горел, могильщик слышал его потрескивание, освещённое пятно колебалось под натиском тьмы. Краг выдохнул и понял, что из его рта клубами поднимается пар. Лето кончалось, ночи становились всё холодней, но не до такой же степени. Шрам покрепче закутался в плащ и повернулся, чтобы подкинуть в костёр дров...

... или не повернулся?..

С западной стороны становилось всё светлей, и это как будто не совсем правильно, Краг не мог сказать точно, так это или нет. Холод сковал его тело, волоски в его носу будто покрылись льдом, дыхание причиняло уже физическую боль. Так холодно не было на всей памяти Крага, даже во время самой суровой зимы. Но... так ведь и должно быть? Или нет?

Голубоватый лунный свет сменился неестественным зелёно-фиолетовым. Казалось, что там, справа, горит уже не костёр, а пожар, хотя могильщик готов был поклясться — туда, к груде костей, не отскочило и искорки. Да и чему там гореть?