Осенний лес был прозрачен и светел, под ногами сухо похрустывали подёрнутые утренним ледком опавшие листья. Погода держалась изумительная — сухая, солнечная, в меру прохладная. Тракт, широкий и наезженный, извивался, как змея, среди всё повышающихся холмов.

Ранарси откровенно наслаждался дорогой. Путь его подходил к концу — до последней по эту сторону границы деревеньки, подписанной на карте как Перелесье, оставалось не больше половины дня небыстрым шагом. Глушь невероятная, зато искать его в предгорных лесах будут в последнюю очередь. А когда он перейдёт перевал, до него уже и вовсе никто не дотянется.

Где-то в лесу треснула ветка, и Ранарси невольно поёжился. Это в окрестностях столицы большая часть лесов была сведена под поля, а в оставшихся перелесках всю нечисть истребили священники. В приграничье же леса оставались древними и огромными, и водиться в них могло всё что угодно. Ветка треснула ближе, тинькнула синица в ветвях, и на дорогу из зарослей сухого мятлика выкатилась целая процессия круглых призрачно-серых существ, похожих на большие клубки пыли. Цепочка мелких духов-травянок — Ранси насчитал семнадцать штук — важно пересекла дорогу и скрылась в сухой траве. Он улыбнулся.

Обычный человек на его месте увидел бы разве что катящиеся клубки сухой травы, а то и вовсе списал всё на обман зрения. Главное преимущество веры во Всесоздателя — его священники могли оградить паству от духов. Освящённое поле обходили стороной и безобидные травянки, и злобные всееды, посвящённого богу ребёнка уже не могли украсть феи. Правда, и благословить не могли, но это уже не так важно. Главное, можно забыть утомительные ритуалы охраны и задабривания духов и жить, не беспокоясь о том, что рядом живут иные существа. В окрестностях столицы в духов даже верить почти перестали. Разве что юродивые порой общались с затесавшимися в город сущностями, да совсем маленькие дети следили глазами за чем-то невидимым.

Впрочем, в медвежьих углах вроде этого старые ритуалы наверняка сохранились лучше — лесу и тем, кто его населяет, на Всесоздателя плевать, а вера в него всё же защищает не от всех напастей.

Ранарси проводил взглядом травянок, поправил заплечный мешок и пошёл дальше.

* * *

Свернувшаяся в похожей на чашу долине деревня открылась его взгляду уже на закате. Небольшая — с десяток дворов, водяная мельница и высокий шпиль церкви. Полей вокруг не было, только скромные огородики и несколько отвоёванных у леса лугов. Дальше громоздились серо-фиолетовые, похожие на обломанные зубы, горы. Где-то там должен стоять замок Коготь, охраняющий перевалы, но его сейчас скрывали плотные облака. Когда-то замок охранял перевал от захватчиков, но с годами потерял своё значение — теперь в охране границ с Загорьем больше полагались на священные реликвии.

Постоялый двор в селении тоже нашёлся — неожиданно просторный, явно рассчитанный на идущие за горы торговые караваны. Ранарси заметил над его дверью выбеленный временем коровий череп и усмехнулся. Глушь и правда помнила старые ритуалы.

В общем зале было неожиданно немноголюдно, занят был только один из четырёх массивных столов. За ним несколько угрюмых мужиков, явно местных, цедили пиво. Хозяйка, немолодая дородная женщина, которая была бы ещё вполне миловидной, если бы не брюзгливо-недовольное выражение лица, в уголке отчитывала девочку-служанку.

— Доброго вечера! — поклонился ей Ранарси и достал из кошеля серебряную монетку. Та заулыбалась с неискренним радушием.

— Комнаты наверху, занятых нет, берите любую, какая приглянется. На ужин каша со шкварками, могу распорядиться, чтобы купальню открыли и растопили.

— Распорядитесь, — Ранси устроился поближе к очагу и со вздохом вытянул усталые ноги. — И ещё я бы хотел нанять проводника.

Со стороны подвыпившей компании донёсся разноголосый хохот, даже хозяйка усмехнулась.

