|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Глава шестнадцатая. Немного о святости, ведьмах и других не менее важных вопросах.
Большой королевский совет, а это действительно был уже большой совет, а не та его урезанная версия, когда жрецы Единого обратились к своему богу и на их зов откликнулся неизвестно кто. На этот раз на совете были все, кому положено присутствовать на таких мероприятиях, поэтому собрались в большом тронном зале, в малом все не поместились бы. Король, как и положено, сидел на большом парадном троне, на малом рядышком сидели его дочь, принцесса Вивьен, и королева Дайены. О таком королевстве мало кто знал, но судя по тем почестям, которые оказывали рыжей малолетней королеве, это было какое-то весьма могущественное государство. Об этом можно было судить по той помощи, что была оказана королю при подавлении мятежа. Эта была не воинская сила, это были драконы! Очень необычные драконы, с лёгкостью разрушавшие стены и башни самых неприступных замков.
Неприступный замок, потому и неприступный, что его очень тяжело (практически невозможно) взять штурмом. Высокие, крепкие стены и запасы продовольствия, хранящиеся в таком замке, позволяют выдержать бесконечно длительную осаду. Эти запасы таковы, что осаждающим надоедает такое сомнительное дело, как долгое и, главное, безрезультатное сидение у стен неприступной твердыни (скорее всего, запасы у них заканчиваются, к тому же переносить всякие лишения гораздо труднее у стен замка, чем за ними), они снимают осаду и убираются несолоно хлебавши, туда, откуда пришли. Такое положение (главным образом — наличие таких замков) и обуславливало своеволие большинства герцогов и некоторых графов. Но тут им показали, что фамильная твердыня, укреплявшаяся многими поколениями её владельцев как обычным способом, так и магически, уже не спасёт от гнева короля. Может, поэтому и были помилованы уцелевшие герцоги. Их выпустили из темницы, где они сидели, и трое из них (так и нераскаявшиеся мятежники) бросились в свои замки, надеясь там укрыться, предварительно выбив оттуда королевский гарнизон. Каково же было их удивление, когда они не обнаружили там королевских солдат! Там были только гарнизоны, состоявшие из герцогских же дружинников, но этих воинов (опытных и умелых) было бы явно недостаточно для обороны замка, у которого нет одной стены и одной или нескольких башен (в том числе и надвратной). Этого было достаточно, чтобы эти непокорные герцоги, которые восприняли своё освобождения как слабость короля, оставили всякую мысль о новом мятеже.
И вот на совете присутствовали все уцелевшие герцоги и графы, они были не одни, а в сопровождении своих советников и магов (не одного, а нескольких, некоторые из которых были мэтрами). Если вначале эти маги вели себя весьма уверенно (ведь их было больше, чем пришедших с королём, а значит, и по силе они превосходили королевских), но увидев — кто сидит в кресле архимага, пришли в смятение (сам мэтр Арунукапий скромно стоял у неё за спиной). Судя по ауре, сидящая там бронзоволосая красавица была намного сильнее любого из присутствующих магов! Как по отдельности, так и всех вместе взятых. А слух о том, что это сама леди Рамалиана Пиритикали, вернувшаяся после более чем столетнего отсутствия, распространился очень быстро. Но не только это смутило и даже напугало магов, подобные ауры были у рыжей девочки, сидящей на ступенях трона короля Прокопия, у её копии, сидящей рядом с принцессой, и у самой Вивьен! То, что принцесса обладает магическими способностями, но весьма слабыми, было известно всем магам, а тут... увиденное стало для них сюрпризом, для некоторых весьма неприятным. Мало того, у баронесс (многие бароны тоже были приглашены на совет) ле Тевилиан и Ле Марилэ ауры оказались такими же устрашающе огромными! А за троном принцессы стоял неизвестный никому мальчик, аура которого по размеру и насыщенности намного превосходила ауру леди Рамалианы Пиритикали! Перед советом Рамана предложила свои драконьи ауры не прятать, но и особо не выпячивать, то есть — не раскрываться полностью. Если остальные умели свои ауры скрывать (Вивьен, Марианну и Сюзанну это делать учили в первую очередь), то вот Гури этого делать совсем не умел. В общем, от самоуверенности магов, мол, мы такие крутые, не осталось и следа, любой из обладателей этих устрашающих аур мог запросто стереть их в порошок как поодиночке, так и всех вместе.
Испуг своих магов заметили все герцоги и графы, почему те испугались, их сюзерены сразу не поняли, но решив, что угроза не шуточная, вели себя очень смирно. Поэтому после предложения короля — высказаться, последовавшего за его вступительной речью, никто из пэров, а тем более из тех, кто менее знатен, не решился что-либо сказать.
А вот первосвященник Единого Матуналяпун Третий, который на этот раз явился с более солидной свитой, чем в прошлый раз, и сделано это было неспроста, жаждал реванша и думал, что имеет для этого все основания. В отличие от прошлого раза сейчас в свите первосвященника было много инквизиторов, они и убедили Мантуляпуна, что демон явился не на его (и остальных жрецов) зов, а его вызвала рыжая ведьма. Ведь она сразу его захватила и утащила, сделав это довольно легко, при этом ей никто не помогал: ни вторая рыжая, ни леди Пиритикали. А эта могучая волшебница, судя по всему, хоть и благосклонно относится к рыжим ведьмам, но им не помогает, а просто наблюдает за их действиями и предположительно готова эти действия прекратить. Всем же видно, как она одергивает этих рыжих ведьм (в основном ту нахалку, что охраняет короля), и даже ими командует, они ведь её слушаются! Правда, одна из этих рыжих (та самая нахалка) и ей язык показывает, но этим внешним и незначительным признаком неповиновения и ограничивается. Все эти соображение были изложены первосвященнику братьями-инквизиторами, двое из них присутствовали на первом совете, и, надо сказать, что в отличие от большинства высших иерархов храма они сохранили свои штаны чистыми. Сейчас не только они сопровождали первосвященника, а и остальные инквизиторы, занимающие в своём ордене высокие посты, а также некоторые братья рангом пониже, но они выполняли особо ответственные и опасные задания, а значит, были не только умелыми бойцами, но и сильными магами. Именно маги, хоть они и отрицали это, объясняя свои умения особым расположением Единого, которого они достигли непрестанными молениями и особо праведным образом жизни. Мало того, эти маги-священнослужители ещё и умело пользовались той силой, что получали от своего бога, тут надо сказать, что Гурикапилитион довольно неплохо изображал Единого и если сам не брал силу от молений (он просто не умел это делать), то делился той малой толикой, которую получал от источника. Пусть не щедро, но делился (много взять он не мог, пользовался только тем, что изливалось из переполненного источника), можно сказать — сбрасывал излишки, но и этого для обычных магов было более чем достаточно. Вот и сейчас амулеты инквизиторов, которые они выдавали за священные реликвии, аж светились от переполнявшей их силы. Этих магов-священников тоже смутили ауры рыжих девочек, но инквизиторы решили, что они с ними сумеют справиться (на Гури внимания не обратили, а может решили, что такой ауры просто не может быть, это какая-то обманка), надеясь на то, что принцесса, леди Пиритикали и баронессы ле Тевилиан и Ле Марилэ ведьмам помогать не будут. Не будут потому, что инквизиторы намеревались раскрыть им ведьмовскую сущность этих рыжих.
Когда Гури почувствовал молитвенные просьбы служителей Единого напитать силой их амулеты, которые они выдавали за священные реликвии, он хотел не делать этого. Но по совету Раманы, она сказала, что не стоит нарушать обычный порядок вещей, это насторожит жрецов, поэтому надо сделать так, как они просят, Гури снизошёл до униженных молитвенных просьб священнослужителей (они истово просили Единого дать им силу, готовясь к противостоянию с неизвестным демоном). Ещё Рамана презрительно сказала, что если бы это были полноценные защитные и боевые амулеты, то это жрецам может и помогло бы. А поскольку у них какие-то кустарные изделия, то не то что опасаться, обращать внимание на эту ерунду не стоит. Если бы жрецы сотрудничали с магами, имеющими хорошую школу (а именно Рамана в своё время приложила руку к её созданию), то можно было бы ожидать какого-нибудь сюрприза. Но жрецы, как обычно, пошли своим особым путём, сквозь тернии и другие подобные препятствия. Лиша, услышавшая о терниях, преодолеваемых жрецами, вызвав общий смех, тут же поинтересовалась у Раманы:
— А зачем жрецы в колючки полезли?
— Страдания способствуют появлению святости, а святость усиливает...
-...ага, эти самые святые способности, чем больше колючек, тем они больше. Может, им помочь, найти колючки поколючее и всех жрецов туда забросить? Пусть святость усиливают, — недослушав Раману, сделала вывод Лиша. Бронзоволосая, покачав головой, решила не вдаваться в подробности, кивнула и тихо, так чтоб жрецы не слышали, сказала:
— Можно сказать и так, вот спроси у Гури — что и как, это же он культ самого себя тут устроил.
Гури молча пожал плечами, показывая, что он сейчас совершенно равнодушен как к этому культу, так и к его последователям. Лиша, укоризненно качая головой, попеняла ему:
— Плохой ты бог, Гури, совсем не умеешь как следует божественность изображать. Попроси Листика, она тебя научит, как правильно щёки надувать.
Вообще-то, до большого королевского совета Гури никто не видел (даже король) и его появление стало для всех неожиданностью. Обычный мальчик, одетый в гномий костюм без всяких украшений, вызвал удивление у всех присутствующих, в том числе и у короля (Рамана его успокоила, шепнув, что так надо), именно удивление и только, беспокойства никто (из герцогов, графов и других пэров, маги не в счёт) не испытывал — подумаешь, принцесса нашла себе игрушку. Игрушку, настолько понравившуюся, что она её взяла на королевский совет. Это, конечно, возмутительно, но это в порядке вещей — принцесса должна быть капризной и своенравной. Пэров и остальных благородных сеньоров факт присутствия Гури просто позабавил, а вот их магов — изрядно напугал. Всех магов, кроме инквизиторов, те в силу своей магической дремучести, ауру Гури не совсем разглядели, а если и что-то увидели, то внимания не обратили.
И вот Матуналяпун встал и, направив свой перст с грязным ногтем в сторону Листика, начал свою обличающую речь:
— Почему на малом троне королей Самры сидит наглая самозванка?! Да, это самозванка! Она выдавала себя за младшую дочь барона ле Тевилиан, хотя ею не была, потом за герцогиню Дайенскую, а теперь назвалась королевой какой-то Дайены! Что-то раньше об этом государстве никто не слышал, так почему же?..
— Заткнуть? — поинтересовалась Лиша, бесцеремонно перебив первосвященника. Листик, отрицательно покачав головой, сказала:
— Это мы всегда успеем, давай дослушаем — какие у него претензии, а уж потом решим, что с ним делать.
— Ага, а потом голову оторвём, сразу это сделаем или будем медленно откручивать? — понимающе кивнув, поинтересовалась Лиша. Нахмурив брови, рыжая девочка пояснила свои намерения: — А чтоб другим неповадно было обзываться!
Матуналяпун, растерявшись, сразу не нашёл, что сказать, а вот братья-инквизиторы зашептали молитвы, активирующие защитные заклинания, свечение этих заклинаний было видно не только магам, но и обычным людям. Эти заклинания имели вид светлого ореола, окутавшего всех жрецов. Ободренный первосвященник продолжил:
— Мне угрожают! И почему? Потому что я вывожу мерзкую ведьму на чистую воду! Да, да! На чистую воду эту ведьму, вызвавшую демона, с которым она потом удалилась не иначе как для того, чтоб предаться грязным...
— Он, что? Собрался здесь воду лить, чтоб кого-то на неё вывести? Да ещё и чистую. И как он это сделает? Возьмёт за руку и в лужу потащит? И где он столько этой самой чистой воды возьмёт? Снова будет кого-то вызывать? Думает, что этот вызванный будет ему воду носить? Но сейчас у него это не получится, хотя... вон сколько с ним народа, похоже, что их всех сюда позвали, чтоб именно они воду носили, только вот я у них вёдер не вижу, — снова поинтересовалась Лиша, не дав закончить первосвященнику. Тот, протянув руку в её сторону, гневно закричал:
— Что ты себе позволяешь? Ты, рыжая ведьма, что ты себе позволяешь? Единый всё видит и не позволит...
— Гури, твой выход, — тихо произнесла Листик. За спинами жрецов возник невысокий седой человек в развевающихся белых одеяниях, хотя ветра в тронном зале не чувствовалось. Фигура подняла руку, и магическая защита, созданная инквизиторами, исчезла. Человек начал говорить тихим усталым голосом, от которого у присутствующих (не у всех) мурашки забегали по коже, а у некоторых — волосы стали стремительно седеть. Вообще-то, Гури хотел изобразить единого размером в три человеческих роста и говорящего громовым голосом, но Рамана сказала, что в тронном зале такая высокая фигура может не поместиться и громовой голос будет перебором, к тому же можно сказать тихо и это будет страшнее чем громовые раскаты, как такое делать, она показала Гури. Вот этот невысокий седой человек, совсем не страшный, но навевающий подсознательный ужас, сказал:
— Вы недостойны быть служителями света, мало того что вы не просто погрязли в грехах, вы ещё опустились до того, что вызвали демона. Если бы не святые Вивьен и Листик, которые сумели пленить исчадье тьмы, была бы беда, большая беда! Ещё раз повторю — вы недостойны сейчас говорить от моего имени, но вы можете заслужить прощение, покаяние и строгая аскеза — вот что вы должны делать в ближайшем будущем. По результатам этого вашу судьбу... — человек сделал паузу, это было настолько страшно, что у жрецов на голове зашевелились волосы (у тех, у кого они были). Вообще-то, эта пауза была от того, что Листик тихо сказала (почти прошипела):
— Гури, ещё раз меня упомянешь — самого каяться заставлю.
— Решит принцесса Вивьен, а до этого вы удаляетесь в отделённый монастырь и каетесь... — продолжил седой человек.
— До посинения, — опять влезла со своим замечанием Лиша. Единый, а в том, что это именно он, уже никто не сомневался, не обращая внимание на хихикающую Лишу, спокойно продолжил:
— Не просто каетесь, а с соблюдением строго поста, только вода и хлеб...
— Чёрствый! — снова не удержалась Лиша.
— Да будет так, только чёрствый хлеб! А особую епитимью на вас наложит святая Лиша! — закончил человек в белых одеждах и исчез, а у Вивьен, Листика и Лишы, появились нимбы (такие, какие изображают у святых на иконах), свидетельствующие об их святости. Лиша скосила глаза, стараясь рассмотреть — что там у неё над головой засветилось, потом недовольно потрясла головой, словно пытаясь стряхнуть это неожиданно появившееся у неё сомнительное украшение, но нимб не пропал. Лиша укоризненно посмотрела на Гури, но тот сделал вид, что он тут ни при чём. Впрочем, на эти переглядывания, как и на реплики Лишы, обратила внимание только Рамана, остальным (даже королю Прокопию) было не до этого, их взоры были обращены на седого белобородого старца. Даже когда этот человек исчез, все с благоговением смотрели на то место, где он только что стоял. Почтительное молчание нарушила Лиша, переставшая разглядывать свечение у себя над головой, сделав строгое лицо, она обратилась к жрецам:
— Ну чего ждём? Вам сказали же — что надо делать! Бегом в отдалённый монастырь и каяться! Кушать только чёрствый хлеб и запивать водой, не больше чем одним стаканом! И не думайте, что кто-то сможет увильнуть, я проверю!
— Лиша, а почему не больше чем стаканом? — тихо спросила удивившаяся такому строгому распоряжению Вивьен. Лиша так же тихо ответила:
— А чтоб много хлеба не съели. Он же чёрствый будет, если его водой размачивать, то его легко жевать, а так... много не съедят, ведь надо будет долго пережёвывать.
— Да, святая Лиша, твоя суровость не знает предела, — прыснула в кулак Вивьен.
— Да, я такая! — гордо подбоченясь, сказала Лиша. Потом сдвинув брови и наморщив лоб, что должно было показать эту самую суровость, прикрикнула на жрецов: — Ну, почему ещё здесь? Вы вообще собираетесь каяться или хотите умереть без покаяния? Могу организовать. И учтите, чистосердечное покаяние приносит значительное облегчение, но при этом увеличивает... — Лиша замолчала и сильнее наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что об этом говорил Сэм (вообще-то он говорил не о покаянии, а о чистосердечном признании, которое облегчает душу, но значительно увеличивает срок). Так и не вспомнив всё полностью (вспомнила только об облегчении), Лиша начала импровизировать: — Вот, вам надо очень облегчиться, чтоб быстрее бежать! Ну пока это не увеличилось, понятно? А ну быстро облегчились, покаялись и побежали дальше каяться, а не то!..
Чтобы придать вес своим не совсем понятно изложенным командам, Лиша привычно покатала на ладошке огненный шар. Этот немаленьких размеров шар и нимб над головой девочки произвёл на некоторых жрецов сильное впечатление. Если братья инквизиторы побледнели ещё больше, то Матуналяпун и его секретари привычно испачкали штаны.
— Пожалуй, требовать от них немедленного облегчения было перебором, — поморщилась Рамана.
— Вы и вы, останьтесь, — указала на двоих жрецов Вивьен и, обратившись к остальным, указала на появившееся серое облачко портала: — Остальные туда, шагом марш!
Портал сделала Листик, куда ей указала Рамана, она, Листик и Вивьен успели об этом переговорить, пока Лиша пугала жрецов.
— Но нам надо собраться, взять некоторые вещи, священные амулеты, — решился возразить один из инквизиторов, наверное, наиболее смелый. Вивьен ему ответила:
— Я думаю, что в обители святого Мусалана вам ничего такого не потребуется. Для покаяния там есть всё необходимое, поспешите, незачем тут всё морозить.
Из портала ощутимо тянуло холодом, а при упоминании монастыря, где жрецам предстояло каяться, у тех вытянулись лица, монастырь святого Мусалана славился не только особо строгими нравами, но и тем, что находился в горах, расположенных на севере Самры. Пусть эти горы не были столь же высоки и опасны, как Дайенские, но постоянный холод делал их не менее суровыми. Листик открыла портал к воротам монастыря, а те уже были открыты и там стоял монах, не менее суровый, чем окружающие монастырь горы. Он, спокойно глядя в окно портала, низко поклонившись, произнёс:
— Моё почтение святые Вивьен, Листик и Лиша! Мне было откровение об обретении вами святости и о том, что недостойные братья волей Единого будут доставлены в нашу обитель. Сие чудо станет свидетельством особой святости новых святых! Я с радостью выполню волю Единого и приложу все усилия, дабы наши заблудшие братья полностью искупили свою вину!
— Ага, — кивнула Лиша, и приняв очень суровый вид (как она это представляла, а именно — надула щёки), сказала: — Искупить полностью, окончательно и бесповоротно! Чтоб от вины и следов не осталось, а не то...
— Не надо гневить святую Лишу, она вообще-то добрая, но когда дело касается вопросов веры — непримирима. Поэтому поторопитесь выполнить волю Единого, — поспешила вмешаться Рамана, опасаясь, как бы Лиша чего-нибудь такого не ляпнула, не соответствующего вопросам веры. Всё-таки надо соблюдать некие правила поведения, что обычно Лиша напрочь игнорировала. Рамана не только сделала замечание Лише, но ещё и выразительно посмотрев на Листика, указала той взглядом на настоятеля обители святого Мусалана. Листик поняла намёк и, переглянувшись с Гури (тот незаметно подмигнул девочке), торжественно сказала, обращаясь к настоятелю:
— Ваша вера и преданное служение Единому заслуживают вознаграждения! Я волей Единого дарую вам знак особого его расположения! Протяните правую руку!
Листик соскочила с трона и, приблизившись к настоятелю, коснулась его руки. При этом на руке девочки появился небольшой, размером с среднее яблоко, огненный шар, но не такой яркий, как у Лиши, а бледный. Этот шар перекатился на ладонь настоятеля и остался там лежать. Проделав это, Листик произнесла:
— Обратившись к Единому, вы теперь сможете призвать священный огонь. Это знак особого расположения Единого к вам, используйте этот дар для благих дел и укрепления веры!
— Ага! Только для благих дел и укрепления, ну, можно ещё для... — поддержала Листика Лиша. Но у неё это получилось не так торжественно, к тому же она не придумала для чего ещё можно употребить такой необычный дар. Листик пришла на помощь сестре, кивнула, подтверждая сказанное Лишей, закончив то, что та не сказала:
— Для убеждения сомневающихся и вразумления отрицающих!
— Ага! Убеждать, а если не захотят убеждаться, то вразумлять. Как следует вразумлять! Изо всей силы и хорошо размахнувшись, — закивала Лиша. Шарик на ладони растерянного настоятеля ярко вспыхнул и исчез, Листик кивнула и многозначительно улыбнулась:
— Призовите священный огонь именем его. Не бойтесь, он вас не обожжёт, но вот других...
Настоятель зашептал молитву, и на его ладони снова появился горящий шарик. Демонстрация особого расположения Единого к святой Листику была более чем убедительна, и бледные проштрафившиеся жрецы, повинуясь жесту настоятеля, прошли портал и направились к воротам монастыря. Портал, мигнув, закрылся, холод и пронизывающий ветер исчезли, остались только небольшие сугробы. Происшедшее так впечатлило присутствующих, что никто ничего больше и не пытался говорить. Святая Вивьен, пользуясь полномочиями, предоставленными ей Единым, назначила новых первосвященника Единого и великого инквизитора. Ими стали те два жреца, которым она приказала остаться. Вот так и закончился большой королевский совет, его участники быстро удалились, весьма довольные, что всё уже закончилось. В тронном зале остались: король, его дочь, Листик, Лиша, Сюзанна, Марианна с мужьями, Рамана с Винколом ле Гуридам, архимаг Арунукапий. Остались ещё Рунгув ле Жевилиан (которому на совете было объявлено о присвоении герцогского титула) с супругой, а Эрсту и Эрику сообщили, что они зачислены на офицерские должности в королевскую гвардию. Сюзанна и Марианна стали первыми фрейлинами принцессы и слушательницами магической академии (как заметила Листик, во всех мирах учебные заведения, где учат магии, называются академиями, хотя бывают и исключения). Рамана, немного подумав, сообщила:
— Я некоторое время побуду здесь, надо в академии среди магов порядок навести, ведь и девочки тоже останутся тут, вот и будут под моим присмотром. К тому же им ещё учиться надо, по-настоящему надо, да и Вивьен тоже это не помешает, вот я этим и займусь.
Вот так и решили, кто где останется и чем будет заниматься, но прежде чем Листик, Лиша и Гури, решивший отправиться с ними в королевство Дайену, покинули королевский дворец, все собрались ещё раз. Собрались в большой приёмной, куда выходили двери из покоев короля и принцессы, это было большое помещение, где помимо трёх секретарей обычно располагалась охрана. Сейчас же охраны не было, а секретари сидели очень тихо, с благоговением глядя даже не на короля или великую магиню Рамалиану Пиритикали, а на принцессу и двух рыжих святых.
Винкол ле Гуридам, как старый и хороший знакомый, задал Листику вопрос, который интересовал не только его, но и Арунукапия (очень осторожно задал этот вопрос, а вот архимаг боялся задавать подобные вопросы рыжим девочкам):
— Уважаемая Листик, меня и мэтра Арунукапия (которого этот вопрос особенно интересовал, он и подбил ле Гуридама с этим обратиться к Листику) очень заинтересовало то, как вы смогли инициировать настоятеля обители святого Мусалана. Ведь то, что вы сделали, была именно магическая инициация или нет? Уважаемый Арунукапий говорит, что это была именно магическая инициация. И если это так, то как вам это удалось? Ведь священнослужители совсем невосприимчивы к магии. Мало того, что магия на них почти не действует, так они сами не могут проводить магические действия.
— Вы ошибаетесь, могут, да ещё и как могут, — вместо Листика ответила архимагу Рамана, именно ему, а не ле Гуридаму. Видя, что Арунукапий хочет возразить, поспешила с пояснениями: — Да, привычными для вас магическими способностями, а соответственно и умениями жрецы не обладают, но это совсем не значит, что магия им совсем чужда. Но это скорее не магия, а колдовство.
— Вы хотите сказать, что все священнослужители колдуны? — растерянно спросил Арунукапий, Рамана подтвердила:
— Именно так — колдуны, все без исключения, одни в большей мере, другие в меньшей. Иначе чем можно объяснить те чудеса, что они верующим в Бога, в данном случае в Единого, показывают? Такие жрецы, ну, или священнослужители говорят, что это помощь того Бога, которому они служат. Но поверьте мне, большинству богов нет никакого дела до тех, кто им поклоняется, разве что это совсем мелкий божок, черпающий силу из молитв верующих в него, в большинстве случаев это даже не боги — демоны, притворяющиеся богами. Да, да — именно так, сущностей в той или иной мере обладающих силой, дающей им право называться богом много, очень много. Есть, конечно, такие, что иногда появляются перед верующими, показывая, что те им не безразличны. Но это, повторюсь, или очень слабые божки, или просто забавляющиеся, которые хотят поразвлечься, от скуки поразвлечься. Уж поверьте мне, быть всемогущим и это регулярно демонстрировать довольно скучно, это быстро надоедает. Вот так и получается — скучающий бог, мелькнул, показался один или несколько раз, сотворил какое-нибудь чудо, научил своих жрецов чему-нибудь такому-этакому, в общем, немного развлёкся и куда-нибудь ушёл, ну, там срочные дела появились или наскучило поклонение, а его культ остался. Бывает такое, что о таком боге могут и забыть, а бывает — долго помнят и поклоняются. Я могла бы привести множество примеров как из вашего мира, так и множества других, но не хочу.
— Вы об этом говорите с таким знанием дела, будто вы сами... — начал архимаг, Рамана, не дав ему досказать, кивнула:
— Да, опыт есть, иногда приходилось изображать богиню, хотя я совсем не богиня. К тому же у меня есть несколько подруг, вот они настоящие богини.
— Но всё же позвольте мне с вами не согласиться, — не сразу возразил архимаг (он, как и некоторые другие из присутствующих, с опасливым удивлением смотрел на бронзоволосую красавицу, но всё же не с таким страхом, как на рыжих девочек, повелевающих драконами, а теперь ещё и оказавшихся святыми) и пояснил, почему у него такое мнение: — Недавние события показывают, что вы всё же не правы или не совсем не правы. Мы все были свидетелями явления нам лика Единого и чудес, им сотворённых, а это говорит о том, что верующие ему не безразличны. Ведь нельзя же объяснить всё, что произошло, колдовским воздействием жрецов, тем более что они сами были наказаны Единым! Да и появление новых святых, — тут Арунукапий низко поклонился Вивьен, Листику и Лише, которая легкомысленно захихикала, что никак не соответствовало её статусу святой. Архимаг, не обратив внимания на такое несерьёзное поведение новоявленной святой, торжественно продолжил: — Это, несомненно, проявление воли Единого, который заботится о верующих в его божественность! Вы это не можете отрицать, ведь вы тоже были свидетелем этого! А те чудеса, что нам показала святая Листик...
— Не буду отрицать, что была свидетельницей божественного воздействия, — сказала Рамана, перебив Арунукапия. Многозначительно посмотрев на улыбающуюся Листика и Гури, невозмутимо изображавшего статую, добавила: — Хотя Листик умела инициировать огненных ведьм ещё до того, как стала старшей бо... гм, святой.
Рамана запнулась, потому что Листик показала ей кулак. Архимаг, не обратив на это внимания, удивлённо переспросил Раману:
— Инициировать огненных ведьм? Но разве святая может такое делать? К тому же настоятель, славящийся своим праведным образом жизни, не может иметь ничего общего с этими мерзкими созданиями! Этими отвратительно выглядящими прислужницами врага Единого, что всю свою жизнь строят козни тем, кто ведёт праведный образ жизни, стараясь смутить их и заставить сойти с пути истинного, и не только их! Вот поэтому ведьмы выглядят отвратительными старухами, потому что Единый...
— Тогда Листик ещё не была святой, кстати, она не только тут святая, а ещё и в парочке других миров, — улыбнулась Рамана, снова не дав высказаться до конца Арунукапию. Потом серьёзно сказала: — Вы прослушали то, что я перед этим говорила, так вот, у священнослужителей и ведьм очень много общего, очень. К тому же большинство ведьм вполне добропорядочны и не строят, как вы выразились, козни людям. А если и строят, то только если их очень допечь, и уж поверьте мне, от ведьм гораздо меньше вреда, чем от священнослужителей. Да и имеют они совсем не тот вид, что вы так красочно описываете, ну подумайте сами — какая женщина захочет плохо выглядеть? Тем более если у неё есть сила, а, следовательно, возможность сохранять молодость. Поэтому настоящая ведьма никогда не будет такой старухой, как вы себе представляете, да и не только вы, почему-то везде сложилось такое мнение — если ведьма, так обязательно уродливая старуха.
Архимаг задумался, а вопрос задал король:
— Леди Пиритикали, а разве это не так? Ведь те чёрные дела, что творят ведьмы, Единому неугодны, и он как-то должен отмечать этих нечестивых, чтоб другим было видно — кто это.
— Ваше величество, скажите честно — много ли вы видели ведьм? Настоящих ведьм, а не тех на кого указывают и посылают на костёр братья-инквизиторы, жрецы вашего Единого? — поинтересовалась Рамана. Покачав головой, она добавила: — В большинстве случаев, да что в большинстве, во всех случаях это огульно обвинённые в том, к чему они не имеют никакого отношения. Настоящую ведьму никакой жрец, какой бы святостью он не обладал, никогда не найдёт и не поймает. Только обученный специалист, но такой специалист много раз подумает — а стоит ли вступать с ведьмой в драку? Исход такой драки может быть не в его пользу, во многих случаях так и бывает.
— Такого не может быть! — горячо возразил король и пояснил, почему он так считает: — Но как же тогда они борются с этими злобными и мерзкими созданиями? Ведь ведьмаки всегда побеждают ведьм!
— Ну конечно, всегда побеждают, а как же иначе? Ведь они сами об этом и рассказывают, о жестокой схватке и славной победе, — усмехнулась Рамана и строго посмотрела на хихикающих Лишу и Листика. Те дружно сделали серьёзный вид, Рамана, удовлетворённо кивнув, продолжила: — В большинстве случаев ведьмак не сражается с обнаруженной ведьмой, а договаривается. Они шумно изображают такое вот сражение, после чего, поделив плату за изгнание ведьмы, расходятся. Причём ведьма даже не всегда меняет место жительства.
— Но как же тогда... — начал ле Гуридам, Рамана с улыбкой ответила на не высказанный вопрос не только ле Гуридаму, но и остальным, которых это тоже интересовало:
— Хотите сказать — если ведьму обнаружили, но не победили или хотя бы не изгнали, то почему её козни не продолжаются? А не продолжаются потому, что не ведьма делала всё, что ей приписывали. Ведьм гораздо больше, чем это себе люди представляют, и если бы они творили всё то, в чём их обвиняют, то они бы давно сжили всех людей со свету. Те козни, что на них валят, люди сами и делают или придумывают. Например, издохла корова, кто-то чем-то заболел или просто что-то не уродило — то виноват кто? Естественно, строящая козни ведьма, а не собственная беспечность, небрежность или криворукость. Людям свойственно в своих бедах винить кого-то, а не себя, вот и начинаются поиски виноватого, обычно — колдуна или ведьмы. Но с колдуном как-то страшновато связываться, вот и находят ведьму, которую сжигают. Это если поблизости нет настоящей сильной ведьмы, вот она, вопреки общему нелицеприятному мнению о себе, невиновную не даст в обиду. Это если ведьма сильная, а если слабая, а таких большинство, то просто затаится. А если пострадал кто-то ей близкий, вот тогда она может и устроить козни тем, кого считает виноватыми. Вот потому-то ведьмаки стараются действовать на опережение — появиться и победить ведьму, настоящую ведьму, тем самым спасти невиновную. Как победить, я вам уже говорила. Затаившуюся ведьму не всякий ведьмак сможет найти, а если ведьма обижена, то она очень хорошо спрячется. А спрятавшуюся ведьму даже если она строит козни, очень трудно найти, очень. Именно поэтому ведьмаки не столько ловят ведьм, сколько стараются их защитить, не доводя дела до конфликта между ними и людьми. Теперь вам понятно — почему? Естественно, о том, как они на самом деле "ловят" и "уничтожают" ведьм, ведьмаки не распространяются, да и ведьмы об этом молчат. Таким образом все довольны: люди знают, что зловредная ведьма не будет им больше вредить, ведьмак получил славу победителя и неплохое денежное вознаграждение, а ведьма довольна, что её оставили в покое и больше не будут искать. К тому же опытный ведьмак всегда с ведьмой поделится своим честно заработанным гонораром.
— Но вы же не будете отрицать, что не все ведьмы скрываются. Некоторые открыто живут. Миларилису все знают, она живёт в Волунском лесу, а там может жить только ведьма. Живёт не одна, а с ученицей, которую обучает ведьмовскому... — начал Рунгув ле Жевилиан, Рамана жестом его остановила и, глянув на Марианну и Сюзанну, попросила тех пояснить, о ком говорит ле Жевилиан. Выслушав Марианну, Рамана рассмеялась, но получилось у неё это как-то очень невесело:
— Вот обычное заблуждение — травницу-знахарку принимают за ведьму. А она совсем не ведьма и лечит людей, как умеет, а если судить по её известности в западном приграничье, умеет делать это очень хорошо. Она лечит людей, то есть делает им только добро, а они называют её ведьмой. Так считают только потому, что она знает и умеет намного больше, чем они. Вот её-то могут сжечь, а за что? За то, что она спасает людей от разных хворей! Да, людская благодарность не имеет границ!
При этих словах Раманы Листик вздохнула и опустила голову. Она давно собиралась наведаться к той травнице и поподробнее расспросить о Лисанне, о том, когда началась та её странная болезнь. Ведь это была не болезнь, а проклятие некроманта, то есть так можно было узнать, когда оно было наложено. Этот визит Листик откладывала — сначала ей помешали ночные танцы с русалками, дриадами и мавками, а потом и вовсе не до того стало. Рамана была в курсе всего этого, но она не стала упрекать Листика, только покачала головой и ободряюще улыбнулась — мол, этим ещё можно будет заняться. Остальные не поняли — почему смутилась Листик и почему Рамана старается подбодрить девочку. Осмелевший Арунукапий задал заинтересовавший его вопрос, но не Листику, а Рамане:
— Вы, уважаемая леди Рамалиана, упоминали, что святая Листик занималась инициацией ведьм, но всё же, поясните — как такое могло быть и для чего это делалось.
