Спасти нельзя оставить

В глубине ее головного убора лежал скрученный клубком шелковый шарф, и в нем было что-то завернуто. Леа лишь мгновение колебалась, решая, брать его или нет, потом решительно сунула клубок в карман, сразу становясь крутобокой, как селянка. В другой карман она для равновесия положила собственную шляпку, и решительно натянула чужой чепец.

Затем, так же решительно стащив с Берты простой серый плащ, Леаттия накинула его на себя, послала последнее прости в сторону ведущего в склеп прохода, и моля богов о помощи, открыла дверь наружу. Секунду постояла, с замирающим сердцем оглядывая запущенный сад и начиная понимать, как зря тряслась, таща Берту в усыпальницу. Окон кухни, где остался хозяйничать Прист, отсюда рассмотреть было невозможно, их загораживали ветви начинавших зеленеть деревьев.

Переведя дух, Леа свернула на дорожку, ведущую вглубь сада, и некоторое время шагала не спеша, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать. Если за их домом следит кто-то еще, кроме подставных слуг, он не должен заподозрить подмены. А Берта всегда ходит неторопливо... хотя теперь Леа понимает, что это всего лишь притворство.

Простая мысль, что неизвестный наблюдатель давно уже задался бы вопросом, зачем это соглядатайка идет в самую глухую часть сада, и сейчас мчался за ней следом, пришла Леаттии на ум только минуты через две, когда понемногу начала действовать пилюля и действительно откуда-то появились и силы и решительность. А последнее соображение заставило девушку запаниковать, замедлить шаг и несколько раз оглянуться. Выдавать своих спасителей ей хотелось меньше всего, если ее герцог запрет в своих покоях, то их прикажет засечь на площади, и ей уже больше месяца не кажется справедливым такое суровое наказание. Однако погони все не было и Леа двинулась дальше, незаметно даже для самой себя прибавляя ходу.

К ограде, где с незапамятных пор вывалилось несколько камней, открыв перелаз на заросший кустами и орешником довольно крутой склон оврага, графиня почти бежала. А добежав, остановилась, сраженная насмерть неожиданно сделанным открытием: оказывается герцог про этот тайный ход знал. И даже позаботился о том, чтобы вернуть стене былую целостность и неприступность, об этом свидетельствовал не успевший потемнеть раствор идеально ровной кладки.

Несколько секунд, Леа, захлебываясь подступившими слезами, смотрела на это свидетельство незыблемости намерений жениха, потом развернулась и побежала вправо, туда, где росла возле стены раскидистая шелковица. Единственное дерево, на которое юная графиня умела влезать без посторонней помощи. И единственное, с которого можно было перебраться на стену.

-Стой! — догнал ее негромкий, но злой окрик, — куда помчалась?

— Стою ... — уронив руки, медленно повернулась она к сидящему на стене шпиону, — никуда не бегу.

-Не стой, иди сюда! Я лестницу спущу.

-Зачем? — безнадежно буркнула графиня, разом потеряв и силы и желание бежать.

-Чтобы тебя оттуда вытащить. Да поторопись.

-Я не влезу по лестнице... — еще неуверенно пробормотала Леа, рассматривая бородатого мужчину в низко надвинутом на глаза пастушьем колпаке, — я лучше по дереву.

Развернулась и помчалась к шелковице, не обращая внимания на тихую, возмущенную ругань незнакомца. Пусть поворчит, она и сама себя корит. Ну с чего ей казалось, будто принесшая вексель женщина сама намерена встречать беглянку у стены? Чем она смогла бы помочь? Ведь раз они продумали план побега, то непременно должны были проверить, на месте ли перелаз, и не сторожат ли его гвардейцы герцога. И придумать , как Леаттии преодолеть стену.

