— То есть это директор хочет видеть свинцовые тучи и грозу целыми сутками? — потёр щёку пальцем колдун.
— Среди монстров хватает таких, которых раздражает яркое солнце, и ещё больше тех, кого умиротворяет пасмурная погода, молнии и полумрак, так что всё логично.
— Да-десу! Темнота — друг молодёжи! — важно вскинула носик Юкари, этак ненавязчиво кося глазом в сторону Моки и явно прикидывая, как бы эту мудрость показать на практике.
— Откуда знаешь выражение? — заинтересовался я, поднимая взгляд на ведьмочку.
— Мама рассказала, — Сэндо уже начала тихонько подбираться бочком к своей жертве.
— Хм… — что-то много у девушек в моём окружении интересных мам. Как-то даже подозрительно… — Гин, ты взялся помочь им оформить воспоминания в печатный текст, а не руки распускать, — предупреждаю оборотня, заметив, как его рука начала нехорошо приближаться к краю юбки Юко Цутами — очаровательной коротко стриженной брюнеточки с высокой грудью, почти достигающей третьего размера.
— Что ты такое говоришь?! — дёрнулся наш главред. — Я работаю на пределе сил! Прессу кормит быстрота, знаешь ли! У меня нет времени на такие низменные вещи!
— Ты вервольф, у тебя всегда есть время на такие вещи, — непреклонно отрезал я. — Ам… И вновь спасибо, Натсуми, — отметил я новую виноградинку.
— Предатель! — кому-то от этой картины стало очень грустно.
— Был бы ты милой волкодевочкой, я бы, может, и повёлся на твою грубую лесть, но тебе не повезло, — индифферентно отвечаю, куда более занятый текстом, чем разговором. Моя статья уже была почти дописана в своём черновом варианте, осталось ещё пару раз пробежать по ней взглядом и отрихтовать недочёты.
— А разве называть предателем — это что-то лестное? — непонимающе обратился к коллективу Цукунэ.
— Ну-у… — в ауре Куруму проступило сладостное предвкушение, чувство счастливого обладания и гордость за меня. — Это длинная история… — загадочно сверкнув глазками, ушла от ответа суккуба.
— Хм-м-м… — видя эту пантомиму, о чём-то серьёзно задумалась Юкари, переводя полный подозрений взгляд с меня на Куроно и обратно. Хотя почему «о чём-то»? Я не исключал, что с такой «оговоркой» она наконец-то догадается о моей видовой принадлежности.
Впрочем, ещё до того, как события успели развернуться дальше, дверь классного помещения распахнулась и к нам впорхнула до предела довольная Нэкономэ-сенсей с продуктовым пакетиком в руках. В таком состоянии она пребывала с самого утра, когда к ней подкатили восемь милашек с просьбой записать их в клуб журналистики, и, в отличие от нас, они были реальными добровольцами, отчего котейка весь день цвела и мурлыкала.
— Трудитесь? А я покушать принесла! — поприветствовала нас блондинка с пушистыми ушками и хвостиком, сыто оглядывая царящий в помещении творческий беспорядок.
Несмотря на привычную хулиганистую атмосферу, все в классе были при деле: Мока самозабвенно рисовала иллюстрации для газеты, Мизори, хоть и пряталась за партой, успевала разбирать фотографии и делать новые, ловя профили новеньких в наилучший ракурс, чтобы потом оформить в печать, Куруму занималась колонкой рецептов, Гин брал интервью и прямо на месте оформлял показания в отдельную серию воспоминаний жертв, я писал рациональный разбор происшествия, Цукунэ делал морально-нравственный, в общем, все были при деле. И даже Натсуми не просто так меня кормила с рук, а осуществляла поддержку, то есть помогала в работе! Ну и, конечно, Юкари осуществляла общее руководство и пригляд, как самый ответственный сотрудник, да и ей потом ещё мои шифровки разгадывать, хе-хе.
— Нэкономэ-сенсей… — тяжко вздохнул Гин, с очень характерной мимикой некоего смирения качая головой. Спустя миг и моего носа коснулся аромат из пакета учительницы, и я понял пантомиму вервольфа…
— Ну как, работа идёт? — ничего не замечая или хорошо делая вид, промурлыкала котейка, проходя к нам.
— Куча вырезок, кипа страниц, работы навалом, — дипломатично ответила Мока, оказавшаяся ближе всех к гостье и, судя по немного скисшему лицу, тоже успевшая уловить своим вампирским носиком новый запах.
— Ох, а я думала, что если будет больше народу, то станет проще, — озабоченно «почувствовала момент» Шизука. — Ну ничего! Перекусите — и взбодритесь! — сразу же просияла она, протягивая пакет Аоно, что сидел как раз рядом с Акасией.
— Учитель? — недоумевающе уставился на подарок в своих руках парень. — Тут рыба?.. — заглянул он внутрь. — Сырая? — глаза парня заметно округлились.
— Что? Сырая рыба?! — не поверила Сэндо, подаваясь ближе и тоже заглядывая внутрь.
— Так вкуснее! — радостно пояснила девушка-кошка, в чьей ауре я разглядел ростки удовольствия от маленькой пакости и мести за наши выходки. А ещё предвкушения… Кхм… Неужели кто-то коварно рассчитывает забрать подарок обратно, когда все откажутся его есть, и тем самым получить двойное удовольствие, буквально: и рыбку съесть, и нашими выражениями лиц полюбоваться? Какая хитрая кошечка… — Ах да, Куруму, это письмо бросили у входа в класс, — резко вспомнила она и, достав из внутреннего кармана пиджачка конверт, протянула его суккубе.
— Письмо? — ничего не понимая, приняла означенное моя синевласка.
В это время новенькие вместе с Мизори тоже подтянулись к пакету с рыбой и начали коллективно устанавливать достоверность наблюдаемой картины. Натсуми же, пользуясь тем, что мои девушки и вообще все вокруг отвлеклись, быстро наклонилась и чмокнула меня в щёку, расплывшись после этого в хитрой и счастливой улыбке. Поймав её взгляд, я тоже улыбнулся, ибо… ну не осуждать же мне её было? Лучше вместо этого было тоже воспользоваться моментом всеобщей занятости и чуть огладить её замечательную попку, получая в ответ озорной взгляд и довольно прикушенную нижнюю губку… М-м-м, хороша чертовка, очень хороша. Но… сначала нужно разобраться с моими девочками, «пропускать вперёд» новенькую будет очень некрасиво с моей стороны. Даже с учётом того, что демонессы не против полигамии, подобный манёвр с «вертихвосткой» их обидит. Но дать немного воли рукам я всё-таки себе позволил, ибо… ну да, слишком уж сильное искушение. К тому же всё равно все пока немного заняты.
От ощупывания приятных форм меня оторвал всплеск удивления, быстро перешедшего в негатив и какую-то тоску, в ауре Куруму. Я уж было испугался, что мои шалости заметили, но нет…
Во-первых, моя пышногрудая малышка с фиолетовыми очами хоть и была той ещё ревнивицей, но её ревность даже на Мизори в самом начале знакомства так не проявлялась. В конце концов, она была демоном страсти и физически не могла обижаться на «неверность», так как разврат для неё — это буквально хлеб насущный, и чем больше в этом разврате участников, тем лучше для суккуба. Ревность у демонов вообще, как правило, зиждется на жадности и желании обладать объектом страсти единолично, поэтому-то у нас и первая реакция всегда — закопать конкурента, который покусился на «дорогое», а не обидеться на партнёра. Партнёр, на уровне инстинктов монстра, — это подзащитный объект, который искушают и хотят украсть подлые вороги, и если он поддаётся, то это не он виноват, а атака слишком коварная, отсюда и вывод — врагов резать, объект защищать, ведь он — своё-собственное, а своё отдавать нельзя. Мои девочки и цапаются-то друг с другом прежде всего по вопросу «дележа территории», а идея самостоятельно отталкивать своего партнёра, то есть уступать свою территорию противнику, им и в голову не придёт, если говорить про первые реакции и инстинкты. Понятно, что разум, воспитание и проникновение человеческой культуры вносят свои корректировки, но природные инстинкты работают именно так — сперва отбить нападение и закопать врага, а потом разбираться, что он успел натворить с «владениями» и нужно ли те «восстанавливать» — читай: приводить к повторной присяге. Собственно, веду я к тому, что на невинное распускание рук в отношении девчонки, что уже подходила к самой же суккубе с просьбой предоставить ей место официальной любовницы в нашей семье, то есть признавала её, Куруму, главенствующее положении в роли официальной супруги, та максимум бы отреагировала попыткой прогнать от моего тела конкурентку и перетянуть внимание на себя, но уж точно бы не злилась и не оскорблялась так, словно ей в душу плюнули. Будь иначе, я бы никогда себе и не позволил такой вольности, банально потому, что я не хочу обижать свою любимую синевласку.
