| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Не-е-ет!!!
Дикая боль скрутила меня, выворачивала наизнанку — это была невыносимая боль... её нельзя высказать словами, ни с чем не сравнимая, сильнейшая в мире боль... Даже закусанная губа до крови, даже удары кулаками о твёрдую землю не могли её заглушить, отрезвить сознание, вырваться из пучины отчаянья...
У меня вырвался стон, полный горя:
— Как мне жить без тебя? Зачем жить? Мила — мне не нужен этот мир без тебя!..
Я с криком проснулся. Снова этот сон-воспоминание! Уже с месяц, как не снился...
Внезапно от чувства потери больно кольнуло в сердце. Пусть тяжело, но ведь есть надежда! Ночной загадочный сон, где Мила была жива и звала спасти, вызволить откуда-то. Правда, не знаю с чего начинать поиски...
Откинув одеяло, сел. Ох-ё, а порезанное плечо-то — болит! Да чтоб у этого злодея филина — все перья повыпадали!.. Ладно, шут с ним, пора подниматься с постели. И встал с любимой деревянной кровати. Конечно, спать на ней довольно жестко, но, как ни странно — удобно, да и сколотил я её своими руками. Кстати, она стала мне мала: когда сплю во всю длину, то ноги, вернее ступни, торчат над кроватью.
Эх, зря вчера лёг спать в одежде. Теперь она вся помятая — и светлая льняная рубашка, и разнотонные штаны из крепкой ткани, у которых одна штанина алая, а другая чёрная. Честно, хотелось бы такую же красно-чёрную рубашку, но — увы, подобной нигде нету... Хорошо, что Мила связала шарф по моему вкусу: одна половина чёрная, а другая ярко-красная. Его ношу всегда — даже жарким летом! Нравится он мне, нравится. А теперь есть и иная причина — это единственная память о сестрёнке...
Размял мышцы и тихонько выскользнул из дому. Уже наступила ночь, и Тетушка Добрана наверняка спит! Пересёк наш небольшой дворик, схватился за верхний зуб калитки и потянул на себя. Опять тётушка забыла закрыть калитку на засов!
Когда вышел, то просунул руку в щель забора, которую прикрывали густые кусты, и запер калитку. Слава богу, таким образом можно только опустить засов, но не поднять.
Ночная прохлада окончательно растормошила меня и прогнала сонное состояние. Теперь я, размышляя, неспешно шёл по длинной улочке. Сегодняшний день принёс много чего: сильнейший "приступ холода", кроваво-красную луну, филина-чудища, живые тени белых деревьев, странный цветок у дороги, пауков, которые напали на меня и на тётю. В общем, произошло столько всего, что голова начинает пухнуть — когда пытаешься во всё разобраться.
И вот что ещё — может это и глупость, но когда на небе появилась багровая луна, то у меня возникло такое чувство, словно попал в другой мир... Только кладбище да дорога в деревню связывали нашу действительность с той. Можно предположить, что у нашего мира есть некая изнанка — карман, о котором не ведаешь, пока не засунешь в него руку.
Громко залаяли собаки — и я вздрогнул. Вот что значит погружённый в думы! Кто-то выглянул из окна, посмотреть на того оболтуса, который шастает поздно ночью и мешает спать. Однако сколько бы они не вглядывались в темноту, всё равно увидеть меня не могли. Разве только слышали шорох шагов — да и только.
По ночному небу, словно огромное пуховое одеяло с рваными краями, плыли тёмные облака. Звёзды скрыты, а луна только изредка выглядывала из-под одеяла и снова им накрывалась.
Мысли вновь вернули меня к сегодняшним событиям. Вспомнилось как большой паук, который навис надо мной тогда на рынке, долго меня осматривал (так это выглядело), а после, перебирая лапками, поднялся вверх по сверкающей паутине. Пока освобождал руки и ноги от паутины, вся россыпь паучков и два больших, на тётушке, успели исчезнуть. Наверное, тоже вернулись наверх, на ту странную и пугающую раскинутую куполом сеть. Почему-то я был уверен в том, что пауки и паучья сеть над деревней — часть нашей действительности, а вот мир кровавой луны — чужой.
После исчезновения пауков сразу же заметил на лице у тётушки белесую повязку из паутины, которая полностью закрывала ей глаза. А на платье, где сердце, остались дырки от жвал, но крови не было.
То ли от множества потрясений за день, то ли отрицая действительность, я тогда крепко зажмурился и прошептал несколько раз: "Исчезни, исчезни..." Сейчас остаётся только гадать, что помогло — мои слова или нечто иное? Но когда открыл глаза, то повязка исчезла. Также, сколько бы не всматривался в небо, но паучью сеть над деревней не видел. Она исчезла?
Чёрт! Ну, почему я тогда на рынке сплоховал — не помог нести продукты! А теперь совесть грызёт... Однако в ту минуту странный взгляд тётушки сильно удивил, а потом и вовсе испугал. Она посмотрела на меня, как на пустое место! Словно я исчез для неё! И пока стоял ошарашенный, тёть Добрана оправилась дальше закупаться продуктами — одна, а я поплёлся домой, где сразу же вырубился, как только лёг на кровать.
За раздумьями не заметил, что уже вышел из деревни на широкую дорогу. По бокам стояли деревья с раскидистыми кронами; на ветках виднелись белые цветочки; трепетали листья на ветру, а когда падал лунный свет, то они красиво отбрасывали блики. Макушки деревьев качались в такт неслышимой нам музыки; внизу зелёный покров ходил волнами...
У дороги, по которой шёл, один конец вёл в город (где я ни разу не был!), другой упирался в деревню. Слева ряды холмов взбирались друг на дружку, а справа темнел Лес Потерянных Душ...
Свернул на холмы, а далее начал взбираться по крутому склону. Руками цеплялся за траву, хватался за ветви кустов, которые царапали, кололи руки... однако упорно лез вверх.
Вот я и на вершине! В лицо дунул прохладный ветерок, полный ночной свежести... С удовольствием вздохнул несколько раз и принялся спускаться на другую сторону. Но вскоре во что-то упёрся. Как я и ожидалось — не получается спуститься на ту сторону! Эта загадка с детства меня преследует. Все могли покинуть деревню — а я нет! Будто кто-то невидимый всегда наблюдает непрестанно за мной — и не позволяет выйти! Мила частенько здесь меня дразнила — отойдёт в сторонку и показывает язычок. И сколько бы я ни пытался, но приблизиться не мог. Невидимая помеха, которую и ощутить и потрогать нельзя — не пускала. Наконец-то, эта тайна разрешилась (спустя столько-то лет!). Теперь понятно, что за преграда не даёт пройти — это низ паучьей сети. Получается, я всю жизнь нахожусь под невидимым колпаком. И именно поэтому не могу покинуть деревню... Даже в город, до которого рукой подать, — не попасть.
С твёрдым намереньем пробить дорогу вцепился руками в воздух — чтобы прорвать сеть и выйти. Но... ничего нет! Почему не чувствую паучью сеть? Я же знаю — она там! Однако руками ощущаю только воздух... Некая сила всё равно не пропускает.
Отлично, не желаешь по-хорошему, тогда держись! Упёрся руками, и стал толкать изо всех сил. Башмаками уже содрал мягкую почву вместе с травой, однако переступал на одном месте. Ногами вырыл мелкую яму — но не сдвинулся ни на шаг! Так, а если попробовать на таран? Сказано — сделано, поднялся на вершину и побежал вниз, набирая скорость.
Бам-с! Со всего разгона наткнулся на невидимое препятствие, и меня отшвырнуло назад. От резкой вспышки боли в копчике вскочил и начал прыгать на месте.
— Ах ты ж, земля неласковая!
Никогда не думал, что боль в копчике может быть такой острой! От непереносимой боли стал нарезать круги, а она всё не унималась — и грызла, и терзала... В общем, было ой как больно.
Отчего-то споткнулся на ровном месте и распластался на земле. Конечно, сейчас кругом сумрак, однако когда мчался с вершины, луна на миг выглянула из-за туч и всё осветила, и могу сказать с уверенностью — камней не было!
Попытался встать, но руки и ноги не двигались. Что за... с ног на голову! Тело не слушается, словно его приковали. В голове вспыхнуло озарение — пауки! Как же я мог о них забыть. Краешек луны вновь осветил округу, но их не видно! Меня пробрала дрожь... Больше чем уверен, они сейчас ползают по мне, накидывают нити паутины. Но я даже не чувствовал их! Возможно, в этот раз пауки не остановятся на полпути: оплетут в кокон, да утащат наверх. И буду висеть там, пока вниз не посыплются мои косточки...
Я задёргался, точно пришпиленная гусеница. Вот, ещё чуть-чуть... Опаньки!.. Высвободил правую руку, а после вмиг управился — освободился и вскочил на ноги, подпрыгнул на месте несколько раз, похлопал по себе руками, стряхивая пауков.
Дёргать нужно отсюда — и немедленно! Сказано — сделано, ноги в руки и — помчался обратно в деревню.
...Как мило поют собаки по ночам, заливисто — и совсем не страшно! Не то что молчаливые пауки, которые и невидимые вдобавок!
На середине улице остановился, восстановил дыхание. Дальше пошёл уже прогулочным шагом. Хрустели камешки под ногами, окна домов глядели померкшими очами великанов (на картинках в свитках у тёти в кладовке я видел не только их, но и титанов, а также много ещё кого... однако меня всегда мучил вопрос: откуда столько свитков у тётушки?). Некоторые заборы покосились, словно устали от жизни. Они так и просили молчаливо и скромно — чтобы их обновили!
Вот и знакомый дворик с вековым дубом, а под ним широкая лавочка. И кто только не любит посидеть здесь — под густой кроной. Особенно в предвечерние сумерки, когда облитые закатными лучами листья загадочно шелестят, и чудится, что вот-вот появится дверь в дивную страну...
После дворика свернул направо — так короче. Прошмыгнул мимо двух близстоящих домов и перешёл на противоположную сторону улицы. У дома с высокой и покатой крышей раздвинул доску забора, пробрался внутрь. С краю по тропинке обошёл огород, миновал коровник, дом (хорошо, что хозяева не держат собаку!) и возле высокого забора вскарабкался на дерево. По наклонному суку стал спускаться на землю (конечно, пришлось спрыгнуть в конце — да там всё равно невысоко было).
Вот я и в родном дворике, не пришлось даже калитку открывать! Под ногами скрипнули ступени, дверь — к счастью, нет. Касаясь рукой стенки (темно — хоть глаз выколи!), вернулся тихонько в свою комнату. И как только лёг на кровать, тут же уснул...
— Ку-ка-ре-ку!..
Голосистая трель петуха острым гвоздём вошла в уши. Да от такого громкого крика — кто угодно проснётся! Что, наступило утро? Э-э-э... погодь — какое утро? Вон в окне — темень непроглядная!.. Тогда почему... Ах да, у нас же теперь есть этот сумасшедший петух. Тётушка Добрана купила его на рынке с неделю назад. "Мучитель" — так я его прозвал, горланит, когда ему заблагорассудится!.. Мочи нет, такое безобразие терпеть... Уж сколько раз намекал тётушке, что хочу похлёбку из петушатины — сбился со счёту. И надо сказать, такую похлёбку получал — да только всё не из того сумасшедшего петуха! Эх, невезуха...
Как бы мне его заткнуть? Пока думал, послышалось кудахтанье, шум, хлопки крыльев, а в конце жалобный петушиный крик... Наступила тишина. Наверное, наседки задали ополоумевшему петуху такую трёпку — что тот враз умолк!
Тишина... Как хорошо! И нырнул в приятную негу сна.
От яркой вспышки солнечного зайчика проснулся. Сладко подтянулся... Затем наклонил голову ухом к одному плечу, потом к другому. Хрустнула шея. Вот и всё — утренняя зарядка завершена! По-деревенски быстро оделся — то бишь медленно и с постоянными зевками, и пошлёпал на кухню.
Нигде не видно тётушки Добраны. Наверное, во дворе или у соседей. На столе лежал кусок хлеба, отрезал его и намазал сверху сметаной. Мням-мням, как вкусно! Налил молоко в кружку и залпом выпил. Отлично! С завтраком покончено. Силушки богатырской прибавилось, и можно потрудиться. А для начала неплохо бы заняться прополкой в огороде.
Захлопнул за собой дверь и по трём ступенькам спустился вниз. Во дворе было ярко, солнечно, не выдержал и снова сладко подтянулся. Эх! Хорошо-то как! Неподалёку, почти у самого забора, что примыкает к соседскому, тётушка готовила кушать. На печке стоял котёл закрытый крышкой. Тётушка же рубила дрова на широком пне. Видать, то, что вчера заготовил — не хватило!
— Тётушка, давайте я порублю, — и по пути уже закатывал рукава.
— Кто здесь? — удивлённо спросила она и обвела взглядом весь двор.
— Это вы так шутите, да? — и с надеждой улыбнулся.
Вначале это озадачило. Стоял ведь перед тётей, а она всё вертит головой по сторонам, словно не видит. Но потом вспомнил, что произошло вчера.
Страх крепко сжал желудок ледяными пальцами.
— Тётушка Добрана, это же я — Среброкрыл... ваш племянник! — в конце голос всё-таки сорвался.
Она испугано попятилась и всё продолжала крутить головой.
— Кто такой Среброкрыл?.. У меня никогда не было племянника!
— Но как же, тётушка! — подбежал к ней и затеребил край рукава рабочего платья.
Тётушка смертельно побледнела.
— А-а-а... не трогайте меня! — и резко вырвала рукав. — Кто здесь?.. — испуганным взглядом осмотрела двор и быстро выбежала через калитку на улицу. Стало слышно, как она начала громко звать соседей на помощь.
Что происходит? Неужели это из-за того случая с пауками? Но ведь белая повязка из паутины на лице у тётушки исчезла. Или же стала невидимой — как сеть над деревней? Тогда необходимо сорвать повязку, и тётушка снова будет меня видеть!..
Скрипнула калитка. Во двор вошёл кряжистый сосед Сомыч с вилами в руках. У него были соломинки не только на одежде, но и в волосах. Скорее всего, его отвлекли от работы, когда он закидывал тюки сена на сеновал.
Сосед полуобернулся к тётушке и зычно спросил:
— Да вроде никого нет. А, Добрана?
— Здесь он, здесь! Его невидно! — тётушка испуганно жалось к нему.
— Это ж, как понять невидно? — удивлённо взметнулись брови Сомыча.
— Я тебе уже говорила: меня кто-то схватил за рукав, а ты меня прослушал!
Тот стал оправдываться — потряс в воздухе вилами:
— Так занят я был, занят! Ты ж сама всё прекрасно видела!
— Видела, видела, а вот кто схватил меня за рукав — не видела! И ещё этот голос из ниоткуда: я твой племянник! — тётушка снова испугалась и спряталась за широкую спину соседа.
— Так нет у тебя ж племянника! Дочь твоя — как вышла замуж за купца да уехала 20 лет назад в город Златов, так и пропала с концами. Даже письма не присылает! Плохая дочь — эта твоя Дарья, — сосед Сомыч взял со стола кувшин и осушил одним залпом. Крякнул от удовольствия, провёл рукой по пышным усам, вытирая влагу. — И всё ж, ягодницу лучше тебя, Добрана, — никто и по всей деревне не делает!
Тётушка зарделась и, чтобы скрыть краску смущения, повернулась к дому.
— Илья, пойдём в дом — угощу тебя ягодницей из смородины. Заодно глянешь — вдруг, кто в доме есть.
Не выпуская вилы из рук, Сомыч вошёл вместе с тётушкой в дом...
Я призадумался. Так... и что теперь делать? Подождать пока сосед уйдёт, а затем попробовать снять повязку у тётушки. Но каким образом — её же не видно и, более чем уверен, невозможно ощутить!
И тут сразила мысль: "А вдруг тётушка меня не вспомнит?". Даже если каким-то чудом сорву повязку с глаз — то с воспоминаниями, точнее с их потерей, ничего не смогу сделать! НИЧЕГО! Пусть это яд пауков так подействовал на тётю, но что я в силах изменить!!! Как излечить тётушку?..
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
