Мысль использовать стрижку, как повод, показалась Максиму довольно остроумной. Сейчас он уже так не думал. Сидеть так близко к ней, чувствовать легкие прикосновения нежных рук, слышать знакомый запах карамели — это была пытка. Пульс колотился уже где-то в ушах. Вдобавок ко всему, Полина казалась настолько спокойной и равнодушной, он начал опасаться, что она попросту забыла его и все, что между ними было.

Наконец Полина сдернула с него накидку и прошлась щеточкой по затылку, сметая остатки волос.

— Все. Стрижка окончена.

— Сколько с меня? — Он понимал, что вопрос звучит по-идиотски, но его мозги вдруг заклинило.

— Нисколько. Тебе бесплатно, по знакомству, — Полина складывала на трюмо инструменты.

Максим несколько мгновений собирался с мыслями, потом плюнул на это безнадежное дело. Не вставая со стула он протянул руку и, обняв девушку за талию легко усадил ее к себе на колени. Полина не делала попытки встать. Все ее силы попросту ушли на то, чтобы никак не выдать свое душевное состояние. Он вынул из ее рук инструменты и поднес пальцы к губам. Они были совсем холодные. Макс прижал ее руку к своей щеке, накрыл ее своей ладонью и какой-то миг просто сидел, закрыв глаза. Полина не произнесла ни слова, боясь расплакаться. Какое-то время она продолжала молча сидеть, потом так же молча начала потихоньку вытягивать руку из его ладони.

— Не надо,— он взял ее за запястье и опять начал целовать пальцы, — я так соскучился...

У Полины из глаз струились слезы, которых она так безуспешно ждала вот уже на протяжении полутора месяцев. Она отвернулась, забыв о том, что они сидят возле зеркала и Максиму все равно все прекрасно видно. Он взял ее одной рукой за подбородок и повернул к себе а другой рукой принялся вытирать слезы, потом обхватил двумя руками лицо и приблизив к себе поцеловал в глаза, потом в губы. Полина не стала протестовать, и он продолжал целовать ее с каждой минутой все более настойчиво. Максим отчаянно боялся, что девушка сейчас вырвется из его объятий, но Полина не вырывалась. Напротив, она ласково положила руку ему на затылок и обняла, стремясь прижаться к нему как можно теснее, наслаждаясь им.

Они целовались довольно долго, у Максима совсем помутилось в голове. Полине казалось, что вместе с этими поцелуями в нее возвращается жизнь. Оказывается, можно дышать полной грудью, и сердце не остановилось, просто все эти дни оно билось слишком тихо. Зато сейчас оно заработало во всю свою силу. Она уже отчетливо чувствовала его возбуждение даже через плотные джинсы, но он не предпринял никаких попыток зайти дальше и только по его жадным настойчивым поцелуям и участившемуся дыханию можно было догадаться, что он уже на пределе. Полине передалась от него волна страстного желания, она, рассудив, что все равно пропала, расстегнула молнию на джинсах и позволила себе насладиться близостью с любимым человеком. Макс задохнулся от нахлынувших ощущений и постарался взять себя в руки, чтобы все не закончилось слишком быстро. Они долго еще сидели не выпуская друг друга из объятий и боясь произнести хоть слово.

Так же молча, Полина ушла в ванную. Максим принялся мерить комнату шагами, теряясь в догадках. Он совершенно не знал, чего теперь следует от нее ожидать и эта неопределенность приводила его в замешательство. Он в задумчивости потер лоб. Сегодня, видя ее равнодушие, он начал думать, что она попросту издевается, но увидев эти тихие покорные слезы, понял, что девушка ведет с собой такую же изнурительную, изматывающую и абсолютно безнадежную борьбу как он сам. Макс не знал, как убедить ее не сопротивляться той страсти, которая возникла между ними, поскольку сам только недавно понял, что бессилен перед ней.

Он услышал, что Полина вышла из ванной, быстро сел на диван и постарался принять непринужденную позу. Полина вошла в комнату и задумчиво села в кресло.

— Почему ты так далеко, иди ко мне, — он похлопал рукой по дивану возле себя.

Полина все так же молча встала и пересела к нему. Ее покорность пугала. Он бы предпочел, чтобы она злилась или опять начала его прогонять, тогда бы он нашел аргументы, которыми можно преодолеть эту стену. Он столько раз мысленно спорил с ней, продолжая тот последний разговор... Но эта непостижимая женщина опять загнала его в тупик, совершенно не прикладывая никаких усилий. Он не знал, что Полина просто пытается смириться с поражением. Девушка все эти дни вспоминала слова Кости " ...мы боимся влюбленных как чумы..." Но она не может жить без него. А значит, придется либо принять его условия, либо... либо уехать домой, в свой маленький город и пытаться строить жизнь заново. Но, Боже, как не хотелось возвращаться! И как ей жить здесь, любить его, зная, что сейчас она ждет его, а он, может быть, в каком-то клубе зажигает с очередной красоткой...как тогда в "People". Ведь он так упорно отстаивает свою свободу и возможность проводить время где захочет, и, что самое ужасное, с кем захочет... И так трудно быть здравомыслящей, когда он сидит рядом и смотрит на нее так испытующе...

— Можно, я останусь у тебя на ночь?..

— Да.

Максим обалдел еще больше, если это вообще было возможно.

— Тогда я пойду, покупаюсь, а то у меня вся шея в волосах, — он пошел в ванную с выражением лица ребенка, которому наконец купили долгожданный велосипед.

Уже расстегивая пуловер он обратил внимание на яркую футболку, которая показалась ему ужасно знакомой. Не веря собственным глазам, он взял ее рассмотреть поближе — ошибиться невозможно, эта футболка единственная в своем роде, Костя ее берег как зеницу ока и надевал крайне редко. Он почувствовал запах Костиного одеколона, исходящий от этой вещи, вспомнил мечтательное выражение лица друга, когда тот говорил о рыжеволосой снегурочке, его странную тягу к прогулкам на природе и все сразу стало на свои места. Максим словно получил удар под дых, свет померк, и мир стал черно-белым. И только футболка выделялась ярко-красным пятном...

Зайдя в комнату он был на удивление спокоен, только на скулах играли желваки:

— Полина, скажи мне, часто у тебя Костя бывает?

Девушка подняла на него измученный взгляд:

— А ты уверен, что имеешь право задавать подобные вопросы? Ты себя в знакомствах нисколько не ограничиваешь, если меня не обманывают глаза.

— Он что, раздевается здесь? — Максим как будто не слышал ее ответа.

— Это что, допрос? Я что, должна оправдываться?

В голове Максима как будто что-то взорвалось:

— Ты стерва!.. Как ты можешь!.. ты... — у него сжались кулаки, по его лицу можно было подумать, что он ее сейчас ударит, — ты трахалась с ним?

Полина как-то отстраненно подумала, что видимо совместное проживание обуславливает одинаковый словарный запас Кости и Максима. Она посмотрела на него. Ее использовали, растоптали. Внезапно ей на выручку пришло ее несломленное чувство гордости. Никто не посмеет ее унижать. Полина, ничуть не испугавшись, прошла мимо взбешенного парня к двери, открыла ее и коротко произнесла:

— Вон!

Напряженная атмосфера в квартире резко взорвалась трелью мобильного телефона, лежащего в коридоре на столике. Макс стремительно направился к выходу. В прихожей он задержался, забирая куртку и скосил глаза на телефон. На дисплее высветилось имя "Костя". Остатки самообладания покинули его. В ярости Макс схватил телефон и с силой запустил его в дверь закрытой ванной комнаты, отчего тот разлетелся на куски. После этого он вышел и с силой саданул входной дверью. Полина отрешенно посмотрела на многострадальную штукатурку, обсыпавшуюся второй раз за вечер. Она подошла к осколкам мобильного, опустилась на колени и начала медленно собирать их в ладонь, пока глаза не перестали видеть из-за застилавших их слез. Она очень хотела верить, что плачет из-за разбитого мобильника...

Глава 12

Еще три дня назад Полина думала, что хуже быть не может... Ха!..

Сейчас ей казалось, что она застряла в каком-то странном сне — каждый последующий день в точности повторял предыдущий. Сама себе она напоминала какой-то автомат, думать ни о чем не получалось, да и не хотелось...

Сегодня Полине, впервые за два дня, удалось впихнуть в себя несколько сушек на завтрак — это давало надежду на выздоровление. Выходя из дома она рискнула посмотреть на себя в зеркало и была удивлена, вид ее вовсе не был страшный, правда очень изможденный. Под глазами, горевшими каким-то лихорадочным блеском, залегли тени.

Полина захлопнула двери и остановилась, как вкопанная. На верхней ступеньке спиной к ней сидела до боли знакомая фигура в кожаном пиджаке... Услышав стук захлопнувшейся двери, Максим начал поворачиваться и, неловко покачнувшись, схватился рукой за перила внизу. Вторая попытка оказалась более удачной, он смог обернуться. Видок у него был еще тот — небритый, глаза красные и ввалившиеся. Короткие волосы взлохмачены. Вдобавок ко всему в углу рта отчетливо было видно ссадину, словно он с кем-то подрался. Макс криво усмехнулся:

— О! П-полина!... А я тут катался, понимаешь... и неудачно п-припарковался. Дай, думаю... зайду к подружке, позвоню... этому... эвакуатору...

Полина медленно подходила к парню, в недоумении поднеся ладонь ко рту:

— Боже мой!.. Макс, ты пьян?..

— Никак нет!... — он начал подниматься со ступенек, — ты ж меня знаешь-ш-ш, я ж за руль не сяду... — Макс не договорил, поскольку начал падать и был вынужден отвлечься, чтобы схватиться за перила, второй рукой он начал неуклюже хватать воздух. Полина поспешила к нему на выручку, схватив за руку и тем самым помогая удержать равновесие.

— Спасибо, милая... Ты так добра, — он крепко схватил ее за руку и прижал к себе, — ты знаешь... так устал, ноги не несут...

Полина не знала плакать ей или смеяться, она обхватила его второй рукой за плечо и принялась тянуть за собой:

— Пойдем, тебе надо поспать.... Вот так... Слушайся меня... — она медленно дотащила его до квартиры. Макс был послушен, как ребенок, он зашел, сел на стул и ногами стащил друг об дружку черные кроссовки, которые от грязи приобрели серый цвет.

— Где ты умудрился так напиться с утра?... — Полина спрашивала его, одновременно раздевая и проводя к дивану.

— П-почему с утра?... с вечера... не ложился еще... Гулял-гулял, знаешь...

— Ложись, гуляка... тебе надо поспать.

— Не...мне надо эвакуатор вызвать...— он порывался встать, но Полина была настойчива.

— Я все вызову, не волнуйся. Ляг, поспи.

Макс улегся, но тут же приподнялся на локте:

— Хорошо... Только вот скажи мне... Я... вот думаю все... П-почему, вот, ты Косте простила ту встречу... ну в кафе!.. а мне нет?.. — он умоляюще уставился на нее.

— Потому что я его не люблю... — Полина улыбалась, глядя на него.

— Не любишь? — он непонимающе уставился на нее, — подожди... что значит... не любишь... А...А меня?.. любишь, да?.. Да?!

— Да, да! Спи, наконец! — Полина приглаживала ему волосы нежными движениями руки.

— Нет, ни за что... — с этими словами Макс схватил ее вторую руку, положил себе под щеку и отключился со счастливой улыбкой.

Полина еще сидела над ним какое-то время, перебирая тонкими пальцами по лицу, аккуратно обходя ссадину возле губы. Она чувствовала облегчение, что открылась любимому человеку. Правда, любимый человек, возможно, ничего не вспомнит, когда проспится. Но его реакция абсолютно противоречила словам Кости. А, может, это оттого, что он пьян? Полина не хотела так думать. Но, в любом случае, ей требуется время разобраться. Понять, как ей теперь жить.

Идти искать машину далеко не пришлось, она стояла прямо за углом, припаркованная... в столб. Правда,только слегка. Уладив вопрос с эвакуатором, Полина собрала сумку и, взяв мобильник Макса, набрала Наташу.

Макс проснулся, когда на улице уже смеркалось, и не сразу понял, где он. Голова раскалывалась. Он поднялся с дивана и на автомате начал обшаривать стены, ища выключатель. Наконец, в мозгу начало проясняться, и он вспомнил, где находится. Он тут же включил свет и прошел в ванную, где поставил голову прямо под кран, одновременно с этим пытаясь пить воду из ладоней. Макс поднял голову и уставился на себя в зеркало. Картина не радовала... Но на душе было до того хорошо, что хотелось петь. Полина его любит. Она сама сказала. Или это приснилось?.. Нет! Такое не может присниться! Макс застонал и схватился за голову, проклиная себя за пьянство.

Он долго стоял под душем, в надежде что в голове прояснится. Вернувшись в комнату и увидев на столе записку, в нетерпении схватил ее. Теперь все станет ясно. Но смысл записки поверг его в еще большую прострацию. Там говорилось: "Эвакуатор увез "Хонду" в мастерскую ("Блин! Машина!.."). Когда будешь выходить, закрой форточку и захлопни дверь". Максим всматривался в знакомый почерк, и ничего не понимал. С одной стороны, в записке не было ни слова упрека. Но и ни слова нежности. Он скомкал записку и швырнул ее на пол. Он не будет захлопывать дверь. Он просто дождется ее здесь. Он не отдаст ее Косте. Он вообще ее никому не отдаст. Хочет верности — будет он верным. Тем более, что ему никто кроме нее не нужен. И не будет нужен. Он ее дождется. Даже если слова о любви — всего лишь пьяные галлюцинации.

Максим пошел на кухню и сделал себе чаю. После чего созвонился с ребятами из мастерских, чтобы узнать о последствиях "прогулки". Раздав все необходимые указания, он удобно устроился на диване, включил телевизор и приготовился ждать Полину.

Но он плохо понимал, что происходит на экране — неясность терзала его душу. Макс в который раз проклинал себя за вчерашнее состояние. Он начал медленно восстанавливать события, прошедшие в течение двух суток, и приведшие его сюда. Уехав в тот жуткий день от Полины в "разобранных чувствах", он остановился у первого попавшегося бара (сейчас он даже не смог вспомнить, где) и, видимо, надрался. Макс не собирался напиваться из-за женщины. Но с каждой опрокинутой рюмкой возможность дышать постепенно восстанавливалась. Потом он, видимо, поехал в их клуб (кошмар... докатился — пьяный за рулем), помнил, как подрался с Костей. В голове смутно всплыла картинка приглушенного света, громкой музыки. Да, это-все таки произошло в клубе. Макс осторожно дотронулся до ссадины в углу рта. Дальше в голове были сплошные провалы. Дом... Опять какой-то бар. Кажется, даже не один...По-моему кого-то угощал...( Макс вышел в коридор и проверил карманы пиджака — да... налички практически не осталось) Потом он все время пытался куда-то ехать, но неизменно оказывался под ее домом. В конце концов, устав бороться с неизбежным, он припарковал машину... и поднялся наверх. Поднявшись на нужный этаж, он в растерянности остановился, не зная как быть дальше (водимо мозг к этому времени перестал выполнять свои функции). Поскольку никаких идей в голове уже не возникало, он просто уселся передохнуть на ступеньки.

Чем больше Максим думал обо всем этом, тем больше признавался себе, что его болезненная зависимость от девушки вовсе не банальная страсть. А что-то гораздо большее... Он испытал за эти дни столько боли и растерянности... Максим боялся этого нового чувства, оно терзало его душу.