Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

"Человек..." Часть_ 02.Главы_08_11


Опубликован:
24.12.2017 — 24.12.2017
 
↓ Содержание ↓
 
 
 

"Человек..." Часть_ 02.Главы_08_11


Глава 08. Маленькие ловушки большого пути.

Приключения и неприятности — такие забавные вещи, всегда по непонятной причине преследуют человека, как раз в тот момент, когда он этих напастей всячески избегает. Не стали исключением из этого неписанного правила и наши путешественники. Желание отведать домашней пищи и отдохнуть хоть одну ночь по-человечески и под крышей дома завело их в итоге на небольшой крестьянский хутор, точно специально попавшийся по дороге, где за умеренную плату можно было получить все мыслимые в провинциальной глуши услуги: пищу и кров.

Крестьянин так же инстинктивно привязан к своему жилью, как зверь к своему гнезду или норе, и эта привязанность сквозила во всем устройстве добротного, даже по местным меркам каменного домика крытого аккуратной черепицей. Начать с того, что оба окна и дверь выходили на юг, чтобы обеспечить больше дарового света. Количество дверных и оконных проемов умышленно выбрано минимальное, поскольку за каждую 'дырку' приходится платить приличный налог, по этой причине даже в городах сплошь и рядом встречаются дома с заложенными кирпичом 'лишними' окнами. Место для хутора, на небольшой возвышенности и на самом каменистом участке годной для виноградника земли, было, без всякого сомнения, выбрано исключительно удачно. Вода по склону холма стекала вниз самотеком, не задерживаясь и подтопления ввиду разливов реки можно было не опасаться. К самому дому вели всего три высокие ступени, искусно сделанные из досок и колышков и засыпанные щебнем. Внизу по самой границе владений крестьянина, вдоль тропинки, тянулся грубый плетень, скрытый за живой изгородью из шиповника и еще каких-то колючих кустов неизвестного растения. Ограждение не против людей, взрослый человек перелезет без особого труда — непреодолимое препятствие для коз, свиней и прочей скотины. Увитая плющом решетчатая беседка, в которой были расставлены простые столы и грубо сколоченные скамьи, как бы приглашавшие путника остановится, передохнуть, выпить молодого вина и заодно перекусить немудреными деревенскими яствами. Строение закрывало своим зеленым шатром весь вид между домом и проселочной дорогой. Внутри ограды, по самому верху откоса, на клумбах перед фасадом красовались розы, левкои, фиалки и прочие неприхотливые цветы. Кусты жимолости и жасмина красиво сплетали свои ветви над кровлей беседки, хотя и не ветхой, но уже поросшей мхом. Справа от дома рачительный хозяин пристроил вместительный хлев на 3-4 коровы. Утрамбованный участок земли перед этой постройкой, сколоченной из почерневших, но крепких досок, служил двором, в углу был сложен огромной кучей навоз. По другую сторону особняка стоял навес с соломенной крышей, подпертый шестью бревнами, там хранился виноградарский инструмент, пустые бочки и вязанки хвороста, наваленные вокруг выступа, образованного домашней печью, топка которой в крестьянских домах почти всегда устроена под колпаком очага. К дому примыкал большой и ухоженный виноградник, предмет неустанной заботы владельца, обнесенный живой изгородью и заботливо обработанный, как у всех местных крестьян принято: земля была так хорошо удобрена, лозы так умело рассажены и окопаны, что ветви их начинают зеленеть и со временем плодоносить первыми на три лье в окружности. За тою же оградою кое-где покачивались жидкие верхушки фруктовых деревьев — миндальных, абрикосовых и слив. Между виноградными лозами обычно сажали картофель и бобы — ни один квадратный метр плодородной почвы не должен пропадать впустую. Кроме того, к усадьбе принадлежал еще расположенный позади дворика и вытянутый по направлению к реке большой участок, сырой и низменный, но весь без остатка занятый полезными посадками. Чрезвычайно удобное место для разведения излюбленных овощей рабочего люда: белокочанной капусты, огурцов, чеснока и репчатого лука — и все огорожено забором-плетнем с широкой калиткой, в которую с трудом проходили возвращавшиеся с пастбища тучные коровы, меся по дороге копытами землю и роняя по пути дымящиеся навозные лепешки.

Внутри все и мебель и посуда оказалось под стать небогатому жилищу пейзанина, сумевшего в бурные годы революции урвать правдами и неправдами неплохой кусочек земельных владений соседнего монастыря или репрессированного конвентом роялиста-помещика. Хотя в крестьянском обиходе для стряпни обычно употребляют только два предмета — сковороду и котел — в этом доме в виде исключения имелись еще две огромные медные кастрюли, подвешенные под колпаком очага над переносной плиткой. Несмотря на такой признак зажиточности, вся остальная обстановка соответствовала внешнему виду дома. Вино, предназначенное не для продажи, а для собственного потребления, хранилось в глиняном кувшине, столового серебра в доме сроду не водилось — ложки были из дерева или металлические оловянные, вилок не было и в помине, зато тарелки и блюда — фаянсовые. Вокруг основательного дубового стола столпились, словно цыплята возле курицы, некрашеные грубые и тяжелые стулья, пол в жилище правда был земляной — доски стоят слишком дорого — недоступны простому крестьянину, но чистенький и заботливо посыпанный желтым речным песочком. Каждые пять лет по давней традиции стены белились мелом, равно как и массивные балки потолка, к которым были подвешены на крюках куски копченого свиного сала, вязанки лука, пакеты со свечами и мешки для зерна. У глухой стены в древнем ореховом шкафу, стоявшем рядом с хлебным ларем, лежало кое-какое белье, сменное платье и праздничная одежда всей семьи. Из предметов роскоши в наличии было разве только ружье на стене возле очага, но огнестрельное оружие у местных жителей встречается часто, даже пожалуй слишком... Никто не встретил путников, прошедших через калитку заливистым лаем — не держал крестьянин в своем хозяйстве и сторожевого пса, не принято здесь, еще недавно собаки были типичной принадлежностью только господского дома.

Гостеприимным владельцем этого маленького уголка Франции оказался некий 'папаша Фуршон', так обычно принято величать на селе домохозяина и главу семейства, впрочем на вид мужику, как и его супруге было не более сорока. Семейство у Фушона оказалось на удивление небольшим: жена и две несовершеннолетние дочери, правда позднее из разговора с хозяином выяснилось, что были у него еще и взрослые сыновья, но они по разным причинам отсутствовали: один подался в город на заработки, другого забрали в прошлом году конскриптом в армию. Нельзя сказать, что незваных гостей, 'не пойми кого' сразу приняли радушно, но прирожденное умение Самойловича ладить с людьми и несколько серебряных монет быстро прорвали плотину недоверия.

Особое внимание сразу же привлекла к себе старшая дочь хозяина, девица в юном возрасте, что называется шекспировской Джульетты. Анна-Мария, простая крестьянская девочка, была не по летам развита, что свойственно многим натурам, которым суждено так же преждевременно увянуть, как преждевременно они расцвели. Тоненькая, хрупкая, смуглая, как листок табака, миниатюрная, девица была не по росту сильна, в чем вскоре убедились оба Александра, ни Сашка и Самойлович не удержались от соблазна и соответственно предприняли попытки ухаживания. Француженки в провинции, как правило, в массе красотой не отличаются, но эта молоденькая девушка была приятным исключением, совсем как в старой оперетке 'Соломенная шляпка', где там Миронов напевал: 'Зубки жемчуг, а губки — коралл, хороши так же взгляд и улыбка...' Расстояние между нижней губой и подбородком было так мало, что, взяв Анну за подбородок, вы обязательно задели бы и губы, но вы не замечали этого недостатка, любуясь красотою ее зубов. Вы невольно наделяли душою эти блестящие, гладкие, прозрачные, красиво выточенные зубки, которые не скрывал слишком большой рот с губами, похожими на причудливо изогнутые кораллы. Ушные раковины были так тонки, что на солнце они казались совсем розовыми. Цвет лица, хотя и немного смуглый, однозначно говорил об удивительной нежности кожи. Если правы некоторые знатоки, утверждающие, что любовь основана на прикосновении, то нежность этой кожи, несомненно, волновала так же сильно, как запах дурмана. Грудь, да и все тело поражали своей худобой и изящностью, но в соблазнительно маленьких ножках и ручках чувствовалась необычная нервная сила, живучесть организма. Сашке девица напомнила почему-то Марину Влади в юности, память услужливо подсунула скверную черно-белую фотографию из какого-то журнала. Тут скорее всего сработала установка даже не на внешнее сходство, а на стереотип поведения, каким запомнилась актриса по кинофильмам.

Вот только в руки эта привлекательная 'ласточка-рыбка' упорно не давалась, ласки, объятия и поцелуи — пожалуйста, под юбку — никак, вырывается девчонка, вплоть до драки: обет видите ли она дала остаться до свадьбы девственницей. Резонное замечание Фигнера, что, дескать мужу все одно больше достанется, действия не возымело и пришлось удовлетвориться в основном внешним осмотром, да "ощупом". Вдвойне удивительно, особенно если учесть, что вела себя молодая особа с ними более чем 'вольно'. Обладательница редкого двойного имени то и дело с какой-то развратной кокетливостью покачивала, как бы встряхивала бедрами, отчего при каждом шаге колыхалась ее белая в синюю полоску юбка. Не давала она покоя ни Александру, ни его спутнику весь вечер, то на колени залезет на правах полу-ребенка вслед за сестрой, то толкнет как бы случайно, а уж глазками шаловливыми прямо насквозь прожигает, точно неизвестными еще в 1800-х лазерами. На младшую, 3-х или 4-х летнюю сестренку внимания, по вполне понятной причине гости не обратили, та находилась в столь юном возрасте, что ее можно было счесть еще существом бесполым. Александр даже имя девочки не запомнил, тем более что мать и старшая сестра каждый раз называли ее иначе, различными детскими прозвищами.

-Играется, травит нас дрянь такая... -сказал тогда в полголоса разочарованный Самойлович, а его собрат по несчастью вынужден был согласиться с таким точным определением.

Обет, обет... обед — накормили у папаши Фушона их распрекрасно, до отвала поэтому вскоре кокетничавшую напропалую Анну-Марию не сговариваясь решили оставить в покое. Разве, только пощипывали Аньку временами за круглую попку, благо девчонка не возражала и не шумела лишний раз по этому поводу. Все эти 'развратные действия' происходили прямо на глазах у родителей девушки — нравы на селе простые, близость к природе сказывается. Разве только безуспешные попытки сблизиться предпринимались в отдалении: на заднем дворе возле уборной, в разросшемся до состояния джунглей винограднике, или в уютной беседке.

Скорее всего так все бы и закончилось без каких либо происшествий, но наступил вечер. Деревенские жители свечи экономят и спать ложатся сразу, как только на улице стемнеет. Сашка и его компаньон отправились на чердак, чтобы не стеснять хозяина и его семью, все равно в доме кроме супружеского ложа других кроватей и коек не было. Если в стены папаша Фушон вложился по полной, сразу видна хорошая профессиональная кладка и материал использовали прекрасный, то на потолок не то денег не хватило, не то данный элемент конструкции жилища был сочтен незначительным. Все выглядело как в старом добром советском гараже, кое-как струганные и плохо необтесанные толстые доски, положенные поверх сосновых балок. Земли для тепла как в России в этих южных краях на потолок не подсыпали, зато там нашлось немало свежего сена, а что еще надо для ночлега усталому путнику с дороги? За годы странствий и походов Сашка настолько привык к этому "естественному матрасу", что когда случалось спать на нормальной кровати, то зачастую чувствовал себя "не в своей тарелке".

Едва они устроились на новом месте, только расстелили дорожные плащи в качестве подстилки, как неожиданно объявились конкуренты, точнее конкурентки. Пришла собственной персоной Анна-Мария, да не одна, а в компании с младшей сестренкой, обе раздетые — в одних ночных рубашках, сшитых из тонкого полотна заботливой матерью явно "на вырост". У старшей девочки под мышкой было зажато аккуратно свернутое в трубку одеяло, что не оставляло ни малейшего сомнения о их намерениях и цели визита. Вот те на, оказывается, здесь дети спят не с родителями, как нередко принято в крестьянских семьях, а отдельно. Может быть просто хозяин решил приласкать сегодня ночью жену и отослал девочек прочь...

-Давайте уходите отсюда! Убирайтесь в беседку или в сарай. -совсем невежливо набросилась на обоих Александров старшая девица, -Мы здесь завсегда ночуем!

С большим трудом, отмобилизовав все свои дипломатические таланты, Самойловичу удалось все же решить пограничный конфликт, чуть было не переросший в открытое столкновение. Закончили на том, что чердак честно поделили на две половины, прочертив углем линию на полу, и клятвенно заверили девочек, что граница "на замке" и никаких покушений на них не будет.

Деревенская ночная романтика, нет скорее вечерняя, уже сентябрь на дворе и темнеет достаточно рано. Сверчок тарахтит где-то за кирпичной трубой, старается изо всех сил, пряный запах свежего сена, сквозь узкое оконце светит полная луна, и совсем рядом девки шепчутся, жаль до них сегодня не добраться. Младшая что-то настойчиво требует от старшей, а та отнекивается и придумывает различные предлоги, чтобы отказать в просьбе, к сожалению, во французском Александр еще не настолько силен, что бы разобрать чего они там... Постепенно перебранка на "девичьей" половине прекратилась, и теперь стали слышны какие-то странные звуки.

-А ну глянь! -толкает его локтем в бок Самойлович, -Днем она свои перси показать не захотела, а теперь соизволила!

Александр приподнялся, принял сидячее положение и был немедленно вознагражден поистине царским зрелищем. Действительно они попеременно с обеда и до вечера уговаривали Анну-Марию показать грудь, но нисколько в этом не преуспели. Платье у девушки было без выреза "декольте", детская в сущности одежка и раздеваться для них девчонка не пожелала — обет у нее. Только здесь во Франции Сашка по достоинству оценил "европейский" вариант женской одежды, не привившийся в среде российского простонародья. При вертикальном положении девицы все чинно-благородно, видна только шея и верхняя часть бюста, но вот стоит ей нагнутся, как сразу положение меняется. Особенно заметно у молоденьких, у них груди еще не обвисли и сплошь и рядом соски как бы невзначай выскакивают наружу. По дороге не раз и не два путешественники останавливались поговорить с местными крестьянками, занятыми стиркой белья и заодно полюбоваться на "открывшиеся перспективы". Молодые женщины и девушки не особенно стеснялись, смотри на здоровье, обычно проблемы начинались, когда возникало желание потрогать руками.

Минут пять они молча любовались открывшейся в лучах лунного света картиной, прямо "Мадонна с младенцем", со скидкой на возраст и габариты конечно. То, что днем только угадывалось, скрытое под полотном одежды, теперь было выставлено на обозрение. Ночная рубашка у Анны-Марии была спущена с плеч на уровень живота, и любопытному взору теперь полностью видны ее прекрасные "персики" с аккуратными пятнами ареол и даже пупок из под складок ткани шаловливо выглядывает. Младшая сестренка, стоя на четвереньках рядом вовсю "использовала" один из молодых и не отвисших еще сосцов по прямому назначению. Вскоре Фигнер не выдержал и стал донимать девчонку расспросами. Та охотно объяснила, что малышку недавно отлучили от груди, в деревне детей зачастую вскармливают долго, иногда лет до 5-ти, если за это время не появятся другие претенденты на материнское молоко. И вот теперь ребенок долго не может заснуть, капризничает, если не дать ему привычной "титьки", пусть даже и пустой. Но видно было, что и самой Анне эта процедура нравится, она даже глаза закрыла от наслаждения. Фигнер немедленно стал уговаривать девицу раздеться полностью и показать все остальное, раз уж сделала первый шаг, то пусть последует и второй. Но здесь его ждал жесточайший облом, девушка обозвала его и заодно и совершенно непричастного к этому безобразию Сашку "похотливыми дурнями" и "козлами" напомнив, что по давней традиции кормилицы могут не скрывать грудь от мужчин в ходе работы. Ну а после заманчивого предложения "посодействовать", ведь ласкать соски губами может не только маленький ребенок, Анна-Мария зло сверкнула глазами и с негодованием отвернулась. Теперь можно было видеть только ее спину, сзади ничего особо привлекательного... подросток, как подросток.

-Нет, ты братец посмотри на нее, кому только такое чудо в жены достанется? -продолжил философствовать обиженный отказом в лучших чувствах Фигнер. И в самом деле, во первых — молоденькая француженка, во вторых — красивая, в третьих — наивная, глупенькая дурочка. Сидит на чердаке с незнакомыми парнями и демонстрирует им свою обнаженную грудь... и в самом деле несмотря на развитые формы в сущности еще ребенок. Редкое явление, обычно им по дороге попадались такие "мамзели" из молодых да ранние, настолько опытные по части секса и прожженные до мозга костей, что можно смело клеймо ставить на них, как на презервативах "Проверено электроникой." Через полчаса все кончилось и сестры спокойно уснули, а вот Александр по старой привычке все никак не мог провалится в "объятия Морфея", постоянно балансируя на границе между сном и бодрствованием.

За полчаса до полуночи снизу неожиданно раздался шум, как будто там или спорили, или даже бранились несколько человек. Сперва Сашка резонно предположил, что чета Фушон чего-то не поделила, но сквозь тонкий настил пола явственно доносились еще и незнакомые мужские голоса, похоже к папаше заявились гости и скорее всего из разряда "хуже татарина". Фигнер тотчас бесцеремонно растолкал Анну, девушка спросонья ответила, сразу же успокоив их. Она сообщила, что это сборщик налогов пришел и сейчас отец его выгонит вон, такое уже случалось на прошлой неделе. Но вскоре все на чердаке вынуждены были проснуться, поскольку даже маленькой девочке, стало ясно, что "сборщик" заявился к Фушонам не один и внизу происходит что-то необычное.

-Посмотри сюда, не иначе теперь во Франции подати собирают натурой?! -Самойлович быстренько расковырял ножом щель между досками и поспешил поделится результатами наблюдений с напарником.

Александр подошел к импровизированному "глазку", внизу прямо на супружеском ложе мамашу Фушон интенсивно "драл", так что кровать под ним трещала, какой-то неизвестный, здоровенный и заросший щетиной мужик, еще как минимум трое ждали рядом своей очереди, а сам хозяин скучал в одиночестве накрепко привязанный к массивному дубовому стулу. Сквозь небольшое отверстие всю обстановку оценить было нельзя, так например было пока неизвестно в точности сколько "гостей" пожаловали, и как они вооружены, но ни малейшего сомнения в сущности происходящего внизу теперь не было.

-Бандиты? -Александр судорожно стал нащупывать рукоятку ТТ под одеждой, оружие оказалось на месте. Затем, стараясь не производить лишнего шума,он кинулся к своему к вещевому мешку, надо проверить и приготовить гранаты.

-Они родимые, а мы Сашка почитай в ловушке! Как же я так опростоволосился! -схватился за голову его напарник, но тут же моментально начал действовать, паниковать было не в его правилах.

Первым делом Марии было приказано следить, чтобы ребенок не закричал и никак не выдал их местоположение. Очень разумная и своевременная мера, поскольку внизу разбойники как раз начали расспрашивать с пристрастием хозяев, куда делись дети, видимо одной бабы на четверых им было мало. Но ни раскаленная кочерга, ни другие не менее убедительные "аргументы" такого же рода на папашу Фушона не подействовали. Мужик, сколько его не прижигали, упорно твердил, что обе дочери заночевали сегодня у родственников в деревне, пытать бабу пока не стали, поскольку она была занята важным делом — сношением с одним из бандитов и судя по всему надолго. Женщина почти не сопротивлялась, предпочитая вероятно иметь дело только с одним "любовником", а не с двумя-тремя сразу. Скорее всего провинциальные "джентльмены удачи" заглянули к фермеру только затем, чтобы утолить голод и поразвлечься, на большую добычу здесь вряд ли стоило рассчитывать.

Сашке было велено контролировать люк, ведущий на чердак, и если что, то сразу бить на поражение. Приобретенный в ходе путешествия опыт однозначно свидетельствовал, о том, что "по-хорошему" с этой публикой все одно не сладить. Сам отец-командир занялся оценкой сложившегося положения и поиском приемлемого выхода, благо мелких щелей в полу хватало — надо было только расширить их для наблюдения. Что до риска быть преждевременно обнаруженными, то здесь им опять повезло — бандиты настолько сильно орали и ругались, да еще и насилуемая женщина периодически кричала. На этом фоне звуки шагов по мягкому сену, шепот и шум производимый режущими инструментом были абсолютно неуловимы, надо было только следить, чтобы щепки и мусор не привлекли внимания собравшихся внизу.

Положение складывалось как в шахматах — патовое. Разбойников, как установил Фигнер, было четверо, но возможно снаружи оставлен еще один на страже у лошадей, ведь судя по вооружению "незваные гости" явились сюда верхом. Если бы с этой шайкой они столкнулись в другом месте, то капитан ни минуты бы не колебался и сразу же пустил в ход револьвер, как тогда у костра. Шесть патронов в барабане, еще столько же в запасном, плюс еще восемь зарядов у напарника давали безусловное преимущество в любых стычках с малыми группами. В самом неблагоприятном случае в ход пошли бы ручные гранаты и наконец холодное оружие.

Проблема была в другом: они не на войне, где такие схватки вещь обыденная, можно сказать повседневная, там принято действовать по "молодецки" — увидел врага и бей не задумываясь о последствиях. Задача у маленькой группы, которую возглавляет капитан артиллерии Фигнер совершенно иная, надо добраться незаметно до Парижа и совершить успешное покушение на императора Франции. Поэтому встревать в различные вооруженные разборки с местными им не с руки, не то слово, скорее даже противопоказано. В случае гибели или даже серьезного ранения одного из членов группы, миссия будет безнадежно провалена, в одиночку шансов добраться до Бонапарта, практически нет. Им не нужен бой честный или не очень, противника, неожиданное препятствие на пути к цели, надо просто уничтожить и обязательно с минимальным риском для себя.

-Сашка, ты часом не сможешь перестрелять их прямо из люка? -вскоре пришла ему в голову мысль.

-Рикошеты в этой каменной коробке будут как в бильярде. Этих гопников я положу, но там еще Фушон и его баба, как с ними? -Александр вовремя вспомнил, об одной очень неприятной особенности своего оружия.

Всем изделие тульского завода хорошо, но вот в качестве полицейского пистолета совершенно непригодно. Как утверждал инструктор в свое время познакомивший Сашку с ТТ, его пуля пробив человека вполне может поразить и следующего за ним и еще черт знает куда после этого улетит, если на войне с этим недостатком мирились, то для гражданского применения такой пистолет оказался абсолютно непригодным. Дом у Фуршонов относительно маленький, стены каменные и тут даже капсюльный револьвер применять опасно — судя по техническому описанию и ему помешают рикошеты, не то что ТТ с его мощным патроном. Как впоследствии оказалось и физически этот замысел Самойловича реализовать было непросто. Дело в том, что в подражание "господам" хозяин не ограничился обычной лестницей с перекладинами, а построил целый пролет со ступенями, как на второй этаж и заодно снабдил это сооружение перилами. Высунутся из люка головой вниз и открыть огонь невозможно — не было обзора, мешали перила. Надо сначала спустится по лестнице хотя бы ступенек на десять и неизбежно привлечь к себе внимание.

-Бить сверху вниз через щели! -предложил было Фигнер, но и это решение не подошло. К великому сожалению все противники, кроме одного, занятого на постели с женщиной, на месте не сидели. Бандиты то открывали сундуки и рылись в вещах, то выбегали на улицу в погреб за вином и закусками. Процесс потребления хозяйских запасов шел безостановочно, а поскольку выпивка сопровождалась обильной закуской. то скорых результатов действия вина ждать не следовало.

-Не пойдет, а если они в ответ по нам начнут прямо через доски садить? -и Александр глазами указал напарнику на Анну-Марию в углу, где побледневшая как полотно девочка прижимала к себе младшую сестренку. Он, Сашка согласен рискнуть, тем более, что ему постоянно везет, но вот девки... да и те двое заложников внизу... их за что подставлять?

Действительно, у каждого из разбойников как минимум при себе три ствола, и они в любой момент могут выскочить прочь из дома, выйдя таким образом из сектора обстрела. Непонятно так же, что делать с тем, кто устроился на женщине, выпущенная сверху пуля может поразить обоих. Осталось единственное возможное действие, спустится вниз и в открытую взять их в "ножи". Вот только против коротких клинков у Сашки и Фигнера разбойники располагают длинными — палашами и саблями, так что расклад получался не очень хороший. Эффекта внезапности нет, более того вниз придется сходить поодиночке на виду у противников — лестница узкая. Был еще один вариант, самый верный и надежный но одновременно и самый подлый: сидеть и ждать, когда те "гости" внизу насытятся вином и женским телом и уйдут прочь. Но о нем даже думать не хотелось...

-Кабы заставить их по одному наверх подняться? -ломал голову Самойлович, но пока ничего придумать ему не удавалось.

Время шло, внизу бандиты виртуозно материли сообщника, им тоже хотелось секса. Испуганная Анна-Мария прижалась сзади к Сашке, словно к некой опоре и защите в этом мире. Девчонку, что называется трясло, скорее всего даже не дрожь у нее была, а мандраж. Александр, улучив минуту оглянулся и толкнул слегка девушку, пусть придет в себя, а то вибрация предается ему, даже рука с пистолетом трясется. Минут на десять подействовало, а затем снова началось "дыр-дыр-дыр", словно внутри у девчонки скрыт небольшой, но мощный перфоратор. Анна между тем переместилась, потихоньку пристроилась сбоку-слева, заглядывает исподтишка в лицо. От вчерашней смелой девицы-кокетки, сильно бившей Сашку по рукам ничего не осталось, теперь в наличии только смертельно испуганный ребенок, глаза так и просят: "Спаси меня!" Только Александр хотел было ее успокоить и ободрить, как вдруг раздался звук, точно воду из чайника выливали, подозрительно зажурчало совсем рядом под боком.

-Ты?! -он пихнул локтем в бок девчонку, но та замотала головой в ответ. Оказывается не она, а младшая сестра от испуга обмочилась, или может быть Анна-Мария ее слишком сильно сдавила когда в руках удерживала. Рот малышке старшая надежно закрыла, а вот другую дырочку не смогла, впрочем физиология такова, что ее и невозможно руками заткнуть.

Секунду другую Сашка в белом свете луны наблюдал, как медленно растекается большая лужа, надо же, а девочка по виду совсем маленькая, почки, что ли в чрезвычайной ситуации работают интенсивнее... И тут до него дошло, что пол на чердаке дырявый и вскоре эта специфическая влага, которую ни с чем не спутаешь, польется вниз, прямо на головы той компании, что жрет за хозяйским столом халявный окорок, запивая даровое угощение крепкой виноградной водкой.

-Быстрее вытирай!!! -чуть не заорал он в ухо опешившей девице, но вовремя сдержался от крика. Кое-как, найденной рядом ветошью, соломой и отчасти мокрой рубашкой снятой с малышки утечку они все же ликвидировали.

-Что там у вас? -отвлекся Фигнер, прикидывавший как бы незаметно разобрать крышу, чтобы вылезти наружу, в маленькое чердачное окно человек определенно не проходил. Александр объяснил, и напарник, сочтя происшествие несущественным, только махнул рукой, вернувшись к старому занятию. Однако последствия этого маленького и смешного инцидента были куда значительнее...

Устав следить за проемом люка, Сашка провертел самым кончиком ножа небольшую дырку, не любопытства ради, а исключительно для наблюдения за возможными подходами и как оказалось вовремя. Опоздай он немного и положение бы сильно осложнилось, а так необходимая информация поспела вовремя.

Несколько капелек желтоватой жидкости все же просочились вниз и угодили прямо на нечесаную шевелюру одного из разбойников. Тот, почувствовав влагу, пригладил волосы рукой, понюхал ладонь, втягивая запах большими ноздрями, и сразу же на эвероподобной и давно немытой физиономии заиграла гаденькая ухмылка. Стараясь не привлекать внимание сообщников, он бочком-бочком потихоньку двинулся в сторону лестницы на чердак, расположенной у задней, глухой стены дома.

-Жак, поросенок, ты куда собрался? -немедленно остановили его собутыльники, только что 'приговорившие' одну бутылку виноградной водки, и теперь взявшиеся за вторую.

-Хочу под крышей прошарить, мало ли еще какое добро Фушон там прячет! -уклончиво заявил Жак, не желая делить девок с сообщниками. Он первым их оприходует, а остальные уж пусть потом наслаждаются.

-Да х... на него, сперва давай допьем вторую! -задержали его приятели, и пришлось на время покориться, слишком сильное рвение неминуемо вызвало бы подозрения, пошли бы расспросы, и тогда вряд ли вышло задуманное.

Судьба, судьба-злодейка загнавшая Сашку с Фигнером в ловушку на чердаке фермерского дома сама же и подкинула им ценный бонус. Через несколько минут Жак полезет наверх и теперь надо решить одну задачу — сделать так, чтобы он остался здесь навсегда, но при этом не привлечь внимания его соратников. Вряд ли бандит сунется в незнакомое помещение "дуриком" без проверки — не настолько он пьян, а поднявшись по лестнице человек поневоле упрется лицом в скат крыши, поэтому должен будет обернуться и обязательно осмотрит весь чердак. Каким-то образом надо сделать так, чтобы Жан или как его там на самом деле, не заметил никого из собравшихся наверху, по крайней мере, пока стоит ногами на лестнице. Вроде бы неразрешимая проблема, но Самойлович нашел оригинальный, единственный правильный выход, не совсем красивый и "благородный" правда, но жизнь отнюдь не рыцарский роман. Здесь противника не вызывают на поединок с раскланиванием и самурайскими церемониями, а все больше норовят ударить первым и неожиданно — так больше шансов на успех.

Минута и Анна-Мария насильно усажена под окном, там, где лучше всего освещено. Пошла вторая, и ночная рубашка с девчонки безжалостно сдернута, за подол и вверх, только швы треснули с сухим щелчком. Девица пискнула мышкой и попыталась прикрыть наготу, но ее весьма грубо заставили убрать руки, и помогли раздвинуть колени, обалдевшая от такого обращения Анна почти не сопротивлялась, покорно выполняя все требования. Еще минута — Фигнер, Сашка и младшая сестра Анны-Марии поспешно прячутся в темном углу, справа от проема люка. Это не случайность, и не прихоть, а тонкий расчет — дезертир, судя по одежде, представляющей смесь гражданского платья и военной униформы, должен разворачиваться через левое плечо. Всех, кто поступает иначе, принято наказывать, как в "демократической" армии Наполеона, так и в "палочной" российской. Успели вовремя, за четыре минуты, только они убрались в укрытие, как лестница натужно заскрипела под тяжелыми коваными сапогами.

-Ы-ы-ых!!! -только и выдохнул разбойник, стремглав бросившись к окну, где его ожидала девушка.

Вышло как задумано, Фигнера с Сашкой, и тем более маленькую девочку Жан не увидел, его взгляд был сразу прикован к Анне-Марии. Фигурка у девчонки действительно потрясающая, а уж поза такая, что соблазнит даже упертого в женоненавистничестве монаха-аскета. Согнутые в коленях ножки разведены далеко в стороны и женское естество, обычно тщательно скрываемое от посторонних глаз, призывно распахнуто, словно приглашает войти. Сашка и сам залюбовался, благо даже в лунном свете все было прекрасно видно, растительности у девчонки в паху почти нет, только редкий, почти незаметный темный пушок. Презентация вышла великолепная, куда там холодным глянцевым сукам из Плейбоя, тех сколько не подбривай и не гримируй, все одно на снимках выглядят раскрашенными куклами. Единственный неудачных штрих, отчасти портящий великолепную картину — соленые слезы неудержимо катятся по кукольному личику девчонки, оставляя заметные, влажные следы-дорожки на щеках. Но до этого ли распаленному похотью бандиту — срывая с себя пояс, штаны и побросав оружие, он просто летел стрелой, скорее всего ничего вокруг кроме маячившего впереди полураскрытого женского полового органа Жак не замечал.

Чуть-чуть он не успел, клинок подоспевшего сзади Фигнера ударил точно между ребер, пронзил сердце и разбойник мягко повалился, придерживаемый за шиворот невидимым врагом на землю. Причем головой Жак угодил точно между прекрасных ножек Анны, кажется даже слегка ушиб девушку, та едва успела отодвинутся назад в последний момент, игра слов — "лбом в лобок". Это уже несущественные мелочи, одного ликвидировали, но остаются еще трое, рано или поздно они заметят отсутствие сообщника. Труп совместными усилиями быстро задвинули в дальний угол, предварительно подложив под него сено и тряпки, чтобы кровь не протекла вниз и раньше времени не встревожила остальных.

Теперь надо как-то завлечь наверх оставшихся противников. Один по прежнему изо всех сил "дрючит" хозяйку и слезать с нее не намерен, двое других шатаются по дому и периодически бранят "секс-рекордсмена", им после выпивки тоже хочется бабы, вот на этом их и решено подловить. В это раз без стрельбы не обойтись, поскольку на чердак скорее всего кинутся сразу двое. Цели распределили так: того, что появится в люке, полностью возьмет на себя Фигнер, а вот второго Сашка должен "снять" прямо на лестнице, для этого он спешно готовит отверстие, по замыслу 'рикошето-опасные' пули ТТ должны уйти вниз в земляной пол. Приготовления закончены, но беда — те два деятеля, похоже, о своем Жаке совсем забыли, надо им как-нибудь ненавязчиво напомнить и пригласить наверх. Лучше всего если это сделает девушка, судя по всему, господа внизу сильно жаждут попасть в общество 'прелестных созданий'.

Фигнер попытался заставить Анну-Марию закричать, но тщетно, девчонка только бессильно хрипела, жестами показывая, что голос у нее "отнялся". И не такое от сильного испуга бывает, он уж прикидывал, не кольнуть ли Анну слегка кончиком ножа в ляжку, но жалко было портить такую великолепную фигурку. Она по-прежнему беззвучно льет слезы, да прикрывается разорванной впопыхах ночной рубашкой, судя по всему девица "приманкой" свое уже отработала сполна и более послужить не сможет.

-Черт, ну я и дурак! Сашка дай сюда младшую!

Александр удивился, но приказ выполнил передав напарнику девочку, одеть которую все никак руки не доходили, хотя в голове давно такая мысль билась, как бы не простудилась часом. Затем события развивались быстро, как в дурном голливудском боевике. Самойлович сделал "очень страшное лицо — щас съем", и без того напуганный ребенок заверещал, так как это умеют только маленькие девочки, одним тоном на высокой частоте. Внизу после этого вопля началась форменная катавасия, женщина закричала, видимо в панике, испугавшись, что насильники доберутся до дочерей: "Анна беги!", а бандиты радостно встрепенулись и оставили спиртное и копченое сало в покое: "Девки!!!"

Сашка едва успел занять назначенную позицию, как на лестнице уже снова бухают тяжелые драгунские сапоги. Эти двое оказались не в пример умнее своего незадачливого сообщника, и действовали более осмотрительно.

-Эй Жак, где ты там? -громко окликнул отсутствующего один из них, по виду наиболее опытный, годами старше и со шрамами от сабельных ударов на лице, скорее всего вожак банды, и не дожидаясь ответа сразу же выдернул из-за пояса длинный кавалерийский пистолет.

-Свинья, боров хитрожопый, не хочет с товарищами целками поделиться? Сыновей у Фушона дома нет, неужто девки малые нашего Жака задавили? -наивно предположил его сообщник.

-Доставай свои пушки, не по нраву мне сие! -скомандовал главарь и оба осторожно направились наверх, дело приняло серьезный оборот, было слышно, как разбойники поспешно взводят курки и готовят свое оружие к стрельбе.

Скрипят ступени, шаг, еще шаг, в проеме люка показывается сперва ствол пистолета, затем еще один и кончик макушки, опытный враг медленно движется спиной вперед, его не поймаешь на ту самую уловку, что недавно сгубила простака Жака. Но на Александра и его напарника работает сама природа, они уже давно сидят в полумраке, а вот вошедшим из ярко освещенной свечами комнаты потребуется некоторое время, чтобы глаза адаптировались к такой перемене. Эти жалкие, почти неуловимые мгновения все и решили... Выстрелы в замкнутом пространстве ударили оглушительно, квадратный проем озарился огнем, словно на краткий миг открылась дверь адской печи. Бандит, будучи смертельно раненым все же успел разрядить свои пистолеты, но прицелится у него не было времени — револьвер Фигнера на два выстрела главаря ответил тремя. Пока напарник занимался люком, Александр сумел дважды точно поразить противника, стоявшего прямо под ним на лестнице, один раз голову, другой в спину — не такое уж простое занятие, учитывая, что врага он видел лишь частично, через небольшую щель и фактически пришлось действовать вслепую. Отстрелялся по ним успел только один супостат, и то похоже его пули ушли вверх в небеса, по крайней мере свиста Сашка не услышал. Мимолетный взгляд через плечо, как там девчонка — все в порядке, ни ее, ни мелкую свинцовые шарики не зацепили. Плачут только, не скорее даже ревут девушки от страха, и что-то Анна-Мария все никак не оденется, вместо этого закутала в свою рубашку сестренку.

Еще звенит в ушах отзвук недавних выстрелов, в горле першит от едкого порохового дыма, а Александр уже бежит вслед за Фигнером вниз, там остался еще как минимум один противник. У самого люка неожиданно удается перехватить глоток свежего воздуха, одна плитка черепицы полностью исчезла, разбитая на мелкие кусочки пулей, образовалась дыра в которую можно свободно просунуть руку. На полдороги неожиданное препятствие — тело главаря, сложившись пополам скатилось вниз прямо на труп второго бандита образовав непроходимый завал, приходится Сашке прыгать через перила, прямо на обеденный стол, хрустит посуда под ногами.

С последним противником помогла разобраться его жертва — мамаша Фушон, просто неоценимый вклад внесла баба. Женщина быстро смекнула, что происходит и изо всех сил вцепилась в насильника, обхватив его руками и ногами за поясницу, надо полагать силы у крестьянки, постоянно работающей в поле, были — это не городская изнеженная белоручка. Здоровый мужчина конечно бы сумел сбросить такую обузу и добраться до оружия, но для этого потребовалось время... а Фигнер с ножом подоспел быстрее. Точный удар кулаком в висок временно "отключил", пытающегося освободится из вдруг ставших нежелательными объятий бандита, а затем его технично зарезали как барана, предварительно оттянув за волосы голову назад — чик по горлу острым лезвием кинжала и все закончилось. Так быстро и бесславно прямо на женщине, во время любовного акта и погиб последний из членов маленькой разбойничьей шайки. Тяжелый к слову оказался мужик, больше центнера весом, как он только "мадам Фушон" ребра не переломал в процессе столь грубого соития — уму непостижимо, но синяков ей набил немало, долго потом бедная страдала.

-Хотел сперва заколоть мерзавца, как того первого наверху, но побоялся бабу клинком задеть. -пояснил напарник подошедшему Александру и тут же накинулся на стоящего в замешательстве помощника, -Чего рот разинул? Возьми на прицел дверь и окно, кабы еще на стреме у них кого не было!

Сашка немало подивился тогда, как капитан ловко с ножом обращается, ведь вроде нигде офицеров такому 'подлому' или 'воровскому' искусству не обучают. Тот же штабс-капитан Денисов, уж каким опытным фехтовальщиком был, но коротким клинком пользоваться не умел. Александр, конечно, некоторые несложные приемы и финты к тому времени знал, но до такого высокого профессионализма ему было как до луны. Позднее секрет открылся, оказывается напарник, готовясь к покушению, не один месяц тренировался на бойне, отрабатывая удары и осваивая необходимую технику самоучкой, отчасти в этом непростом деле помогли навыки савата и фехтования. Пока Сашка контролировал дверь, Фигнер не торопясь разрезал веревки у папаши Фушона, сменил барабан в револьвере и затем втроем они отправились обследовать двор. Здесь обошлось без происшествий, часовых бандиты не оставили, зато под навесом в ходе разведки обнаружили пяток вполне приличных верховых лошадей. Животных расседлали и бережно укрыли попонами от ночной прохлады, Фушон положил им в кормушку свежего сена, и вылил в поилку несколько ведер чистой воды, набранной из колодца, но судя по всему, кони в отличие от хозяев-разбойников были сытыми и к предложенному угощению не притронулись. Осмотрев территорию хутора и его окрестности, и не обнаружив более ни одного противника, троица вернулась в дом. А там их встретили плач, крик и стон, Анна-Мария с сестренкой пытаются спуститься вниз к матери, несмотря на категорический запрет Фигнера, но не могут это сделать по тем же причинам, что и ранее Сашка, а прыгать с высоты боятся.

-Иди принимай девок! -коротко распорядился Самойлович и не удержался, налил себе из оставленной на столе бутылки маленькую стопочку — надо снять неимоверное напряжение, более в эти сутки он к спиртному не притрагивался, и своему напарнику запретил употреблять.

Александр осторожно принял и затем передал в руки жены хозяина, успевшей к тому времени одеться, сперва младшую дочку, а затем прямо в его подставленные руки сверху, точно козочка спрыгнула и Анна-Мария. Нельзя сказать, чтобы прижимать к себе молодую обнаженную девушку было неприятно и обременительно, какая все же у нее гладкая шелковистая кожа... у Сашки даже некий орган снизу чуть было не воспрянул от такой нагрузки, явно желая оказать помощь рукам, но обошлось, а то бы не миновать неприятного объяснения. Слезы, рыдания, крики, объятия... смущенный Фигнер, как мог заверил Фушонов, что "обет не нарушен", Анна с ними осталось девушкой, а почему гуляет в костюме праматери Евы — так это чисто технические нюансы. Выглядело это оправдание немного коряво и не очень правдоподобно, но хозяева на радостях поверили, тем более, что девчонка слова Самойловича подтвердила.

Потихоньку-помаленьку страсти улеглись, тела погибших в короткой стычке бандитов мужчины вытащили на улицу, и прикрыв первой попавшейся под руку рогожей, сложили у беседки, подальше от коновязи. Лошади обычно не любят запах свежей крови, и как правило нервно реагируют на такой раздражитель. В доме хозяйка присыпала свежим песком пол, скрыв подозрительные темные пятна, а вот ступени чердачной лестницы придется долго скоблить ножом, красная жидкость успела глубоко впитаться в дерево — эту работу оставили на следующее утро. Разбросанные ночными незваными гостями белье, одежда и прочие вещи вернулись в сундуки, а уцелевшая посуда — в старый кухонный шкаф. Постепенно все следы былого варварского разгрома исчезли, и вскоре о происшествии напоминала только всхлипывающая Анна-Мария, которая все никак не могла успокоиться, как не утешали ее мать и сестра. Сама 'Фушониха' в первый момент тоже попыталась немного повыть и поплакать, но муж ее быстро урезонил, стукнув для порядка мозолистым кулаком по столу.

-Чего стонешь, чай не девочка — не впервой? Дети и скотина целы, заначку грабители не нашли! -с крестьянской суровой прямотой обрушился на нее папаша Фушон. Однако вскоре и сам суровый отец семейства немного 'размяк', и пожалев женщину сбегал куда-то на улицу и приволок большой, литра на три, кувшин с ароматным содержимым. Глинтвейн или 'горячительное' вино — напиток довольно дорогой, занимающий весьма видное место в жизни крестьянина. Продукт покупной, его более или менее искусно изготовляют бакалейные торговцы и содержатели питейных заведений и кофеен. Составляют его из хорошего виноградного вина, а так же сахара, корицы и разных пряностей. Глинтвейн, по мнению искушенных знатоков, согревает и утешает лучше всех настоек или водок, известных под названием: ратафии, зверобоя, перцовки, черносмородинной, желудочной настойки, анисовки, солнечного спирта и прочего. 'Горячительное' вино встречается во Франции повсюду вплоть до самых границ и соседней Швейцарии. На Юре, в диких горных уголках, куда иной раз забредет настоящий турист, содержатели гостиниц, доверяясь словам коммивояжеров, именуют этот, кстати сказать, превосходный продукт 'сиракузским вином', и всякий, кто нагуляет себе волчий аппетит, поднимаясь на вершины, с великим удовольствием заплатит три-четыре франка за бутылку 'горячительного'. Морванские, бретонские и бургундские жители рады любому предлогу — пустячной боли, незначительному нервному расстройству, только бы выпить лишнюю рюмочку любимого 'горячительного'. Женщины во время, до и после родов запивают им посыпанные сахаром гренки. Глинтвейн, как неуемная роскошь, разорил много крестьянских семейств. И не одному мужу приходилось 'поучить' руками жену, пристрастившуюся к этому напитку.

В другое время скуповатый по натуре крестьянин не стал бы потчевать супругу, детей и гостей таким изысканным вином, но после пережитого потрясения это было оправданно. Чашка-другая пряно пахнущей жидкости привели в должный порядок и мать и старшую дочь, и даже младшей налили, совсем немного с наперсток. Сашка тоже было захотел отведать сельского деликатеса, но вредный Фигнер ему не дал.

-Тебе братец пить на ночь вредно! Соизволь-ка сходить на чердак и поищи там, сам знаешь что. -вовремя одернул сунувшегося к вину напарника капитан и протянул ему фонарик.

Добрый час пришлось Александру ползать на четвереньках по необструганным доскам настила в поисках стреляных гильз. Такие следы оставлять, да еще в жилом доме, где их случайно могли найти, определенно не стоило. Фушон вряд ли побежит закладывать властям спасителей, скорее всего он будет молчать. Но высокотехнологичное изделие 20-го века может попасть в руки кому-нибудь еще... Одну гильзу он нашел почти сразу, а вот за второй пришлось пострадать, с большим трудом удалось отыскать ее и выковырнуть из щели между досками, где застрял этот крохотный полый латунный цилиндр. Пока Александр ползал по чердаку и разглядывал различные темные уголки, куда могла бы закатится гильза, то поневоле прислушивался к разговорам внизу, Самойлович без особого труда уговорил папашу Фушона не обращаться к властям, как тот первоначально намеревался. Но скорее всего мужика убедил не он, а наиболее веский аргумент — тот, что находился в данный момент у коновязи под навесом. Три лошади из пяти, оружие, вьюки с награбленным на большой дороге добром и прочие полезные в хозяйстве мелочи, вроде крепких сапог. Все это буквально свалившееся на голову имущество жадный крестьянин счел достаточной компенсацией за насилие над женой, испуг детей и собственные ожоги от раскаленной кочерги.

-На рассвете свезу эту падаль в лес и сброшу в овраг, хрен кто дознается! -клятвенно пообещал Фушон, прикинув, что так поступить безусловно выгоднее. Ведь жандармы все отберут, вплоть до последнего паршивого пистолета за десять франков.

Остался только еще один спорный момент, как бы мужик, или кто-нибудь из его семейства не сболтнули, что видели многозарядные пистолеты у двух прохожих, заночевавших у него в доме. Но с другой стороны 'многозарядный' в местном понимании однозначно означает 'многоствольных', до других вариантов техника еще не дошла. Подобное оружие не такая уж редкость, у перебитой ими шайки в арсенале среди прочих был и один небольшой двуствольный пистолет английской работы — известная фирма, если судить по клейму, то так называемая 'малая дорожная модель'. Такие игрушки, обычно избегаемые военными из-за высокой стоимости и ненадежности, весьма ценятся, как у путешественников, так и у 'романтиков большой дороги'. Добавим еще, что он выстрелил из ТТ дважды, а его напарник выпустил из револьвера только три заряда — по современным для 1800-х годов меркам не бог весть какая запредельная скорострельность, да и селяне в оружии разбираются слабо. Прикинув и просчитав в уме все возможные варианты и придя к следующему умозаключению, Сашка окончательно успокоился, скорое разоблачение им по этой части определенно не грозило. Спрятав гильзы в карман и убрав туда же фонарик с ручным генератором, он не спеша спустился в дом и занял место за столом.

Детей к тому времени уже уложили на единственной кровати в доме, где обычно помещался хозяин с супругой. Спящая Анна-Мария трогательно обняла младшую сестренку, а на лице у девочки застыло выражение счастья, как все же мало бывает нужно иногда людям от жизни. Взрослые в ту ночь уже не легли, бодрствовали до рассвета, как бы еще кто-нибудь нехороший в гости не наведался. Маленькая группа, напавшая на одинокий хутор, вполне могла оказаться небольшим разведывательным отрядом или частью большой банды, вроде той у Романа и теперь следовало опасаться акции возмездия со стороны соратников уничтоженных разбойников. Пока сидели, то от нечего делать разговаривали, точнее говорил в основном хозяин, Фигнер лишь слушал и иногда вставлял слово-другое. Александру же с его прикрытием 'под дурака' и вовсе встревать в беседу не полагалось.

Оказалось, что Фушон в прошлом городской житель, но в годы революции перебрался в деревню, в то время в сельской местности было спокойнее. Сперва он попробовал свои силы на госслужбе, так проработал некоторое время школьным учителем в Бланжи, но потерял это место вследствие дурного поведения и своеобразных взглядов на народное образование. Он больше помогал ребятишкам делать из страниц букварей кораблики и петушков, нежели обучал их чтению. А когда ученики воровали фрукты, бранил их так оригинально, что его наставления могли сойти за уроки, как перелезать через заборы. В Суланже до сих пор пересказывают его ответ опоздавшему в школу мальчугану, который пробормотал в свое оправдание:

-Да я, господин учитель, гонял по воду теленков.

-Надо говорить: 'телят', животная! Не преуспев нисколько в учителях он пошел в почтальоны. На этом посту он ежедневно подвергался выговорам. То забывал письма где-нибудь в кабаке, то подолгу таскал их в своей сумке. Подвыпив, бравый почтальон относил письма, предназначавшиеся одному селению, в другое, а в трезвом виде читал их. Поэтому его скоро уволили. Не преуспев на государственном поприще, Фуршон в конце концов обратился к производственной деятельности. В деревнях предприимчивые крестьяне вдобавок к сельскому хозяйству всегда занимаются каким-нибудь ремеслом, и таким образом все они как будто находят дополнительный источник честного существования. Он принялся за кустарную выделку веревок, ибо этот промысел требует самых ничтожных предварительных затрат. Алчность казны, установившей налог на окна и двери, теряет всякую силу для производства, действующего под открытым небом. Сырье берется взаймы и возвращается в виде готового изделия. Откуда у него хутор? Известная история, здешний монастырь в годы Конвента полностью 'раскулачили', а у Фушона как раз дядя-лавочник помер и оставил ему небольшое наследство. Хватило на несколько арпанов бывшей церковной земли, еще немного угодий дали за женой в приданное. Он в течении трех лет собственноручно выстроил дом, беря материалы то там, то здесь, получая подмогу то от того, то от другого, потаскивая из разрушенного монастыря камень, кирпич и всякий ненужный хлам или выклянчивая его. Старую дверь садовой беседки, разобранной для переноски на другое место, он приспособил к своему коровнику. Окно взял из прежней уничтоженной теплицы. Спасенный от солдатчины, старым приятелем сыном общественного обвинителя в местном департаменте Фуршон, покончив с постройкой дома и устройством виноградника, тут же и женился. Двадцатипятилетний парень в ту пору, свой человек в деревне, в меру плут, только что сумевший добыть изрядный кусок земли и слывший хорошим работником, сумел выставить в благоприятном свете свои отрицательные достоинства и заполучил в жены дочь фермера из баронских владений, расположенных по ту сторону бывшего монастырского леса.

Крестьянин пожаловался, что негде пасти коров и прочий скот, приходится постоянно совершать потравы на господских и казенных лугах. Выручают только дружеские связи с достойными людьми из числа сельских стражников или помещичьи сторожей, последним даровая выпивка в нужный момент затуманивает зрение и умеряет служебное рвение. Коровы, привязанные на длинных веревках, при первом же окрике послушно возвращаются на вытоптанное общественное пастбище, нисколько не сомневаясь, что по миновании опасности смогут продолжать даровую трапезу на соседском 'господском' лугу. Рожь и пшеницу в этой местности пейзане сроду не сеют, выручает виноградник, истинный кормилец и источник крестьянского благосостояния, вино всегда в цене. Если год неудачный, то приходится подбирать колосья после жнивья на чужих полях и остатки неснятого винограда на кустах, но во Франции этим даже зажиточные крестьяне постоянно занимаются, а к последним Фушон себя не причислял. Все верно, глухая провинция, края бедные и скудные, совсем так та тмутаракань где несколько лет тянул солдатскую лямку Сашка. Здесь уже нельзя использовать землю так же, как в близких к столице поместьях, сельскохозяйственной продукции которых обеспечен верный сбыт в Париже. Здесь нельзя рассчитывать на твердый доход от долгосрочной аренды, от сбыта продукции, чего обычно не без труда но добиваются разбогатевшие арендаторы других департаментов. Такие фермеры приезжают в собственных кабриолетах и сами привозят очередные взносы кредитными билетами или же поручают уплату своим комиссионерам на Центральном рынке Парижа.

Ночь долгая, закончив с экономикой и местными сплетнями, собеседники плавно перешли на политику. В первую очередь конечно говорили все об одном о том же человеке, уже давно ставшем для одних предметом обожания, а для других искренней ненависти. В глазах народа Наполеон, неразрывно связанный с народом миллионом солдат, все еще остается королем, вышедшим из недр революции, человеком, который отдал народу национальное имущество. Его коронование было освящено этой идеей, но бесконечные войны, континентальная блокада и главное — постоянные рекрутские наборы разоряли страну. Особенно страдали крестьяне, в городах из-за многолюдства как-то этот бич был менее заметен.

-На кой черт мне эта Польша? Пора нашего императора остановить, он совсем свихнулся! -негодовал раскрасневшийся от выпитого вина Фушон, -Одного сына у меня уже забрали, второй не стал дожидаться и ушел в город... Кабы парни были со мной, так поди грабители и не сунулись сюда.

Фушон принялся рассказывать, подробно объяснять какими способами местные аборигены 'косят' от почетной службы отечеству. Это городские богачи могут выставить заместителя, а здесь у людей лишних денег нет. Намедни он ходил со своим подручным продавать помещику веревки. Его в замке все давно знают, а вот помощника, соседского мальчишку барин, отставной генерал и его супруга увидели впервые, и мальчик привлек внимание помещика.

-Из него выйдет превосходный солдат, -заметил тот. -Парень прошел хорошую подготовку. Я вытерпел не меньше его, и вот видите, каков я стал!

-Извините меня, господин генерал, я нигде в казенных книгах не записан, -ошарашил старого вояку мальчуган, -Мне не тянуть жеребья. Мамка-то моя невенчанная с родителем, и родила она меня в поле. Значится, мамка-то укрыла меня от солдатчины. И Мушем я только так зовусь, могу зваться и по-другому. Когда подрасту до жеребьевки, пойду бродяжить по Франции! Меня не изловишь!

.........................................................

-Вот так наш прострел генерала посрамил! -воскликнул мужик и добавил, что с 1800 года пошло такое поветрие, некоторые семьи брак не оформляют, укрывая своих отпрысков от солдатчины, но это самые бедные, есть и другие способы. Одни, чтобы избежать солдатчины, выбивали себе зубы, другие отстреливали или рубили указательный палец, третьи скрывались в леса.

Большую часть ночи они караулили втроем, женщину все же уговорили лечь спать вместе с детьми. А ближе к утру, когда нестерпимо клонит в сон, решили все же перейти на схему '2+1', когда двое бодрствуют, а один отдыхает. За полчаса до рассвета пришло время расслабится и для Александра, за столом спать чертовски неудобно, на земляной пол не ляжешь, а лавок у Фушона в хозяйстве не было заведено.

-Ложись на кровать с краю. -предложил хозяин, и в самом деле девчонки завернулись в одеяло, он им никак не помешает...

'На войне засыпал как убитый, правда мало я спал на войне...' — строка из неизвестной песни, но это не про Александра, он все эти годы после перемещения в 'чужой век' можно сказать, что вообще не спит, лишь иногда отключается на считанные минуты. Полезная привычка, пару раз она ему спасла жизнь, и неоднократно выручала от различных неприятностей.

Между сном и явью, сумеречное состояние — реальность иногда смешивается с причудливыми обрывками сновидений и трудно понять, что вокруг происходит. Например, какое сейчас время года? От пола тянет прохладой, но не холодом, значит осень, а может быть и весна... Где он находится, а поди разбери, все в голове перемешалось реальность пополам с какими-то кошмарами, в старые добрые времена достаточно было включить свет и наступала определенность. Протянутая рука Александра упирается слева в человеческую плоть: женщина, нет скорее если судить по запаху и молодому, пахнущему молоком дыханию — девушка...

Глаша, любимая... это она, какой дурацкий сон однако приснился, никогда ведь он никаких сновидений не видел, а тут целая эпопея. Как будто его жену зверски прикончил местный помещик, и чтоб ему отомстить Александр отправился во Францию для покушения на Наполеона с этим как его... Фигнером, что ли, что это еще за черт? Нет, это определенно бред — ночной кошмар созданный разыгравшимся воображением на основе когда давным-давно просмотренных псевдо-исторических фильмов таких как 'Анжелика — маркиза ангелов'. Его благоверная Глашенька, а так же и свояченица давно не крепостные, он их сам лично выкупил, да и за что ее убивать — ведь девчонка мухи в жизни не обидела. Пока одна его длань обследовала соблазнительные женские формы, вторая как бы сама отправилась за пазуху и там — холодный металл. Пистолет... какого черта... вспомнил — ему же завтра ехать в Москву вместе с Денисовым, обычно он всегда держит оружие под подушкой, а тут похоже забыл, может быть задремал прямо в одежде, с ним такое случается.

В какой-то неуловимый момент у Александра как бы произошло 'замещение', события последних месяцев представились сном, игрой воображения, словно их и не было вовсе. Воображаемая, мнимая реальность полностью вытеснила из его сознания настоящую, и сон стал явью. Он стал прокручивать в голове детали предстоящей поездки, вспоминать, все ли что нужно подготовил. Так теща заранее снабдила его длинным списком различной дребедени, которую надо приобрести для домашнего хозяйства: от 'женского' мыла ценой 30 копеек фунт, до каких-то булавок и иголок, велено было посмотреть почем нынче полотно, подходящее для пеленок.

-Зачем пеленки матушка? -подивился тогда унтер-офицер, как минимум года два-три детей у них с Глашей не будет, разве что, теща — себе кого-то завела и снова рожать собирается...

-Тьфу на тебя охальник! О твоих внуках забочусь. -угадала его мысли женщина, и отвесив непутевому зятю шуточный подзатыльник, расхохоталась, она давно уже посвятила себя исключительно дочерям, больше после утраты супруга в этой жизни у нее никого не осталось.

А вот Глаша ничего купить не наказала, забыла за различными заботами похоже, слишком она у него еще молодая и неопытная... Сашка несколько минут прикидывал, разбудить жену и спросить или нет. Он не решился, слишком уж ровное и легкое у нее, почти детское дыхание, грех тревожить такой безмятежный сон.

Стоп, а где же Машка, ведь рядом была, куда она делась?! Паническая мысль на секунду другую пронзила ледяной иголкой сознание, он пошарил рукой за Глашей и успокоился, здесь она негодница такая. Почему не с ним, так она ночью 'до ветру' из избы выбегала и вернувшись легла на другой край кровати. Окончательно успокоившись, он осторожно потрогал, поласкал грудь спавшей рядом жены, стараясь нащупать через ткань ночной сорочки небольшие, почти детские соски. Странное дело, в последний раз когда он это проделывал, ощущения были другие, тут груди по размеру что-то вроде 'персика' или даже среднего 'апельсина', а тогда на Псарском пруду Глашенька померяла свой бюст и разревелась — он неловко утешил, что 'вырастет еще'. Скорее всего связано с тем, что там она стояла, а здесь лежит на спине, другая поза и мышцы расслабились — в анатомии Сашка надо сказать был не силен и не стал докапываться до причину странного феномена. Кто это еще может быть — только Глаша, вот и Машка за ней пристроилась, прижалась к теплому боку сестры, можно и ее нащупать, спит как убитая, только носиком сопит простуженно. И одеяло с него стянули полностью без остатка, чтоб укрыть получше это вечно мерзнущее по ночам, мелкое и весьма пакостное 'сокровище'.

В какой-то момент у него возникла идея заняться с Глафирой любовью, но накануне девчонка уже и так сильно 'пострадала', и поэтому он решил ее сегодня поберечь. Что поделать, проклятый деревенский консерватизм, девки готовы терпеть боль и неудобства, но чтоб было 'по-людски'. Дарья дочку обычно потом утешает: "Живот на живот — и все само заживет", что поделать традиция, черта с два сломаешь. Любые новации по части секса однозначно воспринимаются негативно, чуть что, так сразу начинается скандал и слезы: 'Экий срамник, экий кобель!', или как вариант: 'Грех-то какой Сашенька, прости господи'. Прошлым вечером Александр попытался заставить жену лечь с ним спать обнаженной. Не преуспел, какое там, Глаша руками замахала как вертолет лопастями, или ветряная мельница крыльями — 'срамно, срамно'. Начал он тогда ее как ребенка уговаривать и упрашивать — смотри: окна в доме занавешены, дверь на крючок заперта. Никто из посторонних его застенчивую Глашеньку не увидит, за исключением разве, что ее же младшей сестренки — Машки, но ведь та еще маленькая и к тому же близкая родственница... Мария, к слову, своей наготы не стесняется совершенно, и пока сестра при свете керосиновой "летучей мыши" зашивает ей порванную ночную рубашку, спокойно разгуливает по дому в чем мать родила, да и во двор так нагишом выйти может, если ее не удержать.

-Бери пример с сестренки! -пошутил Сашка и не преминул ущипнуть младшую за тощую попку, в ответ его больно стукнули в бок маленьким но твердым кулачком, это Машке такое обхождение не понравилось, и она моментально отомстила обидчику.

-Да что ты Сашенька городишь, экий срам! Она ж еще дитя малое и неразумное. -застеснялась Глаша, покрывшись густым румянцем до корней волос, словно не сестре, а ей предлагали пройтись в костюме Евы по единственной улице села.

Но так она выглядела совершенно бесподобно, и Александр чуть было не накинулся на девушку, помешала как всегда свояченица Машка, как бы случайно влезшая между ними. Спор закончился тем, что удалось уломать упрямую девчонку на компромиссное решение: пойдя навстречу настойчивым требованиям мужа, Глаша согласилась одевать на ночь свою старую "детскую" сорочку, из которой давно выросла. Это одеяние все же доходит ей только до трети бедра, а не до икр как нормальна "взрослая" ночная рубашка — прямо монастырь какой-то, хоть дырку в этой длинной хламиде не прорезай на уровне паха. Всякий раз когда Сашка пытался заняться с супругой любовью проблема с ночной рубашкой доставляла ему немало тревоги, пока возишься с ней, то всегда есть риск разбудить Марию, которая обязательно пристроится рядышком с сестрой.

Да послал бог супругу, ну ничего уже тут не поделаешь, намедни Сашка вернулся со стрельбища раньше времени и увидел, как его ненаглядная вместе с сестренкой не то в куклы играют, не то ревизию детского "хозяйства" проводят. Разложили на длинной лавке все свои девчоночьи сокровища: сшитых из каких-то тряпочек куколок с глазами-пуговками, цветные камешки и стекляшки, небольшую коллекцию птичьих яиц в коробочке, и нечто знакомое — склянки и шприцы из уничтоженной Машкой аптечки, добралась она все же до красивого пластикового ящика с красным крестом на крышке, как от нее не прятали. Не такая уж необычная для 19-го века картина, здесь в деревне нередко новобрачная, наутро после свадьбы, бежит к матушке, чтоб забрать свои цацки-игрушки. Несмотря на законы ранние браки у крепостных, да и у части казенных крестьян скорее общепринятое правило, чем исключение.

И все же Сашка удержатся не смог, чтоб хоть не приласкать на последок, на дорожку молодую жену. Он совсем немного "порукаблудит", только погладит ей грудь, животик и может быть еще пониже... Глаша скорее всего даже не проснется. Пусть отдыхает и набирается сил, через неделю, по возвращению из первопрестольной Александр ей устроит "безумную ночь любви". Двинулись с богом и не спеша, первая остановка — грудь, какие все же у нее маленькие соски, как только будет кормить ребенка, но на прикосновение весьма чувствительные... Девушка, откликаясь на ласку томно потянулась под одеялом, и Александру пришлось срочно убрать руку с большим трудом аккуратно просунутую в вырез сорочки, чтобы случайно не разбудить Глашу. Второй пункт — детский плоский животик с ямочкой пупка, теща все страдает: "Кормлю, кормлю своих ненаглядных кровинушек и никак раскормить не могу...". И в самом деле, питаются дети солдатки, а заодно и зять-унтер заметно лучше чем остальные односельчане. Молоко и яйца на столе каждый день, мясо правда реже попадается — просто негде его летом хранить, зато в достатке чай и сахар, да и Дарья обыкновенно по выходным от соседского помещика приносит то домашней колбаски, то еще какую снедь. Вот только сложением девчонки у нее не вышли, худощавые и мелкие, особенно младшая Мария — одни кожа да кости, скорее всего на всю жизнь такими и останутся.

Третий и конечный пункт, чтоб туда попасть пришлось завернуть немного наверх короткую глашину сорочку. Холмик лобка и "заветная" дырочка, в которую недавно так зверски и жестоко вломился Сашка. Надо сказать, что название женского органа не случайное, и не сам он его придумал, а выпытал у жены. Они каждый вечер, кроме субботы вдвоем моют перед сном Машку, иначе нельзя — весь день эта "цыганочка" носится по деревне в компании с малыми ребятишками и собирает попутно массу пыли и грязи.

-Глаш, скажи, как вот это место девки называют? -и Александр указал пальцем на низ живота младшей ее сестрички, где обозначилась некая щелка-складка, совсем как у пластиковой куклы-пупсика.

-А ты поди не знашь и ведашь? -Глафира по обыкновению собиралась отчитать любопытного Сашку, за очередную "срамоту", но природное женское любопытство ее удержало.

-Только по-ученому... ну и по по матерному, а как ваши деревенские девки между собой эту штуку обзывают не в курсе. -признался в своем невежестве Сашка, чем немало удивил молодую супругу, она то наивно полагала, что муж, будучи старше ее на десять с лишним лет по этой части "все ведает". Оказывается просто, функционально и даже довольно целомудренно, по меркам ХХ века. Применительно к бабе говорят — "дыра", к девке — "дырка" или "дырочка" в зависимости от возраста, а к мелочевке вроде Машки — и вовсе без названия. Матерные и похабные термины предназначены исключительно для парней и "запретных" песен-частушек исполняемых исключительно на свадьбах, некоторых праздниках, на Духов день в частности, и лишь изредка на посиделках молодежи. Да вот еще, на исповеди девки и бабы обычно упоминают "срамное место" или короче — "срам".

-Я значится не дырява! -серьезно заявила тогда Машка, изрядно насмешив супругов, Глаша вынуждена была даже рот рукой прикрыть. Мелкая не поняв толком, о чем идет речь, и тут же взялась за старое, -Глаш, Глаш не хочу мыться, вода холодна!

-Сашка давай держи ее, она вырывается, хулиганка эдакая. -быстро распорядилась Глаша, обычно водные процедуры устраивали прямо во дворе возле колодца, но сегодня пасмурно, дождик накрапывает и прохладно. Мария видимо воспринимала происходящее как игру, и ухитрилась за какие-то десять минут купания обрызгать все вокруг, обычное явление, почти каждый вечер так, а уж шуму сколько...

Александр осторожно, одними кончиками пальцев потрогал нежные складочки, едва-едва выступающие из юного женского лона. Никогда он еще ни разу не вводил внутрь этой самой дырочки пальцы, жена относилась к таким позаимствованным из будущего любовным ласкам крайне негативно, а тут будто невзначай указательный у него сам согнулся и попал точно посередине. Его палец на полпути у "вратам любви" вдруг наткнулся на некое непонятное, но эластичное препятствие... заставив недоумевать Сашку: что за черт в самом деле, ведь свою Глашу девственности он лишил пару месяцев назад, не совсем удачно, правда, тогда вышло, но в конечном результате сомнений не было. Он осторожно надавил на преграду, попытавшись продвинутся "вперед и вверх" хоть на сантиметр и тут... партнерша неожиданно судорожно дернулась, громко всхлипнула и попыталась сжать посильнее бедра, точно она хотела вытолкнуть прочь из своего тела, проникший туда инородный предмет.

Александр внезапно, как будто невидимый переключать сработал в голове перешел от мнимой реальности, созданной игрой сознания к настоящей и надо сказать, что особой радости при этом перемещении не испытал. Дорого бы он дал, чтоб остаться в том иллюзорном мире, но нельзя... Не Глаша рядом лежит, той уже давно нет — дочка французского фермера, с которой они познакомились вчера, а в пяти шагах за столом Фигнер мирно беседует с хозяином. Среди обычных запахов жилища чуть-чуть различим аромат сгоревшего пороха, последний едва уловимый признак ночной заварушки, где они положили сразу четверых. Значит, кошмар на проверку оказался реальностью... слов нет... нет подходящих и цензурных, чтобы описать состояние Сашки в этот момент, одни матерные выражения остались. Он быстро выдернул из-под одеяла руку и вскочил с кровати, надеясь успеть, прежде чем девушка окончательно проснется. Вроде обошлось и не успел он ее пальцем "пробуравить", даже не надорвал ей целочку скорее всего, но объяснятся с Анной-Марией по поводу происшествия совершенно не хотелось. Все в порядке, девчонка едва глаза открыла, повернулась на бок, но вскоре снова "отрубилась", утренний сон — он самый крепкий. Может быть Анне приснилось, что ее насилуют страшные разбойники, в краткий миг пробуждения она убедилась, что все в порядке, и снова провалилась в мир ночных иллюзий досматривать ужасное, но такое интересное "кино".

-Что так рано вскочил? -по-русски спросил и прищурился напарник Александра, когда он так делал то становился удивительно похожим на кота, разглядывающего мышь. Впрочем и так в лице у Самойловича было что-то кошачье, он как-то однажды даже рассказал, что в детстве сверстники его "кошаком" дразнили.

-Да так, приснилось кое-что... -Александр махнул рукой и попытался придать физиономии прежнее спокойное выражение, получалось плохо. Сонный Фушон, клевавший носом не заметил или не придал внимания тому обстоятельству, что гости иногда между собой общаются на незнакомом ему языке, но все же длинные диалоги вести при нем не стоило.

Утро постепенно вступало в свои права, прогоняя остатки ночной мглы, на птичнике истошно заорал, опоздав примерно на час, уцелевший от загребущих лап грабителей петух. Поднялась хозяйка и сразу же разбудила старшую дочку, младшей дали подремать еще полчаса. Крестьяне встают рано и сразу принимаются за работу, что в России, что здесь во Франции. Началась привычная суета, прекрасно знакомая Сашке еще по жизни в далекой Сосновке, где он временами включался в ритм этой непростой и нелегкой сельской жизни.

Наскоро перекусив остатками вчерашнего пиршества, вместе с хозяевами стали собираться и Сашка с Фигнером, но сначала пришлось помочь папаше Фушону избавится от следов вчерашнего визита разбойников. Окоченевшие за ночь трупы сложили на дно телеги, благо эта крестьянская повозка в Европе имеет высокие борта, в России такую обычно называют иначе — "фурой". Сверху накидали соломы и теперь разве, что бродячая собака учует запах крови, а так все выглядело более-менее благопристойно. Сапоги и часть верхней одежды погибших бандитов куда-то бесследно исчезли, не иначе подсуетился хозяйственный мужик, непонятно когда только успел. Дальше пути должны были разойтись, путешественники двинутся вперед по дороге, в сторону деревни, а Фушон отправится со своим "мертвым" грузом в противоположном направлении, до ближайшего казенного леса, "кормить волков" — по его собственным словам.

Как опытный наездник, Самойлович выбрал для себя и для спутника двух лошадей, намереваясь воспользоваться в полной мере подвернувшимся даровым транспортом, остальных великодушно, как и условились накануне ночью, оставил хозяину хутора. Вьюки, кобуры, переметные сумы и даже плетеные сетки для сена и запасная упряжь — все было брошено. Барахло, добытое прежними хозяевами-мародерами в ходе удачных налетов, полетело на землю, им лишний груз в пути не нужен. Из трофеев вчерашней скоротечной схватки взяли только двухлитровый медный чайник, вещь безусловно полезную в длинной дороге, хотя пока и нечего было заваривать — разве, что зверобой или еще какую травку удастся найти. Напоследок оказали фермеру последнюю услугу, он попросил подвезти дочерей до ближайшего села, решив на всякий случай отправить девочек на время к родственникам жены.

Анна-Мария с помощью отца легко вскарабкалась к Сашке, ее пристроили сзади на крупе кобылы, а младшую посадил прямо перед собой его спутник, благо ребенок много места не занимал и не мешал управлению лошадью. Кавалерист Сашка, надо честно сказать — аховый, сумел освоить пока только азы, поэтому ему подобрали самую смирную лошадку, с другой он бы просто не справился. Не было у него за эти годы большой практики, да и быть не могло. В основном если и приходилось ему иметь дело с конями, то только по части вьючить-запрягать-седлать, и пару раз пробовал свои силы в качестве кузнеца — подковал нескольких обозных лошадей...

-Ты Лександр не сильничай ея, а токо поправляй! Умна скотина сама пойдет, куды надобно. -наставлял его в свое время фельдфебель Матвей, первый и единственный, если не считать штабс-капитана Денисова, учитель унтер-офицера по "конской науке". Действительно есть в таком подходе определенный резон, сколько раз наблюдал в России Сашка, как мужик на телеге с ярмарки возвращается: хозяин зачастую пьян-распьян в дым и лыка не вяжет, куда ему управлять, но лошадь сама благополучно довозит его до родимой избы. Можно и возчиков-чухонцев вспомнить в Питере, их там "вейками" прозвали местные, сколько он сталкивался с ними — ни одного трезвого никогда не видел, но ведь как-то справляются. Видимо прав был Матвей, когда утверждал, что "Она поди поболее какого енерала сображат!"

Путешествие в седле совсем не то, что пешком, сразу появляется время полюбоваться природой и надо сказать посмотреть в этой провинции есть на что. Солнце немилосердно печет поднывшись уже высоко, зимородок сидит у берега пруда, кузнечики стрекочут, сверчок трещит, стручки каких-то бобовых растений лопаются с сухим треском, маки изливают густыми слезами свое снотворное зелье, и все так отчетливо вырисовывается на фоне ярко-голубого неба. И погода хороша и природа ей под стать. Примерно через полчаса после того как они расстались с Фушоном, путешественники миновали настоящий средневековый "рыцарский" замок. Сразу повеяло Вальтером Скотом и прочими Айвенгами и Робин Гудами, давно уже забытыми героями далеких школьных дней. Это первое такое сооружение, какое увидел Сашка в своей жизни, различные развалины и стены городов не в счет. Небольшая крепость, на который они смотрели примерно десять минут, пока ехали по дороге, производит среди этого ландшафта воистину чарующее впечатление. Пусть замок не замечателен ни размерами своими, ни архитектурой, все же он не лишен некоторой археологической ценности и безусловно красив. Это старинное здание XV века построено на пригорке и опоясано широким и глубоким рвом, все еще наполненным водой. Оно сложено из булыжника, но ширина его невысоких стен местами не менее 3-х метров, что однозначно свидетельствует о позднем происхождении укрепления, когда в ходу уже была артиллерия. Раньше, как пояснил сведущий в фортификации Фигнер стены делали выше и тоньше, от стрел и такое укрытие сгодится. Суровая простота сооружения красноречиво повествует о жестокой и воинственной жизни феодальных времен. Этот поистине первобытный замок состоит из двух обширных красноватых башен, соединенных длинной вереницей жилых и хозяйственных помещений с окнами, каменные переплеты которых напоминают грубо высеченные виноградные лозы. В замок ведет наружная лестница, построенная посередине здания; она заключена в пятиугольную башню с маленькой дверцей под остроконечной аркой. Нижний этаж, переделанный внутри при последнем короле — Людовике XIV, а также второй — увенчаны огромными черепичными крышами, которые кое-где прорезаны окнами с лепными фронтонами. Перед замком — широкая лужайка, на которой недавно срубили деревья, раньше был парк, а теперь только чернеют еще не выкорчеванные пни. По сторонам въездного моста расположены две сторожки, в которых скорее всего живут привратники или другие слуги. Домики отделены друг от друга жиденькой и простой, по-видимому современной, оградой. Справа и слева от лужайки, разделенной пополам мощеной дорожкой, находятся конюшни, хлевы, амбары, сарай, пекарня, курятники, людские. Все это помещается, как видно, в развалинах двух флигелей, некогда составлявших одно целое с нынешним замком. В стародавние времена этот замок, вероятно, был квадратным и укрепленным с четырех углов; его охраняла огромная башня со сводчатым крыльцом, у подножья которой, на месте теперешней решетки, был подъемный мост. Две толстые башни, конусообразные крыши которых сохранились в первозданном виде, и вышка средней башни придавали всей усадьбе совершенно своеобразный вид. Колокольня такой же древней церковки возвышалась в нескольких шагах от замка и вполне гармонировала с ним. Солнечный свет играл, сверкая и переливаясь, на всех его крышах и башнях. Весь этот оборонительный и жилой комплекс был доступен наблюдению с дороги, которая проходила по склону холма. С чисто военной точки зрения такое положение неприемлемо, и случись война и стала бы крепость легкой жертвой умелого артиллериста, но вот для туристов — самое то, все прекрасно видно словно на карте или на макете местности.

Анну-Марию за спиной у Сашки быстро укачало и девушка спокойно уснула прильнув к спине своего спутника и спасителя и обхватив его за пояс руками. Ее младшая сестра напротив всю дорогу бодрствовала. Александр и его тезка, оставшись одни, сомлевшую девушку можно было не считать спокойно разговаривали на родной языке, без риска быть разоблаченными случайными свидетелями. Малышка тоже путалась поучаствовать в их беседе, вставляя то одно словечко, то другое, чем не мало потешила путников и скрасила им двухчасовую дорогу до селения. Девочка, хоть и говорила вполне осмысленно, но настолько забавно коверкала слова, что трудно было разобрать и каждый раз приходилось угадывать, Сашка даже и не пробовал это было выше его лингвистических способностей.

-Сие что такое? -Фигнер, без всякой задней мысли указал девчонке на пару деревьев, причудливо сросшихся стволами. Ответ заставил засмеяться обоих, ржали так, что старшая сестра малышки проснулась и испуганно заерзала сминая блузу Александру. Непонятно, что в самом деле хотел сказать ребенок, но получилось громко и отчетливо: "П...да!"

-И в самом деле очень похоже! Она родимая. -меланхолично отметил Сашка, стараясь поскорее "проглотить смешинку", что-то невесело ему было совсем в последнее время опять стала подкатываться тоска.

В другой раз маленькая "дама" Фигнера раскричалась, так громко что, опять разбудила Анну-Марию. Пришлось остановится, чтобы выяснить в чем же дело и устранить причину возникшей тревоги.

-Ей надо в кустики! -подала из-за спины Александра голос девушка, она то без затруднений понимала "язык" на котором изъяснялась ее сестра. И Анна было попыталась спрыгнуть с лошади, чтобы оказать содействие своей младшей сестричке, но Сашка, увидев отмашку напарника, вовремя ее удержал.

-Не стоит беспокоится мадемуазель! -галантно ответит Фигнер, точно истинный француз, и помог ребенку справить малую нужду.

Для этого ему даже не потребовалось покидать седло, ловкость рук и никакого обмана. Как-то так он малышку, удерживая на весу руками, быстро повернул, сложив буквой N, что юбочки сами по себе оказались у нее вверху, а обнаженная беленькая попка внизу. Рад-два-три, начали — и брызнула тонкая струйка прямо на копыта лошади Александра, стоявшей рядом, та подозрительно скосила набок морду и обиженно фыркнула... но более никак на такое издевательство не отреагировала. Анна-Мария при виде такого забавного фокуса совсем по-детски засмеялась, словно серебряный колокольчик зазвенел сзади, за спиной у Сашки. Что-то снова защемило у него в глубине души, ну почему он и эту встретил поздно, когда уже ничего нельзя изменить? Почем он всегда опаздывает... почему?

Время неумолимо шло, оставались позади километры и вскоре сквозь деревья замелькали дома у околицы, а потом показались деревенские кровли, теснившиеся вокруг высокой конической колокольни, — на солнце сверкали жестяные полосы, скрепляющие по углам ее черепичную крышу. В таких крышах есть что-то самобытное, они свидетельствуют о том, что близка граница Савойи, где их встречаешь на каждом шагу. Долина здесь расширяется. Уютные домики, разбросанные по небольшой равнине и вдоль реки, придают много прелести хорошо возделанной местности, — со всех сторон ее обступили невысокие, но заметные холмики, и кажется, будто выбраться отсюда невозможно. Немного не доехав до селения, расположенного по южному склону холма, Фигнер осадил лошадь в вязовой аллее перед целой оравой мальчишек и спросил, где находится дом их односельчанина по фамилии Бенаси. Анна-Мария бывала в деревне очень редко — мать ее одну не отпускала и толком местной географии не знала, поэтому на нее полагаться не стали. Дети начали переглядываться и бесцеремонно рассматривать незнакомцев — так изучают они все, что впервые попадается им на глаза: сколько любопытства в каждом лице, сколько разнообразных мыслей! Самойловича местные как-то сразу приняли за "своего", а вот Сашка им не приглянулся, сочли его "пруссаком", немцев традиционно на юге не любят. Немного погодя самый шустрый босоногий мальчишка, с живыми и черными как смоль, озорными глазами, повторил за Фигнером по привычке, свойственной детям:

-Дом мельника Бенаси, сударь? -и паренек поспешно добавил: -Сейчас я вас проведу. Он зашагал впереди лошади, то ли желая похвастаться, что указывает дорогу приезжему, то ли из детской услужливости, а быть может, просто повинуясь той настоятельной потребности в движении, которая в этом возрасте управляет и душой и телом. Путешественники ехали по главной улице селения — улице каменистой, но извилистой, окаймленной домами, — видно было, что ставили эти постройки как кому заблагорассудится без всякого архитектурного плана, сразу повеяло далекой но такой родной Россией. Это вам не Германия, где даже сточные канавы и дорожные кюветы выровнены по линеечке, для полноты картины не хватало только зловонных куч навоза перед домами, но загадка природы — их то как раз и не было в помине... Тут пристройка с печью вылезла прямо на середину дороги, там островерхий домишко выступил боком и чуть не загородил часть ее, а подальше малый ручеек изрыл ее канавками. Они увидели кровли, крытые потемневшей дранкой, еще больше крыш соломенных, несколько черепичных и семь-восемь крытых железом — разумеется, над домами местной сельской "элиты": кюре, мирового судьи и местных богачей. Это была настоящая провинциальная глушь, деревня как будто стояла на краю света, ни с чем не связанная, всему чуждая, точно жители ее составляли одну семью, оказавшуюся вне общего исторического движения, с которым их соединяли лишь самые неприметные нити да сборщик податей.

Недолго они кружили по селению, мельник — фигура в сельской местности известная, как фельдфебель в роте. Вскоре справа показалась белая стена, за которой виднелись деревья и большой дом, сложенный из дикого камня, а прямо впереди находилась высокая ветряная мельница из красного кирпича. Девочек сдали с рук на руки толстой, из-за множества нижних юбок и природной стати мельничихе, самого Бенаси дома не застали, он с раннего утра отправился в город — разбираться с налогами, оставив распоряжаться по хозяйству жену.

Наступил трогательный момент прощания, Анна-Мария так расцеловала Сашку, что у него даже мыслишка проскочила, что надо было по дороге остановится на часик и попросить ее о небольшом одолжении, теперь девушка вряд ли стала вспоминать о своем "обете". Фигнеру внимания и поцелуев уделили меньше, разве, что младшая сестра охотно его всего обслюнявила — еще бы он так о ней заботился дорогой, прямо на руках носил даже "куда и царь пешком ходит". Но и ему перепало, бойкая и словоохотливая баба, жена владельца мельницы и тестя Фушона сообщила массу интересных и безусловно полезных сведений для путешественников.

Между тем, уже покидая селение Александр не мог не заметить некоторой нервозности и возбуждения как у местных жителей, так и у приехавших по разным делам хуторян. Люди толпились у стен административного здания, где были расклеены знаменитые бюллетени Наполеона. Крестьяне из окрестностей, в блузах, куртках, треуголках и колпаках приезжали на своих высокобортных фурах-телегах, якобы для продажи ржи, овса и ячменя, но на самом деле просто для того, чтобы узнать новости. Слышалось дребезжанье колес и хлопанье веревочных бичей. Женщины не отставали от мужчин. Они быстро шли по всем ведущим к селению дорогам, подоткнув длинные юбки и с корзинами на головах.

-Бандиты или шуаны? Может появилась в округе большая шайка и угрожает городу? -Александр попытался получить информацию у Фигнера, но тот опасений спутника не разделял.

-Набора в ряды Великой Армии в народе ждут. В немецких землях восстание против французского владычества и Австрия опять зашевелилась. -и он прибавил, что еще, по устойчивых слухам, французов знатно вздрючили в Испании, там капитулировал целый корпус с приданными отдельными частям.

-Да похоже, что империи Бони приходится несладко?

-Да и хрен с ней! Помрет, рыдать не буду! -жестко и коротко отрезал Фигнер, проблемы Наполеона его абсолютно не интересовали. Он поспешил сменить тему разговора, на более приятную, -А девочка никак тебя приметила? Так уж смотрела нам вслед, так смотрела, все глазки проглядела, я грешным делом думал, сорвется и побежит догонять.

Александр промолчал, ничего не ответив, и в самом деле, что-то такое неуловимое он ощутил, какая-то струнка немного шевельнулось в его душе. Но сейчас нельзя, у него есть ЦЕЛЬ, ради которой они и прутся неведомо куда. Судьба распорядилась так, что теперь Анне-Марии суждено остаться в прошлом, но ее в отличие от многих своих женщин промелькнувших незаметно, он ее запомнил навсегда.

-Поди-ка остался бы у этого папаши Фушона примаком, коли предложили? -продолжал осторожно прощупывать собеседника хитрый Фигнер, -Не каждый день такая хорошенькая девушка попадается, особливо здесь на чужбине.

-Брось Самойлович, я и не думал никогда по-настоящему! -возразил Сашка, отводя от себя тонко замаскированное обвинение, -Года три-четыре назад такое случись, обязательно бы попробовал, но не сейчас...

-Да я тебя не виню братец, просто немало наших пленных и раненых солдат с последней войны здесь обосновалось навсегда. -в примирительном тоне продолжил собеседник, -Можно людей понять, всем жить охота, нашел себе служивый бабу, пошли детишки и все — про царя с присягой можно и запамятовать. Такое и в наших палестинах случается.

Сашка только пожал плечами, идея "свалить за бугор" неоднократно посещала его все эти годы, проведенные в начале 19-го века. Удерживала унтер-офицера отнюдь не присяга, а патриотизм в узком его понимании, если такое понятие распространяется вообще на столь малые объекты как полк например, или даже на отдельную небольшую группу друзей-сослуживцев. Кроме того всегда, как будто была возможность вернутся домой в век 21, а когда стало понятно, что назад дороги нет в его жизни появилась ОНА — Глаша и затмила все остальное.

-Да к слову, не все наши нижние чины на землю осели и в города прибились, -снова поднял тему Фигнер, -Кое-кто и в войско к Бони завербовался или в жандармы на службу поступил! Смотри братец, коли увидишь рожи рассейские средь голубых али желтых мундиров — скорей беги подальше, они для нас страшнее самого Фуше выходят. По дурости могут начальству донесть, что земляка встретили. И еще твой дружок Булгарин где-то по Франции болтается с другими такими же полячками-изменничками.

Сашка только кивнул, все верно: российские поляки-ренегаты опаснее всего, это он еще со времен Фридланда на собственной шкуре усвоил, едва не став жертвой банды мародеров из их числа. А вот насчет Фаддея Булгарина, официально поступившего волонтером в Великую Армию, Самойлович погорячился, судя по всему, этот — не из тех, кто так просто "сдает" своих, что бы там Пушкин про него не писал. Александр Сергеевич, судя по всему, еще тот перец, непонятно зачем умудрился обгадить многих вполне приличных людей, начиная от Пугачева и кончая тем же Фаддеем. По крайней мере тогда в Тильзите поляк сразу честно перед началом разговора предупредил Сашку, что собирается уйти из российской императорской армии, где его дальше поручика не пропустят. Все остальные мало-мальски знакомые "паны" обычно при таком раскладе старались выпячивать свой дутый "великопольский патриотизм", и конечно же ругали почем свет стоит "москалей". Хотя если по совести, то поляков в империи Александра Первого преследовали ничуть не более, чем скажем тех же русских староверов...

Глава 09. Опять на большой дороге.

Так уж повелось в народе, помяни черта и он обязательно тебе по пути попадется. Не обошлось без этого и у наших путников, разве, что в качестве нечистой силы выступили столь нелюбимые Фигнером поляки. Следующей точкой, через которую пролегал маршрут в Париж, должен был стать провинциальный город М, до которого рассчитывали добраться засветло. Первоначально ехать напрямую через поля и луга, но от такой затеи пришлось отказаться, по соображениям безопасности. Фигнер быстро смекнул, что два "гражданских" всадника, да еще в поле привлекут больше ненужного внимания, чем на шоссе. На открытой местности верховой превосходно виден издали, в чем друзья-товарищи очень быстро убедились на собственном примере. Не успели они отъехать и десяти верст от села, как пришлось срочно прятаться в придорожных кустах, в поле наблюдательный Сашка заметил кавалерийский разъезд, судя по форме — "канарейки", жандармы. Хорошо, что укрытия — густые заросли высокого кустарника были поблизости, вот только никак не получилось "сбатовать" лошадей, иначе говоря, положить их на землю для маскировки. Кобылы упорно не хотели "чуточку прилечь", как не старался вокруг них Фигнер. Старый казачий прием, давно принятый в российской легкой кавалерии в Западной Европе, скорее всего, был совершенно неизвестен. Пострадали они минут десять и плюнули, решив, что если обнаружат, то придется бросить лошадей и уходить пешком через заросли, где конный не пройдет. За это время жандармы, числом не более десятка совершенно спокойно проехали мимо. От следующего контакта с представителями властей им так легко отделаться не удалось. Через три часа они напоролись на полуэскадрон улан, двигавшийся по дороге в противоположном направлении. Место было открытое, спрятаться негде, а пытаться убежать или вступить в бой — бессмысленно. Теперь вся надежда на ловкость Фигнера, да на документы, которые он успел ночью подделать.

-Стой!!! Стоять на месте мерзавцы, кто такие, куда едете! -с оглушительными криками и бранью на них налетело сразу человек десять. Большие кавалерийские пистолеты мелькают в руках уланов, угрожают и наводят, суют стволы чуть не прямо в лицо, но курки не взведены. Реальной опасности пока нет, так — пока их пугают просто.

Галдеж стоял страшный, видно сразу, сборная солянка — каждой твари по паре, природных французов раз-два и обчелся, остальные — "добровольцы" всех сортов и народов, даже один темнокожий в это сборище затесался.

-Кто понимает по-французски? Немедленно позовите сюда офицера! -сразу же потребовал от окруживших его и Сашку солдат Фигнер.

-Пся крев, быдло нас еще и поучает? -завозникал было один, по виду типичный западный "брат-славянин" с поблекшими серебряными нашивками сержанта, и даже демонстративно взялся за саблю, но на глазах у начальства вынужден был подчиниться справедливому требованию.

Вскоре к задержанным подъехал лейтенант, исполнявший обязанности командира этого, судя по всему, сводного подразделения, куда, как впоследствии удалось понять из обрывков разговоров улан, слили остатки или точнее отбросы различных пострадавших в Испании и в Пруссии частей. Такое впечатление, что собрали воедино всех закоренелых нарушителей дисциплины, мародеров и отловленных по разным 'медвежьим углам' дезертиров...

Средних лет офицер привлекал к себе внимание наблюдателя, прежде всего красивым складом тонкого лица безупречно овальной формы, разделенного носом на две совершенно симметричные части, что редко встречается у французов. При всей правильности черт лицо его не было лишено выразительности, быть может, благодаря гармоничности цвета лица, где преобладали смуглые и красноватые оттенки, свидетельствующие о действенном мужестве. Светло-карие живые и проницательные глаза не скрывали мысли и всегда прямо смотрели в лицо собеседнику. Высокий и чистый лоб оттеняли густые черные волосы. Честность, решительность и святая доверчивость одушевляли это прекрасное чело, на котором невзгоды солдатской жизни проложили морщины. На нем без труда можно было прочесть любое промелькнувшее подозрение или недоверчивость. Как все военные, принятые когда-то в отборную кавалерию, начальник отдельного эскадрона охраны по своему еще тонкому и гибкому стану мог почитаться статным мужчиной. Сразу было видно, что "этим сбродом" он командует только благодаря несчастливому стечению обстоятельств. В военной карьере выпускника Сен-Сира произошел, как в бы сказали в ХХ веке досадный 'сбой'. Провинился где-то, в чем-то офицер, всем генералам и особенно их вздорным женам не угодишь... Тем не менее, своих буйных "бойцов" этот человек жестко держал в кулаке, чем невольно вызвал симпатию и даже невольное уважение со стороны Сашки.

Самойлович спокойно предъявил для проверки все необходимые бумаги: паспорта, рабочие книжки и письмо-подорожную якобы от управляющего имением графа Х. Вроде бы все сходилось, не зря он просидел без сна всю ночь, вытягивая из Фушона необходимые сведения. Не зря он потратил время подделывая подорожную, здесь Европа и ездить без паспортов и прочих "плакатов" крайне нежелательно. Впрочем, в России давно такой же порядок. Недаром говорят, что без бумажки ты букашка, а с бумажкой человек, поэтому любой начинающий жулик или авантюрист, прежде всего запасается соответствующими бумагами.

Лейтенант не торопясь и обстоятельно с должным вниманием изучил все предложенные ему документы. Как будто все чисто, без сучка и задоринки, управляющий имением извещал префекта, что три дня назад в имение прибились две брошенные лошади, судя по клеймам принадлежавшие военному ведомству. Поскольку в данное время послать в город никого нельзя, все работники заняты на обработке урожая, то он вынужден воспользоваться услугами двух посторонних сезонных рабочих, имярек — указаны фамилии и имена с точность совпадающие с предъявленными паспортами. За труды им выплачен задаток в три франка, остальную сумму положенного вознаграждения должен выдать сам префект премиальными за находку ценного казенного имущества. Ничего подозрительного или из ряда вон выходящего, крупный помещик или другой землевладелец никогда не станет возиться с вытравлением клейм и перепродажей — себе дороже, а держать лишних лошадей на своей конюшне невыгодно, слишком большой расход кормов. Обычно они так и поступают, сразу стараются избавиться любыми законными путями от нежелательной находки, мизерное казенное вознаграждение совершенно не покрывает расходов на содержание и транспортировку лошади, овес нынче дорог. Надо сказать, что Фигнер с подделкой постарался, даже личной печатью графа бумагу скрепил, у него целая коллекция была таких штампов, специально оставлявших на бумаге размытый оттиск, вроде и есть, а ничего толком не разобрать. Законный вопрос внимательного и дотошного читателя, а почему же обладая столь богатым арсеналом фальшивок, Фигнер не пустил его в ход раньше? Ведь в этом случае продвижение путешественников бы сильно ускорилось, но сперва немного истории... Готовится к покушению на Наполеона капитан, а в ту пору еще поручик начал несколько лет назад. Тогда военно-политическая ситуация была несколько иной и Фигнер планировал проникнуть во Францию, как все нормальные заговорщики — через практически неподконтрольную императору Вандею. Однако за последующие годы многое изменилось: так их могли задержать британцы, которым Наполеон в данный момент был выгоден, без него антифранцузская коалиция моментально бы развалилась как карточный домик. Кроме того шуанов изрядно прижали, а Фуше наводнил мятежную провинцию своей агентурой. Вот и получилось так, что нужные документы подготовить успели, благо верный человек в Париже постоянно снабжал образцами бланков и печатей, а разведать новый маршрут уже не хватило времени. Отчасти это промах удалось ликвидировать путем обстоятельного опроса местных жителей, особенно помог папаша Фушон и его болтливая теща...

Несмотря на бесспорные и убедительные вроде доказательства смутное подозрение у лейтенанта осталось, как бы залетные добры молодцы не присвоили себе и денежки вознаграждения и военных лошадок. За долгие годы службы в кавалерии он уже не раз сталкивался с жуликами и конокрадами всех мыслимых мастей, а его нынешние подчиненные так и вовсе представляли собой великолепную коллекцию подонков общества. Поэтому красавчик-офицер немного подумал, поморщил умный лоб и принял нужное и разумное решение.

-Сержант Волёдиджёвски, возьмите своего как его... запамятовал — рядового Збышека и отправляетесь вместе с этими людьми в город. Заодно соблаговолите получить там, в мэрии билеты на постой для нашего эскадрона. Приказ понятен?

-Так точно ваше благородие! -молодцевато и нарочитой придурью, гаркнул сержант-поляк, несколько минут назад высокомерно обозвавший "этих людей" быдлом. Похоже, что и о своем командире он был не самого высокого мнения.

-Да гляди, чтобы все было ладом, а не как в прошлый раз получилось, когда нам отвели каменный сарай на кладбище. Смотри сержант, коли узнаю, что берешь взятки от горожан — галун долой!

Таким образом, путешественников насильно снабдили весьма и весьма нежелательными попутчиками, которые по замыслу лейтенанта должны были проследить за тем, чтоб казенное имущество попало по назначению. По идее ничего страшного не произошло, за вычетом того обстоятельства, что отдавать так быстро лошадей Фигнер не собирался, город он предполагал обойти по окраинам и двигаться верхом дальше, а теперь придется заехать туда, сдать четвероногую добычу взятую у Фушона, а далее топать пешком, как собственно передвигались и раньше.

-Ладно, попробуем в таком разе пристроится на дилижанс, может быть места на империале для нас найдутся. -шепнул он Сашке, но не получилось, судьба снова распорядилась иначе, по своему хитрому и никому не известному заранее плану.

Между тем, пока они ехали, уланы-квартирьеры не молчали, а вовсю обсуждали грядущие перспективы. Оба воина были уже не первый месяц на мели и сильно возмущались тем обстоятельством, что во Франции приходится жить исключительно на одно жалованье, которое уже давно проиграно в карты на полгода вперед. Все, что удается взять на разбойниках, полностью отбирает казна, а местных жителей пощипать не дают под страхом сурового наказания. Вот в Испании, другое дело — там разрешали делать все, что душе угодно и даже больше, жаль только что, местные аборигены "освободителей" не любили и пленных обычно не брали. Польские ландскнехты по всем признакам уже давно страдали от хронического безденежья, обычного для всех представителей этой профессии, и настойчиво искали выход из создавшегося финансового кризиса. Знакомое и понятное Сашке состояние, в провинции тогда и у него частенько было "денег мало длинный шмель — ты в кибитку не ходи", а иногда хочется и выпивки, да тот тут говорить — и женщину тоже. Выход господа уланы нашли быстро, при этом не прошло и получаса, как расстались с эскадроном, резво упылившим по имперскому шоссе на запад.

-Послушай земляк! Давай убьем этих бл...х хлопов, а лошадей ихних загоним барышникам, вот и деньги. У меня на примете один знакомый жид в предместье, скупает краденных коней задорого. -откровенно предложил сержанту Збышек. "Паны" особо не стеснялись присутствием посторонних слушателей, переговаривались громко — считая, что польский язык их попутчикам не понятен, а может и не считали нужным таится от какого-то убогого "быдла".

-Никак нельзя, здесь тебе не Испания, могут и на шибеницу отправить. -возразил сержант, но по лицу было видно, что идея его заинтересовала. Збышек продолжил уламывать земляка, упирая на то обстоятельство, что свидетелей преступления нет, и впредь не будет, а командир приказал им сопровождать перегонщиков только до города, дальше у них свои задачи. Так получается, что не сможет к ним придраться начальство, даже если очень захочет: не было ведь прямого приказа привести и сдать перегонщиков вместе с лошадьми в префектуру. Не додумал немного обычно предусмотрительный на такие мелочи лейтенант, а значит не грех и воспользоваться открывшейся возможностью.

-Да кто к бисовой матери дознается? За тридцать верст до города свернем на старый, малоезженый шлях, как бы путь спрямить, пообедаем в лесу и опосля убьем этих бродяг. -продолжил убежать приятеля Збышек, постепенно завоевывая его доверие, -Смотри, какие у них торбы с собой, сразу видать — мазурики, никак набрали где-то чужого добра. А где нам еще денег взять, разве того русского офицера с денщиком евоным сыскать, за поимку коих 100 тысяч золотом сулят.

-Рубить их хлопотно и опасно, кабы не обвинили потом нас, а пальбу могут услышать проезжие... -продолжал колебаться второй поляк, но чаша весов уже заметно клонилась в одну сторону.

-Брось, на шум никто не прибежит, дурных нема. Лошади под ними знатные, у младшего офицерская, кровная английская кобылка без пороку, нам таких не дают, не меньше тысячи франков на круг выйдет!

Сержант возразил, что ни один нормальный перекупщик, а тем более еврей, столько не даст, даже за чистокровного "араба" без пороков. Барышники-лихоимцы обычно предлагают не более 800-900 франков за краденую лошадь, однако была еще и нормандка "немца", как между собой уланы сразу окрестили Сашку. В сумме получалось очень даже неплохо, можно полностью рассчитаться с долгами и останется на выпивку и на оплату услуг гулящих девок не самого низкого сорта.

-Пся крев... Збышек ты змей-искуситель, договорились... после обеда мы хлопов прикончим. Застрелим, и поди докажи, что сие не шуаны сотворили. -цинично и по-деловому подвел итог деловых подсчетов сержант, и добавил чуть позднее приятелю, -Но с жидом-барышником будешь сам рядится, меня не впутывай, ничего не знаю и не ведаю!

Александр с большим трудом подавил искушение достать из наплечной кобуры ТТ и прямо тут же на месте и разделаться с наглыми мародерами, польский язык он достаточно хорошо освоил за время службы и содержание переговоров попутчиков для него не было тайной за семью замками. Но командир — Фигнер упрямо сохранял олимпийское спокойствие, а значит, время для разборок еще не наступило. Между тем спутники-поляки наконец приняв решение успокоились, и стали живо обсуждать различные мелкие подробности, делить шкуру не убитого пока медведя. Збышек все больше прикидывал, кого из местных городских проституток стоит 'осчастливить' предстоящим визитом, а его напарник напротив уже смаковал детали предстоящего кровавого 'дела':

-Мне друг так без затей хлопов резать скучно, никакой радости, мало ли я быдла порубил. Выхолостить их, к примеру, как герильясов тех проклятых испанских, живот распороть, абы кишки вывалились, пускай потом сами умоляют добить!

-Не дури сержант, нам ведь с тобой только ливры нужны. Я бы и греха на душу лишний раз не взял, да ведь обязательно донесут до префекта суки. А делится деньгами с ними я брат не хочу. -весьма сдержанно и даже 'гуманно' попытался урезонить своего разошедшегося приятеля Збышек.

Так вот и ехали вчетвером и час и два, с виду мирно и заодно исподволь 'ножи друг на друга точили'. Уланы предавались этому увлекательному занятию явно, полагая, что французы их не понимают и ни в чем не заподозрили, а Фигнер с Сашкой тайно — обмениваясь лишь взглядами, с виду все выглядело мирно и пристойно, однако рано или поздно обстановка должна была взорваться кровавой стычкой. Долгожданная развилка, сержант всех заворачивает на проселок, якобы для того чтоб выгадать лишних пять-шесть километров. События пока развиваются в точности, как они сговорились с предприимчивым Збышком, а значит, теперь иного выбора уже нет. Спустились с мощеного камнем прекрасного шоссе на узкую дорожку четверо всадников, а по ней до города суждено добраться только двоим из них, но пока неизвестно будут ли это уланы в пропитанных пылью синих мундирах или их спутники в серых рабочих блузах сезонников-пролетариев...

Время — обед, у спутников Сашки и Фигнера с собой ничего съестного кроме водки в казенных баклагах не оказалось, пришлось их кормить напоследок. Уланы точно голодные волки жадно смели почти весь недельный запас продуктов, которыми снабдил своих спасителей на дорогу папаша Фушон, и кажется даже и не насытились до конца. Покончив с хлебом, сыром и копченым салом стали они сели пить чай, в качестве которого выступил уже знакомый Сашке по дальним странствиям зверобой, собранный в придорожных кустах. Поляки правда прикладывались временами еще и к своим водочным фляжкам, время шло все четверо расположившись возле костра, молчали и пока ничего не происходило, но рано или поздно должна была наступить неизбежная развязка.

-Эй ты шваб, свинская морда, вставай и поди сюда! Бегом! Да, я тебе скотина бл...я говорю! -сержант поднялся на ноги, и немедленно обратился к Сашке. Увидев, что тот никак не реагирует на приказ и по-прежнему сидит на земле поспешил подтвердить распоряжение весьма болезненным пинком тяжелого кавалерийского сапога. Пришлось Александру подчиниться, намерения поляка пока были неясны, может быть, просто куражится от нечего делать, от скуки.

-Пособишь пану вахмистру сесть в седло! -распушил грязные усы и гордо задрал нос 'шляхтич', а что сабля есть, значит и власть хоть плохонькая, но имеется — чем не 'пан'. Знакомая до боли по Польше картина, не раз и не два видел такое унтер-офицер, посещая по различным служебным делам панские усадьбы. Опытному наезднику не трудно использовать для указанной операции стремя, казаки еще и пику применяют, но как же быть пану без гонора и без 'понтов'? Влезают они обычно на лошадь с помощью хлопа, тот руками делает 'ступеньку' под барский сапог — это польские крестьяне. Но бывает, что мужика без особых церемоний ставят раком на четвереньки и используют в качестве живой скамейки под ноги, заодно и сапоги об его свитку можно попутно обтереть от липкой дорожной грязи — обычная участь хохлов, или как их тут чаще называют — малороссов.

Помогать пану сержанту по второму варианту у Сашки не малейшего желания не было и он покорно выразил готовность подсадить его руками. В момент, когда тот уже ухватился за луку седла и занес вторую ногу готовясь удобно усесться, 'хлоп' осторожно заглянул снизу 'пану' в глаза и понял, что началось, то чего ждали уже добрых три часа — сейчас будут его убивать. Сержант не обращая внимания на свою живую подставку, незамедлительно потянулся правой рукой к пистолетам в ольстре, а значит, еще секунда и пиф-паф-ой-ой-ой. Глупый 'шваб' рухнет прямо под копыта с простреленной головой, а затем оба поляка дружно кинутся с обнаженными саблями на Фигнера, которого ошибочно сочли куда менее опасным противником. Но за мгновение, до того как сержант должен был вставить вторую ногу в стремя, его 'ступенька' вдруг неожиданно ожила и превратилась в катапульту. Сашка с такой силой поддал поляка вверх, что 'пан вахмистр', не успев вытащить тяжелый пистолет, кувырком перелетел через лошадь, и грузно, как мешок с песком плюхнулся по другую сторону на мох и низкую траву лесной опушки.

-Пся крев! Кто посмел!!! Убью бл...кого говнюка!!! -завопил, словно павиан в период гона шляхтич, ища налитыми кровью глазами обидчика, а Александр уже был рядом, проскочив под брюхом лошади, этот хитрый приемчик, и заодно шутку с 'посадкой в седло' ему под Тильзитом однажды показал за отдельную оплату водкой знакомый казачок, большой специалист по таким интересным трюкам. Правда, тогда в роли незадачливого наездника выступал сам Сашка, собственной персоной, но это технические мелочи, не заслуживающие подробного описания. Станичник еще обещал научить другой полезной технологии — как правильно панов резать надо, но к сожалению не получилось, 13-егерский полк отправили на другой день из Тильзита на зимние квартиры и больше с этим 'инструктором' Александр не встречался.

-А-а-а! -тяжелый кулак сержанта проскакивает на головой, улан целился в ухо, но Сашка в последний момент чуть присел и 'нырнул' под удар, он вообще был скверным боксером, но поляк и того хуже — тот привык бить покорных рабов, которые ни увернутся, ни закрыться или в ответ ударить не смеют. Пока его противник боролся с силами гравитации и инерции Александр успел врезать правой ему в корпус, бил сильно, но старался при этом максимально сберечь собственные пальцы от повреждений, они ему сегодня нужны не для драки.

Убедившись на собственном горьком опыте, что 'по-народному' с врагом не разделаться улан изменил тактику, одним неуловимым движением выхватив саблю из ножен. Судя по тому, как быстро и изящно он это проделал, можно было понять, что перед Сашкой стоит не новичок, а профессионал и холодным оружием противник пользоваться умеет. Александр и не собирался драться с сержантом врукопашную, кулак — плохое оружие против длинного клинка в умелых руках фехтовальщика, и отработанные приемы самбо теперь не помогут, остается единственный возможный вариант — немедленное бегство. Улепетывая прочь по ведущей в лес просеке, он боковым зрением успел заметить, что Фигнер по-прежнему спокойно пьет чай из маленькой глиняной кружки и второй улан не проявляет никаких заметных признаков беспокойства, словно этих двоих происходящее не касалось никоим боком. Удивится этому странному обстоятельству и осмыслить не было времени, сзади натужно как паровоз пыхтел, задыхаясь от непривычно быстрого бега разъяренный 'пан сержант'.

-Хех, пся крев! Хех, хех... матка боска... Стой трус поганый! -как и все кавалеристы пан улан предпочитал седло и ноги доброго коня передвижению пешком и вот теперь ему приходится в полной мере расплачиваться за это упущение, да еще и тяжелые длинные сапоги предательски цепляются шпорами за траву и выступающие из земли корни давно заросшей почти до состояния звериной тропы узкой лесной дороги.

Александр в легкой по меркам 19-го века и удобной обуви — спасибо предусмотрительному Самойловичу, без особого труда оторвался от преследователя на добрых сорок метров и теперь настало подходящее время объяснить поляку 'кто пропал, кто пан', тем более, что просека кончилась и впереди был виден почти непроходимый завал из упавших деревьев. Сашка добежал до препятствия, и повернулся лицом к сержанту, теперь есть в запасе есть несколько секунд, чтобы достать пистолет, изготовится к открытию огня. Но больше опытному стрелку, хорошо знакомому с материальной частью своего оружия, на подготовку и не надо — такие операции он проделывает не задумываясь, "на автомате".

Увидев, что удиравший ранее противник остановился и судя по всему, готов принять бой, подставившись под его саблю, улан радостно взвыл, словно дикий зверь, как хищник загнавший в ловушку долгожданную добычу. Сейчас его любимый клинок вдоволь попробует человеческого мяса, давно, почти месяц со дня последней стычки с бандитами-шуанами ему не доводилось никого рубить. Буквально на мгновение сержант остановился в своем порыве, заметив, что враг достает из-за выреза блузы какую-то небольшую железку, по виду — обычный цельнометаллический карманный пистолет и прицеливается. Но сержанту-улану не раз ходившему в лихие атаки на ощетинившиеся штыками каре пехоты и привыкшему к громоздким почти полуметровым кавалерийским 'дурам', такое оружие на беглый взгляд показалось жалким и смешным. А внушительная дистанция, с которой глупый 'шваб' собрался открыть огонь из этого ублюдка и совсем успокоила, усыпив последние возникшие подозрения. С такого расстояния пуля из слабого пистолетика даже одежду не пробьет, эти женские побрякушки опасны только при стрельбе в упор — он своей длинной саблей достанет жалкого и ничтожного труса раньше. Как и любой истинный кавалерист поляк сильно недооценивал возможности огнестрельного оружия, используя пистолеты только тогда, когда до врага нельзя было дотянутся клинком или пикой, это обстоятельство и сгубило пана. Он даже не попытался уклониться в сторону, чтобы затруднит своему противнику прицеливание, так и продолжил движение вперед, прямо навстречу собственной гибели, выписывая в воздухе саблей какие-то просто фантастические финты.

Александр застрелил преследователя хладнокровно, быстро и без особых затей и 'ковбойства', точно так же как раньше машинально дырявил ранее мишени в тире. Хватило одного патрона, мозг врага умер мгновенно, пробитый насквозь пулей из ТТ, превратился в серую с небольшой примесью крови массу, но тело сумело продвинуться еще на несколько метров и только потом колени подломились и улан повалился навзничь. Длинная, красивая и острая как бритва сабля выскользнула из бессильной, немеющей руки и мягко воткнулась в лесной дерн, оставшись стоять вертикально, как надгробный памятник смелому, но чрезмерно спесивому и недалекому умом хозяину. Возвращаясь обратно на опушку, откуда они вдвоем начали этот смертельный забег, Сашка даже не прикоснулся к чужому клинку, он очень спешил — его товарищу могла потребоваться помощь.

Однако, на исходном месте, все как будто выглядело мирно и спокойно. Фигнер деловито собирал вещи: чайник, кружки, фляги, прочие жалкие остатки обеда, и вьючил дорожные мешки вместе с доской-контейнером на лошадей. Второй улан исчез бесследно, словно испарился и только тлеющий в костре кивер-конфедератка, да примятая во время боьбы трава со следами свежей крови свидетельствовали о том, что нижний чин Збышек совсем недавно отправился в те же самые дали, что и его сообщник-сержант, не бегать ему больше по борделям в поисках приключений.

-Мог бы и быстрее управится с паном! -сделал Фигнер беззлобный, но вполне заслуженный выговор подоспевшему Сашке, -Садись в седло, надо срочно уезжать отсюда.

Уланских лошадей они увели с собой, через несколько километров сделали короткий привал, и тогда спутник Сашки ловко разрезал своим ножом ремни сбруи и седла, освободив животных от обузы и от лишних примет заодно, теперь они 'ничьи' или 'вольные', пусть сами ищут себе нового хозяина. Тащить с собой в дальнюю дорогу такую явную улику, не было никакого смысла. Тут же и сменили 'засвеченные' при последней проверке у драгун документы. Были они родом из Арраса, стали из Эльзаса, кому какое дело? Александра и вообще сделали в этот раз прусско-поданным, чтоб случайно под набор в ряды Великой Армии не попал. Надо запоминать новые имена и фамилии, но одно утешает — теперь нет необходимости косить под 'дурака', и слава богу, ибо порядком уже надоело изображать придурка.

-Мешай при разговоре французские слова пополам с немецкими, примерно так многие и говорят в той дыре, -распорядился его спутник и немедленно привел пример, которому надо было неукоснительно следовать впредь, -Nein, monstsir oftitsir, rien fu!

В переводе с франко-немецкого жаргона сие означало примерно следующее: 'Нет, господин офицер, я ничего не видел!' На таком убогом суржике изъяснялись неграмотные эльзасские крестьяне из глубинки, и он был вполне по силам Сашке, одинаково посредственно владевшему обоими наречиями. Сам же Александр Самойлович был по жизни полиглотом и одновременно неплохим актером, по крайней мере, везде умудрялся сойти за местного, если вдруг возникала такая необходимость. Для него не составляло большого труда сменить 'южный' акцент, на северный 'германский'. Опасность разоблачения по дороге невелика, кто будет подробно расспрашивать проезжих? Да и в любом случае за общение с местными отвечает Самойлович, а на долю Сашки остается: "Да, нет, иди к черту...", для такого диалога с лихвой хватит и его скромных познаний в немецком языке.

Город они миновали еще засветло, пришлось местами проехать через растянувшееся поперек пути на несколько километров предместье, не было ни малейшего желания делать большой крюк. Судя по всему, сегодня был какой-то народный праздник, по декорированным флагами и фонариками улицам шатались изрядно подвыпившие мужчины разного возраста от совсем безусых юнцов, до солидных уже 'молодых людей' с бородками и брюшком. У всех головные уборы были украшены разноцветными ленточками и цветами, последний раз такое Александр видел в Польше, во время какого-то местного празднества. Откуда-то слышалась музыка военного оркестра, игравшего бравые марши, а вдали на центральной площади у префектуры на разные лады гремели и рокотали барабаны. Люди танцевали, взявшись под руки, громко кричали, били каблуками ботинок в землю и по-ухарски заламывали шляпы, чтобы казаться веселыми, но что-то натянутое и неестественное было в этом действии. Они вели себя словно солдаты, получившие приказ петь песни и веселится. Многие из них плакали и ругались, но при этом не переставали петь, как безумные. Другие целовались, рыдали и тоже пели и орали что-то пьяно-неразборчивое, правда временами можно услышать выкрики: "Франция!", и "Наполеон!". Вот только девушек и женщин среди гуляющих по неизвестной причине было совсем немного, очень странно, поскольку слабый пол обычно составляет как минимум половину в любой веселящейся толпе. Ветер эпизодически доносил до слуха путников обрывки дроби отбиваемой по хорошо выделанной коже: 'тра-та-та... тра-та-та... мы ведем с собой кота, чижика, собаку, Боньку-забияку... вот кампания какая'. В одном месте Сашка невольно задержался, бросив мельком взгляд наверх, руки сами по себе натянули поводья, вслед за ним остановился и его спутник. На втором этаже в больших, в рост человека окнах, задрапированного местами национальным французским триколором двухэтажного особняка, стояли совершенно голые молодые женщины — ни единой тряпочки на белых и гладких телах, точно мраморные античные статуи в греческом храме. Девицы совершенно не стеснялись своей наготы и гордо демонстрировали проходящим и проезжающим внизу мужчинам свои 'достоинства', как живая реклама порнофильма. Одна из них, миловидная, невысокого роста молодая брюнетка с курчавой, точно у негритянки копной волос на голове и маленькой родинкой у самого виска, едва заметив искривившиеся от удивления лица путешественников внизу тотчас отреагировала — немного присела на полусогнутых ногах, но не до конца, не на корточки и быстро раздвинула колени как можно шире. Затем она как-то совсем неизящно, по-скотски или по-животному раскорячилась, подавшись тазом далеко вперед. В финале этих манипуляций девица широко развела и растянула в стороны пальцами складки своего женского полового органа, выставив все так называемое красно-розовое 'естество', или как еще французы любят выражаться -'туннель любви' на всеобщее обозрение публики... Другие бабенки наверху, от такой дикой шутки товарки весело захохотали и заржали, точно молодые кобылы на первой случке с жеребцом. Увидев смущение Сашки и его попутчика, девки дружно, как по команде призывно затрясли весьма внушительными бюстами — 'только мячики прыгают', в точности как в одном пошлом рекламном слогане НТВ времен горбостройки.

-Эй купцы-цыгане, заходите к нам бродяги, у нас весело! -кричали сверху голые молодые бабы, или девки, черт их не разберет и махали руками, приглашая путников присоединится к всеобщему веселью.

-Ну и бл...во, смотри, как они зазывают... Может сделаем остановку на полчаса и зайдем? -с трудом двигая вдруг пересохшими губами спросил Фигнера обалдевший от увиденного Сашка, такой жесткой порнухи он еще здесь ни разу не видел, -Нет ты только глянь, что она делает... чуть наизнанку себе не вывернула!

-Быстрее вперед! -и его спутник ударил каблуками в бока свою кобылу, заодно подстегнув трофейным хлыстом и лошадь приятеля. -Давай скорее отсюда, пока эти пьяные шлюхи нам на головы не отлили!

Не то, что бы Александру эти распутные и бесшабашные девки сильно глянулись, просто в какой-то момент они показались подходящим средством забыться, закрыть вновь растревоженную душевную рану, словно крепкая водка для подавление боли. Слишком сильно фермерская дочка напомнила ему ту едмнственную, что он недавно безвозвратно утратил, по собственной же глупости.

Лошади быстро вынесли их за пределы шумного предместья, хорошо хоть здесь, вдали от центральных улиц народу на улицах было не так много, похоже народное гуляние уже подходило к концу. Никто к проезжим не прицепился, лишь в одно месте на перекрестке притормозившего было Фигнера схватил за стремя с истошным воплем "Слава императору!" вдрызг пьяный старик, судя по истрепанному мундиру — ветеран многочисленных войн, что шли в Европе с начала века...

-Знаешь, что за праздник у них? -спросил своего спутника Фигнер, когда они снова выбрались на шоссе и сам же и ответил, -Набор, конскрипты жребий бросают и гуляют. Вот публичные девки и стараются, у них выручки за день больше чем за месяц выходит, рекруты поди никаких денег не жалеют. А нам туда соваться не след, как бы не загребли вместо недостающих.

-Совсем как у нас... -вздохнул Сашка, ему и в голову не приходило, что здесь в Европе можно натолкнуться на чисто 'российские' реалии... Как все это знакомо, сколько раз еще такой "праздник" будет повторятся? Непроизвольно из темных глубин памяти на белый свет вылезли строки:

Шагают бараны в ряд

Бьют барабаны

Кожу для них дают

Сами бараны!

-А ты братец, я погляжу бунтовщик? -ухмыльнулся Фигнер, но распекать спутника не стал, не было смысла, царившее в городе настроение повсеместной безысходности и его задело, прямо как угар.

Рекруты из мещан в России-матушке точно так же отмечают — 'дым коромыслом', если не повезло и сдали под 'красну шапку', стараясь напиться до потери сознания и 'отлюбить' весь доступный женский пол в пределах досягаемости. Обычно им охотно составляют компанию различные друзья и родственники. Некоторые невезучие бедолаги из числа 'провожающих' позднее проснувшись в депо, или в остроге — как кому повезет, с удивлением из уст армейского 'ундера' узнают, что умудрились 'записаться добровольцем', заместителем вместо совершенно незнакомого человека. По такой незамысловатой схеме, издавна принятой у ловкачей-мошенников, в ряды российской армии угодил его приятель, ефрейтор Гриша. Похоже, что чего-то подобного опасается и осторожный Фигнер.

Ничего удивительного в таком разгульном поведении нет, будущие солдаты как минимум лет пять проведут без женщин и с сильными ограничениями по части употребления алкоголя. Только убедившись, что 'православный воин' не сбежит и не запьет-загуляет на свободе, отцы-командиры его с течением времени начнут отпускать в увольнение. Правда, надо сказать, что Александра за хорошее поведение удостоили такой чести раньше — на третьем году службы... С другой стороны у французов вроде бы служивых в казармах не запирают, а при короле, как жандармский сержант рассказывал, и вовсе 'демократия' была — всех на ночь отпускали, кроме наряда и караула. Кто французам мешает, потом на службе напиться досыта вина или в публичный дом сходить непонятно — но видимо натура человеческая едина, раз забирают в армию, значит надо пить и гулять по полной.

Захваченных у бандитов лошадей путешественники использовали по полной программе. Правда, были некоторые весьма неприятные ограничения, так оказалось, что лучше всего передвигаться в сумерках, или даже ночью, днем они привлекали слишком много ненужного внимания со стороны разных встречных-поперечных. Рано или поздно какой-нибудь бдительный стукач-патриот донесет жандармам или полиции о встреченных на дороге неких 'подозрительных личностях'. Одну проверку они уже успешно выдержали, но многократно искушать судьбу не стоит, это как русская рулетка с одним зарядом в барабане револьвера. Поэтому вскоре с шоссе убрались на проселок, в темное время суток там было безопаснее — меньше шансов нарваться на проверку документов, да и проще решить проблему с "топливом", на одном подножном корме далеко не уйдешь, надо покупать овес для четвероногих спутников. Продовольствие и фураж брали у крестьян, стараясь заезжать на отдельные хутора, а деревни, кабаки и постоялые дворы старательно избегали.В сельской выше был риск нарваться на очередную банду, но и на шоссе временами 'шалили' разбойники. За время путешествия верхом их только однажды обстреляли случайно встретившиеся по пути 'мужики с ружьями', но пара выстрелов 'для острастки' из револьвера поверх голов сразу же отбила у тех разбойников охоту преследовать всадников.

За семь дней удалось продвинуться, по грубым подсчетам примерно на 300 километров, не бог весть какое достижение, но и не так плохо, особенно по российским меркам. Все хорошее в этой жизни, как известно, имеет тенденцию быстро кончатся, и к исходу восьмых суток после разборок со славными франко-польскими воинами-грабителями, Фигнер решил, что пора вернуться к старой схеме передвижения. Лошади — это безусловно хорошо и относительно быстро, но уж очень сильно они демаскируют их маленькую группу и вызывают у встречных совершенно ненужные подозрения. Так ведь можно в итоге невзначай добиться того, что рано или поздно кто-нибудь сопоставит их с той разыскиваемой парочкой — офицер плюс денщик. Не все же время им будут попадаться навстречу туповатые гопники-сержанты, рано или поздно можно наткнутся и на умных...

-Достаточно мы уже наследили, ежели пропавших уланов хватятся, то обязательно зачнут искать их попутчиков. Посему спешиваемся! -решил он, взвесив все возможные доводы "за" и "против".

С четвероногими спутниками поступили так же, как и с их сородичами, захваченными ранее у поляков — отпустили на волю. Седла и сбрую долой, сбросили в первый же попавшийся овраг и вперед лошадки, вы теперь свободны, как мустанги в прериях... еще одна весомая улика уничтожена, или по крайней мере на длительное время спрятана. Есть смысл вернуться обратно на мощеное камнем имперское шоссе, дилижансы по проселкам не ходят, а на редкие крестьянские повозки рассчитывать не стоит.

Века идут, а люди не меняются, как там в 'Белом солнце пустыни' было?

Сухов: Ты как здесь оказался?

Саид: Стреляли...

Примерно такая же история вскоре случилась и у Сашки с Фигнером. Виновником очередного ЧП оказался Самойлович, была у офицеров российской императорской армии, да и у других обладателей эполет такая нехорошая привычка: 'ходить на выстрелы'. Пока они прямо по лугам и по опустевшим уже полям, ориентируясь по компасу, пытались выйти к шоссе, откуда-то справа, со стороны высоких зарослей кустарника, и молодой поросли на вырубках по левую руку, услужливый ветер донес 'пах-пах-пах...', а затем спустя несколько минут еще раз повторил ту же музыку.

-Не охотники, в кого там палить? -заинтересовался Фигнер, и тут же изменил направление движения, точно магнитом его туда неудержимо потянуло, -Пошли посмотрим!

-Может обойдем нафиг, что мы там потеряли? Мало нам последних передряг? -попробовал остановить его Сашка, но какое там... с таким же успехом можно было попытаться удержать торнадо. Пришлось ему бежать вслед за "отцом-командиром", не бросать же его одного.

-Да мы только посмотрим, а встревать в дело не станем! Тут совсем недалече, судя по шуму шагов с тысячу, как раз за теми кустиками. -убеждал Сашку Фигнер, указывая на южную оконечность вырубок, и Александр только вздохнул. Такое было с ним однажды на той, уже путем подзабытой войне, в Восточной Пруссии. Тогда отправленного на рекогносцировку местности со взводом поручика Яковлева похожим образом влекло 'на выстрелы'. С большим трудом его удалось от этого удержать, благо у Александра к этому времени был уже некоторый авторитет и неопытный офицер к его словам прислушался. Но здесь уговорить Фигнера не получилось, и пошли они как тот Саид из 'Белого солнца' искать совершенно ненужные приключения на свою задницу. Что поделать — эпоха такая... "новым временем" зовется. Правда насчет расстояния немного ошиблись, и добираться пришлось почти час.

-М-да... -от увиденного у Самойловича аж челюсть отвисла, -Сашка бинокль у нас в тайнике далеко запрятан? Никак не могу понять кого эти тати там у сундуков раком сношают?

-Мальчика. -ответил ему Александр, от природы наделенный необычайно острым зрением, его и самого действие происходящее в данный момент на поляне, ограниченной зарослями кустов немало шокировало. Такого ему ни разу не доводилось видеть и в ХХ веке. Одно дело в анекдоте про поручика Ржевского, как там: 'Разврат, раз в рот, раз в зад', и совсем другое — наблюдать эту отвратную и противоестественную картину своими глазами, пусть даже издали с приличного расстояния.

Если не считать сцены нетрадиционной любви, то более ничего странного они не обнаружили. Судя по всему, разбойникам необычайно повезло, они 'взяли' дилижанс, из числа совершающих регулярные рейсы между городами. Это громоздкое сооружение, 'убийцу дорог' ни с чем не спутаешь. Вон он, огромная коробка на высоких колесах, стоит в тупике на краю опушки, лошади уперлись в кусты и дальше не пошли. Неясно только как такой 'монстр' здесь оказался, до шоссе километров пять не менее, а по проселочным дорогам они обычно не ездят. Бандитов было человек десять, по крайней мере, столько насчитали с первого взгляда, двое предавались как раз тому милому занятию, которое так удивило Самойловича, еще один рылся в каком-то сброшенном с запяток экипажа не то сундуке, не то чемодане, а вот остальные видимо отдыхали, но наблюдение за подступами все же вели. На морду лица эти провинциальные 'джентльмены удачи' не сильно отличались, от тех, кого доводилось уже видеть раньше. Побрить, подстричь, прилично одеть — не отличишь от обычного горожанина или крестьянина, но здесь эти люди, как показывала практика, быстро утрачивали нормальный человеческий облик. Из пассажиров дилижанса уцелели, судя по всему считанные единицы, в траве возле высокого колеса Сашку сразу заметил сидящего связанного мужчину в 'интеллигентом' облачении, даже очки присутствовали, правда разбитые — чиновник или может быть врач, сейчас это уже не важно. Дальше взгляд невольно цеплялся за хорошо одетую по городским меркам, красивую и еще молодую женщину, на вид ей больше 25 дать было нельзя. Она, стоя на коленях, пыталась что-то объяснить одному из разбойников, возможно главарю этой шайки. Этот мужик выглядел намного внушительнее остальных своих сообщников и вроде бы отдавал распоряжения. Кроме того на этой площадке, ограниченной с одной стороны кустами, а с другой лугом присутствовали еще 'действующие лица': мальчик, точнее подросток которого впрочем в данный момент превратили в 'девочку'. Были и просто девочки, в смысле: дети — женского пола, целых трое — погодки, старшей 7-8 лет, а младшей может быть 4... европейская одежда начала века 19-го, принятая в среде буржуазии и дворянства, немного 'старит' детей добавляя им несуществующие годы. Маленькие такие крошки-ангелочки, двое младших прижались к старшей девочке, словно она способна была их защитить от грядущего неизбежного. Самая младшая — совсем как его Машка, промелькнуло на мгновение в голове у Александра, и точно повинуясь некоему приказу, память подсунула ему на секунду как бы мгновенный снимок маленькой свояченицы, единственное, что у него осталось от недолгой, но счастливой 'той жизни'.

-Девочки поди-ка ее будут? -сразу предположил Фигнер, такие основания были, если судить по фамильному сходству, -Наверное за них уговаривает главного... просит чтоб не тронули, деньги сулит, а может и еще чего.

-Может не будут ее и малолетних девок "употреблять", раз сразу с мальца начали? -неуверенно предположил Сашка. О бандитах-насильниках слышали и не раз — обычная практика грабежей на большой дороге, это только в романах разбойники они все до одного "благородные", но вот о шайках педерастов что-то не доводилось ни разу. С другой стороны в теории такое вполне возможно, и здесь все же Европа...

-Кто их скотов знает... Что же нам теперь делать, напасть на эту компанию? -колебался Самойлович, не зная как поступить, они ведь здесь во Франции совсем не для того что бы всех защищать всех обиженных и угнетенных, у них совсем другие задачи, -Да нас самих может уже за тех поляков-драгун ловят! Спасем этих бедолаг, а они заложат жандармам в первом же городе...

-Смотри сам, начали граждане бандиты с задницы, а закончат вот на них! -Александр указал напарнику на девочек. Он напомнил Фигнеру, что старшая из сестер многократное сношение с взрослыми дяденьками может быть и переживет, а вот остальные вряд ли... а значит выбора нет, -Решайся командир, иначе грех на тебе одном будет!

-Была, ни была... Вещи сложим здесь возле пенька, место приметное, потом подберем. Давай заходи справа, стреляешь после меня, -обреченно плюнул под ноги тот, и продолжил, -Бей сначала вожака, а потом остатних, как получится.

Они разошлись примерно на тридцать шагов, чтобы выйти к поляне одновременно, но с разных направлений. Не совсем понятный прием для уроженца века ХХ, но здесь этот тактический изыск вполне оправдан, огнестрельное оружие в начале 19-го столетия такое, что сплошь и рядом когда целятся в тебя, то нередко попадают в стоящего рядом. Скрытно подойти или подползти на дистанцию прицельного выстрела из пистолета тут было невозможно в принципе, кусты кончаются на краю поляны, затем еще тридцать метров до дилижанса — а дальше идет поле, сплошь открытое пространство, где противники легко могут достать ружейным огнем. Поэтому они заранее приняли все необходимые меры безопасности.

Между тем, нетрадиционная 'любовь' на фоне природы шла вовсю, и всего в каких то шестидесяти метрах от укрывшихся за кустами Самойловича и Сашки. Пока они прикидывали 'стрелять-не стрелять', бандиты быстро сменяли друг друга, последняя парочка была слишком уж шумная по сравнению с остальными. Судя по крикам, от мальчишки требовали взаимности, иначе говоря — подмахивать задом и головой в такт движениям партеров, но он видимо такого сексуального опыта еще не имел и поэтому "любовники" свою жертву вовсю 'учили' кулаками. Вскоре наступил финал, один из насильников, тот, что пристроился со стороны головы подростка, сделав свое дело спокойно ушел прочь к остальным соратникам. Второй же, пару раз судорожно дернув задом напоследок, и грязно, но выразительно выругавшись, вынул из тела жертвы свой член и вместо него одним быстрым движением воткнул юнцу в задний проход пистолет, с размаха загнав оружие почти по самый замок. Раздался пронзительный визг мальчишки, затем последовал глухой хлопок, и моментально еще один леденящий душу предсмертный вопль вдогонку, в котором уже ровным счетом ничего человеческого не было. Примерно так вопила косуля-подранок, припомнил Сашка, когда один раз он на охоте с первого выстрела не сумел убить животное. Пришлось тогда пустить в ход нож, почти как умирающий человек бедная тварь стонала-верещала, пока острая сталь не прекратила мучения раненого животного.

Происшествие мгновенно спутало все планы, враги на опушке разом вскочили на ноги и схватив оружие стали взводить курки, озираясь по сторонам и ожидая нападения, и что самое неприятное — поскольку выстрел раздался со стороны кустов, то и почти все внимание у них сейчас было приковано к этому сектору, откуда и должны были появится Сашка с Фигнером. Разобравшись с причиной тревоги, главарь мухой подлетел к 'шутнику' и отвесил ему пару хороших увесистых подзатыльников. По крикам и брани можно было сделать закономерный вывод, что "виноватого" наказали не за убитого мальчика — того уже все члены шайки "испробовали", а просто за причиненное остальным 'беспокойство', да и пистолет могло разорвать от такого нестандартного применения.

Сашка быстро посмотрел влево, напарник остановился, замер и видимо ждал дальнейшего развития событий, в данный момент выйти из кустов на открытое место, значит неминуемо подставиться под залп 4-5 стволов разом. Надо ждать пока те 'мужеложцы' на поляне успокоятся и вернутся к брошенным занятиям. Пока же оставалось только одно — стоять и смотреть...

Женщину на 'любовь' собравшиеся 'джентльмены' уговорили очень быстро, даже без слов, главарь решительно приставил дуло пистолета к головке одной из девочек, демонстративно взвел курок, и у матери не осталось выбора, как предложить себя для ублажения всей честной компании. Сашка закусив губу, с трудом давил в себе желание бросится вперед, не время... не время еще... А между тем рядом царило буйное веселье, разбойники сопровождали процесс добровольно-принудительного раздевания жертвы сальными шуточками, прибаутками и восклицаниями. Дело шло относительно медленно, несмотря на то, что добровольных помощников — хоть отбавляй. Нижних юбок у этой горожанки оказалось немало, как листьев на вилке капусты, а еще всякие крючки-шнурки-завязки-подвязки, прямо ходячий галантерейный магазин. И тут неожиданно случилось еще одно крайне нежелательное событие, атаман бандитов вдруг схватил одного из своих подчиненных за шиворот, как раз того самого 'залетчика' и недвусмысленно указал стволом пистолета на отдаленные кусты. Такое впечатление, как будто он что-то заподозрил и приказывает провинившемуся произвести ближнюю разведку окрестностей. Сашка с тревогой уставился на Фигнера, далеко разойтись они к тому времени не успели и пока еще друг друга сквозь заросли видели. Тот дал отмашку, условный сигнал отойти назад, к месту, где сложили контейнер и прочие вещи, иначе их могут преждевременно обнаружить. В любом случае вражеского разведчика надо немедленно ликвидировать, ни в тылу, ни на фланге в момент атаки он им не нужен — и лишняя помеха и угроза. Но добраться до исходной точки Александр, равно как и его напарник не успели, события развивались быстро. Разбойник, видимо опасаясь, что на его долю "любви" не достанется — насытившись сексом сообщники женщину прикончат, кинулся исполнять приказ главаря даже не быстрым шагом, а скорее бегом.

Хрустят раздвигаемые кусты, трещат ветки под сапогами — разбойник торопится выполнить поручения своего 'вождя'. Кажется, ему велели пройти вырубки насквозь и выйти к полю со стороны которого и появились Сашка с Фигнером. Судя по производимому шуму 'любитель молоденьких задниц' уже где-то рядом, скорее всего в пяти метрах впереди и левее... Сашка постарался слиться с землей, прижавшись спиной к высокому пню, эх дорого бы он сейчас дал за камуфляж, серые и голубые цвета одежды рабочего слишком хорошо видны на фоне начинающей желтеть листвы. Судьба, столь неоднократно безжалостно пинавшая уроженца иного века в этот раз его сохранила, враг прошел буквально в двух шагах и ничего не заметил, возможно — его ослепило заходящее солнце? В любом случае Александр был не намерен упускать такой уникальный шанс. Рывок, предательский хруст ветки под ногой, здоровый мускулистый детина — вблизи он казался даже страшнее чем с первого взгляда. Враг был почти на полголовы выше Сашки и заметно шире в плечах и обладал немалой физической силой. Он пытается обернуться на звук, и достать из-за пояса пистолет, но не успевает. Буквально доли секунды, неуловимые отрезки времени все решают. Несколько минут они, ломая кусты и производя, как сначала показалось 'страшный шум' топтались на месте, один пытался вырваться, другой взяв врага на удушающий прием — удержать и задушить. Здоровый как бык противник напрягает изо всех сил мышцы шеи и рук, пытаясь разорвать смертоносный захват, а Александр все никак не может его задавить. Сколько бы они бодались — неизвестно, скорее всего, победа все же досталась бы Сашке, поскольку здоровяк сразу же совершил ряд грубых ошибок, полностью отдав инициативу в руки противнику. Со стороны поединок выглядел, скорее всего, как схватка самбиста с культуристом, техника и расчет противостояли грубой физической силе. Но эпическая "борьба гигантов" надолго не затянулась, развязка наступила быстро. Как черт из табакерки из-за куста малины выскочил второй Александр, который Самойлович, в его руке тускло блеснула сталь, и уже через пять секунд все было кончено, всего два точных удара, примерно так на бойне убивают лошадей. Бугай даже глаза выпучил в последний момент перед смертью, делая титанические усилия в попытке разорвать захват, а толку — все одно прикончили за милую душу, ведь не всегда в таких случаях мышечная масса помогает.

-Здоровый черт... Они там все такие! -немного расслабился Сашка, переводя и дыхание стараясь использовать полностью краткий миг отдыха.

-Мишень большая, тебе попасть легче! -зло оскалился Фигнер, опять поразительно похожий на представителя семейства кошачьих, только в этот раз вместо домашнего кота перед Александром был леопард. -Пошли живее, пока там бабу в конец не засношали!

Они ускоренным шагом пробираются обратно, откуда ранее вели наблюдение при первом неудачно нападении, стараясь не производить при движении лишнего шума. Но эта предосторожность, скорее всего лишняя, с опушки доносится сперва гул голосов — разбойники шумно обсуждали "кому первому достанется", такое впечатление, что чуть не подрались в ходе столь оживленной дискуссии. Затем шум мужских голосов перекрыли такие дикие отчаянные крики принуждаемой к сексу женщины, что легкий хруст веток или даже щелчок обломившегося под ногой сучка вряд ли бы кто услышал. На рубеж атаки оба Сашки вышли как раз к тому моменту, когда жертва насилия полностью разделась, легла на землю и закрыв лицо руками, приготовилась 'отрабатывать' за дочерей. Но не тут-то было, ее тотчас рывком за волосы подняли обратно на ноги, один бандит раздвинул женщине колени и пристроился впереди, а другой в этот момент прижался к круглым белым ягодницам — получился своего рода живой бутерброд. Несчастная бабенка пронзительно орала так, что уши закладывало... И надо сказать это "шумовое прикрытие" в немалой степени содействовало успеху предприятия, отвлекая остальных членов банды от наблюдения за подступами к опушке. Кроме того парочка любителей экстремально группового секса выбрала на редкость удачную позицию, как раз в профиль к Александру, они и стали первыми мишенями для пуль выпушенных им из ТТ.

Нападавшие выскочили из кустов в разных местах почти одновременно, Сашка с замиранием сердца пробежал оставшееся расстояние — шагов пятнадцать, самый опасный участок, где его запросто могли "снять" выстрелом из ружья и упал на колени, дальше свое веское слово должен был сказать Токарев. Его напарник напротив, не останавливался ни на секунду, а открыл огонь на бегу, сближаясь с противниками, но двигался он не прямо на направленные в его сторону стволы, а в последний момент метнулся влево.

Перестрелка длилась в лучшем случае минут пять, а может и меньше, времени никто не засекал, но каждая секунда этого быстротечного, жестокого боя по степени напряжения показалась вечностью. Сразу после того его выстрелы свалили разбойников с женщины Сашка попытался уложить предводителя, но оказалось, что его опередил Фигнер, и бандит уже давно волчком катается по траве, щедро поливая примятую растительность кровью из простреленной груди. Но оставались еще цели, и это были отнюдь не безответные мишени в тире, они не стояли на месте, а носились туда-сюда и вели ответный огонь. Круглая пуля, выпушенная и гладкоствольного карабина просвистела совсем близко и невольно заставила его пригнутся. Но упасть на землю-спасительницу было нельзя ни в коем случае, другой противник, расстреляв впустую свои заряды, выхватил саблю и к кинулся к Александру, расстояние не бог весть какое и любитель холодного оружия рассчитывал решить дело одним точным ударом. Скорее всего, бандит считал, что у Сашки тоже на руках два-три обычных пистолета и теперь разрядив их, враг остался совершенно безоружным. Танец с саблями правда, закончился, так и не начавшись, поскольку даже самая маленькая пуля все достает дальше, чем самый длинный сабельный клинок. Остальные противники за исключением одного-двух в основном стреляли по мечущемуся взад-вперед перед ними Самойловичу или пытались его рубить, и Александр без особого труда выбивал их последовательно, одного за другим. Неприятное исключение составлял один сильно 'вумный', тот сразу засел в укрытии образованном ящиками и сундуками, сваленными возле колес экипажа, и вел огонь оттуда. Александру осталось только благодарить оружейников начала века, обычно забывающих снабдить оружие нормальным прицелом... да чрезмерно осторожного бандита, тот из-за укрытия не высовывался и поэтому стрелял практически вслепую. Этого последнего, оставшегося в живых члена шайки, точным выстрелом уложил Фигнер, обойдя с тыла, тот как раз только что, выпалив в Сашку, лихорадочно по-новой заряжал свой кавалерийский карабин.

По идее, в части огня противники Сашки и Фигнера имели определенное преимущество, простая арифметика: револьверу и пистолету нападавших, 6 + 8 зарядов, банда могла противопоставить 10х3 выстрелов со своей стороны. Как будто по всем исходным данным бой должен был идти почти на "равных", но это только в отвлеченной теории, а в реальности оказалось иначе. Почему же этого не получилось, и в результате вышел почти безнаказанный расстрел одной стороны другой? Причин несколько, прежде всего трое членов банды, по разным причинам не смогли принять участие в общей схватке. Затем стоит учесть, что только в голливудских "фильмах про пиратов" бойцы таскают на себе все свое оружие, весь арсенал сразу. Но в жизни как правило берут что-то одно: или пистолеты или карабин, поэтому часть стволов осталась лежать в ольстрах и кобурах, а до стреноженных лошадей никто добраться в скоротечной схватке не успел. И наконец самая важная причина — необычная тактика нападения. Почти все внимание было уделено Самойловичу, поскольку он пытался зайти с фланга. Повинуясь команде старшего "взять резвого" на его перехват кинулись почти все члены шайки, против Сашки остался только один запоздавший. Александра, поскольку он сразу опустился на колени, да еще и пригнулся сразу же сочли "трусом" и все в первую очередь кинулись разбираться со "смелым". А тот умело использовал известные возможности своего оружия и недостатки вражеского. Дело в том, что ударный кремневый замок дает небольшую произвольную по времени задержку — ее практически невозможно учесть, и вследствие этого обстоятельства очень трудно стрелять по быстро движущимся целям. Александр из своей винтовки на последней войне вообще по таким мишеням огня не открывал, ждал пока противник остановится, или замедлит движение. И это не смотря на то, что у него замок был ручной, штучной работы, снятый с дорогого дуэльного пистолета. Шансов поразить Самойловича, пока он бежал, у бандитов, таким образом, было совсем немного, несколько пуль правда пролетели рядом в опасной близости, но в целом смелый расчет оправдался. Со своей стороны он выждал пока враги уплотнятся в компактную группу, или иными словами, все так или иначе соберутся "на одну линию". Обычно так всегда случается при погоне, кто-то вырывается вперед, кто-то напротив отстает. Выбрав подходящий момент Фигнер "залпом" выпустил по противникам пять зарядов из револьвера, убив вожака и выведя из строя еще одного разбойника. Не такое уж плохое достижение, если учесть, что все было проделано в движении и огонь пришлось вести с максимально возможной дистанции, иначе напарника Александра просто изрубили бы в котлету саблями и палашами. Но самое главное он на время отвлек всех членов банды от Сашки, пока те осознали, какую опасность представляет из себя второй стрелок, было уже поздно — в строю осталось только трое, с остальными справился калибр 7.62 миллиметра...

-Александр поди сюда! -позвал напарник, полагая, что все уже кончено. Двоих раненых, но подающих явные признаки жизни врагов он уже успел хладнокровно прирезать, остальные вроде были 'готовы'. Прежде чем встать на ноги Сашка на всякий случай перезарядил свой пистолет, полезная привычка приобретенная на последней войне. Затем он поднялся и неторопливо двинулся по направлению к Фигнеру. Однако по дороге передумал и решил сперва помочь женщине, та стояла на коленях немного наклонившись вперед и судорожно вздрагивала, а один из убитых Сашкой 'партнеров' -насильников навалился ей на спину, его руки по прежнему были сомкнуты на шее жертвы, но простреленная голова бессильно откинулась набок в сторону. Зрелище было жуткое, как будто мертвец по прежнему продолжал сношение с женщиной.

Когда Александр был уже в нескольких шагах от своей цели, когда краем глаза он уловил справа, где по идее никого в живых уже не было какое-то быстрое движение и это спасло ему жизнь. Он успел свалиться на землю, прежде чем ударил выстрел, и пуля просвистела почти на самой головой.

-Б..ть! -Фигнер выхватив свой любимый нож, кошкой метнулся к единственному уцелевшему в бою разбойнику, замах, короткий неотразимый удар и теперь поставлена последняя точка в этой кровавой драме. Потом выяснилось, что стрелявший в Сашку молодчик еще в самом начале перестрелки одним из первых получил пулю в живот из револьвера и упал. Дыра там у него была в брюхе огромная, но как ни странно, оружие рассчитанное, на то чтобы убить лошадь с человеком на этот раз не справилось. Ненависть дала ему силы протянуть еще несколько минут, несмотря на ранение никак не совместимое с жизнью. И надо сказать, что он почти преуспел в своем стремлении отомстить, Сашку спасли только его великолепное зрение, обострившееся после очередного контакта с машиной времени, да боевой опыт последней войны, давший толчок развитию и без того хорошей наблюдательности...

Прикасаться к убитому врагу он побрезговал, и поэтому стал сбивать его с бабы ударами ноги. Но тот все никак не сползал, а женщина напротив опустилась под тяжелым грузом на четвереньки. Наконец потерявший последнее терпение Сашка нанес своему мертвому противнику необычайно сильный пинок, до его ушей долетело что-то вроде негромкого 'чпок', точно бутылку пива открыли и мертвец наконец свалился со своей жертвы. Теперь стало понятно, почему последняя во время сношения так орала, словно ее резали тупым ножом по живому — 'девайс' у этого мужика был по размерам вполне сравним с конским.

Сашка попытался поднять пострадавшую и поставить на ноги, но это оказалось не так просто, похоже у нее что-то там в башке замкнуло и она пребывала не то в шоке, не то в ступоре. Фигнер между тем развязал единственного найденного живого мужчину-пассажира, они поговорили немного и затем ушли вверх по старой лесной дороге. Оттуда по-видимому и прибыл на опушку дилижанс, если конечно он не с неба на эту площадку упал или не приехал прямо через луг, но при этом не оставив на траве и на мягкой почве никаких заметных следов.

Александр, таким образом, был вынужден один возится со свихнувшейся бабой, напарник куда-то умотал. Она была как бы мертвецки пьяная, поднимут — снова валится, на слова и похлопывание по лицу не реагирует. В итоге он ничего лучше не придумал, как оттащить ее к девочкам, рассчитывая, что вблизи своих детей она скорее придет в себя. Те сидели на земле в дальнем углу, где кончалась опушка и начинался луг, но пока Сашка тащил свою ношу, старшая из девиц осмелела и двинулась осматривать поле боя, особое внимание, как и следовало ожидать у нее вызвал тот дохлый 'кентавр', которого так долго потребовалось Александру спинывать с ее мамаши. Пришлось отогнать неразумную девку обратно к матери и сестрам, и поскольку она упиралась, то Александр весьма невежливо, не обращая внимания на протесты, схватил за руку и поволок. За этим занятием его и застал вернувшийся Фигнер, а равно и его новый спутник. Как Александр и угадал сразу, единственный уцелевший пассажир дилижанса оказался врачом по профессии — он даже внешне здорово походил на того обрусевшего немца-хирурга, с которым однажды судьба свела унтер-офицера на минувшей войне. Все остальные погибли в скоротечной схватке с бандитами на проселочной дороге, проходившей в 500-х метрах севернее этого места. Доктор в самом начале стычки попытался спрыгнуть на ходу, но вышло неудачно, он ударился головой о землю и потерял сознание, очнулся уже связанным по рукам и ногам на опушке. Остальным повезло еще меньше, если и были среди них раненые, то до момента оказания квалифицированной медицинской помощи ни один не дожил.

Прибывший медик сперва осмотрел мальчика, помощника кучера, точнее его труп — с такими повреждениям шансов выжить у жертвы извращенного насилия не было. Бандитов еще до него обследовал Фигнер и холодным оружием 'вылечил' от жизни, тех, кого не взяла пуля — любой уцелевший член шайки мог впоследствии оказаться крайне нежелательным свидетелем. Поэтому вскоре эскулапу пришлось заняться последней пациенткой, женщина к тому времени немного оклемалась, но окончательно в себя так и не пришла.

Александр сперва не понял, что медик от него хочет, какой помощи но тот жестами показал, что нужно зафиксировать и подержать ноги женщины в верхнем положении, пока он произведет необходимый осмотр. Мужик попался, надо сказать, не из брезгливых, Александр только взглянул туда — весь низ живота и задница у пострадавшей вымазаны кровью и еще чем-то непонятным липким, скорее всего она просто напросто "обделалась" от особо интенсивной "любви". 'Помощник смерти' возился минут десять, а в это время напарник Сашки пытался вытащить из кустов и завернуть дилижанс. Занятие творческое, поскольку лошадь не машина и заднего хода не имеет. Заставить ее пятится, да еще впряженную в повозку — истинное мучение, а Фигнера там была целая шестерка попарно цугом. Понаблюдав за титаническими усилиям товарища по несчастью Александр про себя решил, что все же придется лошадок выпрягать по одной, иначе из этой дыры не им выбраться. Между тем закончив работу, доктор объявил, что все в порядке и серьезных травм у мадам нет, так — лишь мелкие ссадины и разрывы. Он тут же 'припахал' себе в помощницы старшую из девиц, вдвоем они все пострадавшее 'хозяйство' обмыли водой из дорожной фляжки и обтерли носовыми платками. Затем ее и еще среднюю врач погнал собирать разбросанную по всей опушке женскую одежду, малышка пока осталась с матерью в качестве "утешительницы". Освободившийся от медицинских обязанностей Сашка отправился между тем на помощь своему соратнику, к вящему удивлению, тот за прошедшее время как-то сумел развернуть громоздкий дилижанс, и теперь осталось только подобрать раскиданное вокруг барахло, трупы решили не трогать — это работа для жандармов и полиции.

-Твой лекарь нас часом не властям сдаст? -озвучил Александр терзавший его в течении последнего получаса вопрос. -Он ведь все видел, как мы стреляли...

-Не донесет, я его знаю... и он меня тоже. Мир тесен, в Италии мы встречались и хирург Поль де Люпо мне кое-чем в этой жизни обязан. -без обиняков заявил Фигнер, но более ничего объяснять не стал, поскольку не любил лишний раз распространяться о своих связях и знакомых. Вскоре однако он вспомнил о стрелянных гильзах от ТТ и погнал Сашку их собирать — лишних вещественных доказательств следствию оставлять не хотелось. Всем хорош пистолет Токарева, но в плане конспирации сильно проигрывает даже самому паршивому револьверу. Александру, вынужденному ползать добрых полчаса по траве и протирать штаны, осталось только горько сожалеть, что его современники сделали выбор в пользу такой системы, а не нагана например.

Совместными усилиями женщину, оказавшуюся родственницей высокопоставленного чиновника, кое-как с помощью дочерей и доктора одели и усадили в повозку. Когда Сашка в последний раз ее видел, то с детьми она уже вполне осмысленно разговаривала, а доктор заверил, что 'все обязательно пройдет'. По дороге к городу Фигнер между тем инструктировал своего старого знакомого, на предмет, что можно сообщить полиции, а что не стоит. Поль ему иногда возражал — так они подбирали наиболее достоверную версию происшествия. Сошлись на том, что дело надо представить так, будто на банду 'поджаривателей' Салламбье напали конкуренты, или потерявшие терпение крестьяне решили сами свести счеты со знаменитым местным рекетиром, державшим в страхе весь департамент. Эти крутые ребята успешно грабили окрестные села и даже маленькие города, выбивая у местных мужиков деньги с помощью пытки огнем, отсюда и такое странное название. Ранее вождем по слухам у них был некто Брюкселюа, прозванный в народе Неустрашимым за беспримерный "подвиг мужества". Напав на одну богатую ферму с шестью сообщниками, он просунул одну руку в отверстие, сделанное в ставне — хотел открыть засов, но когда попытался ее вытащить, то почувствовал, что она затянута в прочную петлю. Жители фермы, разбуженные шумом, устроили эту ловушку. Между тем светало, и становилось очевидно, что попытка ограбления провалилась, рядом в поле появились жандармы. Брюкселюа увидевшему замешательство своих подельников, пришло на ум, что сообщники из боязни оставить в руках полиции опасного свидетеля, могут его пристрелить или зарезать. Тогда свободной рукой он вынул обоюдоострый нож, с которым никогда не расставался, отрезал себе кисть и убежал вместе с другими, не обращая внимания на боль. Позднее все же главаря жандармы поймали и теперь он отбывание наказание на каторге. Его следующий преемник оказался хитрее, решительнее и беспощаднее к своим жертвам. По словам доктора, столь поразившая Фигнера и Сашку участь мальчишки, помощника кучера, объясняется просто — преступники таким замысловатым способом решили наказать своего информатора, "наводчика" введшего их в заблуждение, и немного перестарались.

-Новые разбойники, с коими вы так удачно соизволили расправится — они умные, законы эти господа знают хорошо почти как юристы, -продолжил свой занимательный рассказ де Люпо, -А посему в живых никого не оставляют, мы с мадам Венсан — первые, кто побывал у них в руках и уцелел. Нет свидетелей, трудно доказать и причастность к преступлению, коли поймают. Салламбье, ловкий сукин сын однажды словили, так отделался лишь тремя годами тюрьмы за кражу, больше ничего ему поставить в вину не удалось.

-Как вас сюда старина с шоссе занесло? -не преминул спросить старого знакомого Фигнер.

-Кучер дилижанса на развилке возле Шарле увидел плакат, что якобы мост впереди сгорел и там было предписано направление объезда. Скорее всего, это была ловушка, вместе с почтой и казенными бумагами в этот раз должны были тайно везти еще и деньги, крупную сумму серебром, груз сопровождали двое жандармов в штатском, да мы их с вами их на проселочной дороге нашли — рядом лежат.

-Не иначе кто-то в префектуре состоит в доле? Что-то я не заметил гор золота или ассигнаций?

-А вы что, мой любезный Александр думали, что только у Вас в России воруют? -вопросом на вопрос ответил его собеседник и совсем невесело рассмеялся, -У нас тоже умеют... и строгие законы кодекса Наполеона совсем не мешают! Надо просто знать, как их правильно обходить, лазеек ведь много. Бандиты же были очень недовольны, что их обманули, я эту историю от них и узнал, поскольку до вашего появления они кричали и бранились — выясняли, кто виноват и что делать дальше.

-И все же ехали бы вы с нами в город, -предложил, когда пришла пора расставаться де Люпо, -За головы 'поджигателей' обещано хорошее вознаграждение.

-Сколько? -и Фигнер засмеялся когда ему назвали сумму, -Дорогой друг, не буду скрывать, за меня и моего спутника дают больше! Не забудьте, как обещали поговорить с девочками, чтоб не болтали лишнего.

После боя трофейных лошадей они себе не взяли, хотя и могли — ну их к черту, подальше от очередного соблазна... безопаснее передвигаться пешком на "своих двоих".

В ходе путешествия это был последний случай, когда на пути к Парижу Фигнер и Сашка применяли оружие на поражение, бедные и 'бандитские' департаменты закончились, далее пошли богатые 'лояльные'. Пистолет ТТ снова занял свое законное место в контейнере-тайнике, и извлечь его оттуда Александру пришлось уже в Париже. На этом участке пути тоже было не все гладко, но проблемы решались разными путями, иногда даже кулаком, но никого убивать более не довелось. Сделав большой крюк Фигнер и Сашка двинулись на покорение столицы с той стороны, откуда 'русских гостей' Жозеф Фуше министр полиции явной и фактический руководитель тайной не ждал.

Глава 10. Пока без названия.

Сентябрь... в России уже осень вступает в свои права... 'В багрец и золото одетые леса', а здесь пока все еще стоит 'лето'. Впрочем, по ночам уже начинает ощутимо подмораживать и поэтому все чаще и чаще приходится незадачливым путникам — Александру и его тезке искать место для ночлега под крышей, у костра уже не так уютно — утром что называется зуб на зуб не попадает. Если раньше обходились ночевками в лесу и в поле, то теперь приходится прибегать к услугам различных постоялых дворов или останавливаться в деревнях.

В последние дни уходящего южного лета, приблизительно за час до заката солнца, через южные ворота в город Д вошли гости, как всегда незваные. Немногие из жителей городка, находившиеся в этот момент у окон или на пороге своих домов, обратили внимание путешественников и оглядывали их с некоторым беспокойством. Всевозможных бродяг из разряда 'перекати поле' в провинции традиционно не любят, здесь все прочно приросли корнями к насиженным местам, не оторвешь, даже если захочешь. Город, словно древний моллюск, спрятался в броне крепостных стен, извилистые и кривые улочки только усиливали сходство с раковиной.

Пришельцы выглядели так, словно проделали длинный путь не в одну сотню верст. Грязь дорог навечно въелась в кожу их ботинок, а пыль пропитала одежду вплоть до нижнего белья. Их было только двое... Один с виду — уроженец юга, смуглое живое и подвижное лицо, черные как смоль волосы. Итальянец, испанец, или может француз из южных департаментов, земли опаленной горячим пламенем иноземных нашествий. Второй путешественник больше смахивал на уроженца северных областей Пруссии, давнего и надо сказать весьма нежелательного соседа Франции. Одеты оба были не броско, по распространённой в ту пору 'простонародной' моде. Белая холщовая рубаха под серой, местами уже прохудившейся курткой-блузой, синие полотняные штаны — отдаленные предки 'джинсов', навыпуск и неизменный картуз. Правда, хлопчатобумажная фуражка с кожаным козырьком, опущенным на глаза, была только у 'южанина', его спутник щеголял в матерчатой шляпе неизвестного фасона и отвратного грязно-зеленого цвета. Внимательный наблюдатель, вероятно, заметил бы одну странную деталь в облике этих типичных 'пролетариев' начала века девятнадцатого — обувь, добротные ботинки 'бедных тружеников' никоим образом не вписывались в общую убогую картину. Но кому такие мелочи интересны, те более, что совершенно неуместные 'артефакты' отчасти скрывались под прикрытием потертых и пыльных брюк. Женщины старого предместья, находящегося в нижнем конце города, заметили, как эти двое задержались под деревьями бульвара Гассен-Ди, чтобы напиться у фонтана в конце аллеи. Вероятно, их сильно мучила жажда, потому что дети видели, как они вторично останавливался напиться, шагах в двухстах подальше, и у следующего фонтана на Рыночной площади.

Сашка следуя как хвост за собакой вслед за Фигнером по пути рассматривал местные достопримечательности, благо их было не особо много: готический собор в центре города, да еще одно красивое здание поодаль — вот собственно и все, более ничего примечательного. Его спутника волновали проблемы куда более насущные, они сегодня обошлись без обеда и поэтому к вечеру пустой желудок ненавязчиво напоминал о том, что надо обязательно подкрепиться.

В то время в городе Д был один хороший трактир под вывеской 'Трех Дофинов'. Хозяином заведения был некий мэтр Жакен Лабарр, человек, пользовавшийся в городе почетом за родство с другим Лабарром, содержателем трактира 'Кольбасский Крест' в Гренобле, служившим раньше в полку старой гвардии во времена славного, но неудачного египетского похода. Якобы именно по этой причине в трактире однажды останавливался сам император, будучи проездом. Но такие сведения, как правило, проходят по разряду 'городских легенд'... на самом деле Наполеон посетивший город на пути из Парижа в Канн, в ту пору бывший только генералом и консулом республики, отдыхал в служебном отеле префектуры. До вышеупомянутого питейного-закусочного заведения, скорее всего, добрались только денщики и конюхи будущего императора: 'Куда конь с копытом, туда и рак с клешней'.

Наведя справки у аборигенов насчет местных трактиров и постоялых дворов, Фигнер немедленно потащил своего напарника в 'Три Дельфина', как ошибочно на слух воспринял название Сашка. Внутри трактир вполне оправдывал свою славу лучшего в округе заведения общепита, чистота не идеальная, но все же на уровне приличной заводской столовой века 20-го. Разве, что кухня у 'Дофинов' была соединена прямо с общим залом, но так даже привлекательнее, уютнее и хорошо видно, что и из каких продуктов готовят посетителям. Сильное пламя пылало в очаге, а почтенный дородный трактирщик в белом фартуке, он же и главный повар с мальчишками-помощниками, деловито хлопотали около плиты и кастрюль, внимательно наблюдая за прекрасным обедом, варившимся для извозчиков, громкий хохот и болтовня которых раздавались за столами неподалеку. Кому случалось путешествовать по Франции, тот знает, что никто не ест лучше извозчиков, да выпить эти ребята горазды, особенно за счет щедрого клиента. Откормленный поросенок, окруженный белыми куропатками и глухарями, медленно кружился на вертеле перед огнем. На плите аппетитно шкворчали в сметане два жирных озерных карпа, каждый размером со штык лопаты и еще какая-то речная рыба, может быть форель — другую в этих краях не уважают.

-Пошли отсюда нахрен, да быстрее! -шарахнулся Александр, разглядев вблизи жарящегося 'поросенка' и не без труда подавив рвотный позыв, -Они сволочи тут, что не иначе собак жрут?

-Темный ты братец! Это сурок, зверюшка эдакая навроде нашего российского зайца. -успокоил своего спутника более опытный Фигнер, -Их нарочно орехами откармливают, почитай деликатес, аки у нас молочный поросенок.

-Все едино, не собака, так крыса? -Сашка по-прежнему не желал приобщаться к таинствам местной кухни и его неудержимо тянуло прочь.

Пока они пререкались по поводу угодившего на вертел несчастного грызуна, хозяин, услышав, что дверь отворилась, и вошел кто-то еще, не отрывая глаз от плиты, спросил:

-Что угодно господа?

-Поесть и переночевать! -моментально выпалил Фигнер и за себя и за Сашку.

-Нет ничего легче, -продолжил трактирщик не отрываясь ни на минуту от процесса приготовления пищи. Но, затем подняв голову и критически оглядев весьма сомнительную наружность новоприбывших, он прибавил:

-За деньги? У меня здесь не богадельня, всяким нищим не подаю! Если карманы пусты, то идите в префектуру, там о вас позаботятся.

Туго набитый увесистый кожаный мешочек-кошелек, как по волшебству появившийся в руках Фигнера, успокоил хозяина и тот сразу же заявил, что всегда готов помочь путешественникам. Вещевые мешки и намозоливший уже до крови спину контейнер моментально отправились под стол. Александр, усевшись на скамью, с наслаждением вытянул уставшие за день ноги, а его 'сенсей' между тем принялся заказывать блюда. Официантов или половых, как в русских трактирах, здешний сервис не предусматривал, а в качестве метрдотеля выступал обычно сам трактирщик собственной персоной. Меню тоже не было, поскольку все, что можно получить, представлено в натуральном виде, просто укажи пальцем, очень удобно для человека плохо ладящего с местным языком. Сашка встрепенулся было услышав в перечне знакомое название — 'солянка', супчику он бы не отказался с дороги откушать, но вспомнив по какой технологии это блюдо здесь готовят, вовремя прикусил язык. Пусть уж напарник выбирает, Самойлович по части еды маху не даст... не хватало им еще баландой из объедков с господского стола питаться.

В то время, как новые посетители заведения грелись у очага, честный трактирщик Жакен Лабарр первым делом вытащил из кармана карандаш, оторвал уголок от старой газеты, валявшейся у него на столе, написал на оторванном клочке одну или две строки, сложил бумажку вдвое и, сложив, сунул в руку расторопному мальчику, служившему ему поваренком и рассыльным. Трактирщик шепнул что-то мальчишке на ухо, и ребенок побежал по направлению к мэрии. Эти манипуляции не укрылись от внимания Фигнера, но трезво оценив ситуацию, и приняв во внимания наличие двух входов в трактир, он все же решил пока остаться на месте. Слишком поспешный уход, или точнее бегство вызвали бы неминуемые подозрения.

-Скоро ли обед? -переспросил он еще раз хозяина.

-Сейчас, я уже начал готовить, -поспешил ответить тот, но в глаза спрашивающему посмотреть не решился.

Посланный гонцом поваренок возвратился быстро, не прошло и десяти минут. Мальчик принес обратно записку, трактирщик поспешно развернул ее, как человек, ожидающий ответа на тяжелый и неприятный вопрос. Он читал с явным вниманием, затем покачал головой и задумался.

-Милостивый государь, -сказал он после некоторой, -Я не могу принять вас.

-Это еще почему?

-Будьте добры пройдите префектуру для проверки документов. С начала месяца велено всех прибывших в город, кто изволит остаться хоть на один день направлять туда.

-Так накорми тогда нас сначала черт брюхатый! -Фигнеру такой новый порядок не понравился.

-Сказано же по-хорошему тебе — не могу! Меня за это оштрафуют, пока ходите туда и обратно будет вам приготовлены и обед и постели. -попытался выкрутиться хозяин, прикидывая в уме, что и то, и другое 'незваным гостям' смогут совершенно бесплатно предоставить в местной тюрьме. Кто знает, как все еще сложится, отвечать за чужие грехи трактирщик не собирался. Пусти такого постояльца, а наутро придет полицейский и окажется, что у "респектабельного" с виду господина желтый паспорт бывшего каторжника.

-Дай хоть рыбы сушеной с пивом, мы наскоро перекусим и двинемся дальше! -предложил компромиссное решение Фигнер, но ему на встречу не пошли.

-Нет! Все это уже заказано и оплачено.

-Кем?

-Да вот этими господами извозчиками!

'Водители кобылы' в зале между тем одобрительно загудели, поддерживая Жакена, так мол их пришлых подонков, надо гнать бродяг в шею, пусть не отнимают деньги и работу у честных горожан.

Сашка, между тем, с тревогой следил за реакцией своего 'отца-командира', как бы чего не вышло, да привычно кастет в кармане нащупывал. Иной раз порывистый Самойлович в таких случаях просто 'взрывался' словно порох, вот и сейчас обстановка накалилась и в воздухе запахло очередной дракой. Но в этот раз на удивлнение обошлось без мордобоя, без бокса и без савата.

-Е...ные гужееды! -зло сверкнул глазами Фигнер, нарочито громко и отчетливо произнеся оскорбление, чтоб все в таверне услышали, в тайной надежде вызвать хоть кого-нибудь на потасовку. Мужики за соседним столом враз, как по команде притихли, уткнулись носами к кружки и тарелки, хоть их семеро против двоих чужаков, но по всему видно, что 'буйных' здесь нет.

-Я имею привычку обращаться вежливо со всеми, -ни к кому конкретно не обращаясь сказал побледневший как смерть трактирщик, помолчав немного, чуть слышно добавил уже примирительным тоном, чуть слышно, на грани шепота -Уходите отсюда... ради бога.

Пришлось в итоге им удалится 'не солоно хлебавши', ввязываться в бессмысленную драку с посетителями трактира не решились, слишком уж место не подходящее, да и свет клином не сошелся на этих 'Трех Дофинах'. Матерясь почем свет стоит, мрачный Фигнер справился у первых встречных уличных мальчишек, где можно найти харчевню для 'народа' без претензий, ему указали одно подходящее заведение на окраине в городских трущобах. Получилось как раз в противоположном конце города, туда они и направили свои стопы. По дороге прошли мимо местной тюрьмы, непременного атрибута каждого более-менее крупного городка. Здание, сложенное из красного кирпича, мрачное, но довольно внушительное, выглядит, как монумент, как наглядная агитация в камне, напоминающая о том, что законы нарушать нехорошо и за это может последовать возмездие.

-А вот сюда нас с тобой Сашка возьмут без всяких казенных бумаг! -пошутил Фигнер, и прежде чем его спутник успел ответить подскочил к порогу и дернул цепочку звонка.

В массивной, укрепленной железными полосами двери отворилось небольшое смотровое окошечко, оттуда на оторопевшего Александра грозно зыркнула мутными очами заспанная харя привратника:

-Чего вам надобно? Ходят тут всякие...

-Дядя пусти бродяг в острог переночевать! -нагло влез в разговор, оттеснив товарища Самойлович, но с ним разговаривать не стали.

-Пошли вон оборванцы, здесь казенное учреждение, а не кабак! -глухо, но с достоинством последовал ответ из-за толстых дубовых досок и дверная амбразура тотчас захлопнулась.

Ответ тюремного стража однако поднял, упавшее было до самой низкой планки настроение и путники направились туда, куда их и послал сердитый тюремный охранник. На веселой улице Шофо никаких формальностей и бумаг из мэрии от путешественников не потребовали, рука всемогущей имперской бюрократии сюда еще не добралась. Здесь все просто, доступно и грязно, только плати и наслаждайся, в ассортименте всевозможные удовольствия вплоть до амурных: кислое вино, дерущая горло, точно наждаком крепкая виноградная водка, плохо прожаренное мясо непонятного происхождения и готовые на любые "ласки" накрашенные гулящие девки от трех франков за штуку. Оптом на все услуги потребителю полагалась внушительная скидка, в расчете на то, что когда гость упьется до невменяемого состояния вся его наличность так или иначе перейдет к хозяину заведения. Кабачок больше всего походил на тот полу-притон , в котором Сашка с товарищами-сослуживцами неоднократно 'зажигал' во время последнего похода на войну, когда им дали месячный отдых в Смоленске. Вывески здесь нет и в помине, ее заменяет еловая ветка, воткнутая в железную подпорку над входом, в глухой российской провинции точно так же обозначают питейные заведения, отсюда и присказка в народе бытовала: "Подался к Ивану Елкину". Даже запахи те же самые в наличии — мочи и еще чего-то мерзкого, блевотина и огрызки под столами, и пьяницы в дальнем углу нестройно галдят почти как в родной стороне, вот только это не Россия... куда тебя бедолагу занесло? Унтер-офицер с трудом поборол нахлынувшую ностальгию, такое ощущение, что кажется — закроешь глаза на миг, а когда разомкнешь веки, то рядом окажутся старые друзья-товарищи из 13-го егерского полка с которыми так славно пинали в Смоленске оборзевшую мастеровщину, потом тушили пожар в публичном доме, а затем наконец познакомились с 'отвязными' девчонками-портнихами. Воспоминания хоть и не замысловатые но приятные, можно сказать, что "теплые" особенно по части девиц...

Провести ночь в гостеприимном кабачке они не остались — невозможно: вместо комнат в наличии были только 'нумера'. Так тут называют тесные клетушки с вонючими кроватями, отгороженные дырявыми грязными занавесками вместо дверей и стен, эрзац-помещения рассчитанные на кратковременное пребывание клиента с проституткой: 'сунул, вынул и пошел дальше'. Спать в таком специфическом гадюшнике было нельзя, разве что, будучи мертвецки пьяным, но так можно и на улице в канаве, да там, пожалуй, и безопаснее выйдет — карманы не обчистят.

-В предместье пристроимся, или у крестьян по дороге. -решил Фигнер, и Александр возражать не стал, в городе для них подходящего приюта не было.

Так уж получилось, и вероятно в этом есть веление судьбы, что их путь из кабачка, до городской заставы пролегал мимо мэрии. У дверей на каменной лавочке дремал, сладко посасывая глиняную трубку страж местного порядка, пожилой пузатый жандарм, эдакий 'Карбас-Барабас' в мундире, точно сошедший со страниц детской книжки. По всему видно, что дяденька ветеран многих кампаний — крест почетного легиона в петлице и еще полдюжины различных медалей на груди. Заметив его, спутник Сашки поспешно сорвал с головы заношенный до дыр картуз и картинно с ужимками раскланялся, не преминув незаметно ткнуть локтем в бок своего товарища, чтоб не зевал и оказал подобающие знаки внимания заслуженному старому воину. Вышло довольно комично, с изрядной долей фиглярства, в другое время представитель власти, может быть, и не обратил внимания на такую вопиющую дерзость, но тут встрепенулся от сна.

-Кто такие будете? А ну, прохвосты, поди сюда!

Ничего страшного с ними не случилось, привычная рутинная процедура, как и десятки раз ранее на дороге. Проверил представитель закона паспорта и рабочие книжки, и хотел было отпустить работяг на все четыре стороны с миром, но в последний момент передумал и принял другое решение.

-Ты малый плотник вроде, в книжке у тебя указано? Как раз мне такой и надобен, пошли тут работы для тебя на пару часов! Да не криви морду приятель, чай руки не отвалятся потрудиться немного на благо нашей империи.

В очередной раз Сашку и Фигнера самым бессовестным образом 'припахали', такова уж судьба французского пролетария — существа абсолютно бесправного, приходится всякий раз угождать слугам власти и закона. Полиция и жандармерия помещались тут же рядом в административном здании городской мэрии, на первом этаже в двух небольших смежных комнатах с окнами выходящими на внутренний дворик. Пока потомок остзейских дворян страдал со стамеской и молотком, подтесывая разбухшую от влаги дверь, Александра озадачили как слесаря-оружейника. Жандарм откуда-то, вероятно из из кладовки, принес и вывалил ему на стол пару дюжин старых разнокалиберных пистолетов и коротких кавалерийских карабинов.

-Затяни разболтавшиеся винты, смажь, почисти, подтяни пружины и замени кремни, где надобно!

Древнее, видавшее виды оружие — возни с ним у Сашки вышло как раз на два часа, а вот Фигнер управился с дверями намного быстрее. Между тем 'заарестовавший' их сержант отлучился куда-то по делам, кажется, он пошел в ратушу, а может быть захотел промочить горло кружечкой местного пива.

-Сашка у тебя отмычка далеко запрятана? -вскоре спросил Фигнер, уставший ждать, пока компаньон закончит свои труды по части восстановления казенных ружей и пистолетов.

Александр без всякой задней мысли протянул товарищу набор хитрых железок, его внимание было полностью поглощено борьбой с упрямой 'перкой' антикварного карабина, сработанного вероятно еще во времена д`Артаньяна и Ришелье. Опомнился он только тогда, когда заметил, что Фигнер вскрыл бюро и без малейшей тени стеснения роется в служебных документах, дотошно просматривая папки одну за другой.

-Слушай может не надо так в наглую? Того и гляди наш жандарм явится и поймает тебя! Спалимся?! -встревожился он, но тщетно, напарника было уже не остановить, тот дорвался как ребенок до любимой игрушки.

-Нет, ты только взгляни сюда! Умеет папа Фуше работать, куда нашему дурню Санглеру до него! -напарник потряс перед носом Сашки толстой стопкой бумаг, листов тридцать не меньше толщиной, отпечатанных типографским способом, -Откуда они столько сведений набрали, скажем есть целая таблица с перечислением персон, кои могли бы меня опознать при личной встрече. Бог мой, да они все знают! Посмотри, всех моих баб прописали, про которых я уж и сам подавно забыл!

Действительно, ведомство Жозефа Фуше постаралось на славу, снабдив своих сотрудников исчерпывающими сведениями для поимки опасных государственных преступников. Вот только не учли господа шпионы одного обстоятельства, машина времени в ходе неудачной попытки переброски в прошлое 'отреставрировала' и омолодила обоих Александров примерно лет на десять. В противном случае не факт, что спасла бы даже тщательная, хорошо продуманная и исполненная, маскировка под представителей самого низкого и презираемого сословия — в бумагах имелся неплохо выполненный неизвестным художником портрет Александра Самойловича Фигнера. Судя по всему, пока огромный и сложный механизм сыска первой империи крутился вхолостую, попутно зажевывая зубцами шестеренок случайных людей: всех кому не повезло с внешностью, всех кто, попал под подозрение, путешествуя в Париж в обществе слуги или денщика. Другие варианты тайная полиция империи в настоящее время не рассматривала, но кто знает, что будет дальше? Хорошо хоть, что пока еще власти население не оповестили о разыскиваемых опасных преступниках, но рано или поздно дойдут и да такой меры.

Александру французские агенты, обосновавшиеся в России, уделили намного меньше внимания, чем его напарнику, прямо даже до слез обидно стало в первый момент. Скорее всего, они просто выписали данные из какой-то казенной ведомости: нижний чин из рекрутов по набору, унтер-офицер 13-го егерского полка, возраст и скупой словесный портрет: 'особых отличительных примет не имеется в наличии'. Нет у них людей на 'нужном уровне', нет таких информаторов, что бы могли с солдатами, сослуживцами Сашки побеседовать накоротке, вот и приходится выкручиваться. А может быть и в самом деле французы решили, что нижний чин просто денщик, обычный военный слуга, "мальчик на побегушках", основное назначение которого — драить до зеркального блеска хозяину-офицеру сапоги и ставить самовар, одним словом, лакей в солдатском мундире? Если так, то за долгие годы, это первый случай, когда шкура бесправного российского воина спасает своего обладателя от весьма серьезных неприятностей. Всего жалких двадцать строк мелкого убористого шрифта, даже обидно стало, по Самойловичу французы чуть ли не целую монографию накатали, хоть не переводи и не отдавай в издательство, в набор. Ха-ха... серия книг 'Жизнь замечательных людей' — была в советское время такая... Александр попытался вспомнить, была ли там книга посвященная Фигнеру, ведь судя по всему человек незаурядный, но ничего в голову так и не пришло. Может быть просто под руки не попалась нужная книжица, их там в библиотеке помнится много было, целые стеллажи, а он историей особо не увлекался, предпочитая "дешевую развлекательную литературу" на вроде Чейза и Кинга.

....................................................................................

Кое-как под вечер они с грехом пополам все же выползли из негостеприимного городка на дорогу, уже смеркалось, и надо было решать вопрос с ночлегом. Срочно требовалась хоть какая-то крыша над головой, хоть осень во Франции заметно теплее, чем в России, но провести ночь под открытым небом все равно неприятно. Как назло в полях не видно ни одного стога, куда можно было бы зарыться с головой неприкаянным путникам, рачительные местные крестьяне сразу же пускают солому в дело или на продажу. После недолгих дебатов было принято решение попытать счастья по дороге, других вариантов уже не осталось. Хоть городок и был невелик, но за ним как за кораблем в плавании тянулся длинный "след" предместья, или посада, если переводить на чисто российскую терминологию. Отдельно стоящие дома или скорее маленькие усадьбы встречались даже на расстоянии в несколько километров от городских стен.

Сумерки догнали их сразу за полуразвалившимися городскими воротами, которые запирали в последний раз при царе Горохе, массивные петли проржавели намертво и теперь никакой богатырь не сможет захлопнуть створки. Мощенные камнем улицы и высокие стены домов уже давно закончились, пошли все больше какие-то не то сады, не то огороды и небольшие аккуратные одноэтажные домики, почти как в деревне. Вместо оград и каменных заборов — низенькие плетни из прутьев, а кое-где и вообще изгородь не без успеха заменяли колючие кусты шиповника, видок довольно живописный, разве что, встречающиеся временами на пути дымящиеся кучи навоза общую картину портят. Сунулись сдуру было путешественники в первое попавшееся по дороге жилище — и нарвались на отказ, хозяева какой-то праздник справляют и постояльцам не рады, даже на предложенную хорошую оплату не соблазнились. В другом месте Фигнер, прежде чем ломится в дверь, внимательно изучил внутренности помещения через окно, благо занавесок или штор там не было. Сашка тоже не удержался и заглянул, помещение было неплохо освещено изнутри свечами и масляной лампой в придачу, столь привычная для России лучина в Европе не в ходу. Сквозь мутное зеленоватое с прожилками стекло они увидели большую комнату с выбеленными стенами, с кроватью под ситцевым пологом и колыбелью в углу, несколько почерневших от времени деревянных стульев и ружье на стене — типичная остановка у в меру зажиточного европейского крестьянина или горожанина той далекой эпохи. Надо сказать, что Александр всякий раз рассматривая внутренности того или иного жилища ловил себя на мысли, что ищет взглядом телевизор, музыкальный центр, радиоприемник или еще какую-нибудь "бытовую электронику" или хоть розетки и электропроводку на стенах — и не находит. Сознание как бы тихо протестовало против такого "неестественного" порядка вещей. Несмотря на то, что он прожил уже почти 11 лет в этом времени, отчасти оставался одной ногой все еще там, "дома" — в веке 21-ом, и ничего с этим нельзя было поделать.

Посреди помещения стоял накрытый стол с остатками ужина. Медная масляная лампа освещала толстую белую скатерть из некрашеного домотканого холста, старую помятую оловянную кружку, блестевшую как серебро, наполненную до краев вином, и глиняную дымившуюся миску с похлебкой. За столом сидел человек лет сорока, мужчина с веселым добродушным лицом, а на коленях его прыгал ребенок, девочка примерно лет трех. Подле него очень молодая женщина кормила другого ребенка грудью, удобно устроившись в старом плетеном кресле. Отец играл со старшей своей дочкой, девочка весело смеялась, мать улыбалась. Фигнер и Сашка постояли несколько минут в раздумье перед этой мирной идиллической семейной картиной, и только потом решились войти.

-Детей у них мало, всего двое, а дом большой и вроде не бедные, коли в будний день вино пьют. На ночь пустят. -предположил Самойлович, однако и в этот раз они чуть было не пролетели.

Дверь была не заперта изнутри на засов, но все же спутник Сашки, вопреки обыкновению, в этот раз решил постучатся. Оттуда, из глубины дома, сразу же раздалось:

-Кто там пожаловал? Муженек поди открой! -голос явно женский и на слух весьма приятный...

Началось вроде неплохо, а вот дальше возникли проблемы. Хозяин, едва увидев кто заявился на ночь глядя, сразу сорвал ружье со стены.

-Убирайтесь к черту бродяги! Застрелю! -грозно щелкает он курком и пытается взять на прицел Сашку, а Фигнер между предусмотрительно отпрянул в сторону, точно готовясь к очередной схватке.

Сперва не совсем понятно было, чего вдруг спокойный с виду глава семьи так неожиданно "завелся", но вскоре обстановка прояснилась. Причина столь неадекватного поведения стоит у хозяина за спиной с обнаженной грудью как пресловутая "Свобода на баррикадах", якобы ребенка ей надо кормить. Сашка всегда считал, что для этого занятия вполне достаточно одной единственной "сиськи", но эта молодая француженка похоже придерживалась другого мнения. Размер грудей у бабенки конечно не XXL, как у иной "крутой" порнозвезды из Плейбоя, но тугие "мячики" красивые и почти не отвисшие, что в природе редко встречается у рожавших женщин. Радуют глаз и аккуратные коричневые соски средних размеров — самое то, главное, без всякого силикона, не изобрели еще этой пакости в 19-м веке. И даже полупрозрачная белая капелька молока, прочертившая липкую дорожку вниз по смуглой коже впечатления не портит, настолько все выглядит натурально и привлекательно. Помять бы такие естественные прелести в руках унтер-офицер, как и любой другой представитель сильного пола, не отказался, да и Самойлович, судя по виду, тоже был не прочь "отведать молочка". Мужик между тем продолжал психовать размахивая перед носами пришельцев своим оружием:

-Убирайтесь говнюки проклятые к дьяволу, не то всех перестреляю нахрен! -ревел он точно буйвол, бешено вращая красными, налитыми кровью глазами.

-Постой хозяин! Как по нам палить то будешь? У тебя ведь кремня на ружейном замке нет! -весьма уместное замечание Самойловича разом разрядило взрывоопасную обстановку.

Секунду назад буйный, теперь мужик как-то сразу скис, даже как будто в размерах уменьшился, точно проколотый иголкой воздушный шарик. Он лишь обреченно махнул рукой — заходите мол, коли уж притащились.

-А ведь совсем новое ружье, в прошлом году только купил. Отдал намедни шурину поохотится и вот... так с этими родственниками. Дашь чего, так мигом испортят поганцы эдакие. -закручинился он,совсем позабыв о своей благоверной, что продолжала гордо демонстрировала гостям части тела, обычно скрываемые женщинами под одеждой.

-Ничего, мой брат слесарь, он твою пушку враз починит! -поспешил успокоить мужика Фигнер, между тем исподтишка плотоядно разглядывал молодую женщину, а та кажется совсем и не против была, стоит как в ни в чем ни бывало и даже ничуть не смутилась, только грудь рукой слегка прикрыла и то не до конца — пуговки сосков так и проглядывают между растопыренными пальцами. Впрочем, в этом жесте больше просвечивало кокетство, чем природная стыдливость — даже человеку несведущему было ясно, что тут скорее завлекают-приглашают.

Далее события развивались как по заранее отработанному сценарию. Молодой хозяйке, спрятавшей наконец свои прелести обратно под корсаж — долго же она их однако демонстрировала гостям, вдруг что-то срочно потребовалось найти не то в погребе, не то в сарайчике и всучив мужу в руки ребенка женщина быстро исчезла. Вслед за этой особой, совершенно незаметно, не производя лишнего шума бесследно испарился и Самойлович, только его и видели, настоящий партизан.

Сашка только вздохнул, опять кому-то халява отвалиться, а ему отдуваться за всю компанию. Но ничего не поделаешь, и он не торопясь, аккуратно разложил на столе свои инструменты и принадлежности. У хорошего слесаря и оружейного мастера всегда с собой имеется обязательный набор, завернутый в кусочек промасленного холста или старой кожи. Не то что бы работа была в этот слишком сложной и длительной, как раз напротив. Но надо было ухитрится операцию, на которую отводится от силы минут пять растянуть на добрый час, кровь из носу требовалось "прикрыть" напарника в столь деликатном деле. Если он управится раньше времени, то хозяин, наблюдавший за ремонтом ружья, чего доброго отправится на поиски своей благоверной и тогда их в итоге выгонят прочь. После теплого "домашнего очага" убираться обратно на улицу совсем не хотелось и Александр пустился "на все тяжкие", благо владелец оружия попался такой, каких в веке 21 обычно ласково называют "чайником". Александр не торопясь занялся привычной работой, и заодно появилось время рассмотреть хозяина вблизи. Пока они с Самойловичем тащились по стране, то имели возможность наблюдать множество различный типов местного населения, но такой экземпляр попался впервые. Это был высокий мужчина, по роду занятий — полукрестьянин, полуремесленник, в широком кожаном фартуке, пристегнутом к левому плечу и оттопырившемся на груди как большой карман, обычно туда за пазуху прятали различные мелкие вещи, такие например, как красный носовой платок, курительную трубку, табакерку, связку ключей и прочую дребедень, все это добро удерживал широкий пояс-кушак. Мужик то и дело запрокидывал голову назад, и низко вырезанный ворот рубашки обнажал белую и толстую, как у вола, шею. У него были густые брови, огромные черные бакенбарды, бород во Франции в ту пору не носили — мода на них появилась позднее, глаза навыкате и низ лица удлиненный, а на всем этом неуловимый отпечаток сознания, что он — господин в своем доме, вот только молодая жена, судя по поведению, об этом не знает и регулярно наставляет благоверному рога. Свою посильную лепту в общее дело внесли дети, как без них? Старшая девочка упорно лезла под руки Сашке, постоянно мешая работать — ей видите ли обязательно надо потрогать "цацки" и инструменты — дополнительная задержка, а младшая отвлекала папашу одним только фактом своего присутствия. С такими добровольными помощниками контрольный выстрел в открытое окно, свидетельствующий о завершении ремонта, и спугнувший сидевшую на дереве ворону, был произведен только спустя полтора часа — своего рода рекорд в профессиональной деятельности Сашки, как мастера-оружейника. Можно было конечно разрядить ружье и другим способом, для этого имеется специальный разрядник, но Александру было лень возится, да и Самойлович к тому времени уже должен управится со своей новой пассией. Почти сразу же после пробной стрельбы появилась хозяйка, на лице у женщины нетрудно было прочесть чувство глубокого удовлетворения, вслед за ней пришел, подтягивая на ходу штаны и Фигнер.

Время было уже позднее: простой ужин бедных путешественников — черный хлеб, сыр, дешевое вино, примерно на 4-е су, так они и питались всю дорогу на пути в Париж. Лишь изредка случались небольшие послабления по части конспирации и тогда в рационе появлялись такие деликатесы как свежее мясо, пиво, вино и прочие изыски местной кухни. Александру от представительниц женского пола, в этот раз ничего не "обломилось", все досталось более шустрому и обаятельному Самойловичу, хозяйские дочки не в счет — чего с малых детей возьмешь. Посему остаток вечера и ночь прошли более-менее спокойно, без особых приключений. Однако утром следующего дня, в четыре часа, был момент, когда он сильно пожалел, что по приказу Фигнера спрятал пистолет в контейнер...

-Черт возьми! Хозяин!!! Открывай живей, жандармы! -дверь содрогается под сильными ударами сапог, еще немного и хлипкие петли не выдержат напора.

Спросонья бормочет проклятья глава семьи, плачут разбуженные и испуганные дети — донельзя неприятное пробуждение. Александр в панике кинулся вскрывать контейнер-тайник, ТТ сейчас бы не помешал, да пожалуй и гранаты могли пригодится. Первая мысль была уж очень нехорошая — доигрался все же Самойлович, уж очень он неаккуратно, там в мэрии он затолкал обратно в бюро папки с документами, не иначе заметили...

-Оставь, это не за нами! -почти сразу же одернул тот своего спутника, не дав ему извлечь и подготовить к бою оружие, -Лежи себе спокойно и виду не подавай.

Действительно в этот раз обошлось, Фигнер прекрасно знал повадки местных "стражей закона", как оказалось им нужно было только "прикурить", а высекать огонь огнивом лень, вот и вломились в первый попавшийся дом, чтобы добыть огня из очага, или из печи — местные жители, как правило, не гасят пламя всю ночь, угли так и тлеют помаленьку.

-Вот черти, носит их нечистый по ночам! Мешают спать честным людям. -только и зевнул хозяин вслед удаляющемуся в сторону города жандармскому патрулю.

Александр, поеживаясь от холода, вышел улицу, какой уж теперь сон после такого "шухера", надо вставать. Уже светало, рассвет потихоньку задвигал ночную мглу, но на темно-синем небе все еще можно было различить звезды. Стоп, а что это там на западе, почти у самой кромки пылающего горизонта за тонкая, едва видимая полосочка появилась? Неужели это она — та самая комета 1811-1812 года, вестница великих потрясений? Войны, положим в этот раз не будет, в этом Сашка был более-менее уверен, пока все шло по намеченному плану и особых сомнений в успехе не было, но вот насчет всего остального... время покажет. Никаких известий о событиях в России они уже давно не получали, и время от времени его стали донимали сомнения: правильный ли выбор сделан, может все же стоило тогда попытаться расправится с Пфердом самостоятельно? Отчасти выручил Фигнер, объяснив, что кое-какую актуальную информацию можно будет получить непосредственно в Париже. Дело намечается "резонансное", а французская пресса, несмотря на введенную Бонапартом политическую цензуру, славится на весь цивилизованный мир своей болтливостью. Обязательно что-нибудь будет в газетах, там всегда охотно печатают любой "негатив" о потенциальном противнике, а тут еще столько "грязных" подробностей. По крайней мере история с женой придворного ювелира, "случайно" убитой великим князем Константином, с газетных полос не сходила несколько лет.

"Дорога, дорога, осталось немного...". А что там дальше было? Склероз, нет скорее на этой фразе Александр в свое время переключил радиоприемник на другой канал, "подражателей Высоцкому" из числа современной "попсы" он не жаловал, что поделать человек он немного консервативный. До заветного Парижа, и следовательно до резиденции Наполеона Бонапарта оставалось совсем немного, всего несколько дней пути. С учетом того расстояния, что они уже "отмотали" по дорогам Европы, сущая мелочь. Но вот тут то Сашку и Самойловича местные чуть было не разоблачили. Опасность подкралась с той стороны, откуда и не ждали, даже предусмотрительный Фигнер в этот раз растерялся.

Дороги, в смысле само покрытие, во Франции восхитительные, если сравнивать с Россией. Разве что трасса Москва-Петербург может конкурировать с местными шоссе, да и то лишь местами. Удовольствие весьма, и весьма недешевое — местные обыватели прямо зубами скрипят, когда приходится раскошеливаться на содержание. С другой стороны по части организации транспорта, империя Бонапарта не далеко ушла от России-матушки: почти тот же самый бардак, если не хуже. По каким-то непонятным простому человеку правилам можно добраться на дилижансе из города А в С, но нельзя из А в В, хотя по идее именно туда и должны стремится большинство потенциальных путешественников. Как местные жители решают эту задачу? Да каждый по своему, сообразуясь с наличность и общественным статусом. "Богатенькие Буратино" пользуются собственным выездом, важные чиновники — казенными лошадьми, все остальные — собственными ногами, и попутным транспортом.

Из городка, столь негостеприимно принявшего российских лазутчиков "прямые" дилижансы на Париж не ходили, надо было ехать в соседний "райцентр", делать крюк почти в добрых 70 верст. Поэтому не было ничего удивительного в том, что оба Сашки продолжили двигаться к столице пешком, по времени получалось почти то же самое, что и на местном общественном транспорте, а другой вид передвижения, им был нежелателен по соображениям конспирации. Бедные рабочие-сезонники, да едущие в наемном экипаже, или не дай бог верхом? Проще уж плакат "шпион" на грудь повесить, эффект будет примерно тот же самый. Замысел Фигнера в том и заключался, он посчитал, что "чистую публику" люди Фуше, жандармы и обычная полиция будут "шмонать" по-черному при малейшем подозрении, а вот всякое там "быдло" имеет неплохой шанс проскочить мимо любых КПП не привлекая к себе внимания.

Поскольку места пошли довольно оживленные и людные, а французы по своей сути народ, как тогда говорили "компанейский", то вскоре к нашим начинающим террористам стали навязываться различные попутчики. Явление очень нежелательно, Александр по-французски говорил в ту пору еще не очень хорошо и нередко сам того не замечая сбивался на родной, русский. Особенно много тревог и неприятностей доставил им увязавшийся "за компанию" в одном селе мальчишка-савояр. Пожалуй этот молодой уроженец Савойи, области лежащей на юго-востоке Франции, оказался опаснее, чем все ранее встреченные бандиты вместе взятые. По началу на него особого внимания не обратили, а потом стало уже поздно... вов всем как все оказался виноват его величество Случай.

Это был один из тех кротких и веселых мальчуганов, которые странствуют из деревни в деревню, в оборванной одежде, сквозь которую просвечивает голое тело. Провинция, откуда родом этот десятилетний "юный артист" невероятно бедная и поэтому немало таких как он с волынкой через плечо и с сурком в котомке за спиной шатается как по Франции, так и по сопредельным странам. Всю дорогу мальчуган шел рядом с ними, то распевая песни и то поигрывая несколькими монетами, зажатыми в руке, по всей вероятности, составлявшими все его состояние, в числе которых находилась одна большая серебряная монета в сорок су. Может так бы они вместе добрались до Парижа, или попутчик-савояр отстал бы где-нибудь по дороге, но судьбы было угодно поступить в этот раз по-другому.

Ап, неуловимое движение и монетка, большой блестящий кругляш, выскочила рыбкой из рук начинающего жонглера. Описав в дорожной пыли замысловатую траекторию серебряная беглянка угодила точно под ноги Сашке. Секунда, неуловимое мгновение и тяжелый туристический ботинок вдавил монету с чеканным профилем Бонапарта в дорожную пыль. Александр ничего не заметил, его внимание было поглощено окрестными видами, мало ли что там щелкнуло под подошвой, может очередной камешек. Но не тут то было...

-Эй, эй! Отдай монету, это мое! -заверещал как ужаленный мальчишка и от неожиданности Сашка тотчас остановился, монетка так и осталась у него под ногой, встал и Фигнер.

-Да ради бога забирай, нам чужого не надо. -спокойно ответил унтер-офицер, сообразив наконец в чем дело и они двинулись дальше но уже вдвоем, савояр остался выковыривать из пыли свою драгоценную собственность.

-Долго он там копается, поди лик святой девы Марии в грязи узрел? Эти католики вечно его видят где попало, глядишь еще и часовню тут постоят? -беззлобно пошутил Самойлович, оглянувшись спустя шагов пятьдесят. Сашка тоже невольно обернулся, мальчишка не просто рассматривал, было видно, как он внимательно исследовал отпечаток, даже на колени встал, и затем для сравнения оставил рядом след своего ботинка. Вскоре однако это занятие маленькому савояру надоело и он вприпрыжку кинулся догонять ушедших далеко вперед своих спутников.

"Обувь, обувь... подошва, подошва..." -на ходу машинально пытался найти объяснение странному поведению спутника Сашка и внезапно его осенило и надо сказать, что открытие было не из приятных.

-Самойлович, слушай, да он же рубцы от наших туристических берцев там на песке разглядел!

-Не понял я тебя приятель, потрудись объяснить! -немедленно отреагировал Фигнер, мальчишка был еще далеко, почти в ста шагах и можно было говорить не таясь.

-У местных обувь имеет плоскую подошву подбитую гвоздями, а у нас НЕТ! У нас... да смотри сам! -и Александр с силой вдавил ботинок в полусырой дорожный песок, а затем убрал ногу прочь. На земле остался четкий отпечаток, столь обычный для 20-21 веков и столь же неуместный в патриархальном 19-м столетии, словно клеймо какое, как у каторжника...

-Б...ть!!! Промашка вышла... недосмотрел. Коли спросит молчи, я сам с ним поговорю! -решительно заявил Самойлович и как раз вовремя, сзади их уже догонял запыхавшийся мальчик.

Пока все обошлось... по крайней мере с виду. По прежнему они отмеряли километры, мальчишка трепался с Фигнером, а Александр выполняя приказ помалкивал. Вроде бы ничего, но на привале, когда только было собрались пообедать, стоило Сашке отвернутся, как очередное ЧП: проклятый маленький савояр неожиданно заинтересовался контейнером с оружием, замаскированным под толстую дубовую доску. С виду деревяшка-деревяшкой, пластик точно имитирует фактуру древесины, но вот на ощупь уже заметны существенные различия. Этот гаденыш стоило только отвернутся, так сразу шмыг, и протянул к драгоценной сашкиной ноше свои поганые лапки. Александр, очищая печеную в костре картошку, краем глаза наблюдал за любопытным мальчиком и надо сказать, что его поведение давало повод для беспокойства. Надо же прошли сотни, нет даже тысячи верст, ни одна собака ничего не заподозрила, а тут нарвались на внимательного и наблюдательного... сопляка. Что теперь с ним делать? Был бы это очередной бандит, или напротив жандарм — так минута, другая и глядишь тело уже остывает в придорожных кустах, а они с Фигнером топают себе дальше. Людей на своем веку унтер-офицер поубивал немало, правда все больше огнестрельным оружием, но в случае необходимости без колебаний сможет пустить в дело и нож, тут никаких комплексов и колебаний не было. Но теперь придется "пустить кровь" ребенку, хорошо еще если Фигнер сам этим поганым делом займется, а ведь он может приказать ему, формально Сашка все еще солдат российской императорской армии, нижний чин, так вот... Как ему рассказывали в Афганистане случай был подобный: летчик, как его фамилия... что-то память не удержала, сбили еще его... ждал вертолет, и пастушок местный на него набрел. По идее надо было придушить маленького поганца и забыть, спокойно дождаться поисковой группы, а тот подполковник не смог и в результате сам погиб, выдал его тамошний "Павлик Морозов" духам. Так и их с Фигнером этот мелкий савояришко гарантированно сдаст жандармам, прямо на первой же парижской заставе, точно сдаст. А ведь дорогой мальчишка все расспрашивал про Эльзас, откуда по "легенде" Сашка родом, видать сразу заподозрил что-то неладное. Надо было гнать в шею, а что теперь делать... Хрен знает, может Фигнер ошибся и циркуляры Фуше с описанием примет разыскиваемых террористов уже начали расклеивать по стенам домов в городах, что если в том городке просто не успели это сделать? В любом случае "неправильных" пролетариев, да еще как раз парочку обязательно повяжут, а там и до настоящего разоблачения недалеко. Выкинуть контейнер нельзя, но и попасть с ним в руки людей Фуше тоже, не идиоты там работают, быстро сообразят, что это за "доска" такая красивая.

-Что будем делать Самойлович? Пацан же нас спалил? -одними глазами, и едва слышным шепотом вопрос командиру... пока мальчик увлеченно пытается отковырнуть кусочек пластика можно и пренебречь маскировкой, теперь уже можно...

-Молчи! -злой короткий ответ, Фигнер и сам не знает, как поступить, с такой бедой он столкнутся никак не рассчитывал. Все предусмотрел, тут оказывается обмишурился.

Некоторое время спустя у них появилась возможность по-настоящему обсудить сложившееся положение, мальчишка ушел за ближайшие кусты по нужде и подслушать разговор не мог.

-Давай срочно придумай, чего. Иначе грех возьму на душу и зарежу засранца! -сразу же выдал ранее сохранявший олимпийское спокойствие Фигнер, -В двух шагах от Парижа, нет точно порешу, давай живее!

-Дай ему денег, сколько там у нас осталось? 3-4 тысячи франков хватит за глаза. Пацан в жизни поди-ка и сотни в руках не держал?

-Ты в своем уме Сашка? Да с деньгами он еще быстрее в полиции окажется, и Фуше узнает наши приметы. Жозеф, он гад умный, сразу поймет, что ловил до сего момента не тех и натравит на нас всех свои церберов. Тогда к Бони нам уж точно никак не подобраться даже на пушечный выстрел.

-Ладно, только не смейся! Может крысу у него сожрем? -от отчаянья Александру уже лезла в голову всякая чушь, -Расстроится и забудет про нас?

-Ты же вроде сурчатину не любишь? -невольно улыбнулся собеседник, никакой другой реакции столь неуместное предложение вызвать и не могло.

-Ради общего дела... я готов... -только и смог промямлить Александр, разглядывая между тем котомку савояра, откуда, точно почуяв о чем идет речь, сразу же высунулась остренькая серо-коричневая мордочка с умными глазами-бусинками.

-Бред... нет придется резать... До вечера подожду, а там коли ничего не решим, так и сделаю! -окончательно определился Самойлович.

Сашка не стал ему напоминать о категорическом запрете причинять вред некомбанатам, гражданскому населению. Именно такое условие, по словам выступавшего посредником Баклая, выдвинул сам Александр Первый. Военные, полицейские, а равно и их антиподы — бандиты и разбойники в счет не идут, их отстреливать разрешено. У Самойловича явно были какие-то свои собственные, неведомые никому цели и тут его остановить было невозможно. Он ведь и так уже, грубо говоря, "забил" на все инструкции царя взяв с собой во Францию гранаты — сказано же было неоднократно: "Никаких адских машин и прочей пиротехники! Только пуля или клинок."

..............................................

Перекресток дорог, прямо на Париж, налево — на Лион. Сторонний наблюдатель, оказавшийся там некстати в этот вечерний час безусловно бы решил, что эти двое парней свихнулись. И самом деле Сашка и Фигнер смеялись, нет не то слово ржали как безумные. Самойлович даже вынужден был опереться на дубовый столб указателя, чтобы не свалится, так его корежило. А куда же подевался третий, тот мальчишка с сурком? Его крохотная фигурка с трудом, но еще была различима на лионской дороге. Савояр улепетывал со всех ног, словно за ним гнался сам дьявол, что же случилось, а ведь совсем недавно троица совместно двигалась в сторону столицы?

Александр в первый момент ничего не понял, он неплохо на слух понимает "обычный" французский, но Фигнер и мальчишка болтали на юном наречии, а там все слова безбожно искажены. Так вот и шли они до поворота на Лион, вроде разговор был не то о трубочистах. не то у печных трубах. И вдруг на самом перекрестке савояр выпучив глаза прокричал, что ему срочно нужно в Лион и рванул прочь от них чуть ли не с первой космической скоростью. Кое-как сквозь смех спутник все же объяснил, что случилось... и тогда веселье в свою очередь разобрало и Сашку.

-В Лион говоришь побежал, так это же в другую сторону?! В Париж зачем он тогда с нами тащился?

-Еще не так побежишь брат, коли предложат, своя жопа дороже, вон как олень сигает!

-Слушай а он там жандармам не донесет?

-Плевать, они же шпионов, лазутчиков ловят, а не пи...сов!!! Ха-ха-ха... Ежели чего и скажет, так решат служивые, что со страху померещилось.

В действительности дело было так: на подходе к перекрестку савояр начал бахвалится подвигами по части покорения противоположного пола. Якобы он чистил дымовые трубы, у жены чуть ли не министра, и она его приголубила, а потом ее дочка, потом племянница и далее и далее.... Судя по скверному знанию анатомических особенностей и поведения женщин, этот юный "гигант большого секса" на самом деле "это" видел только у своей сестры и скорее всего у младшей. В конец раздраженный нескончаемым потоком пустопорожней болтовни, Фигнер не выдержал, оборвал мальчишку, спросив, а не предлагали ли ему самому взрослые дяденьки "печную трубу прочистить"? И сразу понял, что попал что называется в "точку", савояр чуть ли не подпрыгнул на месте, глаза из орбит, челюсть отвисла. Надо ковать железо пока горячо, в противном случае и в самом деле придется прибегать к крайним мерам. И Самойлович, превосходный актер моментально воспользовался ситуацией.

-Так пошли с нами в Париж сладенький... Мы тебя к хорошему человеку пристроим. Будешь как сыр в масле кататься!

-Я а-а-а-а... -только и вылетело у изумленного мальчишки, и он как-то машинально даже попытался прикрыть руками заднюю часть тела.

-Да не бойся, научим! -с благостной улыбкой заверил его Самойлович, и сделал вид, что пытается поцеловать своего юного попутчика.

Вот после такого предложения, да еще столь убедительно озвученного савояру вдруг сильно захотелось попасть в Лион вместо Парижа, лишь быть как можно дальше от этих "странных работяг". Нет, Фигнер безусловно гений, и если в ЖЗЛ не попал, то только по недоразумению. Жаль, но Александр тут ничем помочь не может, ему дорога назад в век 21 отрезана раз и навсегда. Неподъемный камень с души снят, не пришлось убивать "гражданского", да еще и ребенка в придачу...

Внезапно улыбка слетела с лица сашкиного спутника, он бросил быстрый взгляд вверх на указатель и тихо произнес, словно ни к кому не обращаясь.

-Знаешь как нашего друга, папу Жозефа в сем Лионе прозвали? Le Mitrailleur de Lion!

-Прости мой убогий французский, но он что пулемет изобрел, или митральезу? -Сашка не смог сразу подавить "смешинку", но внезапная смена настроения у товарища от его взора не укрылась, -Вроде не время еще?

