После смерти

— Други, узнаете эти звуки? Ростик храпит, как в молодости. Толкните его кто-нибудь, пусть на бок перевернётся.

Зато императрице явно было не до смеха, и она не на шутку взволновалась:

— Ой, зябко мне и тревожно что-то стало, Егорушка, как только я на тебя взглянула. Ты же замер, словно изваяние, лицо и руки у тебя стали светиться, а из глаз твоих такой ясный свет брызнул, словно в твою голову боги полную луну поместили.

Снежана принялась успокаивать её:

— Тётушка, дорогая, так всё и должно быть. Мне сегодня Игорь Святославович рассказывал поутру, как у Рода-вседержителя глаза сверкали, словно молнии, когда он говорил о несправедливостях, творящихся на земле. Зато у Трояна-бога, когда тот беседовал с Егорушкой, из глаз струился такой дивный серебряный свет, что я в те минуты увидела его отблеск в ясных глазах своего мужа. Не надо этого бояться, ведь только так всё и может происходить. В эти минуты мой муж, а ваш племянник, полностью находился во власти бога-целителя и это свет его очей вы видели. Пройдет время, изучит мой светлый князь все секреты целительства и его глаза тоже будут такой свет изливать в наш мир, только тогда он уже не станет замирать и стоять не дыша. Поэтому не надо волноваться, всё это делается во благо, а отнюдь не во вред людям.

Императрица смущённо зарделась:

— Снежана, деточка моя, ты успокаиваешь меня, словно мать малое дитя. Я вовсе не испугалась, а просто обомлела от такого чуда. Согласись, ведь не каждый день человеку дано видеть светлый лик бога. Так что не страхом сейчас, а радостью сердце моё наполнено.

После этого недолгого разговора Игорь вложил в тела стариков остальные девять энергетических модулей, а те погрузили их в глубокий и покойный сон, после чего, сославшись на непомерную усталость, сразу же пошел вместе с женой укладывать Любаву спать. На это раз он уже не смущался так сильно, как вчера, своего нежданного отцовства, а потому смело взял дочурку на руки и стал петь ей колыбельные. На третьей, про серого волчка, девочка крепко уснула, и они пошли в спальную, расположенную рядом с детской спаленкой. Закрыв двери и плотно задёрнув тяжелые шторы, он повернулся и так взглянул на свою жену, что та сначала тихо застонала, а потом шепнула:

— Егорушка, любимый, но ты же устал.

— Я? — Насмешливо удивился князь — Это для всего остального мира я устал, девочка моя, но только не для тебя.

Ох, и долго же пришлось Упорному, который, поручив двоим пимам стеречь своё тело боярина Тихомира Угличского, примчался из Донграда в Киев, ждать, когда светлая княгиня уснёт. Только после этого он влетел в спальную и чуть ли не взвыл во весь голос:

— Скачок, что ты натворил! По сравнению с тобой и Грубым я же щенок, а ты приставил меня к императору. Послушай, нам нужно срочно потребовать от Центра, чтобы сюда прислали более опытного контрразведчика, чем я, так как от меня толку будет, как от козла молока.

Князь улыбнулся и мысленно сказал:

— Не дрейфь, голубчик, ты ведь у нас Упорный. Поверь, я тоже не такой уж опытный ас контрразведки, однако ничего не боюсь. И ты тоже не бойся, голубчик. Мы ведь работаем одной командой, а потому нас на пьяной козе не объедешь. К тому же запомни, волхвы хотя и шифруются изо всех сил, им не то что до меня, стрелянного воробья, но и до тебя, капитан, далеко. Так что возвращайся домой и завтра же первым рейсом вылетай в Киев со всем своим спецоборудованием и парнями.

В половине седьмого утра в великокняжеском дворце начался переполох. Первым проснулся князь-батюшка и зычным голосом стал звать постельничего, няньку, сокольничего, да хоть кого угодно, но чтобы тот принес ему портки. Хорошо, что все были наготове. Князю-батюшке подали халат, шлёпанцы и попытались было взять его под руки, чтобы отвести в ванную комнату, но он с громким хохотом стал отбиваться, показывая всем, что хотя и не помолодел, а всё же совсем здоров. Через четверть часа проснулся князь Гостомысл, а вслед за ним все остальные его друзья и начался такой шум, что многие растерялись, но нашлись и такие, кто строго следовал инструкции.

Согласно инструкции выздоравливающих стариков нужно было искупать, после чего накормить завтраком, да не просто так, а от пуза. На завтрак было велено подать на выбор куриные грудки, тушеные в сметане, отварную осетрину и малосольную чёрную икру. Всё без хлеба. Вместо питья были поданы наваристый куриный бульон и осетровая юшка. Сначала старики, громко хохоча, бодро слопали куриные грудки, запили их куриным бульоном, после чего, облизнувшись и сыто вздохнув, потянулись за осетриной, которую ели с икрой и запивали юшкой. От обильной еды они разрумянились и слегка осоловели, но уже через полчаса стали вновь подшучивать друг над другом и, вообще, вели себя, словно малые дети, и чуть ли не играли в салочки.

В восемь утра в большую, красиво убранную горницу, где на поставленных полукругом креслах сидели широко расправив иссохшие от старости плечи, нарядно одетые, строго выпрямившиеся старцы во главе с Великим князем-батюшкой, на пять минут запустили телевизионщиков. Те нацелили на них свои телекамеры и ждали, что и скажут хотя бы слово, но этого не произошло. Зато они получили подробное описание всего, что произошло вчера вечером. Из этого текста, который нужно было опубликовать в газетах и зачитать на радио и телевидении, становилось ясно, что светлый князь Игорь Святославович недавно вознесся так высоко, что и подумать страшно.

Император решил поступить так потому, что на радио и телевидении уже вовсю обсуждали речь его племянника, произнесённую вчера в Донграде. О том, что он отдавал половину своей собственности, почти не говорили, а если и говорили, то вскользь. Куда больше всех интересовало то, как светлый князь стал целителем. Теперь из великокняжеского дворца поступила исчерпывающая информация об этом. В девять утра во дворец пожаловал Верховный волхв, но ему сказали, что государь-император занят и в ближайшие три дня никого принимать точно не станет, так как полчаса назад светлый князь приступил к исцелению великого князя-батюшки и его друзей. Вообще-то Игорь в этот момент пытался призвать стариков к порядку, но это у него плохо получалось и он, не сдержавшись, крикнул:

— Тихо, старые, лихо вас забери! — Почтенный старцы умолкли, а он всё так же громко сказал — Голубчики мои, хватит безобразничать, мне ведь работать надо. Ступайте-ка вы в парк, пока я не послал вас куда подальше и всё больше лесом. А ты, дедушка, немедленно ложись в кровать.

Так началась его вахта, и на этот раз ему пришлось провести подле каждого старика по часу с четвертью, чтобы вместе с невидимыми, но куда более опытными целителями, чем он, задать программу энергетическому доктору. В ход пошли капельницы с глюкозой, но не простые, а чуть ли не ведёрного размера. Уже через четверть часа пациент погружался в сон и энергетический доктор начинал его лечить, но подле него обязательно находился один из целителей, так как без его биоэнергии исцеление было попросту невозможно. Поэтому и сегодня его руки, лицо и особенно глаза излучали на пациентов яркий свет, и только ближе к вечеру Игорь встал со стула, приставленного к кровати десятого пациента. Глаза его не просто блестели, а сверкали, да и вообще он не выглядел уставшим.

После этого он как ни в чем не бывало пообщался с великим князем, его семьей, с женой и друзьями, а вечером светлую княгиню снова ждали ласки супруга. Она быстро поняла, что целительство только делает его сильнее, как и поняла то, что теперь муж больше всего нуждается в её собственной любви. Поняла и очень обрадовалась такому неожиданному открытию. Ещё княгиню очень обрадовало то, что ни она, ни ребёнок вовсе не мешают супругу заниматься целительством и что с ним в этот момент можно смело разговаривать и общаться. Любава, так и вовсе забралась к отцу на шею, и тот играл с ней в лошадку.

Через трое суток всё закончилось и князь Игорь, попрощавшись со своими резко помолодевшими пациентами и Великим князем с его домочадцами, улетел обратно в Донград. К своему полному удовольствию он выяснил самое главное, если приложить максимум усилий, то за два года вряд ли, а вот за три он точно сможет стать высококвалифицированным целителем. Пока что же князь был, по больше части, наблюдателем, да ещё своеобразной энергетической капельницей для своих пациентов, но и в этом случае он всё равно смог подметить многое. Вряд ли ему удалось бы исцелить тяжелобольного, но с язвой желудка или какой-нибудь кистой он точно справился бы вполне успешно.

Арестованные волхвы и жрецы всё это время находились в киевском остроге для особо опасных преступников и их снова допрашивали. Верховный волхв об этом знал, но не предпринимал никаких усилий, чтобы справиться о их судьбе. Зато телепатическое сканирование показало, что он не более, чем средней значимости фигура в чьей-то большой и опасной игре. Эта новость переполошила пимов, у которых не было сил на проведение масштабной операции, но Скачок успокоил их, сказав ещё день назад:

— Голубчики, не волнуйтесь вы так, всё путём. Нужно просто дождаться того момента, когда ему прикажут действовать и начать разматывать эту ниточку. Она приведет к тем, кто держит в свои руках все ниточки, и мечтает о мировом господстве.

Глава четвертая

Дела хотя и земные, но уже чужие

Как Скачок и говорил об этом Грубому, ровно через две недели, ещё в полдень, незадолго до обеда он сказал своей супруге, что эту ночь намерен провести вне дома, в священной дубраве неподалёку, где с ним будут шестеро гридней. Объяснил он это просто и незатейливо, сказав, что будет всю ночь медитировать под кроной векового дуба, самого большого во всей округе. Снежана, считавшая, что эти две недели она провела, как в раю, не стала задавать никаких вопросов. Любава тоже, но её это вообще не касалось, ведь Игорь, как всегда, спел ей на ночь несколько колыбельных и уложил дочку, которой стал уделять внимания куда больше, чем всем остальным делам, в постель.

В половине десятого князь был на месте. Под дубом поставили кушетку, и он лёг на неё, не раздеваясь, чтобы через две минуты выйти в виде пима из тела. На этот раз, чтобы не думать ни о чём, в тело князя была вложена специальная энергетическая матрица, управляющая жизненными процессами. Сам Скачок ещё не мог создавать такие, но в его команде было немало опытных специалистов. Эта энергетическая матрица была ещё и его силовой защитой. Кожу и тонкий подкожный слой тела можно было повредить внезапным ударом, но дальше этого дело не пошло бы. Силовое поле защитило бы его даже от выстрела в голову, и отныне эта матрица должна была оставаться в его теле навсегда, так как светлый князь Игорь затронул интересы таких людей, которых нужно было опасаться.

Вылетев из тела, Скачок полетел вместе с сопровождающим прямиком к Луне, находившейся почти в зените. Полёт не был скоростным, так как его можно было смело назвать учебным, хотя он уже успел освоить теорию и умел пользоваться навигационным компьютером информатория. Облетев вокруг Луны, он сам нашел базу Большой Пятёрки и сразу направился в лифт. До Золотой Семёрки Скачок хотел для начала посетить Центральную базу. Она была намного больше, и представляла пирамиду семикилометровой высоты.

Это была столица пимов, а всего на Луне Бессмертия, находящейся в пятой метрике Земли, постоянно проживало в сорока семи таких же энергетических почти двести пятьдесят миллиардов бессмертных существ. Большая их часть бездельничала, что жутко бесило Скачка. Вылетев из лифта, он стремительно полетел вверх, где находился Штаб Бессмертия. В отличие от всех других контор, в этой все дела решались быстро, а ещё она отличалась просто поразительной демократичностью. Никому из пимов, работающих здесь, даже не пришло в голову поинтересоваться, кто позволил ему вторгнуться на этот Олимп, зато к нему подлетело сразу трое пимов, и один участливо спросил:

— Проблемы? Нужна какая-то помощь?

— Да, парни, — ответил он, — я Скачок ноль один со Светлой Руси, это планета номер...

Его тут же перебили:

— Мы знаем этот мир, Скачок. Он один такой, а вот с тобой рады познакомиться. Я Ветер, а это Ледяной и Корень, мы местные пимы и на нулевом уровне Штаба наши прозвища ни с кем больше не совпадают. Что тебя привело к нам и чем мы можем тебе помочь?

— Парни, мне нужны целители для работы на Светлой Руси, много целителей, причем таких, которые были бы на все руки мастера, — ответил настырный пим, — очень нужны и поэтому я решил обратиться сразу в Штаб Бессмертия.

Сразу же последовал вопрос:

— Скачок, сколько тебе нужно целителей?

— На первых порах тысяч пятьдесят, — обрадовался бывший полковник, — а в дальнейшем, года через три, миллионов десять, хотя и для пятнадцати миллионов работа обязательно найдется.

Все трое пимов, а они были очень похожи между собой, темноволосые, коренастые переглянулись, один из них, Ветер, взял его под руку и отводя подальше от толпы коллег, словно опасаясь, что его могут подслушать, тихо сказал:

— Скачок, не мелочись. Давай, заказывай сразу все пятьдесят миллионов и мы тебе обеспечим всё в лучшем виде, только договоримся так. Мы отправляемся на Светлую Русь, немедленно. До нас уже дошли слухи, что ты собираешься провернуть там дельце с массовым целительством. Давненько никто не брался за такое сложное дело и если ты знаешь, как сделать так, чтобы на Земле из-за этого не произошла мировая война, то поверь, станешь первопроходцем. Твоя идея на счет милости богов по отношению к одному единственному человеку, который потом станет учить других людей целительству, может увенчаться успехом.

— Ветер, но ведь люди действительно могут обрести такие способности, — возбуждённо сказал Скачок, — понимаешь, это ведь совсем нетрудно сделать. Нужно просто найти нужных людей и научить их этому.

Пим, успокоил его, хлопая по плечу:

— Вот и замечательно. Пусть люди становятся целителями, а мы станем дублёрами и будем страховать их на всякий случай. Пойми, вот мне, например, уже почти четыре тысячи лет, я ведь из кроманьонцев буду, как и мои друзья Корень и Ледяной, а на нашей Земле Человечество ещё только-только вползает в железный век. Так что на той Земле, где ты сейчас руководишь операцией, у нас появится прекрасная возможность отработать такие методики, которые лет через пятьсот помогут нам резко двинуть прогресс вперёд. Знаний у нас хватает, вот только с практическим опытом очень большие проблемы. На счёт того, где мы там поместимся, не волнуйся, прямо на Земле и разместимся ничуть не хуже, чем те свободные пимы, которые работают с тобой в одной команде. Мы народ непритязательный.

Подумав минуту, Скачок кивнул:

— Где надо расписаться, Ветер?

— Нигде, командир, — улыбнулся тот, — мы немедленно начинаем перебираться на Светлую Русь. Поверь, тут нас, кроме самодисциплины, ничто не держит.

Не стал задерживаться на Луне Бессмертия и бывший полковник-диверсант. Мысленно порадовавшись тому, что пимы в столице оказались такими легкими на подъём ребятами, даже не думая, какие перед ними нужно будет поставить задачи и как руководить такой огромной армией, он направился в родной мир. Скачку срочно требовались консультации, а единственным пимом, которому он доверял, был Грубый. По сравнению с Луной Бессмертия, на Луне Золотой Семёрки было безлюдно, хотя пимов там работало значительно больше, чем на Пятёрке.