— Не наймёте, господин. Никто в горы под самые дожди не пойдёт. Тропы размоет, да и сели у нас частенько случаются.

— Какие дожди? — не понял Ранарси. — Погода же ясная всю неделю была.

— Осенние, — хозяйка усмехнулась шире. — Вот-вот начнутся, не сегодня, так завтра.

Ранарси скептически покачал головой, но спорить не стал, решив поутру поспрашивать проводников. Глядишь, кто и согласится рискнуть за достойную плату. Девочка-подавальщица шмыгнула на кухню и, вернувшись, со стуком поставила перед ним миску с кашей. Хозяйка, всё ещё посмеиваясь, сунула в карман передника плату за стол и ночлег.

Дорога его всё же изрядно вымотала, так что, едва смыв дорожную пыль, Ранси завалился спать, заняв первую попавшуюся комнату и даже не разглядев её толком.

* * *

Разбудил его дождь. В комнате было темно, по крыше глухо барабанили струи воды. Ранарси спустил ноги с кровати, ойкнул от холода и подошёл к окну, кутаясь в одеяло. Открыть ставни, одновременно удерживая его на себе, было не так просто, но выбираться из уютного тёплого кокона не хотелось до дрожи. За окном стояла сплошная стена воды. Холодные струи текли с неба и барабанили по лужам, улицы превратились в мелкие мутные реки. С первого взгляда было ясно, что в такую погоду ни в какие горы никто добровольно не пойдёт. Даже на улицу не выйдет, пока есть такая возможность. Ранси со вздохом вернулся в постель и снова заснул.

Утром погода слегка улучшилась — дождь уже не лил сплошной стеной, а падал частыми мелкими каплями, и у Ранси вновь появилась надежда.

Быстро одевшись (теплее в комнате отнюдь не стало, и находиться вне одеяла больше пары мгновений было решительно невозможно), наскоро умывшись и связав каштаново-рыжие волосы в простонародный хвост, Ранарси спустился в главный зал.

Тихий и пустой — для посетителей было ещё рановато, только давешняя девочка-подросток мыла пол, подоткнув не слишком чистую юбку.

— Доброе утро! — она поднялась на ноги и утёрла лоб рукавом. — Если есть хотите, в кухне тётю Таюту спросите, там каша осталась и молоко утрешнее тёть Тальма уже принесла.

— Спасибо, красавица! — комплимент был далёк от действительности, но девочка всё равно зарделась и кокетливо поправила косынку. Руки у неё были красные и потрескавшиеся, под ногти въелась несмываемая грязь.

* * *

В кухне Ранси встретил сонную трактирщицу, сосредоточенно месившую тесто на огромном дубовом столе. Увидев его, та ехидно улыбнулась и вытерла руки о истрёпанный передник в разномастных пятнах.

— Ну что, теперь веришь в дожди, а? Или тебе надо наружу выйти, чтоб, значит, окончательно осознать? — говоря это, Таюта налила в глиняную кружку молока, отрезала от начатой ковриги солидный ломоть хлеба, щедро смазала его мёдом и протянула гостю.

— И всё же я ещё верю в свою удачу! — широко улыбнулся Ранси, принимая из её рук еду.

— Ну верь, — трактирщица вернулась к тесту. — Но за стол и комнату я тебе плату, пожалуй, скину чутка, ежели задержаться решишь!

Служаночка в общей зале уже домывала полы. Точнее, широко возила по ним грязной тряпкой, торопясь поскорее закончить. Ранси усмехнулся, но замечание делать не стал, пусть за ней её хозяйка смотрит. Вместо этого устроился за столом и принялся неторопливо есть. Молоко было ещё тёплым, хлеб, хоть и вчерашний, вкусным изумительно, с добавлением каких-то незнакомых душистых семян.

— Тебя как зовут, красавица? — между делом поинтересовался он у выкручивающей тряпку девочки.

— Илька, — та выпрямилась и неловко одёрнула юбку. — Ильяна.

— Очень рад знакомству! А я Ранси, можешь так и обращаться. — Полным именем, особенно с указанием рода, Ранарси решил не светить. — Так вот, Ильяна, а кого из здешних жителей в проводники нанять можно? За ценой не постою.

— Так все, почитай, дорогу знают, только зачем вам? Дожди ведь! — девушка простодушно улыбнулась большим обветренным ртом.

— И всё же, может, решится кто? Кому из деревенских деньги сильней всего нужны?

Ильяна задумалась.

— Велю-бортнику, у него жена болеет, Альсагу Кривому, он от денег никогда не откажется, а ещё Миирн, тёть Тальмин муж, они в отдельную избу отселяться хотят. Только они вас не поведут — под дождём в горы соваться дураков нет.

— И всё же расскажи мне, как найти этих достойных людей, я попробую попытать счастья.

Девочка охотно объяснила. Все трое жили недалеко, впрочем, для небольшого поселения это не было неожиданностью.

— Спасибо. И вот ещё, красавица, не подскажешь, где у вас хороший плотный плащ купить можно? Мой против таких дождей — что занавеска.

Илька захихикала.

— Лавка на другом конце села, там вывеска с коняшками и красный горшок на заборе, не перепутаете.

— Спасибо, красавица, — Ранси раскланялся и направился к двери.

С плащом он и правда сглупил. Очень тёплый и столь же дорогой плащ из шерсти айанских коз отлично грел, но воду пропускал. Ранси, как и любой столичный житель, искренне считал сильные затяжные дожди признаком весны и раннего лета. Поразмыслив, он оставил плащ в трактире.

* * *

Удача Ранси всё же изменила: никто из названных Илькой мужчин не согласился вести его через горы, даже за двойную или тройную плату, все в один голос твердили, что перевалы до весны будут совершенно непроходимы. Прочие сельчане, которых он спрашивал, тоже наотрез отказывались служить проводниками. Вдобавок ко всему дождь вновь усилился, холодные, как лёд, струи легко проникали под куртку и пробирали до костей. Ранси заторопился в лавку.

Нашёл он её действительно почти сразу. Приземистое широкое здание, словно посеревшее от дождя, даже яркая вывеска потускнела.

Внутри было довольно светло, пахло воском, травами и дешёвым мылом. Лавочник — плотный невысокий мужчина с пышными, спускающимися заметно ниже подбородка усами — был занят с единственным покупателем. Ранси сперва безразлично скользнул по тому взглядом, но, поняв, что видит, впился глазами, жадно рассматривая. Молодой парень, невысокий, не по-здешнему стройный, с белёсыми, словно седыми, волосами до пояса. Одежда — заплата на заплате, на чём только держится, на голове нелепая шляпа с мятыми полями. Незнакомец молча и отрешённо раскладывал на прилавке пучки сушёных трав: златогорлица, чёрный вереск, синеголовник — по лавке поплыл тонкий будоражащий запах, который можно встретить только в лавках самых высокооплачиваемых лекарей и ощутить от благовонных подвесок самых богатых женщин. Ранси подошёл поближе, с интересом вглядываясь в невзрачные стебельки — все высушены абсолютно правильно, не потеряли ни цвета, ни аромата, ни, наверняка, свойств. В столице за столь редкие целебные травы не скупясь платили золотом. Лавочник придирчиво перебрал хрупкие стебли и, не глядя на посетителя, бросил:

— Годится. Десяток серебром.

Ранси опешил. Он, конечно, знал, что редкие травы у сборщиков скупают значительно дешевле их истинной цены, но чтобы настолько... Юноша, к удивлению Ранарси, только кивнул. Задумался на секунду.

— Фунт соли, маленькую бутыль масла, кусок мыла, десяток длинных гвоздей и кулёк орехов в меду. Остальное деньгами.

Невозмутимо сложил покупки, кроме орехов, в холщовую сумку и вышел, не попрощавшись. Ранси, забыв про плащ, бросился за ним.

— Погоди! — окликнул он беловолосого за порогом лавки. Тот остановился и обернулся. Парень оказался на вид очень молодым, младше него лет на пять. Точёное, очень красивое лицо явно нездешней крови, зелёные, как яблоко, раскосые глаза. Незнакомец вопросительно взглянул на него, не делая попытки заговорить, с полей нелепой шляпы стекала вода. Ранси почему-то смешался.

— Скажи, это ты собирал те травы?

Тот кивнул.

— Ты, наверное, не знаешь. Они очень ценные, десять монет за три пучка — это просто грабёж! Ты вполне можешь просить гораздо больше.

Незнакомец вдруг улыбнулся светлой, нездешней улыбкой. "Слабоумный," — разочарованно подумал Ранарси.

— Зачем мне столько денег? — голос у него оказался чистым и холодным, словно капель. — На всё, что нужно для жизни, мне и так хватает. Но спасибо, что сказали.

Он вдруг протянул опешившему Ранси открытый кулёк с орехами. Тот осторожно угостился: сладости оказались ужасно липкими и сладкими до приторности.

— Я — Нельго, если интересно.

— Ранарси.

Тот медленно кивнул — то ли принял к сведенью, то ли попрощался — и направился себе вниз по сельской улице, на ходу кидая в рот липкие орешки.

Ранси ничего не оставалось, кроме как вернуться в лавку.

— Кто он? — как бы между прочим поинтересовался он у лавочника, выбирая плащ.

— Выродок, — тот к предыдущему посетителю явно особой любви не питал и обсуждать его не рвался. — Синий теплее, на снегу спать можно. Берите, не прогадаете.

— Думаю, до снега я у вас не задержусь, — отмахнулся Ранси. Но плащ всё же взял.

Вернувшись в свою комнату, он вытащил из-под койки сумку, порылся в ней и достал с самого дна тяжёлую старинную книгу, завёрнутую в чистую ткань. Бережно развернул и долго листал, разглядывая изображения странных, не похожих на людей существ и читая их описания.

* * *

Спустился вниз Ранси только к ужину, проштудировав книгу целиком, но так и не найдя в ней ничего полезного. В главном зале он столкнулся с Ильяной. Девочка, на сей раз вымытая, в не новом, но чистом и явно праздничном платье, вертелась у висящего рядом с очагом осколка зеркала, старательно подводя глаза послюнённым угольком.

— Куда собралась, красавица?

— Господин Ранси! — девушка обернулась, кокетливо поправила вышитую бисером ленту на голове, какие носят незамужние простолюдинки. Волосы у неё оказались редкого, золотисто-пепельного цвета и вились крупными кольцами, а круглая мордашка, отмытая от грязи, выглядела вполне миловидно, даже не смотря на большой обветренный рот с редкими мелкими зубками. Ранси впервые подумал, что Илька и впрямь имеет все шансы вырасти красавицей. Года этак через три-четыре. — А сегодня танцы, не хотите пойти?

Ранси хотел было отказаться, но всё же уточнил:

— И что, все жители будут?

— Нет, только молодые. Пойдёмте, я вас со всеми познакомлю!

Кажется, возможность прийти на вечеринку с симпатичным гостем ей изрядно льстила.

— А скажи, как зовут невысокого юношу с длинными белыми волосами? Он будет?

— Нельго, — с Ильки мигом слетело игривое настроение. — Не стоит о нём говорить.

Она скомкано, не глядя на собеседника, попрощалась, накинула плащь и выскользнула за дверь, изрядно озадачив Ранарси.

Впрочем, у него оставался ещё один возможный источник информации.

* * *

К расспросам госпожи Таюты он подошёл серьёзнее. В трактире сегодня было малолюдно, только двое посетителей — Ранси узнал лавочника и Альсага, плечистого одноглазого мужика с совершенно разбойничьей физиономией. Тот тоже его узнал и даже помахал рукой, глумливо усмехаясь. Из всех, кого Ранси пытался привлечь в качестве проводника, этот прошёлся по невежеству столичного гостя наиболее язвительно.

Ранарси сел у камина, дожидаясь, пока поздние посетители допьют своё пиво и уйдут. После чего окликнул трактирщицу.

123

↓ Содержание ↓