Пришлось ему сразу же объяснить Самойловичу незнакомые термины, впрочем тот и сам отчасти догадался по названию — там ведь отчасти принцип действия раскрыт.

-Пулемет... хорошая поди машинка, для Фуше. Тогда он пол-Лиона перестрелял из гладких ружей и картечью, Рона была трупами забита от берега до берега. А с митральезами и пулеметами со всем городом бы управился. -Фигнер задумчиво взглянул последний раз вслед убегающему прочь савояру, чья маленькая фигурка уже почти скрылась из поля зрения и добавил напоследок, -Все что раньше было почитай за детские игры! Через три дня будем в столице, а там... даже не ведаю... Я бы с таким поручением скорее в берлогу к медведю пожаловал, а не в Париж к Жозефу. Запомни, если мы оплошаем, то тогда П....Ц! Пощады не будет!

Глава 11. Попутчица.

На этом "дорожные приключения" по пути в Париж по идее можно было бы и закончить, но вскоре случилось еще одно происшествие, о котором Александр долго не мог забыть. Солдату в походе или на войне, а равно разведчику на задании, или шпиону, будем уж называть вещи своими именами, прочные и постоянные отношения с женщинами только лишняя обуза, а нередко — источник смертельной опасности. Но куда от них бежать? Не уберегся от этой напасти и казавшийся раньше "непробиваемым" капитан Фигнер. Только они избавились от назойливого соглядатая, и на тебе — прямо на голову свалился очередной попутчик, точнее попутчица. И вскоре Сашка понял, что его ранее несгибаемый отец-командир, самым банальным образом "влип", примерно так же как он сам в свое время, когда путешествовал с этапом из Петербурга в Москву. Бывает видимо в жизни каждого мужчины период, когда его интересует не только "любовь", или как принято выражаться в веке 21 — секс. Иногда возникает потребность кого-то пригреть или защитить, пока Сашка не стал по настоящему солдатом, человеком не имеющим "ни кола ни двора", он с таким явлением близко не сталкивался. Его спутник, несмотря на другое социальное положение и эполеты офицера тоже в сущности был представителем все той же разновидности "перекати-поле", поэтому ничего удивительно нет, в том, что произошло дальше. Повторилась та же история, что и у Александра с Дарьей, разве по времени вышел более длительный период.

Утром следующего дня, после того забавного эпизода с мальчишкой-савояром в общество Сашки и Самойловича затесалось некое "милое создание", прогнать которое они уже не смогли.

Как Фигнер потратил выделенные российской казной на отстрел Бонапарта немалые средства неизвестно, но есть все основания считать, что некоторая, правда небольшая, часть пошла на куда более гуманные цели. В любом случае по возвращении в Россию никто никакого финансового отчета от "ликвидаторов" не потребовал — так в дальнейшем сложились обстоятельства.

К почтовой станции, находившейся на окраине небольшого городка или поселка — поди разбери в незнакомой стране, и одновременно вокзалу для дилижансов они подошли утром следующего дня, на рассвете. Фигнер отстал, по старой привычке он сразу решил заглянуть на конюшню, посмотреть на "конский состав", и заодно прикинуть, стоит ли вообще связываться с местным транспортом. В ту пору нередко дилижансы запряженные "отборными" клячами едва тащились со скоростью 3-5 километров в час, так что пешком передвигаться получалось нередко быстрее.

................................................................................

-Почему по пять су за лье? Везде же по две!

-У нас так, лошадей недавно обновили, а посему и плата выше.

-Сжальтесь на бедной девушкой судари, у вас же империал все одно пустой, довезите хоть до следующей станции!

-А нам че? Нет денег, давай натурой, раз ноги разведешь для меня, раз вот для него постараешься. Бросай тут свою сыкушку, никто ее не съест, пошли за сарай, вишь страдаем!

-Давай живее! А коли дымоход дашь прочистить, так и до Парижу безплатно довезем! -поддакивает еще один любитель халявы.

Знакомое зрелище, встречалось уже не раз и не два, двое парней девку уламывают, разводят на "любовь". Александр сперва принял этих "ухажеров" за конюхов, но последствие оказалось, что кондуктор с возницей решили немного поразвлечься перед дальней дорогой.

Девица, молоденькая лет 17-18, хотя нет если уж с ребенком, то значит молодая женщина, вполне симпатичная. Одета она была как ремесленница, косящая снова стать крестьянку, ничего удивительного у городских девушек из народа репутация прямо скажем "особ легкого поведения", такой в дальней дороге прохода мужики не дадут, придется отбиваться от каждого встречного. Она была молода, даже пожалуй слишком. Хороша ли она собой? Может быть, но в таком убогом наряде этого было незаметно. Волосы, от которых отделялась белокурая прядь, казались очень густыми, но строго прятались под грубым чепчиком, узким, безобразным, сжатым и подвязанным у подбородка. Смех открывает прекрасные зубы, у кого они есть; но она не смеялась. Глаза ее, казалось, недавно высохли от слез. Она была бледна, вид ее был усталый и немного больной, она смотрела на свою дочь, заснувшую на ее руках, с тем особенным видом матери, которая выкормила своего ребенка. Большой синий платок, вроде тех, в которые сморкаются инвалиды, сложенный косынкой, неуклюже прикрывал ее талию. Руки у нее были загорелые, покрытые веснушками, указательный палец жесткий и исколотый иголкой; на плечах грубый плащ коричневой шерсти, холщовое платье и толстые башмаки довершали наряд. То была Фантина.

Александр так и не понял, что такого Фигнер в этой особе нашел, даже по местным меркам красивой ее не назовешь, разве, что волосы великолепные. Во Франции редко встретишь природную блондинку, разве, что в виде исключения.

Дама в это раз им попалась что называется с "довеском". Ребенок этой женщины был одним из самых чудных созданий в мире. Это была девочка от двух до трех лет. Изяществом наряда она могла бы поспорить с представительницами другого сословия, разительный контраст с одеянием матери, у нее был чепчик тонкого полотна, ленты на фартучке и рюшечки на подоле платьица. Поднятая юбочка обнажала бедро, белое, нежное и пухлое; она была замечательно розовенькая и здоровая.

К тому моменту, когда Сашка подошел близко "история" уже стремилась к неизбежному в таких случаях "финалу". Кавалеры настойчиво, потихоньку, шаг за шагом толкают девку в сторону сарая, та отбиваться от них толком не может, боится видимо выпустить из рук свое ревущее благим матом "сокровище".

-Отпустите меня, я заплачу!

-Ага, счас ты у нас мохнаткой и рассчитаешься! Гы-гы! Давай-давай иди!

Александр даже сплюнул с досады, хоть бы орала дурочка во все горло, а только попискивает, да безуспешно пытается сопротивляться — куда ей против двух мужчин. Впрочем девочка у нее на руках плакала и кричала вовсю, ребенок был сильно напуган... А где же местные джентльмены, где мать их "д`Артаньяны", где наконец просто мужики? Почему никто не вступится за соотечественницу, почему он Сашка — иностранец, должен в очередной раз разгребать местное дерьмо? Он вопросительным взглядом обвел всех собравшихся во дворе станции, кто там был: парочка мелких буржуев, чиновник, франтовато одетый офицерик, хоть нет скорее студент или даже школяр, они тут все рядятся в полувоенное платье, шпага и сапоги со шпорами — мода. Еще были какие-то тетки среднего возраста и трое мальчишек, но с тех понятное дело спроса нет.

А ну да, как он сразу не понял, девка ведь из народа, поэтому всем по мужскому органу на творящееся на их глазах безобразие. Вот если бы аристократку из "благородных", или на худой конец купчиху конюхи щупали, так тут бы сразу и гневные возгласы раздались и кулаки бы замелькали в воздухе и шпаги из ножен выскочили. Стоят галантные французики, кто испанские папироски задумчиво покуривает, кто смачно дынные семечки щелкает, смотрят, чем все закончится. Полиция тоже как класс отсутствует, ее задача охранять власть имущих... а собственно как и везде, даже в 21 веке то же самое.

Александр незаметно нащупал в кармане кастет, очень жаль, что другое оружие по приказу Фигнера покоится в контейнере, и останется там до Парижа. Слишком близко подошли к вожделенной цели, здесь нельзя привлекать внимание и "светить" перед свидетелями револьверы и ТТ. Но ничего, он и так справится, главное сразу вырубить того косматого, он на вид покрепче и похоже лидер этой маленькой шайки, со вторым проблемы тогда не будет.

Эх, что за жизнь... опять он опоздал, вот только нельзя сказать, что любителям халявных девиц повезло, может быть они скорее предпочли получить пару ударов кастетом...

Он так и не заметил, откуда выскочил Самойлович, а те мужички и подавно. Хлоп, хлоп — точные, нет скорее филигранные отточенные годами упорных тренировок удары и лежат родимые носам в пыль. Александр в первый раз в жизни видел, чтоб боксер действовал так изящно, Фигнер явно "работал на публику". Один только его "выход на сцену" чего стоит, хоть сразу в балет "Лебединое озеро". Противники покачиваясь неуверенно встают на ноги, опытный боец их не "вырубил" до конца, он бьет расчетливо и вполсилы, ровно на столько, чтобы уложить врага на пару минут, своего рода "легкий нокаут". Хук, затем апперкот, левой-правой и опять водители кобылы отдыхают на земле. Хук, или "крюк" в русском народном боксе — боковой удар. Наносится согнутой в локте рукой на средней и ближней дистанции. Обычно выполняется в челюсть, но может быть выполнен по корпусу, особенно в печень. Наносится как с передней так и с задней руки. Сила удара создаётся в основном поворотом корпуса и переносом центра тяжести — это "презент" дальнему. Тот, кому не посчастливилось оказаться совсем рядом, ловит подбородком классический удар из традиционного английского бокса. Его наносится по внутренней траектории наотмашь, при этом кулак повёрнут на себя, используется исключительно в ближнем бою. Апперкот теряет значительную часть энергии удара при увеличении расстояния между оппонентами, потому что рука меньше согнута в локте и не может эффективно передать силу восходящего движения тела нападавшего. Оба приема выглядят необычайно эффектно, даже для человека сведущего, не говоря уж про дилетантов.

И опять не до конца, видно же, что Фигнер просто играет, не то он сегодня не с той ноги встал, не то напротив настроение у капитана прекрасное, но этим двоим клоунам не позавидуешь. У них нет абсолютно никаких шансов, спутник Александра уверенно действует как правой, так и левой рукой — он вообще их практически не различает, не правша, не левша — амбидекстр, говоря по научному. Извозчикам не до латыни, пришелец, свалившийся из неоткуда, избивает их расчетливо и жестоко, не давая возможности нанести ответный удар.

Девица стоит, рот разинула, какая там муха — ворона туда залетит, судорожно прижимает к себе ребенка, а ее девочка напротив успокоилась и смеется, словно серебряный колокольчик заливается. Чем не цирк, вон как дяденьки весело кувыркаются: упал, отжался и опять по новой — не всякий коверный так сможет. Остальные зрители тоже бурно выражают радость, ржут одни словом как лошади. Однако нашелся один "шибко вумный" и принципиальный, налетел на Сашку, манишка топорщится, как грудь у индюка, рука на эфесе игрушечной, чиновничьей шпажонки — зато гонору не меряно: "ай, пади, пади в ноженьки...". Из путанной и эмоциональной речи этого кадра Александр уловил только два слова: "...я адвокат!". Хотел было он ответить французу, что во-первых не местный, а во-вторых совсем не прокурор, но Фигнер и тут успел раньше...

-Ваш гонорар, Мэтр! -и "чпок" его левой прямо в гордо выпяченную челюсть, тут тебе не процесс и речи никому не нужны, раньше надо было выступать, когда кучера чуть девку при всем честном народе не разложили.

Адвокатишко, к слову оказался не дурак, лег и спокойно лежал до конца, а те два дурака стабильно вскакивали как ваньки-встаньки под новые удары. Потеха — матерится пытаются, выходит одно нечленораздельное мычание, языки и челюсти не повинуются хозяевам, что и не удивительно после такого интенсивного воздействия. Дрессировал их Самойлович добрых полчаса, пока не надоело, затем с миром отпустил — теперь "водители кобылы" девок будут обходить за версту.

К сожалению после очередной хулиганской выходки отца-командира о дилижансе следовало забыть и до следующего городка шли пятнадцать верст пешком, но уже втроем. четвертый член компании передвигался сперва на руках у Фигнера, а затем оседлал Сашку. Тот посади девочку к себе на плечи, а контейнер с оружием забрал Самойлович. Так крошка и ехала до Парижа на унтер-офицере и, судя по всему, "лошадка" ей понравилась, даже слезать под конец не хотела.

Фигнер правда утешил, сообщив, что все равно лошади здесь редкостная дрянь, бывшие военные, кучер Фантину не обманул. Спины сбиты и в язвах, подкованы на редкость дурно, вид такой, что пристрелить хочется, чтоб не страдали зря. В упряжке эти клячи больше четырех-пяти верст в час не потянут, как ни лупи бичом. Все дело в том, что французский солдат в массе своей на редкость потребительски и безжалостно относится к конскому составу, точно это расходный материал, заездил и на живодерню отправил своего "боевого друга". Кони у них сутками стоят не поенные, не расседланные, не чищеные и подковы меняют только когда старая отвалится — всем абсолютно по барабану, от маршала до последнего рядового. Более-менее ухожены только дорогие офицерские лошади, да еще жандармы за своими нормандками следят, а вот остальные... видимо слишком много среди нижних чинов горожан, они и задают общий настрой. Невольно Сащка при этих словах вспомнил Дурову-Соколова, та бы точно за своего "буцефала" убила нерадивого конюха, доведшего животное до такого состояния, да еще бы в какой-нибудь жестко садисткой форме. Прогноз Фигнер в точности оправдался, от дилижанса они отстали ровно на час и то по вине малышки. Ребенку то водички надо — выпила у Александра почти треть армейской пластиковой фляжки, осенний день на удивление жаркий выдался, то напротив избавится от "лишней воды". Впрочем последняя операция много времени не отнимала, в этом столетии костюмы у детей довольно простые, особенно у простонародья. Опять же временами "наездница" желала немного пройтись ножками, и еще минут двадцать ушло у всей компании на скудный обед. Интересный момент, дети в 19-м столетии на предмет еды никогда не капризничают. Александр бывал в разных семьях с разным достатком, везде маленькие человечки, точно солдаты в армии кушают, все что дают. Никаких тебе "ложку за маму, ложку за папу" и прочих выкрутасов, народ здесь прекрасно знает, что такое ГОЛОД с большой буквы, от которого люди болеют и умирают. Вот и маленькая Козетта с аппетитом уплетает мелко порезанный черный хлеб пополам с горьким овечьим сыром, пищу бедняков и запивает эту трапезу вином обильно разведенным родниковой водой, обычным их напитком. Да еще и молитву простенькую вслед за матерью пропищала, так здесь принято перед приемом пищи. Все в точности как и ее взрослые спутники. Имя кстати у девочки не настоящее, во Франции с этим делом полный бардак и демократия. Традиционно ребенок получает первое и официальное имя при крещении, его дает священник. Но для девочки мать обычно придумывает еще одно, в зависимости от фантазии. Вырастет девица — вот уже и третье себе приспособит, согласно текущей моде. Все в точности как у классиков, читайте Гюго! Несмотря на очень юный возраст Козетта охотно откликалась и на Жанну, и на Мадлен, поди пойми какое прозвище настоящее.

Пока шли Фигнер всю дорогу болтал с Фантиной, молодая женщина выложила спутникам всю историю своей жизни, да еще и все провинциальные сплетни впридачу минимум за год. Отчасти прояснилось для Сашки странное поведение горожан, не захотевших вступится за попавшую в беду девушку. Для них она была, что называется "падшей", а значит по местным понятиям и не стоило ей помогать.

Обычная провинциальная история, соблазнитель сделал наивной девчонке ребеночка, а женится не торопился, все кормил обещаниями "завтраками". Похоже, что избранник на самом длел водил девку за нос, обманывал, надеясь подобрать себе более выгодную партию, дочку мэра например. Жили они, как говорят в 20-21 веках "гражданским браком", обывателей и родственников такое положение дел вполне устраивало, никто молодую женщину не обижал. Может со временем все бы у них устроилось, но молодой человек стал жертвой своей врожденной "хитрожопости", грянул внеочередной набор и его забрали в армию. Дружки-чиновники на это раз "отмазать" приятеля от священного долга перед отечеством не сумели, пролетел по полной программе человек.

-Дурак! -коротко заключил Самойлович, -Имел бы сейчас и жену, и семью, и сидел бы дома с ними у очага. Но может вернется еще героем!

Последнее вряд ли, знаменитые бюллетени Наполеона уже давно не сообщали никаких подробных сведений о потерях, там в лучшем случае перечисляли пофамильно погибших офицеров, и то только старших, начиная от капитана. Сколько великий полководец положил в бессмысленных войнах французов учесть не представляется возможным и по сей день, хоть вроде бы источников информации много. Старый знакомый Александра, штабс-капитан Денисов, будучи уже генералом и преподавателем академии Генерального Штаба сколько не бился, так и не смог вывести достоверной цифры, даже компьютерное моделирование ему не помогло...

Пока бедняжка Фантина жила с "мужем" ее не трогали, но как этого умника забрили в конскрипты, так началась всеобщая травля "распутницы", и в один далеко не прекрасный день девушка собрав кое-какие вещички, жалкие сбережения и прихватив главную ценность — ребенка решила бежать в Париж. На почтовой станции, где она и встретилась с Фигнером и Сашкой, парочка особо галантных и "продвинутых" местных кавалеров, видимо заручившись одобрением "общественности", решила проучить "эту шлюху" напоследок. Забегая вперед скажем, что с чем-то подобным "истории Фантины" Александр столкнулся уже дома, в России, много лет спустя. Тогда он был в служебной командировке по делам своего ведомства во Пскове, решался вопрос о прокладке очередной телеграфной линии, требовалось согласовать выведение сельскохозяйственных угодий из оборота и уладить прочие административно-хозяйственные заморочки. И как раз совпало, там же проездом был Петр Алексеевич, которого в ту пору еще никто в России, да и за рубежом не называл Великим. Император осматривал местную промышленность, и не смотря на строжайшее предписание псковскому воеводе следить за порядком и "не создавать непотребства", за царем и его спутниками по пятам ходила немаленькая толпа праздных зевак. Так уж в России заведено, стоит что-нибудь запретить, как весь народ дружно начинает это делать. В ходе ревизии убогой российской индустрии внимание Петра неожиданно привлекла необычайно красивая девушка. Выделялась она на общем фоне местных баб и девок, как яркий большой мак среди мелких полевых цветов. За такое чудо природы невольно глаз цепляется, даже у занятого совсем другими помыслами государственного деятеля. Неизменный спутник российского царя — Иван Балакирев, к тому времени уже не простой телохранитель, а пресс-секретарь, мухой слетал и разузнал, кто такая и как зовут. Вернулся и по форме доложил, и в этот момент царь внезапно уловил, что за спиной у него народ в толпе вполголоса смеется и перешептывается, слух у него был превосходный. Моментально он развернулся, протянул руку и и выдернул за шиворот первого попавшегося мужичка.

-Что за херня, отвечай!

-Так энто, государь не вели казнить! -пряча глаза заюлил пойманный, куда ему деваться, -Мы ж знам, не девка оне. С охвицером блудно живет. Вон глика мальчонка ейный бегат.

-Тебе то убогому, что за печаль до чужой жизни? -и император отвесил провинциальному "моралисту" под смех толпы народа хорошего тумака...

Было и продолжение, узнав о происшествии с царем, тот самый "охвицер" прямо из-за стола выдернул сожительницу и бегом поволок в церковь венчаться, даже переодеться молодой женщине не дал. Прямо так в фартуке с масляными пятнами в "затрапезе" и сочеталась девка законным браком. Не то что бы царь жестоко карал за такие прегрешения, но лишний раз ему перечить боялись...

Остаток времени до Парижа прошел незаметно, целиком поглощенный в заботах о новой спутнице, Фигнер привязался к ней не на шутку. Было ли что-то между ними на любовной почве Сашка не знает, свечку держать его не приглашали. Дел хватало, то он искал на очередной станции молоко для девочки, то одеяло для нее же, то приходилось кулаками отгонять от Фантины разных "любителей", когда не было рядом Самойловича, забот, одним словом, резко прибавилось. Но Париж уже был совсем рядом — цель их долгого и казавшегося уже бесконечным пути. О приближении столицы путешественники, в этот раз передвигавшиеся на империале дилижанса узнали раньше, примерно километров за пять, прежде чем увидели первые строения. Каким образом — самым естественным, по отвратительному запаху. "Культурная столица" Европы воняла неимоверным образом, точно исполинская помойка. Нет от Москвы, надо сказать тоже попахивало и отнюдь не розами, но такой густой "аромат" Александр встретил впервые, даже закашлял — в горле запершило.

-Ветер тянет в нашу сторону. -объяснил ему причину странного явления спутник, -В самом городе такой вони нет, это со свалок на окраинах тянет. А у нас еще порицают Петра Первого, за то что возвел столицу на продуваемом месте у моря!

Первое впечатление было смазано, но в дальнейшем столица Франции Александра особо не обрадовала. Почти 900 тысяч человек, на маленьком пятачке, да еще при самых примитивных системах канализации — рай еще тот. Великолепный Париж, вошедший в историю, построит другой император — Наполеон Третий, а Первый занят совсем другими заботами. Так в данное время полным ходом уже идет подготовка к большой войне с Россией, в Варшавское герцогство постепенно стягиваются войска, подвозятся боевые припасы и провиант. Следы это грандиозной работы заметны даже здесь за тысячи километров к западу, не раз и не два встречали Сашка с Самойловичем на дорогах воинские части. Однажды их нагнал аж целый батальон из Арраса, ехавший с ветерком на подводах. Александ даже тогда позавидовал французам, его так в походе не возили, все больше на своих двоих приходилось передвигаться.

Однако у первой же заставы, едва сошли с экипажа, Фигнер заставил всю компанию совершить непонятный обходной маневр, отмотать по окрестным поселкам еще добрых семь километров.

-Зачем? -недоумевал Сашка, -Чего зря ноги напрягаем? Можно ведь было и здесь в город войти, полиция никого не задерживает и даже бумаги не проверяет. Вон гляди сколько народу движется!

-Предчувствие у меня нехорошее! -признался Фигнер, -Словно ждут там нас уже, не дождутся. Нюх у меня на такие дела. Пройдем в другом месте, не по центральной дороге, попробуем просочится там, где нет постов.

Впоследствии оказалось, что он был прав, и в самом деле их ждали, причем по разным оценкам в этой уникальной операции было задействовано от 100 до 150 профессиональных филеров, специалистов по наружного наблюдению. Вся южная часть, откуда ожидалось появление "гостей" была надежно перекрыта. На каждой заставе, на каждой дороге — везде прибывающих в Париж людей незаметно, но внимательно "ощупывали" глаза профессионалов, пытаясь вычленить из потока искомую парочку. Приметы, и даже портрет одного из разыскиваемых были показаны всем участникам облавы, но тем не менее было несколько ложных "захватов". Сыщики старались изо всех сил, в расчете на хорошее вознаграждение, и одному из них, дежурившему возле небольшой таверны у проселка, своего рода неофициальной "заставы" несказанно повезло. Филер заметил двоих парней, один из которых в точности подходил под показанный заказчиком накануне портрет, а второй в общих чертах соответствовал приметам, доведенным до всех участников поиска без исключения.

Но судьба все же сжалилась на Александрами, можно сказать, что им в очередной раз крупно подфартило. Ни всемогущий министр полиции Фуше, ни его заместители, ни руководители других силовых структур, ни Видок со своим "Сюрте", исполнявший в ту пору обязанности следователя по особо важным делам — одним словом никто не знал о настоящих целях этой операции. Даже сами филеры не были осведомлены, кого им предстоит встретить, их использовали "в темную", обычная практика в таких делах. Все ниточки сводились к одному единственному человеку, прибывшему день назад в столицу, и он совершенно не желал делится информацией с кем-то еще. Немедленное задержание преступников не входило в планы заказчика, "гостей" надо было только незаметно встретить и "провести" до места их временного пристанища. Далее филер должен был сдать подопечных клиенту и получить заслуженное вознаграждение. Как ни странно, но столь масштабная операция, проведенная в интересах частного лица особого внимания властей не привлекла. Возможно это обстоятельство было связано с тем, что накануне люди Фуше арестовали очередных "террористов" и пока разбирались с ними. Не повезло в этот раз лейтенанту, приехавшему в Париж вместе с денщиком, да еще и обладавшему шрамом от сабельного удара на шее...

"Чутье", или интуиция Александра Самойловича Фигнера не обманули, подсказав с какой стороны надвигается грозная опасность. Но к великому сожалению, ему, а равно и Сашке не приходилось еще в жизни сталкиваться со столь развитой и изощренной системой наружного наблюдения. Что касается нашего соотечественника, то такие "нехорошие" и скучные подробности из жизни "рыцарей плаща и кинжала" в средствах массовой информации не освещаются, а равно и в детективной литературе. В кино и книгах рассказывают и показывают все больше про стрельбу и про лихие погони... Не обладал нужным практическим опытом и Фигнер: в начале 19-го века тайная полиция в российской империи еще находилась в стадии формирования, процесс долгий и мучительный, а обычная особо не заморачивалась, там действовали проще — привычными "дедовскими" методами. К чему огород городить, если каждую более-менее значимую персону окружает целый легион крепостных-дворовых слуг? Количество "душ" в ту пору было предметом гордости и престижа у привилегированного сословия. У иного богатого вельможи домашних рабов насчитывалось до 500 и более, "бедные" обходились десятком-двумя, у совсем "нищих" была обязательно хотя бы кухарка, часто по совместительству и сожительница. Если нужно было добыть показания на господина, то хватали этих бедолаг и выколачивали из них все, что требовалось для ведения следствия, а иногда и больше. Опять же и добровольных тайных доносчиков всегда хватало, даже священники регулярно "писали оперы" на свою паству, невзирая на тайну исповеди, что уж говорить про остальных обывателей... ляпота, да и только. С незнатным "черным народом" в ту пору не церемонились, господствовал принцип "коли взяли, значит виновен", преступник, не преступник — не важно... судья приговорит, посекут — как без этого, мужика ведь бить положено, и отправят вперед по этапу. Определенные проблемы возникали у полиции только при работе с иностранцами, с подданными других держав. Но голь на выдумку хитра, потребовалось скрытно проследить за французским дипломатом — возьмем солдат в Преображенском полку, чего тут голову ломать, рассуждали петербургские полицейские власти в те годы. Нечего и говорить, что такие импровизированные "сыщики", мало того, что давно отвыкли от гражданской одежды и "светились" выправкой в любой толпе за версту, но преображенцы еще и честь пытались отдавать, вставая во "фрунт" встречным офицерам. Одним словом вышла очередная комедия, на которые так богата российская история. Иное дело первая империя Бонапарта, здесь в Париже, в этом кипящем котле интриг, всегда был большой спрос на услуги профессионалов такого специфического сорта. В 30-е годы 19-го века детективную деятельность во Франции возглавит Эже́н Франсуа́ Видо́к, человек-легенда, самородок поднявшийся из самых низов криминального мира. Но автор склонен предположить, что бывший бандит просто легализовал "частный сыск", успешно существовавший задолго до него.

Пришла пора прощаться, улучив момент, когда их спутница засмотрелась на богато обставленную витрину Фигнер накоротко обговорил этот момент с Александром.

-Надо пристроить девку, а не то пропадет здесь! -сразу же без обиняков заявил он, -Какая сволочь ей только напела, что дескать в Париже можно прожить трудами портнихи или белошвейки?

-Все так плохо? -удивился Сашка, вроде бы большой город должен создавать усиленный спрос на всевозможные услуги в сфере быта.

-Хуже некуда, тут свои парижские еле выживают. Неделя, другая и пойдет наша Фантина сперва по рукам, а там и до панели недалече. Погубит дурочка и себя и дитя.

Спутник забрал у Сашки Козетту, взамен вручил контейнер-тайник тщательно обмотанный тряпьем. После того случая с любопытным савояром они решили лишний раз драгоценный груз перед посторонними не "светить". Нашелся один бдительный человек, обративший внимание на пластик, следовательно и еще кто-нибудь может заинтересоваться. Расставание с девочкой вышло трогательное, малышка обслюнявила Сашке всю физиономию и чуть ли не разревелась, так видимо привыкла за время пути к нему. Подумать только, а ведь всего три дня как сошлись вместе... Вот и все, напоследок Фантина, как и ее малышка то же "чмокнула" Александра в заросшую трехдневной щетиной щеку, больше он эту парочку не увидит и как сложится их дальнейшая судьба — бог весть.

-Сними для нас угол у Шульца. -Самойлович показал Сашке на один из трактиров, в длинном ряду, -Место вроде приличное, а документов у постояльцев не спрашивают, я сам ранее там останавливался.

Александр в последний раз взглянул на Фантину с Козеттой и подхватив под мышку увесистый сверток направился к указанному заведению. Его напарник между тем принялся торговаться и шумно рядится с извозчиком, владельцем потрепанного фиакра, такой смешной "таратайки", где кучер сидит позади седока. Тащится через весь город пешком, да еще с ребенком на руках — плохая идея, поэтому срочно требовался подходящий транспорт. Не то что бы денег было жалко, но надо было строго соблюдать правила конспирации. В итоге, после длительных препирательств стороны все же пришли к приемлемому соглашению. Свистнул в воздухе длинный хлыст и кляча впряженная в допотопный экипаж неожиданно резко двинулась вперед, навсегда увозя от Александра молодую женщину и ее маленькую дочку, больше он этих француженок не встретит. Как впоследствии выяснилось из разговоров с напарником, тот снял для Фантины дешевую, но вполне приличную квартирку в предместье и позднее действительно "пристроил" ее на работу к одной весьма известной в аристократических и буржуазных кругах портнихе. С деньгами обосноваться в большом городе, что в веке 19-ом, что в 21-ом намного проще, чем с пустыми карманами...

 
↓ Содержание ↓
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх