Повелитель смерти

Повелитель смерти

— Ты был седьмым крестражем, Гарри, крестражем, который он создал невольно. Вольдеморт сделал свою душу до того хрупкой, что она разбилась вдребезги, когда он совершал эти несказанные злодейства — убийство твоих родителей, покушение на убийство ребёнка. И он унёс из вашего дома даже меньше, чем сам он думал. Он оставил там не только своё тело. Он оставил часть самого себя в тебе, намеченной жертве, которая выжила против всякого ожидания.

А его знания, Гарри, отличались ужасающей неполнотой! Вольдеморт не дал себе труда понять то, что не представляло для него ценности. О домовых эльфах, детских сказках, любви, верности и невинности Вольдеморт не имеет ни малейшего понятия. Ни малейшего! А что всё это обладает силой, превосходящей его собственную, силой, недоступной никакому волшебству, — эту истину он проглядел.

Он взял твою кровь, полагая, что она придаст ему сил. Он принял в своё тело крошечную часть тех чар, которыми защитила тебя мать, умирая за тебя. Его тело хранит её самопожертвование, и пока эти чары живы, жив ты и жива последняя надежда Вольдеморта на спасение.

Дамблдор улыбнулся Гарри. Гарри уставился на него:

— И вы это знали? Знали всё это время?

— Я только догадывался. Но мои догадки, как правило, подтверждаются, — весело сказал Дамблдор. — Правда, я надеялся, что всего этого тебе хватит для победы. Если бы ты уже уничтожил змею, то здесь я бы встретил Тома, которого держат в мире живых лишь крестражи. Но нельзя обвинять столь юного мага, ты сделал всё, что мог! А теперь, позволь мне помочь тебе...

Сверкающие очки директора лукаво блеснули:

— Позволь мне ненадолго воспользоваться твоим телом. Твоих сил и моих знаний хватит, чтобы завершить начатое. А как только я управлюсь, то вернусь и... Надеюсь, ты проводишь старика в последний путь?

— Конечно! — Неловко шмыгнул носом Гарри. С его плеч как будто гора упала. Всё стало просто и ясно. А главное, чудовищная, удушающая ответственность больше не лежала на нём. Тот, кто старше и мудрее, справится лучше. — Что мне нужно сделать?

— Просто дай мне руку, и произнеси: "Я, Гарри Джеймс Поттер, даю право Альбусу...

В следующий миг серая полупрозрачная стена рухнула между готовыми к рукопожатию ладонями. Гарри лишь мягко оттолкнуло, а вот директору, судя по болезненному вскрику, досталось куда сильнее. Временно мёртвый герой с удивлением рассматривал неожиданное препятствие, пытаясь рассмотреть смутные образы, мелькающие связки рун и завораживающие узоры. Это... завораживало, но отчего-то не казалось угрожающим, наоборот, манило и обещало что-то, давно забытое, но очень важное...

— Нет! Этого не может быть! — Голос Дамбльдора из-за стены казался глухим, каким-то... потусторонним, как бы это глупо не звучало. — Почему вмешивается родовая магия? Я же всё предусмотрел!

— Не всё... — Негромкий женский голос, вполне приятный на слух, отчего-то прошёлся ледяной стужей по душе. Странные символы, узоры и образы, наконец, собрались в сложнейшую, но гармоничную систему, и стена растворилась, оставив вместо себя женщину. Болезненно худую, с поразительно белой кожей, в чёрном бесформенном балахоне, открывающем лишь кисти рук, и тёмной вуали, полностью закрывающей лицо. — Никто, даже я и другие предвечные, не способны предусмотреть все факторы. Всегда найдётся человек, способный нарушить самые хитроумные планы. Вот и твой план рухнул, напоровшись на предусмотрительность молодой матери. Лили была действительно гениальной девочкой — сумела испортить планы сразу двух трусливых негодяев! И я очень благодарна ей за это — ведь её предусмотрительность позволила мне встретить тебя, Альбус! Неужели ты не рад?

Директор особой радости не проявлял. Да какая там радость! Гарри никогда ещё не видел величественного старца настолько жалким и испуганным. Даже в тот страшный день, год назад, обезоруженный, отравленный и умирающий, он просил Снейпа добить его с куда большим достоинством!

Неловко развернувшись, директор вдруг бросился бежать, но непонятным образом переместившись, незнакомка в вуали вдруг оказалась у него на пути, и ухватила беглеца за бороду, без всякого почтения дёрнув и поставив того на колени.

— Не трогай..те его! Не смейте! — Гарри только сейчас вдруг понял, что палочки у него нет, но оставить без последствия унижение уважаемого человека он не мог. — Он же старик!

Лицо, скрытое вуалью, повернулось к нему, и герой содрогнулся. Нет, не было того ужаса, что внушало присутствие дементоров, но взгляд незнакомки сам по себе обладал такой силой, что хотелось пасть на колени, и покаяться к каждом прегрешении за всю жизнь, от печенья, украденного у Дадли в три года (всё равно кузен уже обожрался до невозможности, а Гарри был голоден — впрочем, как всегда у Дурслей) и до подглядываний в дыру палатки за переодеванием лучшей подруги (Гермионе стоило бы получше питаться — авось, после возвращения к цивилизации округлится в нужных местах).

— А, Гарольд... Вот что меня привлекло. Ты знаешь, что только что выполнил условие первых Певереллов? Только тот их потомок, кто готов будет, как они сами, без страха предстать передо мною по своей воле, достоин владеть Дарами и стать повелителем смерти.

И только сейчас Гарри понял, с кем говорит. Но кто вообще, в здравом уме, может поверить в реальную, воплощённую смерть? В двадцатом-то веке!

— Но... разве это возможно? Я думал, что сказка о трёх братьях — просто выдумки!

— Конечно. Хотя даже в глупой истории есть зерно истины. Действительно, было три человека — три мастера, не связанных родственными узами, однажды решивших прыгнуть выше головы. Им хватило храбрости — и глупости, провести ритуал, пересечь реку забвения и обратиться ко мне в землях мёртвых, с просьбой — вдохнуть лишь искру моего могущества в свои самые великолепные изделия. Мы заключили договор — и я исполнила их просьбу, взамен получив троих ценнейших вассалов. Они хорошо послужили мне — и лишь потому я оставила частицу себя в их драгоценных реликвиях, в надежде, что среди их потомства найдутся достойные, способные принять личный вассалитет, и обрести полную власть над Дарами. Надо сказать, ты всего лишь пятый, выполнивший условие.

— Пятый?!!

— Да, всего лишь пятый, за полторы-то тысячи лет!

Гарри перевёл дух, и тут вновь вспомнил о том, с чего начал разговор с пугающей дамой.

— Но почему вы так жестоко обращаетесь с директором? Он уже не молод, и заслуживает уважения...

— Это вот? Уважения?! — Смерть подёргала за бороду, заставляя Дамбльдора мотать головой. — Ну уж нет! Терпеть не могу мерзавцев, пытающихся от меня ускользнуть! Любыми способами! Есть время для рождения, жизни, и для смерти, и лишь трусы, вроде этого, и того, другого, Томми Риддла, извращают свою суть, в попытках ускользнуть от неизбежного!

— Я не знаю, чем он так вас разгневал, но... может, мы попытаемся договориться? Если у меня есть возможность стать вашим вассалом...

— Болван! — Холодно отозвалась дама, вновь пронзая молодого мага тяжёлым взором. — Ты что, так и не понял, что хотел сотворить этот мужеложец? Ещё годы назад сделал тебя своим крестражем, а сейчас пытался наглейшим образом, без поединка воль, забрать у тебя тело! Не будь у тебя родовой защиты, уже завтра знакомил бы задницы твоих друзей с настоящей мужской любовью!

— Но это же был крестраж Вольдеморта! Случайный, когда тот пытался меня убить... Ну, то есть, кусок души у него оторвался, и...

Тяжело объясняться, когда на тебя смотрит с насмешкой существо, чей возраст и могущество находятся за пределами человеческого понимания.

— Тяжёлый случай. Поверь мне, глупый мальчик, что души не рассыпаются просто так, тот же крестраж, сосуд души, вещь довольно крепкая, и требует немалых сил для создания — а тут вдруг раз — и создался совершенно случайно! Хоть бы пару гримуаров в библиотеке Блэков прочёл, неуч, прежде чем позориться!

Смерть тяжело вздохнула, и вновь раздражённо подёргала за бороду свою жертву:

— Придётся кое-что объяснить, хотя я уже сомневаюсь, так ли мне нужен настолько бестолковый вассал. Понимаешь ли, маленький трусливый Альби очень любил власть, славу, и лимонные дольки, про мужские задницы промолчим, из соображений этики. Но вот беда — люди смертны, а слава преходяща. Вот он и задумался о перерождении. Метод Томми ему не подходил, соратники Великого Светлого не одобряют тёмные ритуалы. Вот он и озаботился поиском мага для возрождения. Сильного, богатого, привлекательного — Альби ведь не любит трудностей, правда? — Дамбльдор молчал. Или просто не мог отвечать. — Тут, правда, были сложности, древние богатые рода умеют защищать своих представителей — в том числе от таких вот, переселенцев! Потому и родителям предполагаемых тел наш драгоценный директор внушал, что всякие там ритуалы, защитные, брачные, вводящие в род — устаревшее мракобесие, пережиток средневековья. И многим твоим товарищам по Хогвартсу, ещё аукнется их статус бастарда, со всеми радостями полноправного вступления в род.

Но ты с самого начала был лакомым кусочком. Потомок Певереллов, кровный владелец мантии, обновлённая кровь, богат, славу обеспечил сам Альби. Да и ловушку для Томми тоже устроил он — приказал крысе, а Лили подбросил древнюю книгу с защитными ритуалами кровной магии. Очень эффективными ритуалами — Томми свидетельствует, но, к сожалению, напрочь запрещёнными! Не погибни твоя мать в ту самую ночь — сидела бы в Азкабане на пару с Сириусом. Дальнейшее — дело техники, создать крестраж, воспитать в нужном духе, временами контролируя легилеменцией и подтирая ненужное... Но, бородатый комбинатор, совершил серьёзнейшую ошибку — недооценил женщину! Пусть юную, но далеко не глупую, а в общежитиях девочек о чём только не шепчутся романтичные болтушки. Вот и получилась, что магглорождённая ведьма отлично поняла, что её брак — светский, и не давала бушующему от похоти муженьку доступ к телу, пока тот не согласился тайно провести полноценный магический обряд! А обливиэйт помог болвану забыть о ссорах и сомнениях! В дальнейшем, после рождения ребёнка, пока Джеймс шлялся по делам ордена палёной птички, Лили проводила для тебя все положенные чистокровному наследнику ритуалы. Оттуда и родовая защита, на пару с удачливостью, позволившая тебе дожить, не смотря на все ловушки, непринуждённо расставленные Альби!

Дамбльдор застонал, должно быть, не столько от боли, сколько от разочарования.

— А ты бы уж молчал, негодник! Мало того, что целый год от меня в шраме малыша прятался, так ещё и моими Дарами посмел манипулировать! Это же надо, подсунуть подделку, вместо настоящего воскрешающего камня! А ты, Гарольд, хоть раз бы подумал тем местом, что тебе заменяет голову — неужели ты действительно веришь, что родители, спасавшие тебя ценой собственной жизни, с радостью встретили бы твоё решение пойти и сдохнуть? А Сириус? И его блохастый дружок?

Ладно, загостился ты здесь, пора бы и возвращаться, пока из твоей тушки там чучело не сделали. Советую сразу спровоцировать Томми на атаку, теперь, после моего признания, старшая палочка будет слушаться только тебя. Хватай её, камень — так и быть, поменяю его на настоящий, а в тайнике Альби пусть лежит его же подделка. И если всё сделаешь правильно, в следующий раз мы встретимся ещё очень не скоро.

Гарри тяжело вздохнул, вдруг поняв, что за него никто и ничего не сделает. Отчего-то леди Смерть не жаждет пойти с ним, и оторвать врагам всё, что им не очень нужно, так что придётся самому. Опять сражаться с упиванцами, играть в "догони меня авада" с Вольдемортом... Эх, тяжела ты, жизнь обычного героя...

— Ну тогда я пошёл. И, пожалуйста, будьте помягче с директором! Может, вы его не поняли, и он хотел как лучше. Ради общего блага!

Смерть тяжко вздохнула и патетически воздела руки, наверное, забыв, что одной держит за бороду Великого Светлого, что заставило бедолагу взлететь и прокрутиться в воздухе вокруг обманчиво тонкого запястья женщины.

— Ух, как меня бесят эти прекраснодушные идиоты! Я ж тебе всё объяснила, а ты всё равно этого упыря жалеешь! Так, сюзерен обычно благословляет вассала ритуальным поцелуем, но для таких, как ты, я введу новую традицию!

А в следующий миг, леди вдруг оказалась рядом, свободной рукой развернула новоявленного вассала спиной к себе и благословила. Изящной туфелькой под зад, да с таким энтузиазмом, которому позавидовал бы и бомбардир бразильской футбольной команды. Во всяком случае, Дадли было до неё далеко... И троллю — тоже.

— — -

Он снова лежал на земле ничком. Ноздри наполнял запах леса. Он чувствовал под щекой холодную твёрдую землю, а дужка очков, съехавших набок, впивалась ему в висок. Всё тело у него болело, а то место, куда ударило Убивающее заклятие, саднило, как ушиб от удара кастетом. Он лежал, не шевелясь, прямо там, где упал; левая рука вывернулась под неестественным углом, рот раскрыт.

Он ожидал услышать крики восторга и торжества по случаю своей смерти, но вместо этого слышались торопливые шаги, перешёптывания и встревоженный ропот.

— Повелитель... мой повелитель...

Голос Беллатрикс звучал так, будто она обращалась к возлюбленному. Открыть глаза Гарри не смел и пытался оценить положение с помощью всех остальных чувств. Он знал, что волшебная палочка по-прежнему у него под одеждой, потому что чувствовал её между грудной клеткой и землёй. Ощущение тонкой подушки под животом подсказывало, что и мантия-невидимка тоже с ним, скрытая от посторонних глаз.

— Мой повелитель...

— Довольно, — сказал голос Вольдеморта.

Снова шаги: несколько человек отступают из одного и того же места. Отчаявшись понять, что происходит и почему, Гарри чуть-чуть приоткрыл глаза.

Вольдеморт, судя по всему, подымался на ноги. Несколько Пожирателей смерти бежали от него прочь, присоединяясь к толпе, окаймлявшей поляну. Только Беллатрикс не ушла, а по-прежнему стояла на коленях рядом с Тёмным Лордом.

Гарри снова закрыл глаза, обдумывая то, что увидел. Пожиратели смерти, видимо, столпились вокруг упавшего Вольдеморта. Когда он ударил Гарри Убивающим заклятием, что-то произошло. Может быть, Вольдеморт тоже упал замертво? Похоже на то. Они оба лежали некоторое время без сознания, а теперь оба вернулись...

— Повелитель, позвольте мне...

— Я не нуждаюсь в поддержке, — холодно сказал Вольдеморт, и Гарри, даже не видя, ясно представил себе, как Беллатрикс отдёргивает протянутую на помощь руку. — Мальчишка... мёртв?

На поляне воцарилась полная тишина. Никто не приблизился к Гарри, но он чувствовал, как все они пристально смотрят на него, словно вдавливая взглядами в землю; Гарри боялся, что у него дёрнется палец или веко.

— Ты, — раздался голос Вольдеморта, а за ним щелчок и вскрик боли. — Осмотри его. Доложи мне, мёртв он или нет.

Гарри не знал, кого послали его освидетельствовать. Ему ничего не оставалось, как лежать неподвижно, с предательски колотящимся сердцем, и ждать осмотра; и всё же, как ни слабо было это утешение, он отметил, что Вольдеморт боится приблизиться к нему, Вольдеморт подозревает, что не всё получилось по его плану. И внезапно, ему стало смешно. Он валяется, притворяясь мёртвым, а целая толпа убийц, маньяков и садистов, искренне надеются, что их "всемогущий" повелитель наконец-таки осилил убить тощего подростка!