Во-вторых же, поведение её ауры показывало, что как раз в моём и Натсуми отношении никаких претензий нет и весь негатив направлен куда-то в иное место, на кого-то, кого сейчас не было в помещении.
— Милая, что случилось? — поднявшись со своего места, спешу подойти к Куроно, мягко обнимая за плечи.
— Хи-и-ия! — дёрнулась от неожиданности синевласка, пытаясь спрятать содержимое конверта, но я уже заглянул ей за плечо, и…
— Так-так-так… — маленькая суккуба была стиснута, прижата к груди и, после непродолжительной борьбы, ограблена на письмо и пачку фотографий.
— Астарт, нет! Не смотри! — запаниковала моя сиреневоокая прелесть, пытаясь вернуть вещдок, но я был неумолим и крепко прижимал девушку к себе, второй рукой при небольшой помощи телекинеза пролистывая добычу.
Та была, надо сказать, очень интересной, я бы даже сказал — ценной. Девочке прислали целую кипу её фоток в стиле, аналогичном тому, что ещё вчера Гин вручал Цукунэ на днюху, но если Гин дарил пикантные фотки обычных студенток, никак не связанных с нашей компанией, а возможно, уже и выпустившихся из академии — я не уточнял, то здесь была моя личная девочка. Девочка, которую кто-то, причём не я и не Мизори, неоднократно умудрялся застукать в интересных позах, а также во время переодевания, и всё это запечатлел с весьма пикантных ракурсов…
И-и… хотя мой эстетический вкус был готов дать проделанной работе весьма высокую оценку, моя жадность и гордыня дружно требовали убивать… в полном соответствии с правилами работы демонического понимания ревности.
— Та-а-ак… — мой взгляд добрался до содержимого письма, и жажда чужой крови взяла новый уровень.
«Если не хочешь, чтобы эти фотки пошли в народ, приходи к большому дереву с вырезанной мордой монстра на заднем дворе».
Подпись: Нагаре.
— Астарт… — жалобно пискнула в моих объятия суккуба, пожирая моё лицо взглядом робкого кролика.
— Всё прекрасно, моя хорошая, — отвлекаюсь от чтения и, обняв девушку двумя руками, нежно целую в губы. — Оставь эти фото для нашего семейного альбома, — ещё раз целую малышку, вручая ей недавнюю добычу. — Ты моя прекрасная, — ещё один поцелуй, после которого Куруму уже откровенно плывёт, что мне и требовалось. — Я скоро вернусь, не переживай, — и, влюблённо улыбаясь демонессе, телепортируюсь к указанному в письме месту.
Задний двор Академии как всегда выглядел бутафорски-готично, как в каком-нибудь дешёвом фильме ужасов. Кривые деревья, понатыканные то тут, то там надгробия и общая атмосфера жути. В другой момент это вызвало бы усмешку или даже желание устроить романтичный пикничок в столь импозантных декорациях, но сейчас… сейчас я был сосредоточен на том, чтобы не начать кидаться шарами адского огня во всё, что попадается мне на глаза. Кто-то посмел покуситься на то, что принадлежит мне. И с этого «кого-то» я сниму шкуру. Для начала.
Свою цель я заметил спустя мгновение после оценки пейзажа — она сидела прямо на местной достопримечательности, а именно на огромном дереве, стилизованном под классический плотоядный дуб или что-то в этом роде, в общем, с провалом-пастью в основании ствола, глазами-дуплами и кривыми ветками-руками. Аура моего визави сразу же откровенно разочаровала — несмотря на маскировку учебного заведения, я мог чётко определить: передо мной низший, причём низший, который не то что не может, но и не желает контролировать свои инстинкты. Садизм, трусость, гадливое самолюбие, расцветающие оттого, что кого-то удалось унизить или оскорбить — все эти черты характера ржавыми пятнами ярко проступали на поверхности его духовной оболочки.
Выглядел этот индивидуум ровно так же, как ощущался — откровенно мерзко. Вроде бы и обычный облик человеческого подростка, но поза и манера себя держать сразу чем-то отталкивали, плюс спадающие на глаза сальные волосы, жирный блеск кожи на лице. Да и запашок от него шёл откровенно неприятный. Впрочем, я достаточно себя контролировал, чтобы сначала задавать вопросы, а уже потом бить.
— Нагаре? — парень чуть вздрогнул, прекрасно давая понять, что, во-первых, совсем не меня тут ждал, а во-вторых, это имя было ему известно.
— Мы знакомы? — кривовато улыбнулся он, нервно теребя фотоаппарат, что носил на шее.
— Нет, — волевое усилие, и нас окутывает барьер, отрезающий звуки и искажающий образы происходящего под ним. Быть может, для кого-то вроде директора он препятствием и не станет, но директора здесь не было, а даже если барьер Академии позволяет ему подобные вещи отследить, вмешиваться он не станет. — Но ты посмел оскорбить и пытаться шантажировать мою женщину.
— К-какую женщину? Я… я никого не оскорблял! И не хотел шантажировать! — залившись в ауре цветами паники и откровенной лжи, низший стал нервничать. И потеть.
Если до этого момента ещё можно было что-то говорить про возможность недоразумения, подставы от третьего лица или отсутствие дурных намерений, то когда сама его аура кричит, что его поймали на горячем и он прекрасно осознаёт, что собирался именно шантажировать, причём до самого предела, и теперь его аж корёжит с досады от сорвавшегося удовольствия, тут уже никаким сомнениям не место. Особенно в ракурсе того, что досада его быстро начала сменяться желанием отомстить той, кого не удалось поймать на крючок, то есть Куруму. И чем дольше это желание росло, тем явственней расцветало садистскими интонациями…
Впрочем, я пришёл сюда не любоваться. На моей руке расцвёл небольшой лепесток ярко-оранжевого огня. Секунда — и он уже впивается в грудь своей добычи. Низший взвыл и упал с дерева, но не обратил на это внимания, пытаясь ногтями расцарапать грудь, выдрать из неё полыхающее пламя. Но всё было тщетно. Он даже принял свою истинную форму… Слизень, что же, этого следовало ожидать — этих тварей-то и разумными можно назвать с большой натяжкой, жрут дерьмо и мертвечину, трусливы и обожают издеваться над теми, кто слабее. Хотя не то чтобы последнее было чем-то необычным для демонов, да и заметной части людей, если на то пошло.
Смена формы уродцу не помогла, пусть он и начал выпускать ядовитый газ, но тот мало того что был для меня не опаснее обычного воздуха, так и даже не долетал до тела, а адское пламя, между тем, продолжало пожирать его плоть, медленно и неотвратимо, растягивая агонию. О, оно могло бы иссушить его мгновенно и совершенно безболезненно… если бы на то была моя воля. Но нет.
