Аран Земли

АРАН Земли

Книга третья: Кольцо АРАНА.

Часть первая. Воин когорты "Неуязвимых", АРАН Земли.

Глава 1.

Смутные воспоминания детства жили в моём сознании. Они были туманны, одно забылось, другое осталось ярким воспоминанием не стёртым временем. Так что особо о том времени много не расскажу. Думаю, что этим я ничем не отличаюсь от остальных детей "высокородных". Такие воспоминания они имеют все. Положенные статусом принадлежности к "высокородным", няньки и мамки, целыми днями опекали доверенное им чадо. Обычные их наставления не отличались разнообразием ни у кого:

"Не бегай, упадёшь!", "Сиди смирно!", "Не капризничай! Еж!", "Дай руку!" и тому подобные выражения.

Их изучил и осознал вместе с первыми словами, "мама" и "папа". Избавление получил, когда мне исполнилось пять лет, и мой отец решил, что мне пора постигать воинскую науку. Понятно, что меня, моего мнения, никто не спрашивал, да его у меня и не было. Интересно, было ли оно в таком возрасте у кого-то? Увы! Узнать это мне было не у кого. Братьев и сестёр не имел, с другими детьми не общался, ибо принадлежал к правящей династии, а все остальные дети вокруг были низкого происхождения и от общения с ними меня ограждали. Жили мы в большом дворце, тогда для меня он был огромным и таинственным, да ещё добавляло страхов то, что находилось наше поместье у большого уходящего вдаль леса, страшного и тёмного. Няньки и мамки старательно пугали меня этим лесом, рассказывая мне много страшных сказок о нём. Я всё принимал за истину, даже боялся смотреть в его сторону. О том, что у меня есть дед и родственники? Узнал намного позже, а тогда дедами и родственниками считал длинный ряд портретов в галерее дворца. В основном на них были изображены бородатые, суровые лица, украшенные морщинами, с суровыми глазами. Их взглядов боялся до дрожи в ногах, но упрямо ходил в эту галерею, учился преодолевать свой страх, как рекомендовал мне отец, когда поделился с ним этой проблемой. Он же, избавив меня от мамок, нянек, передав под опеку воинов-наставников. Хмурым и суровым мужчинам в кольчугах, с мечами. От них пахло маслом, которым они протирали свои мечи и кольчуги. Этот запах научился чувствовать на расстоянии, он не раздражал меня, а позже я его уже не замечал так, как сам был его носителем. Но тогда в пять лет, испытав радость, что меня избавили от орды мамок и нянек, через декаду загрустил, поняв, что попал ещё в худшие условия. Для суровых наставников я не был ребёнком. Для них был будущим воином, они и обращались со мной соответственно. На хныканье и слёзы внимания не обращали, сурово одёргивая. Так что вскоре я сдался и привык, другого выхода у меня просто не было. Воинская наука навалилась на меня тяжким грузом. Целый день учился ездить верхом, держать меч, бегать, прыгать, отжиматься. Легко ли всё это делать пятилетнему мальчишке? На этот вопрос не смог бы ответить и тогда, не отвечу и сейчас. Просто потому, что другой жизни не знаю. Свыкся с ней. Ведь она никогда не менялась, так жили все до меня на протяжении долгих веков. Отцы свою жизнь в детстве помнили, считали нормальной и полезной, ничего нового в воспитание своих отроков не вносили и так же воспитывали их. Этот порядок был неизменным и переходил из поколения в поколение. Теперь он достался мне. Два года меня мучили наставники, а когда мне исполнилось семь лет, меня отдали в школу при манипуле "ролов", их поселение и лагерь находились в двух лье от нашего имения. Тогда и узнал, что такое дисциплина, а испытав её на себе, загрустил. Ну почему, мечтаешь об одном, а каждый раз получаешь совсем другое? И главное, становится всё хуже и хуже. Мечтал, избавится от постоянной опёки мамок и нянек, получил суровых наставников, после чего жалел за опёкой мамок и нянек. Мечтал, избавится от суровых наставников? Получил школу при манипуле с железной дисциплиной, ежедневной муштрой, строгим расписанием и узким твёрдым лежаком с матрасом набитым соломой. Домой, в поместье, отпускали только на два дня в декаду и то, если не имелось нарушений и наказаний. Если они имелись, то и о поездке домой приходилось забыть. Вывод для себя сделал и придерживаюсь его, по сей день. Довольствуйся тем, что имеешь, ибо новое будет ещё хуже. Так жить стало легче! Научился от будущей жизни не ждать подарков, а относится ко всем изменениям очень настороженно. Наверно это и помогало мне в дальнейшей жизни. Тогда начав заниматься в школе, я на себе ощутил мудрость тех, кто организовывал и направлял процесс воспитания "ролов". С первых дней учёбы старшие заботились о младших. Наши наставники были с нами до обеда, а после него все покидали школьный комплекс, ученики были предоставлены сами себе. Вот тут и начинался процесс формирования роя на уровне инстинктов. Ученики второго года обучения были обязанными заботиться об учениках первого года обучения и так дальше. Учились мы все вместе, независимо от происхождения ко всем относились одинаково, различий не делали. Помогать отстающим, заниматься с ними, было заботой выходцев из семей "высокородных" старших групп. Они это делали добросовестно с полной отдачей. Наставники за этим следили строго. Так мы становились одной семьёй, одним кланом, где "высокородные" ответственные за всё. Привитые с детства навыки становились второй натурой, вторым "я".

Первый год учёбы в школе при манипуле был обычным, второй начался новшествами. Мы уже не расставались с учебными мечами, которые были у всех одинаковыми, независимо от физического развития и габаритов ученика. Упражнялись с ними по 6-7 часов ежедневно. На третьем году обучения к этому добавилось обучение верховой езде, нашими скакунами были подвешенные на верёвках брёвна, которые раскачивали мы же по очереди. Этот год обучения в школе восточной манипулы закончить не успел. В моей жизни наступили перемены. Началось всё с того, что прибыл гонец с вестью о вторжении варваров. Мои отец и мать вместе с манипулой и манипулами дружины отставных "ролов" ушли на помощь сражающимся войскам. Лагерь "ролов" опустел, поредели ряды наших наставников. Теперь их роль исполняли ребята последнего года обучения. Хочу заметить, что делали они это дело ещё более усердно, чем наставники. Так я и прожил две декады, не подозревая, что скоро моя жизнь измениться, я покину эти места, где провёл детство. Если это можно назвать "детством". Этот знаменательный день, изменения моей жизни, начался для меня обычно. За два дня до этого упал с бревна-скакуна, зазевался и потерял равновесие. Вроде бы приземлился удачно, без вывихов, но ударился от души. Роста был небольшого, но фигуру имел плотную, ширококостную, как и мой отец. В школе было железное правило. Упал? Ударился? Сам виноват! Кости целы? Вот и продолжай заниматься со всеми, без поблажек и скидок. Приходилось терпеть боль, не показывая её остальным. Приспосабливаться к этому уже научился. Обычно самое лучшее время для того чтобы стать "наездником" и не сильно напрягаться, удерживаясь на "скакуне", было пристроиться в конце строя. Раскачивать брёвна, после того, как посидишь на них, помашешь учёбным мечом, отбиваясь от товарищей игравших роль нападавших пешим строем занятие тяжёлое. После всех этих удовольствий сил раскачивать бревно, для последнего "наездника" остаётся мало. Это я понял раньше всех, но воспользовался только сегодня, применяя разные мелкие хитрости, занял место в живой очереди последним. Но мне повезло ещё больше! За мной прибежал слуга из нашего дворца и забрал меня прямо с занятий. От счастья забыл о боли и поспешил за ним. Во дворце царил переполох. Готовили карету, собирали сундуки. Тут же на меня набросились слуги. Сняли запачканную на занятиях одежду, обтирали, мыли меня, пытались даже одеть в чистые одежды. К такой помощи не привык и усердно отбивался, это затрудняло процесс одевания, но не останавливало его. Особенно суетился дворецкий. Он торопил всех. Позже выяснилось, что он едет со мной и только в дороге он сообщил мне, что мы едем в столицу ВИНЗОРА, во дворец Владыки ВИНЗОРА, который оказался живым, а не нарисованным на портрете, моим дедом. Всё время пути дворецкий рассказывал мне о столице, о дворце Владыки. Сам там он не был ни разу, но говорил много и красочно. О том, что он там никогда не был, он мне не сказал. Я слушал его, развесив уши. За два дня пути он исчерпал свою фантазию и перешёл на рассказы о Владыке, которого правда видел, но очень редко, особенно в последние годы, когда в родовом поместье обосновалась моя семья, Владыка сюда не приезжал. До этого он бывал в родовом поместье раз в 2-3 года, посещая фамильный склеп. Этого мне он также не сказал, но пугал меня очень усердно, рассказывая о грозном, строгом и безжалостном правителе, который карает любого, кто ему не понравится. Скажу честно, в этом дворецкий преуспел.

Глава 2.

Когда мы, наконец, прибыли во дворец я уже боялся своего объявившегося деда так, как не боялся никого и никогда. Вёл себя соответственно. Когда он обращался ко мне, отвечал ему тихим голосом, потупив взгляд. В том, что дед деспот, меня убедило то, что всё окружение деда вело себя так же. Дед издевался над всеми изощрённо, но все терпели, не перечили ему. Даже воины его личной охраны. В первый день дед меня особо не задевал. Только заставил вечером есть в компании со всеми кашу из проросших зёрен. Большей гадости не пробовал за всю свою жизнь, но покорно её ел. Уже на второй день моего пребывания во дворце начались странности. Воины личной охраны деда полюбили везде носиться за мной. Слуги, завидев меня, разбегались и прятались, из укромных мест наблюдая за моими передвижениями по переходам и коридорам дворца. Дворцовая стража вела себя не лучше. Увидев мой силуэт, они каменели, прикрыв глаза. Я понял, что это козни деда и начал мстить по своим понятиям. Носился по всем закоулкам дворца, прятался, затем покидал найденное убежище, появляясь перед всеми неожиданно. Увы! Козни не прекращались. Я закипал, мой страх перед дедом отступал, мой гнев готов был вырваться в любое мгновение. Пока я ещё как-то обуздывал себя, но мои силы были на исходе. Кончились они неожиданно большим скандалом. Прорвался мой гнев на третий день моего пребывания во дворце Владыки вечером, во время ужина.

Мы всей толпой, как и два дня до этого, ели гадость под названием "полезная для здоровья каша". В этот вечер дед избрал меня объектом своих издевательств. Он что-то бубнил о добавке, о пользе каши для моего здоровья. Я старался его не слушать, не обращать внимания на смех, сидевших за столом придворных. Все мои силы уходили на старания, впихнуть в себя противную, гадкую кашу. Занимаясь этим важным процессом насилия над собой, сидел, устремив свой взгляд, в содержимое мыски. Но дед был в ударе! Он не оставлял меня в покое, говорил разные не очень приятные слова и сказал что-то, типа "играй куклами" или что-то подобное. Это было страшным оскорблением! В куклы у нас играли девчонки до пяти лет, затем они привлекались в помощь матерям по хозяйству. И вот меня, уже три года учившегося в школе манипулы, почти воина, сравнили с ними! Ну, я и ответил. Говорил, сам не соображая, что говорю. Гнев вырвался из меня, страх ушёл, такое оскорбление не прощается! Вот я его и не простил. Предложил деду есть его гадостную кашу, получать добавку и играть в куклы. Как оскорблённый воин вызвал его на поединок, сообщив ему, что он не продержится и двух стад против меня. Швырнув мыску на пол, обгадив всё гадкой кашей, не интересуясь последствиями своей выходки, покинул обеденный зал. Гнев всё ещё давил меня, рвался наружу и от греха подальше я убрался в отведенную мне комнату в покоях моих родителей. Только оказавшись в ней, немного успокоился и пришёл в себя. Ни страха, ни стыда за свой поступок не испытывал. Спокойно ждал дальнейшего развития событий. Реакция деда последовала скоро. Дверь в мою комнату с грохотом отворилась, в неё влетел дед, с обнажённым мечём в руках, он гневно что-то кричал. За его спиной толпились воины его личной охраны и дворцовая стража со своими бердышами. Я был спокоен и собран, готов ко всему, любое дальнейшее развитие возникшего инцидента меня не пугало. Окинув всех презрительным взглядом, спокойным, тихим голосом перебил деда и веско произнёс:

— Решил поединок провести прямо сейчас? Не терпится? Давай! А это кто? Твои зрители, секунданты или помощники? Один на один со мной сразиться боишься?

Дед покраснел, замялся, сунул свой меч одному из воинов личной охраны. За это время, все кто стоял за его спиной, постарались незаметно исчезнуть и в комнате остались пять человек, я, дед и трое его воинов личной охраны. Дед овладел собой, приняв величественную позу, произнёс:

— Я принимаю твой вызов на поединок! Проиграешь? Вид наказания малолетнего наглеца, я изберу! Готовься!

Повернувшись, он выбежал из моей комнаты. А я спокойно разделся и лёг спать. Уснул быстро.

Утром меня разбудили рано. Прибывший за мной придворный, величественно заявил:

— Вы пропускаете учёбу! Это в Вашем возрасте не допустимо, а я, как ответственный за обучение в государстве призываю Вас немедленно приступить к продолжению учёбы. Прошу Вас следовать за мной, нам нужно успеть к началу занятий.

Сказать честно, за время дороги во дворец из родового поместья и эти три дня уже устал от безделья, против продолжения учёбы не возражал, даже был рад. Быстро встав, оделся и последовал за надутым придворным. Эти дни я не только носился по дворцу, не пропустил и окрестности дворца. Поэтому знал, что в столице возле дворца расположились две школы. Владыка считал себя покровителем наук и об обучении будущих поколениях проявлял заботу, для чего разместил обе школы возле своего дворца, чтобы были у него на виду. Первая школа была для отпрысков "высокородных" придворных, их родители не могли допустить, чтобы их отпрыски учились вместе с детьми обычного люда. Это было бы позором! Вот они и сделали эту школу для "элитных" детей. Расположенная рядом вторая школа была школой для детей "ролов", живших совершенно по другим понятиям, принятых среди всех "ролов". Чопорные ученики первой школы были мне непонятны, попасть в их среду, для меня было бы истинным наказанием. Поэтому я, опередив своих проводников, устремился в ворота школы для детей "ролов", там была привычная среда. Толи выбор действительно был за мной, толи мои сопровождающие не могли поспеть за мной, но мне не возразили. Я влетел во двор школы и начал осматриваться. Это дало моим сопровождающим возможность догнать меня, а старшему наставнику школы выйти к нам. Запыхавшийся придворный отдышаться не успел, он был грузен, догоняя меня, потратил много сил. Поэтому он с придыханием произнёс:

— Вот ..., это Ваш ..., новый ученик ..., он учился в школе манипулы ..., восточного округа ..., четвёртого года обучения.

Сказав это, он рукавом отёр пот со своего лица и облегчённо вздохнул. Но на смену ему дышать перестал я. Придворный ошибся, продвинув меня на целый год вперёд. Но мне исправлять его не хотелось. Кто в десять лет не хотел быть старше? Я хотел! Очень! Вот и сделал вид, что его ошибки не заметил. С трудом вдохнув воздух, ждал решения старшего наставника школы. К моей радости, он окинул меня взглядом и просто кивнул. Ученики уже выходили на плац строиться. Старший наставник, сделав жест следовать мне за ним, пошёл к плацу. Он подвёл меня к стоявшим в строю ученикам четвёртого года обучения и передал меня наставнику группы. Ученики спешно занимали свои места в строю утреннего построения и на меня внимания не обращали, за опоздание с построением наказывали. Так было и в моей школе при восточной манипуле. Утром мы строились, проходила перекличка, и нам объявляли программу занятий этого дня. На меня повеяло родным, знакомым, а произнесенные слова старшего наставника вдохновили: