|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пролог
— Ммм... какой утонченный изысканный бред.
Облачко пара из моего рта окутало пожелтевшие от времени страницы и растворилось в холодном воздухе. Я поплотнее закутался в шубу, несколько раз подышал на пальцы и вернулся к чтению книги, которую мне задали сегодня проштудировать. А книга была на редкость отвратительная.
"Между реками Волгой и Яиком есть некое растение, очень похожее на ягненка, в пять пядей вышиной. Оно называется на их языке Баранец, что значит ягненочек, ибо оно имеет голову, глаза, уши и все прочее в виде недавно родившегося ягненка. И, кроме того, снабжено тончайшей шкуркой, которые часто употребляют для подкладки шапок. Сверх того, это растение, если только позволительно назвать его растением, имеет и кровь, но мяса у него нет, а вместо мяса есть какое-то вещество, очень похожее на мясо раков. Затем копыта его не роговые, как у ягненка, а покрыты чем-то вроде волос, наподобие рога. Корень у него находится у пупка или посредине живота. Живет оно до тех пор, пока сам корень, истребив вокруг себя травы, не засохнет от недостатка корма...".
Я закрыл книгу и посмотрел на обтянутую потрескавшейся кожей обложку, на которой было название сего "научного труда".
"Записки о московитских делах". Автор — Сигизмунд фон Герберштейн.
Сейчас была весна тысяча девятьсот двенадцатого года, а я читаю псевдонаучный опус человека, жившего в шестнадцатом веке. К тому же книга была написана исключительно на основе слухов и баек, так что никак не могла претендовать на звание образовательного произведения. Взять того же баранца, которого он описывал. Этот зоофит действительно существует в природе. Только произрастает исключительно в Центральной Африке, на границе тамошней саванны и тропических лесов. Выглядит он и правда как небольшое травоядное животное, только лежащее на земле и источающее отвратительный запах гниющего мяса. Так оно привлекает животных-падальщиков, которые поедая его "плоть" разносят семена. Правда есть его падальщики не стремятся, поскольку знает, что "мясо" баранца пропитано сильнейший кислотой. Попадая в желудок жертвы, оно начинает разъедать его, отчего животное умирает от внутреннего кровотечения в течении нескольких часов, тем самым становясь удобрением для нового побега. Только когда наступает сильный голод, животные начинают поедать баранца от отчаяния.
Это всё доподлинно известно, поскольку известный голландский натуралист и исследователь Африки Патрик ван Дейк описал его ещё в шестидесятых годах прошлого века.
Но для жителя Европы времен фон Герберштейн, что Африка, что Московия, что Ад были для описания сравнительно одинаковыми местами. Хотя я и допускал, что описании Ада, хоть того и не существовало, и то было более точным.
Дон-дон-дон.
С поверхности в тоннель, где я сидел, прилетел звук колокола, и я понял, что на сегодня занятия окончены. Положив книгу поверх большой стопки уже прочитанных произведений, я потушил керосиновую лампу и побрел в сторону выхода, сияющего вдалеке белым пятном. Я углубился внутрь Библиотеке саженей на двадцать, поэтому быстро дошел до винтовой лестницы, ведущей к поверхности. Широкая круглая шахта уходила вглубь вечной мерзлоты почти на четверть версты. По всей её поверхности из промерзшей земли виднелись черные провалы тоннелей, расходящихся в разные стороны. Услышав звуки колокола из них стали выходить другие ученики. Только все они выходили из тоннелей, расположенных гораздо выше моего, поскольку так глубоко отправляли лишь меня. Наш учитель, полагал, что мне нужно сосредоточиться на более старой литературе, а её хранили всегда в самом низу.