— Не только инициацией, но и обучением, — ответила Рамана и пояснила, — неинициированная ведьма опасна не столько для окружающих, сколько для самой себя. Неинициированная и необученная. Обычно этим занимаются уже опытные ведьмы, которые берут себе ученицу, естественно, не кого попало, а девушку или даже девочку, обладающую способностями. Но тогда был особый случай и следовало что-то делать с таким количеством потенциальных ведьм. Нет, сжечь их уже не удалось бы, они уже обладали определённой силой. Попытка сжечь такую ведьму вызвала бы непроизвольную инициацию, а что может натворить обозлённая ведьма, получившая силу... Понятно? Вот при магической академии, при факультете бытовой магии, была создана учебная группа, в которой были только ведьмы, куратором этой группы и назначили Листика. Надо сказать, что она очень неплохо справлялась со своими обязанностями.
Эта беседа продолжалась довольно долго, а когда закончилась и все слушатели разошлись, Листик сказала Рамане:
— Я хочу слетать в Волунский лес, к Миларилисе, поговорить о том, что произошло с Лисанной, на неё было наложено проклятие некроманта, довольно сильное. Мне надо выяснить, кто это сделал и почему?
— Вряд ли тебе это удастся. Некроманта, сделавшего это, там уже давно нет. Если бы он был там, то что-нибудь такое бы всплыло. Он бы обязательно поинтересовался — почему его заклятие не подействовало, ведь именно так он должен был подумать, когда ты заменила ту девочку. Но тобой, вернее, той несчастной никто не интересовался, не так ли? А из этого можно сделать такой вывод — наложивший заклятье некромант был абсолютно уверен в успехе и, не став ожидать результата, куда-то ушёл... ну, уехал по своим делам, — высказала сомнение Рамана. Листик согласилась с этими аргументами:
— Да, мной, то есть Лиссаной, никто не интересовался, ты, скорее всего, права, наложивший заклятье был уверен, что девочка умрёт, так оно и произошло. Очень может быть, он был уверен в этом потому, что навесил на Лисанну метку, сообщившую ему о её смерти. То есть моё появление для него осталось незамеченным, я же не Лиссана. Но те действия, что он проделал, не могли не оставить следов, вот их-то я и поищу. Очень может быть, что эти действия заметила Миларилиса или её ученица, но не обратили на это внимания, а они не могли этого не заметить, всё-таки одарённые, то есть магию должны чувствовать. К тому же меня очень беспокоит этот неизвестный, с трактатом мэтра Ригозо, ведь мы его так и не нашли, уж очень он хорошо затаился, а это если не сильный некромант, то имеющий большой опыт. Ты посмотри тут, вполне возможно, что он здесь, а я поищу там.
— Очень может быть, что ты права, ну что же, удачи тебе, — кивнула Рамана. Листик кивнула в ответ и сообщила всем, а не только Рамане, что ей надо отправиться в баронства западного пограничья. Но одной ей туда улететь не удалось, Лиша и Гури ультимативно заявили, что будут её сопровождать. Листик, видя, что они не отстанут от неё, решила этим воспользоваться:
— Очень хорошо, мне там надо будет кое-что сделать, поэтому моё появление в ипостаси дракона нежелательно, а вот если я на драконе прилечу, будет вполне нормальным. После подавления местного мятежа драконы в Самре стали чуть ли не обыденным явлением. Выбирайте, на ком я буду лететь, а кто будет меня сопровождать.
Некоторое время Гури и Лиша, препираясь, решали этот сложный вопрос, естественно, победила Лиша, Гури со вздохом согласился, что средством передвижения будет он. Прощание было недолгим, и чёрный дракон унёс двух рыжих девочек.
© Copyright Дубровный Анатолий Викторович
Размещен: 16/07/2018, изменен: 15/09/2020. 39k. Статистика.
Глава: Приключения, Фэнтези
Популярное на LitNet.com Н.Любимка "Долг феникса. Академия Хилт"(Любовное фэнтези) В.Чернованова "Попала, или Жена для тирана — 2"(Любовное фэнтези) А.Завадская "Рейд на Селену"(Киберпанк) М.Атаманов "Искажающие реальность-2"(ЛитРПГ) И.Головань "Десять тысяч стилей. Книга третья"(Уся (Wuxia)) Л.Лэй "Над Синим Небом"(Научная фантастика) В.Кретов "Легенда 5, Война богов"(ЛитРПГ) А.Кутищев "Мультикласс "Турнир""(ЛитРПГ) Т.Май "Светлая для тёмного"(Любовное фэнтези) С.Эл "Телохранитель для убийцы"(Боевик)
Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
И.Мартин "Твой последний шазам" С.Лыжина "Последние дни Константинополя.Ромеи и турки" С.Бакшеев "Предвидящая"
Как попасть в этoт список
Сайт — "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
