| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Жизнь боевого раба она такая, — тяжко вздохнул орк, облизнул ложку, сыто рыгнув напустил грусти во взгляд и с удвоенной силой продолжил поглощать содержимое ведра — котелка.
— Имущество это хорошо — не дала смутить себя Гайа, — Его прагматичность нравится мне, даже больше его доброты.
Судя по смешкам, бойцы шутку оценили.
— И какова же цена столь ценного приобретения?
— Меня сменяли на десять мешков муки. А за этого карпуза, — орка показала ложкой на Гарра, — Накинули еще мешок соли и два кувшина масла. Только масло оказалось немного прогорклым.
— Сдается мне, по своей доброте Яри сильно переплатил.
— Ага, минимум вдвое, — подал голос вернувшийся Яри. — У орков Северного нагорья случился падеж скота. И дабы не жрать зимой друг дружку, а они это могут, им пришлось срочно продавать свой молодняк в наемники. Вот только кому нужны наемники-орки в конце осени? Так что я продешевил да, можно было купить не две дюжины, а все пять.
Обратный спуск в замок отнял больше времени и сил. Подковы скребли камень дороги. На крутых спусках уставшие лошади припадали на передние ноги, норовя скинуть ездоков через голову. Наездникам то и дело приходилось спешиваться, ведя лошадей на поводу.
Орк, еще на заставе презрительно отвергли ехидное предложение — прокатиться. Напялили на себя безрукавки из косматых шкур, обвешались железом самого живодерского вида и бодро зашаги наперегонки с лошадьми.
Только пара неунывающих варгов бодро нарезали круги вокруг растянувшейся колонны. И даже выгнали на людей молодого горного козла.
Идущая рядом с Гайей, орка рассказывала девушке о жизни орков на покрытом жесткой травой Северном нагорье. Змея оказалась хорошей рассказчицей. Перед мысленным взором Гаи проплывали: стада крупных, покрытых косматой шерстью, яков, кочующих по неровностям травяного моря, тяжелое низкое небо, готовое расплакаться затяжным дождем, длинные полуземлянки с тускло мерцающим огоньком непропорционально маленьких очагов, струящиеся между камней ручьи с ледяной кристально чистой водой.
— Лес в нагорье почти не растет. А тот, что растет, не лес, а так — кусты. От того очаги топят сушеным навозам яков, — рассказывала орка.
— Как же вы моетесь?
— Моется тот, кому лень чесаться, — орка выразительно поскребла макушку, — А если серьезно, то каждый день перед сном или перед ужином (когда есть, что ужинать), каждый орк совершает омовение в ручье.
— Холодно же, — удивилась Гайа.
— Зато выживают только самые сильные и выносливые. Из трех рожденных орков только один доживает до испытания воина. Предложить орку помыться теплой водой — значит нанести ему серьезное оскорбление.
— А старики?
— У нас — орков нет стариков. Дожить до старости и стать обузой роду — позор. Когда приходит пора уходить к предкам, орки ищут почетную смерть в бою. А кто не в состоянии найти смерть достойную воина, уходят в степь и умирают от голода или клыков диких варгов.
— Бр-р, ну и обычаи у вас. Ей богу, звериные.
— Можно подумать, когда становится нечего жрать, у людей или гномов по-другому.
Сперва Гайа хотела возразить, но возражать было особо нечего — когда прижмет, у людей порою обстоит намного хуже.
— А какие там молнии. Часто приходят грозовые ураганы. Представь, над нагорьем сплошным одеялом несутся сизо-черные тучи. Причем облака проходят так низко, что пущенная вверх стрела исчезает в них. А потом из туч в землю КАК ДАСТ МОЛНИЯ! Ух-х-х, свет такой, что можно ослепнуть. Гром по ушам бьет так, что потом полдня в голове гудит. А в том месте, куда ударила молния, остается проплешина остекленевшего грунта.
За разговором дорога сразу оказалась короче. Вот уже за спиной остались первые, пока еще не заселенные фермы. Плеск водяного колеса, визг пил, запах свежеспиленной древесины — колонна проходит мимо лесопилки.
— Яри, что у них с бородами? — тихонько осведомилась девушка.
— А ну как бородища в пилу попадет? Поэтому гномы заплетают бороды в косу и прячут под верхнюю одежду. Заодно и волосы перетягивают ремешками.
За лесопилкой пошли вновь обжитые фермы. Потянуло дымком очагов и свежевспаханной землей. Несмотря на надвигающиеся сумерки, в полях работали почти все местные обитатели.
Натужно скрипнув, приветливо распахнулись замковые ворота. Часовой бодро отбарабанил начальству, мол — личный состав при деле, происшествий нет, ужин давно готов, но без Вас не начинали. Мальчишка — конюх бросился хлопотать над умаявшимися лошадями.
Даже двужильные варги направились прямиком под отведенный им навес. Им хорошо, они нажрались в лесу дичины и завалятся спать, едва зайдя под навес. А вот людям сперва нужно помыться, затем основательно набить брюхо, и только потом отбиться ко сну.
А как же насчет "смочить горло"?
"Смачивать горло" начали сразу в замковом дворе, чутка добавили в бане, потом усугубили за ужином, дальше, как правило, не помнят.
Рубен вышел встречать обожаемого господина парой глиняных кружек в одной руке и изящным серебряным кувшином в другой.
В кувшине оказалось чуть подогретое вино, сдобренное медом и специями.
Яри пригубил вино, хоть и с удовольствием, но как должное. А вот Гайе необычный вкус понравился. Мед и травы не меняли, а лишь подчеркивали вкус напитка.
При прежнем лорде Урсхэда вино безбожно бадяжили имбирем и гвоздикой. А мед сбраживали в хмельной напиток, легкий в употреблении, но с весьма тяжелыми последствиями на следующее утро.
— Командир, тут такое дело, — подал голос Арамис, подобно приведению, материализовавшийся из густой тени в углу замковых стен. Кувшин с остатками вина, как бы невзначай, сменил владельца. — Рубен, ты ступай. Я постаю на розливе, — сказано, однако было таким тоном, что не оставалось сомнений, заливать содержимое кувшина Арамис планировал в основном в себя.
— Дело не потерпит еще полчаса, пока я спокойно пожру? — дежурно огрызнулся Яри. И тут же сменил тон на деловой, — Ладно, ладно, знаю — ты не будешь лезть с пустой болтовнёй. Что случилось? — спросил Яри, расстегивая подпругу седла.
— Мы нашли местных.
Гайа и Яри переглянулись, разом уставившись на скаута.
— Четыре девки. Три вполне годны замуж, четвертая совсем малышка. И двое мальцов. Одичали тут за пять лет. Хотя подозреваю — они и раньше не блистали манерами.
— Я все эти годы жила в долине и никого не встречала. Где ты их нашел? — не слишком вежливо, от накатившего волнения, перебила его Гайа.
— Неудивительно. Тут такая история. Мои парни подметили, что местные горные козлы изрядно смахивают на одомашненную скотину. Похоже, когда в долину пришел мор, часть домашней скотины разбежалась и одичала, или прибилась к своим диким собратьям. И мы с парнями решили вернуть скотинок в лоно цивилизации, а кто против, тех в котел.
Начали удачно, загнали в сеть двух коз с козлятами. А козел ушел, и что характерно, крупный такой, нажористый, так и просится в котел. Козла подранили стрелой в ляжку, и чиркнули стрелой по уху. Раны пустяковые, но кровят изрядно. Особенно если не дать козлу залечь. Козлина в горы. Я за ним.
Почти два часа шел по следу, глядь — расщелина. Узкая — вытяни руки в стороны, коснёшься стен. Хотя дно ущелья сплошь завалено прелой листвой, видно — маршрут изрядно хоженый. Выступы стесали, где надо подсыпали, идти одно удовольствие.
Прошел я по ущелью четверть лиги, потом еще сколько-то, по тропе вдоль склона. Нашел козла, истекшего кровью. Добил, чтобы животина не мучилась.
Но тропа-то куда ведет?
Иду дальше. Оп, топор на дне лежит. Сам топор слова доброго не стоит, обычный крестьянский из говеного железа, ржавый, лезвие выщерблено, как будто им по камню долбили, топорище почти сгнило.
Но главное, топор не уронен, не потерян, а именно положен.
Тут уж у меня чуйка взыграла. Я дальше. Опять расщелина. В этот раз короткая — две сотни шагов. А в конце попрёк другое ущелье, шагов тридцать шириной, глубокое с ручейком по дну.
Через это ущелье был перекинут висячий мост. На моей стороне в скалу забиты крючья с остатками канатов, а на той стороне крюк и каменный столб.
Кто-то перерубил канаты с моей стороны.
Я канат помусолил, по сроку получается, лет пять назад рубили. И срез странный, канат не перерезан, а измочален. Как будто как раз тем найденным топором кто-то косорукий колотил. А может больной.
И тут чую — дымком тянет! Причем домашний дымок, печной. Духом человечьим пахнет, жильем.
Пришлось возвращаться за подмогой и веревкой. Петлю на столб закинули, с нашей стороны к крюку закрепили, как в старые добрые времена, Арамис нервно хихикнул, явно вспомнив острые ощущения прошлого, — на ту строну.
А там, террасовые поля. Хотя, какие поля, так — скорее большой огород. Уютненько так, мне даже понравилось. Домик к скале пристроился. А в домике те самые четыре девки и два мальца.
Это их батя уронил мост. Говорят, еле дошел из долины, страшный как смерть, прокричал им через мост, — Мол, в долине мор, сидите тут, не высовывайтесь. И перерубил канаты моста.
Так они там пять лет и куковали.
— Вы, надеюсь, там не озоровали? — спросил Яри.
— Побойся предков, командир. Это твоя земля и, стало быть, твои люди, — не слишком правдоподобно, подпустив обиды в голос, ответил Арамис. Но вид при этом имел хитрый. — Но если ты не против, я там со старшенькой столковался. Ты постоянно твердишь, что мне пора остепениться.
— Я тебе это твержу последние пять лет. Если девка не против. Мир вам, да любовь. Еще что-то интересное нашел?
— Разве, что старая шахта. Очень старая, еще до имперских времен, явно работы гномов.
Пока жила не иссякла, добывали медь. Собственно там над входом еще виден перечеркнутый символ меди (Сu).
Предки найденышей заложили проход вглубь выработки. А, что осталось у входа, используют как хлев.
— Козы?
— Они.
— Стало быть, горы непроходимы?
— Ты или я пройдем, а так чтобы серьезный отряд или просто, кто попроще — нет, не пройдёт.
— Ладно, завтра съездим — глянем, на земли, которыми мы приросли. А пока, Гайа, хорош зубами марши наигрывать. Иди-ка ты в баню, погрейся. Там как раз Урсула и Этли плещутся, — и уже тише, с нотками обиды в голосе добавил, — Вроде я тут хозяин, а вот хрен баб из бани выгонишь.
Арамис хмыкнул, явно соглашаясь с командиром.
В купальне было тепло, влажно и чисто.
Гайа не была грязнулей, отнюдь. Но Урсула, у нее был не просто пунктик в отношении чистоты и гигиены. Урсула была маньячкой. Постоянно повторяя, — "От немытых рук умирают в десять раз чаще, чем от мечей".
Первые дни после приезда все женское население и добрая треть мужского, скоблили и драили помещения замка. Тихо матерились сквозь зубы, однако, впахивали на совесть.
Причина столь беспрекословного подчинения, изрядно тертого, а местами весьма склочного, контингента, проявилась три дня назад. Немолодой дядька, явно из бывших легионеров, жутким образом рассек топором ладонь. Ох, как же он матерился, не от боли, нет. Выжить и не стать инвалидом, пройдя дюжину сражений, и так оконфузиться на стрости лет.
На взгляд Гайи, развороченная кисть подлежала исключительно ампутации.
Но Урсула, понизила госпожу Гайю до младшего медперсонала. И за пару часов собрала истерзанную ладонь в относительную норму. Пообещав, что к середине лета рукой можно будет начинать пользоваться, а к осени про рану можно будет забыть.
В данный момент, закрыв глаза, Урсула в объятиях Этли млела в огромной кадушке, до краев наполненной теплой водой. У мраморного столика в углу купальни, поджав коленки, сидела разрумянившаяся Лин. В обязанности девчушки входило время от времени подносить к кадушке кубок с вином.
— А-а, погонщица варгов, как путешествие? — приоткрыв один глаз, с томной ленцой поинтересовалась Урсула. — Ты дверь-то прикрой, не порти уют.
— Хм-х, — слегка замялась Гайа, — А вы из тех женщин, которые... ну не любят мужчин.
Урсула и Этли разом прыснули.
— Ну почему, мужчин мы тоже любим, — надула губки Этли, — Но в этой глуши одни мужланы. А это совсем другое дело. Ни манер, ни обхождения, ни образованности. Да и внешние данные не блещут, прямо скажем. Солдатня.
— Этли, ты сама — не солдатня?
На фоне невероятно женственной Урсулы, излишне сухощавая, коротко стриженная Этли смотрелась не самым выгодным образом. Да и пара крупных шрамов на плече и боку женской привлекательности не добавляли.
— Помоги, — Гайа позвала девочку и начала разоблачаться.
— Да уж, на их фоне даже твой Яри смотрится верхом галантности. Может позовёшь его сюда? — вернула шпильку Этли.
— Тем более ничего нового он нам не покажет, — подала голос Урсула.
— Ты... он... вы... раньше...? — вспыхнула Гайа.
Женщины в кадушке опять засмеялись.
— Знаешь, как я познакомилась с Яри? — спросила Урсула, закинув руки на край кадушки.
Для ее возраста у нее невероятно красивая, крупная, чуть отвислая грудь никогда не рожавшей женщины. Да и вообще, ни лишнего жирка, ни морщин, ни растяжек, Урсула явно знала толк не только в ранах.
— Его звезда тогда едва поднялась над горизонтом. Совсем еще мальчишка. Тогда за ним было только спасение знамени после разгрома имперской армии на берегу залива Тээбло, да какие-то приключения в составе "Стражей перевалов".
И вот в усадьбу Бай-Ра доставили что-то похожее на мелко порубленный кусок мяса. Это что-то дышит через раз, харкает кровью, но упорно не хочет подыхать. До этого момента я считала, что с такими ранами выживают только орки. Но у мальчишки нашлись богатые покровители, внесшие аванс за лечение у моего отца. Операцию отец доверил мне, так что я видела Яри во всех пикантных подробностях.
Кстати, до конца лечение нам так и не оплатили.
— Получается Яри тебе должен?
— Уже нет. Он задолжал нам жизнь, но свой долг вернул троекратно. Даже чуть больше.
— Как это?
— Это печальная история, — Урсула поманила Лин, и та тут же подала ей кубок с вином. — Я была молодая и глупая. И связалась не с тем мужчиной. Вернее я ему отказала. "Не тот мужчина" нанял профессиональных бретеров и вызвал на дуэль моих двоюродных братьев.
В вопросах чести столица не терпит слабаков — живот или честь, не принять вызов они не могли. Дуэль четыре на четыре. Им было уже не помочь, против бретеров шансов у моих родичей не было.
Я напомнила Яри о долге. Он не мог помешать дуэли, но после дуэли Яри ликвидировал всех выживших победителей.
— Подруга, это тот случай, о котором я думаю, — спросила Этли у Урсулы.
— Не знаю, о чем ты думаешь, но да это именно он. Теперь эта тайна не принесет никому вреда.
— Хренасе, ночная стража, твердо уверена, это отработала террор группа эльфов. И, насколько мне известно, эльфы никогда этого не отрицали.
— А зачем бы им отрицать подобную демонстрацию длины своих рук? — удивилась Урсула. И уже, обращаясь к Гайе, продолжила, — И после этого мне доводилось подлатывать дырки в тушке твоего мужа.
— У него появились деньги на оплату квалицированных лекарей?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