Лестница были сделаны из толстых досок, которые, заострив с одного края, просто вбили в стены. За сотни лет, даже несмотря на постоянный холод и отсутствие гниения, дерево стало ветхим и под моим весом ступени периодически прогибались и скрипели. К тому же, хоть их регулярно и чистили, тонкий слой льда и снега, казалось, был на них всегда. Управители Библиотеки понимали, что ежедневный спуск и подъем может стать для посетителей смертельный аттракционом и разместили вдоль стены перила из канатов, привязанных к ввинченным в мерзлоту шурупам с кольцами на концах. Я, как и любой посетитель, всегда носил на поясе короткий трос с крюком на конце, который цеплял за эти "перила" во время движения.
Наконец, долгий подъём по кругу завершился, и я ступил ногами на твердую землю. Вокруг, куда не оглянись, простиралась покрытая снегом тундра. Лишь поодаль стояла небольшая деревенька на десяток дворов, да покосившаяся от времени церквушка из почерневших от времени брёвен. Между избами сновали многочисленные фигурки людей, что было нехарактерно для этого времени. Приглядевшись, я понял причину — возле одного из домов возвышалась темная лохматая фигура мамонта, на которых ненцы привозили каждую неделю припасы. Отсюда и оживление.
— Эй, Вера, ну как день прошёл?
Ко мне обратился высокий рослый парень, стоявший рядом с двумя девушками.
— Я же говорил тебе, чтобы ты обращался ко мне только по фамилии. Или нет?
С нескрываемой угрозой в голосе ответил я, приближаюсь к компании.
— Перестань, у тебя красивое имя, — обратилась ко мне одна из девушек. Как и все, она была укутана в огромную пышную шубу, чьи края касались снега. Без такой одежды заниматься в Библиотеке, где температура всегда была ниже ноля, было невозможно.
— Мне приятно твое мнение, Ольга, но к тебе предыдущее замечание тоже относиться.
— Ты слишком злой, Чайка. Именно поэтому у тебя нет друзей.
— А я считал, что это из-за того, что всегда говорю правду.
— Ты говоришь гадости.
— Просто и то и это выглядят похоже. Хотя, я начинаю потихоньку исправляться.
— И как же? — скептически спросила девушка.
— Я начинаю меньше говорить.
Ольга вздохнула, словно мои слова чем-то её расстроили. Тут я заметил, что во время нашего разговора к нам приблизился старик-ненец: узкие глаза, обветренное покрытое морщинами лицо, теплая шуба и унты, на поясе длинный хлыст погонщика мамонтов. На снегу был отчетливо виден след, тянувшийся к деревне, откуда он и пришёл.
— Нгамгэ хадкэ? (ненецкий: "Что случилось?")
— Юн падар (ненецкий: "Письмо"), — ответила старик и протянул мне конверт.
Я почувствовал недоброе. Заледеневшие за время чтения в холоде пальцы с трудом разорвали бумагу, и я достал письмо, которое тут же принялось дрожать под порывами дующего над тундрой ветра.
Возвращайся — тебя наняли. Срок — один год. Место — Таврическая губерния, Ялта. Наниматель — граф Константин Васильевич Радчевский. Объект — Агата Константиновна Радчевская.
Больше в письме ничего не было. Ни здравствуй, ни до свидания. Родительское тепло было тем, что мой отец никогда не тратил сверх меры.
— Что там?
Ольга заглянула через плечо, чтобы прочитать написанное и я тут же, в порыве присущего мне человеколюбия, дернул её за нос. Ответная реакция в виде точного удара кулака в печень была немного заглушена толстой одеждой, но её хватило, чтобы я согнуться. Хотя, последнего я даже не заметил, поскольку от места назначения сердце забилась как бешенное. Похоже, все многочисленные боги и духи это неприветливого холодного края на самом краю света наконец-то сжалились надо мной. Наконец-то я смогу насладиться роскошной жизнью на берегу теплого моря!
— А почему твой объект — женщина?
Ольга, наконец, смогла прочитать написанное и теперь с недоумением взирала на меня.
— Э... — я издал нечленораздельный звук, поскольку вопрос поставил меня в тупик. Мы — телохранители Библиотеки, всегда служим только у клиентов своего же пола. Это хоть и не является писаным правилом, но такой политике негласно принято придерживаться. — Понятия не имею. Но наверняка есть логическое объяснение.
— Знаете, господин Вера Чайка, у меня такое чувство, что вы только что вляпались в какие-то неприятности.
И над тундрой пронесся злорадный девичий смех.
Глава 1. Плохая девушка из хорошей семьи
Вагон последний раз качнулся и замер на месте.
Повесив свою объемную сумку на плечо, я открыл дверь купе и пошёл по коридору к выходу. Перрон он уже был запружен народом: военные и чиновники всех званий и чинов, купцы и промышленники, матроны с выводками детей и молодые барышни, дворяне и разночинцы. Все те, кто долгие месяце провел в сыром климате Петербурга или засыпанной снегом Москвы, теперь массово ехали в Ялту, намереваясь насладиться настоящим летом, а заодно и поправить расшатанное из-за отсутствия свежих фруктов и яркого солнца здоровье.
— Свежие новости! Император предоставил свой новый дворец в Ливадии для австро-сербских переговоров! — размахивая пачкой газет, рядом пронесся горланящий во весь голос малец.
Шум стоял такой, что хотелось заткнуть уши. После восемнадцати лет жизни на берегу Ледовитого океана, где можно было пройти тысячи верст, не встретив ни одного человека, это место сильно нервировало.
Стараясь никого не задеть свисающей сбоку сумкой, я аккуратно пробрался через всех этих людей к выходу с вокзала. Держа в руках простенькую карту города, которой меня снабдили в Петербурге, я побрел по залитым солнцем улочкам города в сторону дома моего нанимателя. Несмотря на то, что было ещё утро, воздух уже был очень горячим. Поэтому я старался выбирать маршрут, который бы пролегал в тени многочисленных кедров и кипарисов насаженных вдоль улиц. Хотелось надеяться, что жарче днем здесь не бывает, иначе, с непривычки, первые месяцы в таком климате могут превратиться в пытку.
На улицах людей было ничуть не меньше, чем на вокзале, однако здесь сильно бросалось в глаза обилие людей в форме: казачьи разъезды, постовые на самых оживленных перекрестках и даже, облаченные в массивную экипировку, солдаты сорок шестой дивизии колёсных бронепоездов. Последние, чья база располагалась отнюдь не в Ялте, а под Гурзуфом, выделялись особенно сильно. В огнеупорных кожаных куртках и в касках с гоглами, они стояли группами по двое, по трое в тени деревьев и следили за округой, изредка поправляя висящие поперек груди новейшие автоматические винтовки Фёдорова.
Но ситуация в городе меня заботила мало. Актуальной задачей было найти усадьбу графа Радчевского, которая, если верить полученным бумагам, располагалась на востоке города, на самом берегу моря. Правда пляжа там не было — берег представлял собой крутую скалу. До нужного места я дошел почти за час. Был, конечно, соблазн воспользоваться услугами извозчика, но на него, в отличии от билета на поезд, мне никто денег не выделил. А тратить свои мне пока не хотелось.
— Кажется это оно, — тихо пробормотал я, оторвав глаза от карты.
Я наконец-то нашёл улицу, где жил граф, но тут возникла проблема. Место, где я очутился, представляло собой длинную неширокую улицу, засаженную соснами. С обеих сторон шли увитые плющом и диким виноградом высокие заборы, за которыми виднелись двухэтажные особняки. Похоже, в этом районе жили исключительно богачи и аристократы, которые считали, что нумерация домов здесь излишняя, поскольку те, кто здесь бывает и так в курсе куда им надо. Я стал озираться в надежде увидеть подсказку о том, кому бы мог принадлежать тот или иной дом, но всё бестолку. И как поступить? Ломиться в каждый подряд, спрашивая дорогу?
Неподалеку послышалось постукивание, в перемешку с дребезжанием, и я увидел на другой стороне улицы одетого в форму дворника мужичка, толкающего перед собой тележку с инструментами.
— Бог в помощь! — обратился я к нему.
— Благодарствую.
— Не подскажите, где мне найти усадьбу графа Радчевского?
— Конечно подскажу, — кивнул мужичок и махнул в сторону конца улицы. — Почитай дорога в неё и упирается. Сразу узнаешь, как видишь — у них, как-никак, самый высокий забор тут... да и сама усадьба приметная. А, часом, не на работу к ним устраиваться решил, малец?
— А по моему внешнему виду можно решить, что я деловой партнёр графа?
— Ну эт точно, нет, — он окинул меня взглядом с ног до головы. — Просто не советую там работать. Дочка, молва ходит, бедовая у них. Чуть ли не инфернальной сущностью одержима!
Мать честная, лучше бы ты сказал, что бесноватая она, чем применял такие термины.
— Мне кушать хочется, так что могу и потерпеть, — вежливо ответил я, хотя замечание дворника меня не воодушевило. Раз для дочери, отец выбрал мужчину, а не женщину, значит там действительно был проблемный клиент.
Поблагодарив дворника, я пошёл в указанном направлении и вскоре уперся в высокие ворота, за которыми, в глубине сада, можно было разглядеть белый двухэтажный особняк. Справа от ворот была маленькая калитка с невиданной роскошью — электрическим замком. Несколько раз позвонив, я стал ждать, когда за мной придут, но на усыпанной гравием дорожке, ведущей к усадьбе, так никто и не появился. Прошло минут пять, прежде чем мне надоело ждать и, просунув руки между прутьями, я бесстыдно открыл дверь с другой стороны. Миновав будку сторожа — почему-то пустую — я стал огибать усадьбу по широкой дуге, намереваясь попасть в нее с черного входа. Петляя по дорожке между многочисленных, аккуратно подстриженных, лужаек и кустов, я вышел на широкую площадку, упирающуюся в обрыв перед берегом и замер в нерешительности. Вся территория была запружена народом: шестеро рабочих столпились возле небольшого крана у края и громко горланили, указывая куда-то вниз; поодаль за их работой наблюдала прислуга — рослый парень, дородная тетка в фартуке и две молоденькие горничные; невзрачного вида старик орудовал садовыми ножницами, подравнивая живую изгородь и лишь время от времени бросая равнодушный взгляд на царящую суету.
Я медленно приблизился к краю. На заостренный обломок старого дерева, неведомо как сумевшего вырасти на отвесной круче, был насажен автомобиль. Ствол пробил днище и теперь сиял выгоревшей на солнце древесиной посреди роскошного черного корпуса. Благодаря увиденным в Библиотеке рекламным листкам — их туда свозили так же целенаправленно, как и книги — я узнал машину: американский двухместный электромобиль "Бейкер Электрик Виктория". Кто-то решил покончить жизнь самоубийством очень экстравагантным способом? Если уж ставить цель, чтобы после смерти о тебе долго вспоминали, то было бы лучше утопиться в ванной, наполненной шампанским. Это было бы гораздо дешевле и не менее эпатажно. Или у аристократов это теперь новое веяние? Как курить опиум или закусывать алкоголь сахаром с капелькой цианида?
— Здесь не место посторонним! — резкий окрик из-за спины заставил меня обернуться. От усадьбы ко мне, широко шагая, двигался одетый в черный фрак мужчина с проседью на висках. — И как вы, вообще, сюда проникли?
По крайней мере, он не попросил сразу убираться. Уже хороший знак.
— Прошёл через ворота.
— Вас никто не остановил?
— А должны были?
Мужчина, как я понял, выполняющий роль дворецкого, принялся озираться. Его наметанный глаз тут же выцепил фигуру парня среди прислуги.
— А ну подошел сюда! — грозно рявкнул он.
— Прощу прощения, просто пришлось на секунду отлучиться, не извольте злиться, — парень быстро подлетел к дворецкому и принялся тараторить. Однако, мужчина пропустил его оправдания мимо ушей и указал пальцем на мою скромную персону.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