Дерево, к которому стремилась графиня, оказалось на месте, и ни одна ветка не исчезла. Видимо никто не мог и предположить, что тихая и скромная графиня додумается лазить по деревьям. Леаттия поспешно сбросила плащ и шаль, свернула тючком и привязала за спину приготовленным шнуром, это действие она продумала заранее, готовясь к побегу. Потом решительно приподняла юбки до колен, заткнула подол за пояс и привычно поставила ногу на нижнюю ветвь. Через минуту она была наверху и уверенно шагала по толстой ветви к стене. Незнакомец уже был здесь, внимательно следил за ее действиями и протянул руку, как только Леа подобралась поближе.

Спеша оказаться на стене, графиня шагнула чуть шире и едва не оступилась, но крепкая рука вцепилась в ее ладонь, сильно дернула на себя и в следующий миг Леа уже была крепко притиснута к груди незнакомца.

-Лазать по деревьям ты умеешь, — усмехнулся он, — а вот с выдержкой плоховато. И слишком доверчива. Разве тебе не написали пароль?

-Написали, — от огорчения прикусила губу беглянка, — но я...

-Говори.

-Вечером будет гроза, — и не подумала упрямиться Леаттия.

Признавать свою неправоту очень непросто, но она этим уменьем обладала.

-Зато утром будет солнечно, — вздохнул он с откровенным облегчением и графиня снова почувствовала себя наивной неумехой.

Ведь она не одна рисковала, доверяясь чужим людям, они могли заплатить в случае провала гораздо большим. Герцог никогда не прощал тех, кто осмелился пойти поперек его указов или желаний.

-Уходим, — пособник уже зацепил за ветку какую-то металлическую штучку, застегнул на талии Леаттии широкий ремень, к которому был привязан второй конец веревки, и подвинул девушку к краю, — Просто держись подальше от стены и поглядывай вниз, чтобы нога не попала между камней. Я сам тебя спущу.

Перекинул веревку через плечо и столкнул не успевшую и слова сказать графиню со стены. Леа испуганно ахнула, но почти в тот же миг пояс ощутимо дернул ее и графиня заболтала ногами в воздухе.

-Кричать не нужно, — сердито сообщили сверху и стена, напротив которой висела Леа, быстро поползла вверх.

Вскоре девушка почти успокоилась и вспомнила, что ей велено смотреть вниз. Попыталась изогнуться и расстроенно стиснула губы, поднятые юбки и набитые карманы — вот все, что ей удалось разглядеть. Ну еще краешек штанин заправленных в крепкие дорожные ботинки.

Каменистый склон ударил по пяткам неожиданно, но стоявший на стене незнакомец мгновенно придержал веревку, не давая графине упасть.

Она поспешно пошарила ногами, вставая поудобнее и расслышала тихий приказ:

-Прижмись к стене.

Леа немедленно выполнила его, шагнула к ограде, споткнулась и едва не упала, но успела опереться о камень, хотя и ободрала ладонь. Но даже не ойкнула, хорошо осознав за время спуска, как осмотрительно нужно вести себя за пределами своих владений.

Бывших владений, пора посмотреть правде в глаза. Вернуть все, что принадлежало ей всего несколько минут назад, Леаттии не суждено никогда. Больше она не увидит место, где спят вечным сном ее предки, и не войдет в родной дом, в комнатах и залах которого провела, как внезапно выяснилось, лучшую часть жизни.

Только в одном случае, если графине Брафорт не удастся уйти далеко, ее привезут сюда, но уже под охраной, как преступницу, и этого нужно постараться избежать любым способом. Даже самым ужасным.

Глава вторая

Прист почувствовал неладное, когда вынул из духовки гуся и поставил на разделочный стол, немного остыть. Берта обычно к этому времени уже являлась, и молча подвигала ему свою тарелку, требуя сложить туда ее любимые части гусиной тушки. Затем он выбирал куски для себя и лишь после этого резал ломтиками оставшееся мясо и красиво раскладывал по блюду, перемежая маринованными овощами и посыпая зеленью. Но и из этого большую часть доедали они с Бертой на ужин, молоденькая хозяйка ела очень мало.

Подождав несколько минут, Прист снял фартук и накинул куртку, скрупулезно проверив все ли на месте в карманах. Пока неясно, придется ли сюда вернуться, но всегда лучше быть готовым к самому плохому, не придется после жалеть о собственной недальновидности.

Шагнув за порог шпион оглянулся на румяную тушку, приготовленные овощи и накрытый полотенцем свежий хлеб, усмехнулся и крепко прикрыл дверь. Пусть все остается так, если ничего не произошло, этот гусь никуда от него не денется. Зато в случае беды, никто не сможет даже заподозрить, будто шпион готовился к побегу.

Дверь в усыпальницу была плотно прикрыта, и едва приотворив ее, Прист убедился в правильности своих действий. Сразу за порогом лежало тело, накрытое черным траурным плащом хозяйки. Неужели Берта ее убила и сбежала? — Мелькнула первая, безумная мысль, но тут же растаяла, едва шпион рассмотрел видневшиеся из-под плаща башмаки напарницы, слишком хорошо ему знакомые, чтобы ошибиться. Он сам время от времени пришивал к их подошвам куски плотного фетра, для бесшумности.

Значит это графиня убила напарницу.

И это не было бы особой бедой, если герцогская невеста тоже лежала рядом, в обмороке. Но ее нет, значит девчонка оказалась хитрее, чем он думал. И скорый на расправу Кайор не будет выяснять, чем занимался в тот момент Прист. Мгновенно отправит к палачу и сам придет туда же, опробовать какую-нибудь новую игрушку, после которой узник будет молить богов о смерти. Значит нужно бежать и немедленно, и снова он был прав, присмотрев заранее незаметную лазейку на волю.

Прист развернулся, закрыл дверь и опасливо озираясь по сторонам помчался к пустой конюшне, где была наружу дверца для навоза. Жалеть о прибыльной работе шпион и не думал, давно зная, что однажды придется бежать, бросив все. Потому и не держал своих ценностей ни в банке, ни в бумагах, а золото прятал очень далеко и надежно.

* * *

Леаттия не думала о судьбе шпионов, ей хватало волнений о своей собственной. Едва спаситель спустился со стены, жизнь графини сразу стала похожа на охоту, причем зверем была она сама. И одновременно на байку о проделках разбойников, и жертвой тоже была Леа.

Незнакомец решительно отобрал у спасенной, или жертвы, решить что точнее, графиня пока не могла, и плащ и шаль и оттягивающие ее пояс кошели с золотом и драгоценностями и отцовское оружие. Забрал и шарф Берты и шляпку Леаттии и сложил все в мешок вместе с веревкой.

А потом задумчиво уставился на графиню и хмуро спросил:

-У тебя под платьем есть кофта?

-Да, — бледнея, выдавила графиня.

-Тогда его лучше снять, с длинными юбками здесь замучаешься. А носить тебя я не буду.

Леа с тоской оглядела непроходимые заросли прошлогодних репьев и крапивы, тайком потерла уже обожжённую руку и обреченно вздохнула. Она теперь больше не графиня и не наследница знатного рода, а безымянная сирота, и выбирать не приходится.

-Отвернись.

-Нет, — подступил ближе незнакомец, — сама ты будешь копаться полчаса, а время сейчас дороже бриллиантов. Я помогу и не смотри так возмущенно. Ты ведь сама приняла решение, и назад хода все равно нет.

Решительно ухватил подол платья и потянул его вверх.

Графиня в отчаянии стиснула зубы, понимая как он прав, но не в силах принять сердцем эту правоту. И не имея смелости сопротивляться или спорить.

А спаситель ловко снял с нее одно платье, одобрительно хмыкнул и почти мгновенно стащил и юбку.

Едва сдерживая слезы, Леаттия с вызовом уставилась на бородача, и растерялась, рассмотрев с каким изумлением он изучает надетый на нее мужской жилет.

-Это тоже придется снять, — буркнул спаситель, заметив ее взгляд, и словно ненароком пощупал рукав блузы, — ты натянула всю одежду, какая была в доме?

-В записке было...

-Я знаю, сам писал, — умело и стремительно расстегивая жилет, сообщил он, — надеюсь ты ее сожгла?

-И вексель тоже, — отрешенно кивнула беглянка, — а еще все документы, которые не могла взять с собой и которые не вошли в тайник.

Говорить о том, что тайник запирала еще матушка, и она же три дня, роняя горькие слезы, жгла свои дневники, письма отца и записки всех предков, которые имели пристрастие к сочинительству мемуаров, Леаттия не собиралась.

-Понятно, — нахмурился спаситель, заглянул во внутренние карманы жилета, но доставать ничего не стал, туго свернул одежду и отправил в свой раздувшийся серый мешок.

Взамен достал выцветший синий платок в мелкий горошек и сам накрыл им голову девушки, низко надвинув на лоб и завязав узлом под подбородком. Потом закинул мешок за спину, велел не отставать и направился к тому месту, где раньше в стене был пролом.

Леа шла следом, раздвигая ветви и сорняки, с каждым шагом все яснее понимая, как сильно была неправа несколько минут назад, огорчаясь из-за потери привычных юбок. Сейчас ей пришлось бы тащить в руках длинный подол, по моде обязанный подметать позади пол, вместо того, чтобы следить, как бы не оцарапаться о сухие стебли сорняков и вымахавшую выше пояса молодую, злую как стая ос крапиву.

Да и не самая это большая потеря, длинная юбка, обязательная только для самых знатных дам. Богатым горожанкам разрешались наряды покороче, едва прикрывавшие щиколотки, и Леа иногда тайком завидовала им, со всевозможными уловками выбираясь после прогулки из-под испачканного подола. Прислуге во дворцах и замках предписывалось шить платья на палец выше края ботиночек, а селянки и бедные служанки и вовсе носили короче на ладонь и это было правильно, ведь им приходилось частенько нагибаться. И только женщинам, вынужденным путешествовать с обозами, позволено носить мужские костюмы, но надевать к ним короткую, чуть ниже колена юбку.

А вот ей, последней наследнице славного рода основателей и властителей Брафорта, и такой не досталось, и сжимается от боли сердце и перехватывает непрошенными рыданьями горло от осознания, как сурово расправилась с ней судьба. Но вовсе не сейчас, когда Леа сама выбрала безвестность и бедность, предпочтя их участи жертвы собственного мужа и понимающим взглядам всё знающих слуг и приближенных Манреха. А много раньше, год назад, когда так страшно и непонятно погиб отец, оставив их с матерью без последней защиты и поддержки.

-Скоро придем, — мельком оглянувшись, буркнул провожатый, резко свернул вниз, в сторону медленной, по довольно широкой Терсны, и пошел еще быстрее.

Леа привычно прикрыла платочком мокрое лицо и тут же рассердилась на себя за эти несвоевременные слезы. Плакать нужно было раньше, когда она еще не знала, что хранящие род Брафортов духи услышат ее мольбы и пошлют ей способ избежать проклятого союза. Леа с детства не выносила боли и до дрожи боялась и ненавидела тех, кто способен ее причинить. Особенно палачей. И хотя, повзрослев, неохотно приняла неизбежность телесных наказаний, но лишь заслуженных, в ответ на боль и горе, причиненные разными негодяями своим жертвам.

И тем не менее никогда не ходила на площадь, когда там кого-нибудь пороли и запрещала слугам обсуждать жуткие зрелища, справедливо считая это смакование признаком дурного вкуса и воспитания.

Графиня задела рукой пышную ветку крапивы, зашипела, получив ее обжигающий дар, и потерла влажным платочком пострадавшее место, запрещая себе раскисать и плакать в самом начале ведущего в неизвестность пути. Не приходилось сомневаться что на новой жизненной тропе поводов для слез у нее будет предостаточно.

-Сюда, — приподняв низко склонившуюся ветку ивы, скомандовал спаситель, и Леа послушно шагнула на узкую полоску сырого прибрежного песка. — Стой там и не шевелись.