Режь, чтобы жить

— Опять эти умники по навыдумывали.

— Ну это результат работы того же отдела, что руководил вербовкой Страшили, а при учете того какие у него есть эм..

— Говори прямо, тараканы в голове.

— Спасибо Штурм, в общем они справились.

— Ладно, со следующей недели введешь стражей в курс дела и нарежешь им задачи, и напомни Сталкеру, чтобы не забыла засунуть свой язык себе...

— Кхм...

— Короче чтобы думала, что говорит. Если она еще думать перед тем как действовать научится, будет вообще хорошо.

— Я прослежу за этим. — Эгида, вряд ли у тебя будет время, да и возможность.

— Ну если на этом все, то у меня есть вам что сказать... аргххх. — на этой невеселой ноте у меня что-то схватило в груди.

— Директор, что с вами.

— Да диспетчер вызовите в кабинет директора, дежурную бригаду медиков, что с ней, ну она сейчас умрет я думаю, если конечно показания приборов не сбоят. — Оружейник, скотина когда же ты хоть чуть-чуть человечнее станешь.

Через десять минут непрекращающийся истерики в кабинете директора и многочисленных попыток окружающих мешаться под ногами Миссс Ополчение, которая выполняла директору искусственное дыхание и массаж сердца, бригада медиков наконец таки явилась и срочно принялась за реанимационные мероприятия. Через пять минут директор очнулась, после массовой истерики всех окружающих, включая бригаду врачей и саму Директрису, у последней еще раз отказало сердце, а старший врач бригады реанимации, психанул по крупному. Директор была накачена успокоительными и реанимирована повторно, а вздрюченные члены Протектората отправлены за Панацеей, которую через двадцать минут, буквально принес Скорость. Стоящая по среди кабинета Панацея, не смотря на вполне позитивных котят на своей пижаме и тапки кролики была не в настроении, виной тому был толи способ доставки, толи побудка, сразу через пол часа, после того как она смогла таки уснуть. Зевающая и почти спящая Панацея с трудом выслушала врача и вынув ногу из тапочка поставила её на голову Директора, после некоторого времени, цвет лица последней стал нормальным, а масса тела стала стремительно сокращаться, что несомненно пойдет Директору на пользу, а то она в последнее время в большинство дверей начала входить боком. Когда Панацея решила, что с Директора хвати, Скорость был снова превращен в транспорт, он конечно был не рад, но ему еще хотелось радовать девушек не только своей скоростью, но и стойкостью, которой он мог бы бы лишится, реши Панацея, что дома оказалась слишком медленно.

Конец Интерлюдии.

Утро 12 апреля.

Утром следующего дня я поперся в обувной магазин, обутый в тапки, оказалось что те самые лопнувшие ботинки были единственной обувью Тейлор из которой она еще не выросла, а поскольку ботинки были добротными то ничего другого Тейлор и не покупала. Кроме того красивые и мягкие кеды или кроссовки могли испортить в школе, точнее их бы точно испортили, Трио иногда показывало просто поразительное внимание к деталям и новые шузы точно не пропустили бы. Под хохот Дени я с гордым видом удалился, тапки кролики величественно колыхали ушами, задыхающийся от смеха Дени удалялся. С этими тапками была странная история, в городе тапки кролики продавались решительно везде, стоили смешных денег и были просто великолепными, теплые, пушистые и на удивление прочные, а альтернатива была мягко говоря не айс, этакие шлепки для бабушки, бабушки кстати тоже ходили в кроликах. Многие абсолютно не стеснялись ходить в кроликах на улице, если вышли в магазин или за газеткой, даже суровые главы почтенных семейств иногда палились в кроликах. Так что кроме откровенной комичности, других поводов заподозрить во мне неадеквата, у окружающих не было, сами иногда так делали. Если бы продавались кролики башмаки, то я возможно купил бы парочку, а так в тапках, особо не побегаешь, жаль конечно, но эпатировать публику не удастся. На пол пути в магазин я решил что покупать обувь в которой я ходить, по хорошему практически не буду, смысла не имеет и изменил маршрут в сторону ближайшего торгового центра, на тот момент я уже был недалеко от центра, так что ломанулся в центральный торговый центр, где в своих кроликах был не одинок.

Пока прохаживался по торговому центру, просто для интереса, увидел Далтонов, Виктория и Амелия(Эми), таскались по магазинам также бесцельно как и я, Эми также была в кроликах. Я даже уловил часть разговора, между восходящими звездами новой волны, Славы и Панацеи.

— Вики, если ты собираешься таскать меня по этому торговому центру, как обычно весь день, то видит бог я буду ходить в кроликах весь ближайший месяц, только для того чтобы действовать тебе на нервы.

— Ну что ты негативишь Эми?

— Тесть того, что я лишилась кроссовок из-за твоей безответственности, тебе кажется недостаточным поводом для негатива. Тебе мало было, что я для исправления Твоих косяков, полезла в ту засранную подворотню, сорвав для этого свой обед, так ты теперь еще хочешь весь мой оставшийся день потратить, на бесцельное блуждание по этому почти бескрайнему торговому центру?

— Я же извинилась, не куксись, мы не будем здесь таскаться весь день, сейчас подберем тебе подходящую пару обуви и пойдем, честно.

* * *

Интерлюдия, Виктория. (Честно сообщаю, что кусок текста с некоторыми изменениями, был мной вырван из оригинального произведения. Прав на него, ни моральных ни физических не имею.)

По мнению Виктории Даллон, мало что могло сравниться с полётом. Невидимое силовое поле отстоящее на несколько миллиметров от поверхности тела делало полёт ещё приятнее. Поле задерживало холод, но пропускало воздух, поэтому она могла чувствовать дыхание ветра на коже и волосах. Насекомые при столкновении не оставляли следов на её лице, как на ветровых стёклах автомобилей, даже если она двигалась со скоростью более ста километров в час.

Увидев цель, она крикнула и ринулась к земле, набирая скорость. Любой другой на её месте, наоборот, притормозил бы. Она приземлилась на асфальт с такой силой, что его обломки разлетелись вокруг, и замерла, опираясь на одно колено, и вытянув вперёд руку. Она оставалась в этом положении пару секунд, её платиновые локоны и плащ, перекинутый через плечо, трепетали на волне воздуха, вызванной её приземлением. Её суровый взгляд встретился со взглядом противника.

Она тренировалась долгие недели, чтобы это приземление выходило идеальным.

Напротив неё стоял мужчина, около двадцати лет, европеоид, с бритой головой, одетый в рубашку с закатанными рукавами, джинсы и рабочие ботинки. Он лишь взглянул на неё, и бросился бежать.

Виктория усмехнулась, когда его силуэт исчез в дальнем конце переулка. Она встала с колена, отряхнулась, провела пальцами по волосам, чтобы привести их в порядок. Потом она приподнялась на полметра от земли и полетела за ним, легко набрав скорость семьдесят пять километров в час.

Поймать его не займёт и минуты, даже с той форой, которую она ему предоставила. Она пролетела мимо него, слегка задевая, и мгновение спустя остановилась прямо перед ним. Ветер вновь развеял её волосы, плащ и юбку, и придал её появлению драматический эффект.

— Женщину, на которую ты напал, зовут Андреа Янг, — сказала она.

Мужчина глянул через плечо, просчитывая пути отхода.

— Даже не думай об этом, урод, — сказала она ему. — Ты знаешь, что я поймаю тебя и, поверь, я уже достаточно разозлилась, не стоит тратить моё время и злить меня ещё сильнее.

— Я ничего не делал, — огрызнулся мужчина.

— Андреа Янг! — Виктория повысила голос, одновременно применяя свою силу. Мужчина дрогнул, как будто она его ударила. — Темнокожую студентку так избили, что она попала в больницу! Ей выбили зубы! И ты пытаешься сказать мне, что ты, скинхед с опухшими от боя кулаками, ты, который стоял в толпе и наблюдал за прибытием скорой помощи с выражением, близким к ликованию, ничего не делал?

