Мир Валькирий

— Подъем, соня! — усмехнулась она и присела рядом на кровать.

— Но-но, у меня заслуженный отдых после трудной и полной опасностей работы.

— О-о-о... — протянула Оля. — Про опасности можно поподробнее?

— Я чуть не умер! — воскликнул я и картинно положил руку себе на лоб.

— Врун. От этого не умирают, — улыбнулась Ольга. — А судя по реакции твоего дружка, — она показала рукой на возвышенность между моих ног и предвкушающе облизнулась, — он в полном порядке.

Я же, изобразив панику на лице и накрыв руками своего боевого друга, зашептал: — Это бессознательная реакция, он не ведает, что творит. Наверное, заболел, — добавил я трагическим голосом.

— Тебе повезло! — воскликнула Оля. — Я отличная лекарка. Давай я посмотрю, чем ему там можно помочь? — И потянулась к моим рукам.

— Нет-нет! — торопливо забормотал я, одновременно пытаясь отодвинуться от Ольги, а точнее от её рук. — Я уже знаю рецепт: отдых и покой, покой и отдых.

С последними словами я все же скатился по другую сторону кровати и рванул в сторону душа.

— Трус! — долетел до меня её шутливый возглас, когда я уже закрывал дверь. На защелку закрывал. На всякий случай. Правда, захоти Ольга вломиться, её бы это не задержало.

Когда вышел из душа, Ольга, уже полностью одетая, стояла возле зеркала и доводила до ума свою прическу. Однако оперативно, за двадцать минут почти готова. Я на секунду замер, оценивая образ своей девушки. Черный строгий брючный костюм с вышитым спереди золотой нитью гербом клана. Белая блузка, под которой скрывалась великолепная грудь четвертого размера. Черные брюки, и такие же лакированные черные туфли на небольшом, сантиметров шесть, каблуке. Заметив в зеркале мой взгляд, эта чертовка улыбнулась, выгнула спинку, отставила правую ногу чуть в сторону, левую руку уперла в бок, правой рукой слегка подняла себе прическу и вполоборота повернулась ко мне.

— Нравлюсь? — чуть хрипловатым томным голосом спросила она.

Я картинно закатил глаза, показал Ольге оба больших пальца и пошел в сторону шкафа. Надо срочно одеться, а то под её плотоядным взглядом и в одном полотенце чувствую себя беззащитным.

— Надень, пожалуйста, костюм, — догнала меня её просьба

— Мы куда-то едем? — спросил я её, остановившись возле гардеробной.

— Не совсем, — покачала она головой. Но там, куда мы пойдем, твои любимые джинсы и футболка будут совсем не подходящей одеждой.

— Хорошо.

Выбор у меня был маленький. Единственный нормальный костюм темно-синего цвета принадлежал деду Ольги, с похожей, как у меня, комплекцией, костюму было уже сто лет, но выглядел он просто шикарно.

— Жду в столовой.

— Я быстро, — крикнул в ответ.

* * *

**

После завтрака и небольшой битвы за сырники, в которой я победил, умудрившись последние три штуки разом наколоть на вилку и вызвав тем самым у Ольги изумленный взляд. Не иначе как своим великим искусством уводить из-под носа такие вкусняшки. И не обращая внимания на её недовольную, но такую милую моську, откинулся на стуле с выражением абсолютного счастья на лице и, прихлебывая кофе, спросил:

— Итак, Ваша светлость. Вы хотели мне сообщить что-то очень важное?

Ольга, с печальным видом осмотрев пустую тарелку из-под сырников, грустным взглядом окинула столик, явно в надежде найти еще одну тарелку вкусняшек. И недовольно буркнула:

— Как ты только не лопнул, троглодит?

Так как в левой руке была чашка с кофе, то, похлопав правой рукой себя по животу, я с довольным видом произнес:

— Это тебе еще повезло. Ты села за стол раньше.

— Ну ты и нахал. То есть я еще и спасибо должна сказать? — ехидно произнесла Оля

— Поверь мне, жертва этих сырников была не напрасной. Они сыграют важную роль. И воздев указательный палец к потолку, патетически воскликнул:

— Это инвестиции!

