Сказка

В детстве я дружил с Принцессой. Она была вздорная, капризная, часто плакала, но, несмотря на это, я ее любил чистой, незамутненной детской любовью. Она была очень красивой — белая, полупрозрачная, в развевающемся платье. Ее огромные глаза, казалось, глядели прямо в душу. Я мог сидеть часами на полу в темной комнате, прислонившись к деревянной спинке кровати, а она висела рядом и плакала. Мне хотелось утешить ее, погладить по светлым распущенным волосам, но мои пальцы не могли к ней прикоснуться, и проходили насквозь, оставляя лишь легкую прохладу и покалывание, словно от кинескопа выключенного телевизора. Когда в комнате включали свет — она исчезала, а мои родители спрашивали, что я делаю один в темноте.

— — — — — — — — — — — — — — — —

Костегрызик голодал. За всю его недолгую двухсотлетнюю жизнь, он может быть всего пару-тройку раз ел досыта, все остальное время перебиваясь случайными подачками судьбы. Когда-то давным-давно, может тысячу лет назад, а может и все десять тысяч, Грань разделяющая мир Еды и Изнанку была настолько тонкая, что костегрызы шныряли туда-сюда, даже не замечая препятствий. Они объедались мясом, и притаскивали целую кучу нужных костей для алтаря. Но это было очень давно... Рассказы о золотых временах Костегрызик слышал, но верил им мало. Теперь, чтобы такому мелкому демону как он можно было проникнуть за Грань, нужна была помощь настоящего мага, или, в крайнем случае, массовое жертвоприношение. Маги в мире Еды уже давно перевелись, а жертвоприношения... Тут рот Костегрызика наполнился слюной, и он вспомнил, как на далеких Японских островах, примерно пятьдесят лет назад, был принесен в жертву целый город, и разрыв на Изнанку продержался почти полчаса. Тогда, под сенью черного гриба, он наелся на много лет вперед. По улицам метались баньши, высасывая души уцелевших, а наги, ломая людишек в кольцах тела, заглатывали трупы целиком, чтобы потом спокойно уползти и заснуть в своих норах. Костегрызику тогда досталось три слегка обугленные ноги, плечо с половинкой руки и почти нетронутая узкоглазая голова. Но самым главным было то, что почти все кости оказались нужными и пошли на строительство алтаря.

Вообще все кости делились на две группы: нужные и бесполезные. Нужные кости содержали ту невидимую силу, которую глупые, но очень вкусные людишки называли магией. Создать из нужных костей алтарь было непросто. Косточку необходимо было сначала тщательно обглодать. Потом, блестящую, избавленную от остатков мяса и сухожилий поверхность нужно было хорошенько отполировать шершавым, раздвоенным язычком и тогда кость растворялась, оставив только маленькую, тонкую, насыщенную магией пластинку, которая шла в основание алтаря. Из крупной берцовой, например, оставался кусочек с ноготь величиной, который словно капля растворялся в сотнях таких же пластинок. Поэтому неудивительно, что за двести лет алтарь Костегрызика представлял собой маленький, тоненький коврик, на котором еле умещался зверек чуть побольше крысы. Зверек голодно цыкнул зубом, потер заспанную мордашку и закричал: — Мумрик!

Чего тебе, — отозвался Мумрик, который был единственным соседом и можно даже сказать другом бедного Костегрызика.

К тебе можно?

Мумрик молча открыл портал и Костегрызик провалился в соседнее измерение.

Весь мир Изнанки был разделен на множество мелких измерений, так называемых каверн, в каждой из которых жил демон. Стабильность каверны Костегрызика обеспечивалась костяным алтарем, и сама каверна была всего двух метров в диаметре. Мумрик же сам обеспечивал стабильность своей каверны, и ее объем был настолько большой, что даже его лучший друг и сосед Костегрызик точно не знал ее размеры. Хотя, возможно, это оставалось тайной еще и потому, что практически весь объем этого измерения занимал сам Мумрик, поэтому прыгнув в портал, Костегрызик тут же оказался в переплетении глазастых щупалец покрытых когтями, и привычно разместил свое худющее тельце между двух когтей, постаравшись не наступить на глаз.

Привет, Мумрик, — лежа на подрагивающей фиолетовой плоти, поздоровался покрытый редкой чешуей крысеныш.

И тебе не хворать, — приветливо вздрогнули щупальца и несколько ближайших глаз уставились на друга. — Все голодаешь?

Ага, — шмыгнул носом зверек. — Грань прочная, даже в самых тонких местах можно только посмотреть, а вот до еды уже не дотянуться.

Близок локоть, да не укусишь, — процитировал очередную человечью поговорку Мумрик. Он вообще любил копаться в мозгах у еды и собирать разный хлам, типа пословиц, поговорок и прочих "мудрых" высказываний. Это хобби у него было уже много лет, сколько точно сам Мумрик не помнил, но судя по тому, что среди высказываний были и пословицы древних атлантов, типа — "Новая вода — новая жизнь", очевидно очень давно. В отличие от Костегрызика, Мумрик питался ночными кошмарами, и усиление грани никак не повлияло на его рацион. Давно известно, что особо эмоциональные человеки во сне выходят за Грань, где их поджидает голодный Мумрик. Кстати, сейчас разговаривая с Костегрызиком, он одновременно находился в сотнях тысяч снов, заставляя детей с криком просыпаться в мокрой постели, а взрослых — в липком, холодном поту. — Я бы тебя покормил, но сам понимаешь, что моя еда тебе не подходит.

Ага, — согласился Костегрызик. — И кто только эту Грань придумал?

Грань была всегда. Только раньше люди ее ослабляли. Колдуны, маги, жрецы и волшебники, заглядывая за грань, каждый раз немного истончали ее. Каждое жертвоприношение, словно игла, пробивало мини-проход напрямую к посвященному демону, и мир Еды и Изнанка настолько проникали друг в друга, что практически представляли из себя одно целое.

Так почему же это пропало? Куда делись все колдуны, и почему никто не ослабляет грань? — Возмутился демоненок.

А это все евреи виноваты, — авторитетно заявил Мумрик. — Они первые своего единого бога придумали, да еще и обезличили.

А кто такие евреи? — Наивно спросил Костегрызик. — И при чем тут боги?

Евреи — это такие люди. — Принялся пояснять Мумрик. Он был вообще очень умным демоном, так как побывал у многих в мозгах. — Они в свое время придумали, что бог один и облика у него нету. А если облика нет, то и представить себе его человек не может. А как скажи мне, как такому богу жертву приносить, если ты его ни по имени, ни по облику не знаешь. Вот и получается, что отправляется жертвенная энергия без адреса и даже Грань не пересекает, а на Изнанку и крупицы не попадает. Вот только что, взорвался один придурок в автобусе со школьниками, да перед смертью — "Во имя Аллаха" проорал. Вроде как и жертва принесена и самопожертвование жреца налицо... А вот кому? Этого Аллаха никто в глаза не видел, и в какой каверне он обитает никто не знает. Жертвоприношение есть, а Грань почти не вздрогнула. У христиан вообще непонятно, то ли бог один, то ли их три. Создали химеру — одну в трех лицах и ей поклоняются. А если Грань между мирами время от времени не пробивать, то она со временем становится только прочнее.

А как же маги? Они же могли за Грань заглянуть и иногда нас призывали.

О магах я вообще молчу. Современный мир магию не признает. Даже если в какой семье и рождается ребенок со способностями, то его быстро от этого вылечивают. Так что магия в мире Еды — отстой, а есть только психоанализ и технический прогресс.

Поговорив с Мумриком, Костегрызик расстроился еще больше. Он вернулся в свою маленькую, но очень уютную каверну, лег на крохотный алтарь и принялся грызть бесполезную косточку, которая не содержала ни капли магии, но зато об нее было очень удобно точить зубки.

— — — — — — — — -

Дед мне рассказывал, что когда строители копали котлован под наш девятиэтажный дом, обнаружили братскую могилу. Скорее всего, это было одно из тех мест, где во время войны немцы расстреливали очередную еврейскую общину. Естественно, такие пустяки не могли помешать приобретению трехкомнатной кооперативной квартиры, а мне, маленькому пятилетнему мальчику играть с воображаемым другом — Принцессой. Тогда она мне казалась взрослой, почти такой же большой как старшая сестра или мама. Сейчас, достигнув сорока лет, я понимаю, что это была всего маленькая девочка лет двенадцати-тринадцати, очень грустная, напуганная и одинокая. Кроме нее иногда в комнате появлялся злой гном. Он был мелкий, уродливый и бородатый и часто, по ночам, пугал мою сестру тряся ее кровать. Я каждый раз храбро прогонял его тапком обратно в зеркало. Моя сестра страшно боялась темноты, и когда отключали электричество я вначале проверял что в комнате никого нет, а затем за руку вел туда сестру — здоровую пятнадцатилетнюю дылду с горящей свечой в дрожащей от страха руке. В такие моменты гном часто следил за ней из зеркала, но боялся высунуться, опасаясь тапка. По непонятной причине сестра одна в нашу комнату никогда не входила.

— — — — — — — — — — — — — — — —

Костик, Костик, — радостно позвал друга Мумрик. — Я неинициированного мага нашел.

Ну и что?

Как ну и что? Он в возрасте пяти лет умудрился дружить с неупокоенным духом, прогнать кровавого гоблина и при этом жил в доме построенном на проклятой земле. Это же явно будущий некромант пропадает.

Ну, то-то и оно, что пропадает. Скоро доберутся психиатры до этого пятилетнего мальчика и залечат до полной нормальности. Тем более, в мире Еды уже ни магических школ, ни даже книг по магии не осталось. Так и останется наш будущий некромант неучем и ничем нам помочь не сможет.

Ну, во-первых этому мальчику уже лет под сорок, и если его до сих пор не вычислили, то он неплохо маскируется и так просто в руки к докторам не попадет. А во вторых, у каждого некроманта должен быть фамилиар. Скелет ходячий или череп говорящий или, в крайнем случае, демон ручной типа костегрыза. Значит для тебя — это шанс попасть в мир Еды!!!

Мечтать не вредно, — буркнул Костегрызик. — И как же я стану его фамилиаром, если он обо мне даже не слышал?

Так ведь рядом с ним Грань тоньше. Постарайся, чтобы он тебя увидел, задумался о твоем существовании, а там, глядишь, он тебя и сам призовет.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Считается, что полтергейст привязан не к месту, а к человеку. Это утверждение я могу подтвердить на все сто процентов. Где бы я ни жил, куда бы не переезжал, через некоторое время (обычно от трех месяцев до полугода), там начиналась чертовщина. И если одни духи были абсолютно безобидны (типа невидимого котеночка иногда прижимающегося к ноге), то другие вели себя довольно буйно, вплоть до порчи нервов и имущества (самовозгорание клавиатуры и колонок отключенных от сети). Про такие мелочи, как самостоятельно двигающиеся тарелки и стекающая ниоткуда вода (лично собрал вчера тряпкой полтора ведра) я вообще молчу. Это стало таким неотъемлемым аспектом моей жизни, как влетающие весной в окно мухи.

Ничего не получается, — пожаловался Костегрызик другу. — Там кроме меня куча мелких демонов вьется, проходу не дают. Вот, один мне даже хвост припалил, — он облизал раздвоенным язычком почерневший участок. — Да и все равно без толку. Он никого не видит, и видеть не хочет, как будто для него Изнанки не существует.

Тут, брат, терпение нужно. С демонами сам разберешься, а вот чтоб человек тебя увидел, ты к нему на глаза постарайся попасть в тот момент, когда он просыпается. Понимаешь, у человека внутренний взор наиболее активен именно в момент перехода от сна, к бодрствованию. Когда глаза уже открыты, а мозг еще спит.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

Среди котов часто встречаются особо наглые твари. Вот один такой повадился, пока я сплю, проверять мое мусорное ведро на тему пожрать. Залезет в окно и бочком, бочком тихонько к ведру. Потом гляжу, ведро перевернуто, а весь мусор по комнате разбросан. Долго я его караулил, пока метательным ножом достал. Промахнулся. Только ухо зацепил. Так этот гад мне отомстил. Пока я на тренировке грушу добивал, он мне на кровати такую кучу оставил, как будто месяца два копил. С тех пор я спал вполглаза, просыпаясь от любого шороха и с метательным ножом под подушкой, надеясь застать наглого котяру врасплох и в одну из ночей мне практически повезло.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

С почти незаметным толчком легкое тельце приземлилось на кровать и подбежало к лицу спящего человека. Внезапно его рука стремительно взметнулась и сжала шею твари.

Костегрызик извивался и царапался, но его острые коготки проходили сквозь все сильнее и сильнее сдавливающие пальцы и судорожные движения становились все слабее и слабее. В какой-то момент он обмяк и исчез. Человек открыл глаза, перевернулся на другой бок и продолжил сон.

Попался гад, — пришла сквозь сон мысль, заставившая еще сильнее сжать пальцы. Глаза предательски не открывались, продолжая спать, но тренированное тело уже было готово убивать. Котяра попался крепкий, и вместо ожидаемого хруста позвонков в руке ощущалось извивающееся тело, царапающее руки. То ли из-за сна, то ли из-за шока ожидаемой боли от царапин не ощущалось, но придушенная животинка сопротивлялась все слабее, и в конце концов затихла. Я с трудом открыл глаза и обнаружил пустую, крепко сжатую в кулак руку. — Приснится же такое, — проворчал я и продолжил сон.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

Мумрик, Мумрик. Он меня чуть не убил, — пожаловался Костегрызик. — Напугай его! Отомсти за меня!

Нет, брат. Мне моих щупалец жалко. Он же псих. Свой подсознательный страх настолько боится, что даже во сне его уничтожает. Это тебе не служащих банка пугать. Им достаточно бланк с ошибкой во сне показать да орущую начальницу — и все, как минимум бессонная ночь обеспечена. А этого кадра я уже раз двадцать запугать пытался. Так он самый жуткий кошмар как аттракцион воспринимает. Один раз я ему такой сон организовал — закачаешься. Как будто у него выросли крылья, и он парит в высоте с тремя прекрасными обнаженными феями. И тут у одной отваливаются крылья, и она камнем летит вниз. Крики ужаса, тело в лепешку, брызги крови. Тут вторая пугается, бледнеет и тоже теряет крылья. За ней третья. Все клиент готов. Он видит, как разбиваются три прекрасные девушки и тут у него отваливаются крылья, — Мумрик сделал драматическую паузу.

Иии..., — не выдержал Костегрызик.

И он летит вниз с радостным криком — "Лечу, бля!!!" Так что, максимум, чем я могу тебе помочь — это организовать свидание во сне. А там уже постарайся себя проявить, чтоб он тебя запомнил.

Он меня запомнит. Я ему в самых кошмарных снах являться буду. Я ему покажу почем фунт трольчатины в базарный день, — разъярился крысеныш.

Ну, ну, — потряс щупальцами Мумрик. — Посмотрим...

Хороший сон как хороший фильм — вещь довольно редкая. Прекрасный сон при этом выполняет твои желания. Сегодня мне приснился прекрасный сон. Узкий коридор без входа и выхода, и бешеная алоглазая тварь, в которой я опознал недодушенного вчера котяру. Рычишь, гад — это тебя не спасет. Не помогут ни когти, ни зубы, ни скорпионье жало на хвосте. Фиг ты берцы процарапаешь. Удар ноги по ребрам прерывает рычание, а потом на голову опускается тяжелый ботинок. Он медленно расплющивает череп, и звук хруста ломаемых костей слышится со всех сторон. С улыбкой на лице просыпаюсь.