— А я ничего особенного не сделал, — ухмыльнулся он. Скинхед храбрился, но бросил ещё один быстрый взгляд через плечо, как будто хотел побыстрее оказаться где-нибудь в другом месте.

Она ринулась вперёд, и схватила его за шиворот. Мгновение она размышляла, не ударить ли его о стену. Было бы уместно и справедливо бить его до тех пор, пока кирпичи не треснут, а затем выкинуть в мусорный бак, стоящий у основания стены.

Вместо этого она набрала высоту, затем остановилась. Они находились достаточно высоко над землёй, чтобы он чувствовал себя не очень комфортно. Мусорный контейнер был прямо под ним, но она сомневалась, что он сейчас обращал внимание на что-то, кроме неё.

— Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты из Империи Восемьдесят Восемь. — сказала она, встретившись с ним жёстким взглядом, — Или, по крайней мере, у тебя есть дружки, которые в ней состоят. Итак, вот что сейчас случится. Ты расскажешь мне всё, что они замышляют, или я переломаю тебе руки и ноги, после чего ты всё равно мне всё расскажешь.

При этих словах она увеличила давление своей силы. Она знала, что это сработало, когда он начал отворачиваться, лишь бы не смотреть ей в глаза.

— Иди на хуй, ты меня не тронешь. Это незаконно. — хорохорился он, неподвижно уставившись в точку над её плечом.

Она ещё немного усилила воздействие. Её тело излучало волны энергии, заставляющие любого в её присутствии испытывать благоговение и восхищение. Те, у кого были основания бояться её, ощущали вместо этого волны страха и ужаса.

— Последний шанс, — предупредила она.

К сожалению, страх действовал на всех по-разному. Этот конкретный мудак просто стал ещё упрямее. По его мимике она знала его ответ прежде, чем он заговорил — этот парень из тех, кто реагирует на угрозы почти бессмысленным отказом подчиняться.

— Вылижи мои потные волосатые яйца, — прорычал он, и добавил, с демонстративным плевком, — пизда.

Она метнула его. Поскольку она могла поднять в жиме лёжа бетономешалку (хотя довольно трудно удерживать ровно что-то настолько большое и громоздкое), даже случайный её бросок мог забросить предмет на значительное расстояние. Он пролетел двадцать-двадцать пять метров вдоль дороги, прежде чем удариться об асфальт и откатиться ещё метров на десять.

Он лежал неподвижно достаточно долго. Виктория даже начала беспокоиться о том, что он мог сломать шею или позвоночник от удара. Ей стало легче, когда он застонал и попытался встать.

— Готов пообщаться? — спросила его она, её слова разнеслись по всему переулку. Она не двигалась вперёд, но опустилась ниже к земле.

Он выпрямился, опираясь одной рукой на ногу, поднял вторую руку и показал ей средний палец, затем повернулся и захромал по переулку.

О чём только думает этот мудак? Неужели он надеется, что она просто отпустит его? Сдастся перед его глупым отсутствием инстинкта самосохранения? Неужели он думает, что она беспомощна, и не может причинить ему реальную боль? В довершение ко всему, он собрался оскорбить её и уйти безнаказанным?

— Пошёл-ка ты тоже, — прошипела она сквозь зубы. Потом пнула мусорный контейнер, так сильно, что тот полетел вдоль дороги. Контейнер лениво провернулся в воздухе, описал дугу в направлении убегающего, и сбил его с ног, затем проскользил три-четыре метра по земле, его металлические бока с визгом высекали искры об асфальт.

На этот раз мужчина не встал.

— Блять! — выругалась она. — Блядское блядство. Она подлетела к нему и проверила пульс, затем вздохнула и направилась к ближайшей улице. Она посмотрела адрес дома, вытащила телефон из крепления на поясе и набрала номер.

