| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
отбивая многократные атаки советских войск. Генерал танковых войск Вальтер Модель,
командующий 9-й армии,
приказал полку Мантойфеля,
уже сильно потрепанному противником,
начать контрнаступление.
Мантойфель отказался,
ссылаясь на нехватку продовольствия,
топлива,
припасов и маскировочного снаряжения (без которого немецкие солдаты легко становились мишенями советских снайперов).
В ответ на это Модель потребовал,
чтобы солдаты Мантойфеля стали на лыжи и атаковали противника,
заметив,
что дивизия состоит из уроженцев Тюрингии,
где все дети в раннем возрасте учатся ходить на лыжах. Мантойфель снова не подчинился,
и Модель пригрозил ему военно-полевым судом. Конфронтация закончилась [220] после того,
как 7-я дивизия была переведена на переформирование во Францию. Дивизионный командир проследил за тем,
чтобы Мантойфель отбыл как можно раньше,
с самой первой партией отъезжающих,
и таким образом спас его от военно-полевого суда. Позже,
находясь на Западном фронте,
Мантойфель и Модель забыли свои разногласия и неплохо работали вместе. После войны Мантойфель сказал знаменитому британскому военному историку Б. X. Лидделл Гарту,
что "Модель обладал способностями хорошего тактика и лучше разбирался в обороне,
чем в наступлении. У него была сноровка в определении того,
что войска могли сделать,
и того,
чего они сделать не могли"{36}.
Оказавшись во Франции,
Мантойфель руководил переформированием своего полка и в июле 1942 года был назначен командиром 7-й панцергренадерской бригады (входившей в 7-ю танковую дивизию). Затем его направили в Северную Африку,
куда он прибыл в начале 1943 года. Получив задание удерживать правый (прибрежный) фланг 5-й танковой армии в Тунисе,
барон Мантойфель организовал новую дивизию из разрозненных частей,
включая 10-й итальянский берсальерский полк,
11-й (витцигский) парашютно-инженерный батальон и барентинский парашютный полк.
Используя эту странную смесь,
именуемую не иначе,
как "дивизия Мантойфеля",
он ошеломил сильно превосходящего его количественно противника и неделями сдерживал натиск французских и англо-американских войск. Эти сражения не прошли для Мантойфеля без последствий. 28 апреля 1943 года,
изрядно ослабевший,
он упал в обморок прямо на своем кавалерийского полка. Его спешно отправили в военный госпиталь в Бизерте. 1 мая 1943 года Мантойфель получил звание генерал-майора. [221]
Несколько дней спустя его поместили на последний итальянский пароход,
отплывавший на Сицилию. Тунисский плацдарм пал. С Сицилии Мантойфель отправился в Рим,
а затем в Берлин,
где проживала его семья. Перед выпиской Мантойфеля из госпиталя Адольф Гитлер вызвал его в свою ставку в Восточной Пруссии.
Удивленный Мантойфель явился перед фюрером,
который поинтересовался желаниями генерала. Мантойфель ответил,
что ему хотелось бы командовать 7-й танковой дивизией,
и Гитлер согласился. В августе 1943 года Мантойфель оказался в 7-й дивизии и на третий день после своего возвращения на фронт получил осколочные ранения в результате взрыва гранаты. Несмотря на сильную боль,
он отказался идти в госпиталь. После перевязки Мантойфель остался на фронте командовать дивизией и в течение следующих четырех недель провел несколько блестящих оборонительных боев. Мантойфель также принял участие в наступлении фельдмаршала фон Манштейна под Киевом в ноябре 1943 года,
во время которого 7-я танковая дивизия овладела Житомиром и отбила стратегически важный немецкий склад. За это Мантойфель был награжден дубовыми листьями к Рыцарскому кресту{37}.
Успеха под Житомиром он добился благодаря тому,
что разделил своих солдат на малые,
автономные,
мобильные группы,
вонзавшиеся в колонны русских войск и ударявшие по ним с тыла. Подобная тактика полностью привела в замешательство неприятеля.
До Гитлера дошли сведения об успехах Мантойфеля,
и он пригласил того на Рождество в свою ставку. Гитлер поздравил генерала и "преподнес" ему в качестве подарка 50 танков. Еще он наградил Мантойфеля тем,
что назначил командовать "Великой Германией" — [222] элитной,
состоявшей исключительно из добровольцев,
до зубов вооруженной танковой дивизией. В довершение ко всему,
в феврале 1944 года Мантойфелю был присвоен чин генерал-лейтенанта,
он был награжден Мечами к Рыцарскому кресту с дубовыми листьями.
В течение 1944 года Мантойфель встречался с Гитлером несколько раз,
поскольку фюреру пришлись по душе сверхъестественные успехи маленького генерала-пруссака. На генерала производили впечатление магнетическая личность Гитлера и,
как говорил своему биографу Альберт Шпеер,
"... способность Гитлера разоружать людей одним только взглядом и плавными речами"{38}.
На Мантойфеля произвело впечатление умение Гитлера схватывать суть боевых действий с точки зрения солдата-окопника,
а также компетентность фюрера в военной литературе. Он распознал слабость Гитлера в том,
что касалось большой стратегии и тактического чутья даже при том,
что фюрер обладал склонностью к оригинальности и дерзости. Внешне проявляя такт и почтение,
Мантойфель всегда высказывал свою точку зрения,
независимо от того,
как она могла бы быть воспринята Гитлером.
* * *
Дивизия "Великая Германия" храбро дралась на румынском театре военных действий Восточного фронта в начале 1944 года. И вырвалась в марте из русского окружения,
не потеряв ни одного танка.
Красная Армия продолжала наступать,
и в апреле дивизия сдерживала большое наступление советских войск под Яссами в Румынии и уничтожила вражеские передовые части,
но севернее. В Восточной Пруссии Красная Армия наступала успешно. "Великая Германия" [223] была скоро переброшена туда и собрана под Традсененом,
примерно в 25 милях от линии фронта. Из Берлина поступил приказ — немедленно атаковать,
причем без артподготовки и разведки. Атака Мантойфеля была для советских войск совершенно неожиданной. Ее успех способствовал стабилизации немецкого фронта. "Великая Германия" потеряла более 80 танков,
и взбешенный Гитлер потребовал,
чтобы Мантойфель явился в его ставку для объяснения таких ужасных потерь. Лишь на мгновение застигнутый врасплох Мантойфель предоставил фюреру письменный приказ ОКВ,
обязывавший его незамедлительно наступать. Прочитав этот приказ,
Гитлер вызвал к себе Кейтеля и потребовал от него объяснить,
из чего тот исходил,
отдавая его. Очевидно,
Кейтель решил выполнить то,
что,
как ему казалось,
выражало волю фюрера (Гитлер упомянул,
что "Великая Германия" могла бы остановить продвижение русских,
перейдя в наступление). Впоследствии фюрер обратил свой гнев и на главу ОКХ,
отругав его за отдачу неправильного приказа,
основывавшегося просто на малозначительном замечании. По словам Мантойфеля,
имели место и другие случаи,
когда Кейтель и Йодль,
возглавлявший оперативный отдел ОКХ,
отдавали приказы самовольно{39}.
В сентябре 1944 года барона снова вызвали в ставку Гитлера. Однако на этот раз Гитлер встретил его с распростертыми объятиями,
присвоил звание генерала танковых войск и вверил командование 5-й танковой армией на Западном фронте.
Новой миссией Мантойфеля стала контратака и сдерживание передвижения 3-й армии США генерала Джорджа Паттона. Мантойфель сдерживал наступление Паттона под Мецем и 17 сентября отбил Люневилль. [226] Затем он получил приказ атаковать части Паттона севернее канала,
соединявшего Марну и Рейн. Мантойфель выполнил его вопреки своему желанию,
понимая безнадежность такой акции. Генерал-танкист оказался прав: он потерял 50 танков и мало что приобрел.
В ноябре Мантойфель посетил важное совещание-инструктаж,
на котором присутствовали фельдмаршал Герд фон Рундштедт,
фельдмаршал Модель и генерал-оберст Йодль. Йодль представил присутствующим план арденнского наступления,
главной целью которого был захват порта Антверпен. Предполагалось расчленить британские и американские войска и устроить им нечто вроде "второго Дюнкерка". В перспективе ожидался выход Британии из войны. В случае успеха,
рассуждал Гитлер,
это дало бы время для того,
чтобы пополнить обороняющихся на Востоке и противостоять грандиозному советскому наступлению на рейх. Офицеры отнеслись к этому скептически и предложили измененный план,
по поводу которого Йодль грубо ответил,
что изменений приказов Гитлера не будет.
Наступление было запланировано на декабрь силами 5-й танковой армии Мантойфеля и 6-й танковой армии оберстгруппенфюрера СС Зеппа Дитриха,
которые должны были продолжить путь на Антверпен. В интервью,
состоявшемся сразу по окончании войны,
которое Мантойфель дал Б. X. Лидделл Гарту,
он согласился с тем,
что воздушно-десантные войска были бы весьма полезны для этой операции. Но после вторжения на Крит в 1941-м,
во время которого немецкие парашютисты понесли большие потери,
Гитлер относился к воздушно-десантным войскам с большим пренебрежением{40}. [225]
Хотя план Гитлера оставался без изменений,
Мантойфель убедил фюрера позволить ему начать наступление в ночное время,
получая дополнительные часы в дневное время,
когда его танки достигнут расчищенных под пашню земель в Арденнах. Хотя предполагалось,
что штурм возглавит армия Дитриха,
успех выпал на долю 5-й танковой армии. Стратегия Мантойфеля,
заключавшаяся в независимости подвижных боевых групп,
еще раз доказала свою состоятельность,
когда подобные группы вклинились глубоко в оборону американских войск,
двигаясь в сторону Бастони. В то же время Дитрих,
который предпочел наступать на узком участке фронта,
увяз в болотах и,
вместо того чтобы помогать стремительно наступавшим частям Мантойфеля,
упрямо придерживался приказа Гитлера,
безрезультатно пытаясь продвинуть вперед свои застрявшие полки.
В конце концов грязь,
недостаток топлива,
и начавшийся туман,
позволявший авиации союзников наносить огромный урон немецким танковым армиям,
и быстрое подкрепление американцев обрекли арденнское наступление на поражение. Мантойфель обвинил в этом Йодля,
который заверял как его,
так и Дитриха,
что запасов топлива для наступления имелось в достаточном количестве. Мантойфель возразил,
сказав,
что Йодль не имеет представления о количестве топлива,
необходимого для подобной операции
Даже несмотря на то что наступление провалилось,
в феврале 1945 года Гитлер вызвал блистательного командира танковых войск в свою ставку и наградил его Бриллиантами к Рыцарскому кресту и предложил ему пособие в размере 200 тысяч марок. От денег Мантойфель отказался,
потому как считал,
что солдату [226] не подобает принимать подобную "награду" за то,
что от него требует служебный долг{41}.
В марте 1945 года Мантойфель принял командование 3-й танковой армией,
сражавшейся на Восточном фронте. Он упорно удерживал позиции на реке Одер,
однако в последних числах апреля приказал отступить и,
отдавая отчет,
что конец уже близок,
снова вспомнив о своих людях,
двинулся на запад сдаваться англичанам. 3 мая в местечке Хагенау генерал Хассо фон Мантойфель капитулировал вместе со своей танковой армией перед представителями фельдмаршала сэра Бернарда Лоу Монтгомери. Отступление Мантойфеля явилось еще одним достойным уважения поступком,
поскольку в те безумные дни,
когда миллионы беженцев,
а с ними и солдаты разгромленных воинских частей устремились на Запад,
спасаясь от советских войск,
он удерживал своих солдат от паники.
Мантойфель был арестован и отправлен в лагерь вместе с другими генералами,
где и дал интервью Лидделл Гарту. Когда историк упомянул о тяготах жизни в лагере,
Мантойфель с улыбкой ответил: "А могло бы быть еще хуже. Я ожидал,
что мы проведем следующую зиму на бесплодном острове или где-нибудь на "корабле,
бросившем якорь посреди Атлантики"{42}.
Именно достойное восхищения чувство юмора помогало Мантойфелю в трудных ситуациях и сблизило его с подчиненными. Тот,
кто служил вместе с этим бароном-орденоносцем,
нес эту службу с преданным восхищением этим генералом,
который,
в свою очередь,
относился к каждому солдату с большим уважением{43}.
Мантойфель вел себя спокойно и с достоинством в самых трудных ситуациях. Он последовательно исполнял то,
что,
по его мнению,
являлось основным долгом [227] офицера: заботился о благоденствии подчиненных. Подобную характеристику он оправдал своим поведением во время отступления в составе группировки "Вистула" генерал-полковника Готхарда Хейнрици. Узнав о самовольном отступлении,
рассерженный фельдмаршал Кейтель устремился на фронт и набросился на Мантойфеля и Хейнрици. И Мантойфель,
и начальник его штаба генерал-майор Буркхарт Мюллер-Хиллебранд впоследствии рассказали об этом автору.
Мантойфель,
знавший о желании Кейтеля атаковать,
приготовился к худшему. До встречи с шефом ОКВ генерал танковых войск убедился,
что его пистолет заряжен,
и не убирал руки с кобуры. Затем Мюллер-Хиллебранд приказал нескольким офицерам,
вооруженным автоматами,
спрятаться за деревьями на перекрестках.
Вскоре появился Кейтель и,
постукивая стеком по руке,
с сердитым видом направился к Мантойфелю и Хейнрици. Генералы обрисовали ему сложившуюся обстановку,
сделав акцент на отчаянной необходимости подкрепления. Кейтель взорвался и выпалил в ответ: "Резервов не осталось!" Ударяя стеком по руке,
он приказал им развернуть войска в обратном направлении. Хейнрици и Мантойфель отказались повиноваться. Потеряв над собой контроль,
Кейтель закричал: "Вы ответите за это перед историей?". "Мантойфели служат Пруссии уже двести лет и всегда отвечали за свои поступки. Я,
Хассо фон Мантойфель,
охотно беру на себя ответственность за это".
Кейтелю не удалось запугать Мантойфеля,
и он обратил свой гнев на Хейнрици,
освободив его от занимаемой должности,
а затем уехал на своем штабном автомобиле{44}. [228]
Мантойфель и Хейнрици просто пожали плечами и продолжили отступать на запад. Мантойфель еще раз продемонстрировал независимость и нежелание поддаваться чьему бы то ни было нажиму.
Остаток 1945-го и начало 1946 года фон Мантойфель провел в различных английских тюрьмах. В марте 1946 года его вернули в Германию,
чтобы представить перед Нюрнбергским трибуналом.
Незадолго до Рождества 1946 года он был отпущен на волю,
поступил на службу в кельнский банк Оппенхейма и вскоре воссоединился с семьей,
находившейся в лагере для беженцев под Гамбургом{45}.
Уважение и восхищение окружающих сопровождали Мантойфеля и в его мирной жизни. В 1947 году его избрали в магистрат города Нойс-на-Рейне,
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