Ольга скептически посмотрела на мой палец, потом на мой живот. С явным сарказмом спросила:

— Можно полюбопытствовать, куда это вы, сударь, направили ТАКИЕ инвестиции да еще без согласования с главой клана? — И нарочито гневно постучала вилкой по своей пустой тарелке.

— Можно, важно качнул головой. Мальчик, я похлопал себя по груди, потерял много калорий. Ему нужно восстанавливаться, закончил я и улыбнулся.

— Ага! Её глаза опасно блеснули. Хорошо! Восстанавливайся, дорогой.

Тут я решил, что надо бы подстраховаться и оставить себе маленькую лазейку для отступлению.

— Но ты же понимаешь, — вкрадчивым голосом произнес я, — инвестиции — вещь рисковая, дело может и не выгореть.

— Если дело не выгорит, — проворковала Оля, — то исполнитель этого дела, очень сильно пожалеет. — И ласково так улыбнулась.

Гм... я аж поперхнулся. Решил не продолжать тему, а перевести на планируемое мероприятие.

— Ты так и не ответила, по какому случаю праздник? — И демонстративно дернул себя за отворот пиджака.

Ольга слегка пожала плечами и спокойно сказала:

— Сегодня день казни.

Хорошо, что в этот момент я не делал очередной глоток кофе. Иначе точно подавился бы.

— Эм-м-м.. у-у-у... гм... — промычал я. — А мне обязательно идти на казнь? Я как бы не очень люблю смотреть, как умирают люди, — немного ошарашено сказал я.

— Нет, тебе идти на казнь не надо. Там другой человек приговорен, — Ольга улыбнулась. — А вот присутствовать обязан, — твердо добавила она. — Ты же просил за дочь этой женщины? Я должна показать тебе, как выполняю свои обещания.

— Э-э-э.... да я абсолютно тебе верю, — все еще растерянно произнес я.

— Это хорошо, что ты мне веришь, — задумчиво протянула Ольга. — Но мне все-таки хотелось, чтобы ты все увидел своими глазами.

Я задумался. Вы когда-нибудь присутствовали на казни? Сомневаюсь, что это может быть приятным зрелищем. Меня передернуло. Имхо, учитывая, что XXI век на дворе, такие вот средневековые традиции выбивают из колеи. Зачем Ольге мое присутствие? Навряд ли ей требуется моя поддержка. Когда она в образе КНЯГИНИ ГОРДЕЕВОЙ, там за версту несёт такой силой, что поддержка нужна скорее окружающим, чтобы не разбежались от страха. Тогда что это? Урок для меня? Типа, не лезь, малыш, куда не просят. Возможно! Больше похоже на правду. Лады, сходим. Не потому что интересно, а потому что, если проявлю слабость и сдам назад, потеряю больше, но уже в глазах Ольги.

— Ну пошли, поприсутствую, — криво усмехнулся я.

* * *

* * *

В этом зале я еще не был: на глаз где-то сто квадратных метров, потолки высотой метров шесть. До блеска надраенный паркетный пол, вдоль стен шесть колонн, — по три слева и справа от входа — украшенных искусной резьбой с изображениями разных животных. Огромные витражные окна с обеих сторон находились как раз между колоннами и давали много света. Три хрустальные люстры свисали с потолка. Ну и дополнял картину простой деревянный трон. Или не трон. Трон, в моем понимании, должен находиться на подиуме и быть похожим на произведение искусства. А это кресло стояло просто на полу у противоположной от входа стены, тоже украшенной резьбой и огромным барелефом росомахи из чистого золота прямо по центру. Именно этот зверь изображен на гербе клана.

Я снова перевел задумчивый взгляд со стены на кресло. Или все же трон? Нет. Для трона оно какое-то простое слишком. Из темного дерева, практически без украшений, с полукруглой невысокой спинкой. И только на подлокотниках, в том месте, где удобно положить ладони, были изображены по четыре длинных когтя. А назову-ка я его мега-креслом, ибо странное оно какое-то.

Пока шли по залу, Ольга попросила встать справа от кресла и на шаг позади. С этой позиции был хорошо виден весь зал, и при этом я мог спокойно любоваться профилем своей девушки. В той же позиции, что и я, только слева от кресла, стояла Рада, воительница в ранге "Альфа". Как я позже узнал, помимо функций телохранителя, девушка выполняла еще разные деликатные поручения, являясь, по сути, карающей рукой своей госпожи. Та еще, блин, должность.

В зале находилось еще шестеро охранниц, две стояли по краям входной двери, а остальные четыре распределились напротив каждого окна. Кстати, что-то я Леры два дня уже не встречал. Как раз после сцены в подвале начхран всего поместья перестала попадаться на глаза. Надо будет у Ольги ненавязчиво поинтересоваться, а то, может, она её того, в распыл? Вряд ли, конечно, Ольга резкая девочка, но косяк Леры, допустившей моё неожиданное появление в подвале, на ликвидацию последней явно не тянул. Хотя здесь, то еще средневековье. Может, Лера столько пунктов нарушила, что тоже попала под статью о предательстве?

Я резко выдохнул. Н-да женский мир с тотальным матриархатом — это что-то с чем-то. И тут, прерывая мои размышления, входные двери распахнулись, и в сопровождении еще одной охранницы в зал вошла девочка. Так вот ты какая, симпатяшка, из-за которой я пережил несколько неприятных мгновений. Я порадовался, что такая красотуля ещё поживет. Густые, слегка вьющиеся каштановые волосы, ярко-изумрудные глаза, пухленькие, красиво очерченные губки. Года через два-три это будет бомба, а через пять-шесть лет — вообще сверхновая. Девочка тем временем приблизилась, остановилась в пяти шагах от Ольги и присела в глубоком реверансе.

— Лиза, — поизнесла Ольга.

— Ваша светлость, — ответила девочка, слегка поклонившись.

— Тебя привели, чтобы ты смогла встретиться со своей матерью. В последний раз, — жестко проговорила Ольга.

Лиза вздрогнула, а глаза слегка заблестели от сдерживаемых слез.

— Что с ней? Почему в последний? — почти прощептала она.

— Об этом она расскажет тебе сама, — отрезала Ольга.

При последних словах двери снова распахнулись, и в зал, так же в сопровождении охранницы, вошла молодая женщина. Похоже, мама Лизы. Да, точно. Именно она стояла на коленях, умоляя пощадить ее ребенка.

Я нахмурился, что-то картинка становится слишком мрачной, очная встреча матери с дочкой почему-то не вселяла оптимизм.

Мать девочки, как-то я не потрудился узнать её имя, тем временем приблизилась к нам и, став рядом с дочкой, отвесила такой же поклон с реверансом. Ольга в этот раз промолчала, только дернула головой, указав подбородком в сторону Лизы.

Молодая женщина, на вид не старше тридцати лет, повернулась к Лизе, опустилась на колени и протянула к ней руки. Девочка тут же бросилась к ней в объятья и сквозь уже не сдерживаемые рыдания спросила:

— Мама... Мамочка... Почему мы с тобой больше не увидимся? Что.. Что случилось?

Женщина, по лицу которой тоже текли слезы, слегка отстранилась и, глядя Лизе в глаза, продолжая держать своего ребенка за руки, тихим, но твердым голосом сказала:

— Прости меня, солнышко. Прости. Я совершила страшное преступление, и мне нет прощения. Я навлекла на нашу семью большой позор. И смыть его можно только кровью. Моей кровью. Я очень сильно подвела тебя. Прости меня, пожалуйста.

— Неужели совсем ничего нельзя сделать? — жалобно спросила Лиза.

— Можно, доченька. Можно умереть! Это единственная плата за мое преступление и другой быть не может. Запомни этот день и никогда не вставай на путь искушения, никогда не иди против чести и достоинства. А теперь отойди, пожалуйста, и дай мне исполнить то единственное, что еще в моих силах. Прости меня, если сможешь.

С последними словами мать оттолкнула свою дочь, а охранница, тут же схватив девочку за руку, отвела ее в сторону на несколько шагов. Лиза не сопротивлялась, просто стояла, смотрела на мать и продолжала беззвучно плакать.

Я тоже стоял, смотрел на всё это действо, в нервном напряжении до крови прокусив нижнюю губу. Вся эта ситуация выбивала из колеи. Что будет дальше? Надеюсь, матери не будут отрубать голову на глазах у дочери.

Тем временем вторая охранница, стоявшая рядом с матерью, вытащила из ножен на поясе узкий и длинный, сантиметров двадцать, клинок и протянула рукоятью вперед продолжавшей стоять на коленях женщине. Та, оставшись стоять на коленях, провернулась лицом в сторону Ольги и слегка охрипшим голосом сказала:

— Благодарю за возможность уйти достойно, ваша светлость.

Ольга, за все это время, как мне показалось, даже ни разу не шевельнувшаяся, на эти слова лишь слегка кивнула головой.

А мать Лизы перехватила нож двумя руками, направив остриём себе в грудь, замерла на пару секунд и резко, на выдохе, вонзила себе прямо в сердце. Тело, — да, теперь уже просто тело, — простояв немного, завалилось вперед и распласталось на полу. Только руки так и остались на рукояти, вцепившись мертвой хваткой.

Я закрыл глаза. Но мрачные картинки продолжили мельтешить перед мной, сменяясь как в каледойскопе. Вот мать вонзает себе в грудь нож. Вот Лиза стоит, закрыв глаза обеими руками. Вот Ольга, молчаливо смотрящая на все это.

Сколько так простоял, не понял. Очнулся от прикосновения к щеке. Открыл глаза и понял, что плачу, как девчонка. Напротив стояла Ольга и вытирала мне слезы тыльной стороной ладони. В глазах её плескалась тревога. Я резко запрокинул голову вверх, чтобы прекратить это соленое безобразие, что двумя ручьями стекало по лицу. Кажется, получается.

— Как ты? — тихо спросила Ольга

Я обвел взглядом зал и никого не нашел. Все уже ушли, только мы с Ольгой вдвоем и остались. Даже труп уже унесли. Присмотрелся к месту, куда упала мать Лизы. Ни пятен крови, ничего. Оперативно, млять.

— Уже лучше, — глухо ответил я. — Что с Лизой?

— У лекарки. На всякий случай та присмотрит за ней, проследит, чтобы не было нервного срыва, — ответила Ольга.

— А что с ней, в принципе, дальше будет? — спросил я. — Ведь родственников у неё не осталось?

— Либо в приют клана, — пожала плечами Ольга, — либо пристрою в какую-нибудь достойную, но бездетную семью. Не переживай. У неё все будет хорошо. Обещаю.

— Да уж, — мрачно сказал я. — Знаешь! Из тебя получился бы отличный режиссер фильмов ужасов. Обстановку нагнетать ты мастер.

Ольга печально улыбнулась и проговорила:

— Поверь, мне и в реальной повседневной жизни хватает ужасов. Даже придумывать ничего не надо.

— Верю, — ответил я. Вздохнул. — Пошли, что ли? Чего стоять?

— Пойдем, — ответила она.

— Кстати! — воскликнул я. — Спросить хотел. А чего у тебя стул такой неказистый?

— Сам ты стул неказистый, — фыркнула Оля. — Это кресло — мощный артефакт, способный защитить в радиусе десяти метров от удара любой "валькирии". Ему уже более трехсот лет. Мастер, что его сделала.....

Ольга продолжила рассказывать про мастера, создавшего сей шедевр. Не зря я ему приставку мега— приклеил. А я подумал, что этот день в плане открытий и понимания некоторых внутриклановых традиций принес гораздо больше, чем предыдущие два месяца, которые я провел в этом мире.

ГЛАВА 7

Рубикон перейден. (Цезарь Гай Юлий)

* * *

* * *

Телефонный звонок отвлек Ольгу от просмотра очередных документов. Судя по мелодии звонка, кто-то близкий. Ага. Так и есть, Вяземская Катя собственной персоной.

— Катюша, привет

— Привет, привет, потеряшка, — ворчливым тоном ответила подруга.

— Я не потеряшка, — улыбнулась Ольга, — просто дел много.