— Эй, сестрёнка? Да, я нашла его. Но есть, хм, своего рода проблема. Ага. Слушай, мне жаль... хорошо, мы можем поговорить об этом позже? Я на Спэйдер и Рок, тут есть маленький переулок за домами. Я в деловом центре, да. Да? Спасибо.

Виктория вернулась к лежавшему ничком скинхеду, проверила его пульс и внимательно прислушалась к его дыханию. Её сестра появилась через очень долгие пятнадцать минут.

— Виктория, ты опять?! — голос прервал её размышления. — Мне скоро не надо будет, даже думать о диете, благодаря твоим выходкам я и так недоедаю.

— Используй, пожалуйста, мой псевдоним. — сказала Виктория девушке. Её сестра отличалась от неё как ночь ото дня. Если Виктория была красивой, высокой, великолепной блондинкой, то Эми была серой мышкой. Костюм Виктории подчёркивал её фигуру, белое цельное платье до середины бедра (с шортами внизу), плащ на плечах, высокие сапоги, и золотая тиара с шипами, отдалённо напоминающими солнечные лучи или головной убор статуи свободы. Костюм Эми чем-то напоминал бурку. Она носила мантию с большим капюшоном и шарф, который прикрывал нижнюю половину лица. На алебастрово-белой мантии на спине и груди был изображён красный крест.

— Наши личности всем известны, — возразила Эми, снимая капюшон и опуская шарф, освобождая каштановые вьющиеся волосы и лицо с равномерно рассыпанными веснушками.

— Это дело принципа, — ответила Виктория.

— Хочешь поговорить о принципах, Слава?! — спросила Эми самым саркастическим тоном, которым только могла. — Это шестой! Шестой раз, когда ты едва не убила кого-то, в этом месяце. И это только те случаи, о которых я знаю!

— Я достаточно сильна, чтобы поднять внедорожник. — пробормотала Виктория. — Трудно всё время сдерживаться.

— Уверена, Кэрол бы на это купилась. — сказала Эми, давая понять, что её это не обмануло. — Но я знаю тебя лучше, чем кто-либо. Проблема контроля связана не с этим, — она ткнула Викторию в бицепс. — Она здесь, там где почти всегда, гуляет ветер. — Эми сильно ткнула пальцем в лоб сестры. Виктория даже не моргнула.

— Пожалуйста, можешь ты его просто вылечить? — взмолилась она.

— Думаю, я не должна этого делать, — спокойно ответила Эми.

— Что?

— Дело в последствиях, Вики. Если я помогу тебе сейчас, что помешает тебе сделать это снова? Я могу вызвать скорую. У меня есть связи в больнице. Вероятно, они смогут его вылечить.

— Нет, нет, нет,— сказала Виктория. — Это не смешно. Если он отправится в больницу, люди начнут задавать вопросы.

— Да, я прекрасно это понимаю. — сказала Эми, её голос стал тише.

— Нет, не понимаешь, не только у меня будет куча проблем. Я буду отвечать перед судом по обвинению в нападении при отягчающих обстоятельствах и прочее. Это разрушит нашу семью, всю Новую Волну. Всё то, что мы изо всех сил строили.

Эми нахмурилась и посмотрела на лежащего мужчину.

— Я знаю, ты не фанат всего этого супергеройства, но готова ли ты зайти так далеко? Ты поступишь так с нами? Со мной?

Эми показала пальцем на сестру:

— Это не я. Не моя вина, что мы здесь стоим. Это ты. Ты нарушила правила, зашла слишком далеко. Именно этого боятся люди, которые критикуют Новую Волну. Нас не спонсирует правительство. Мы не защищены, не организованы и не контролируемся государством. Все знают, кто мы за нашими масками. Это значит, что мы должны быть ответственными. А быть ответственной в качестве участника команды для меня означает передать этого мужчину врачам скорой помощи, и позволить правоохранительным органам решать, что делать дальше, но уже с тобой.