Три ноты в темноте

Переступить преграду чистоты,

Остановиться в шаге от блаженства—

И целовать глаза любимой женщины,

Похожие на небо и цветы

Нота ми первой октавы

Избавление от профессионального сопровождения — дополнительный плюс к осознанию собственного превосходства во всем. И почему она раньше не пыталась?

Королева королевой идет по незнакомым улицам города, улыбаясь своей иллюзорной свободе, зная, что пройдет более десятка минут — и ее найдут, ненавязчиво замкнут в незримое кольцо безопасности и внимания.

Как раз учета даже родными и близкими спонтанных интересов и внезапных изменений маршрута она и не хотела.

В день первого снега хочется побыть наедине с долгожданной зимой.

Последние вечерние посетители уличной площадки кафе привлекли внимание.

Девушка самой обычной внешности так удачно использовала свои губы, что Королева приостановилась.

Кудрявая брюнетка, конечно, южанка, спрятав руки под кофейным столиком, соблазнительно касалась кончиком языка краев высокого стакана с каффе-граппа, нащупывала пластиковую трубочку, которая убегала, скользя по опытному язычку. Но он все же ловил трубочку, яркий ротик через нее присасывался к прохладному коктейлю...и покидал, чтобы произнести в ответ собеседнику нечто неслышимое с другой стороны улицы.

И снова... Эротично до безумия: передвигать языком стакан растворенного в кофе мороженого. Почему южанка не пользуется руками, чтобы сразу найти точку присасывания? Соблазняет мужчину? Какое изощренное кокетство...

Забавный акт соблазнения Его величества.

Его она может узнать и со спины. Длинные волосы, выкроенные из тьмы самых долгих и сладких зимних ночей. Прямые плечи, на которые так удобно опираться, когда колесницу подкидывает на малейшей неровности. Подкидывает потому, что скорость снижена королем, чтобы невозбранно целоваться с женой.

Все знают о взаимных чувствах Величеств. И нашлась же самоуверенная...дурочка.

Королева мягко улыбнулась, сделала шаг, скользнув мягким сапожком по брусчатке дороги. Не рискуя ничем, потому что колесниц сегодня не будет. Сегодня Праздник первого снега. Пройдет несколько дней, пока электрические повозки оснастят полозьями.

Как будто услышав звук легкого скольжения, южанка подняла кокетливо опущенные ресницы и посмотрела на нее прямым взглядом. Равнодушные глаза...нет, не так. Показалась в них облачность, беременная снегом, она покрывала поверхность серо-голубой радужки. Ни дать ни взять цветы, раскрывающие венчики только под снегом — снЕжки. Невозможные, неестественные глаза для страстного лица с чувственными яркими губами.

Глаза и губы. Во всем прочем — обычная примитивная южанка.

Королева не подкрадывалась. Тихо встала за спиной мужа, мягко утвердилась ладонью на горячем плече, обтянутом черной лайкой распахнутой на груди рубашки. Король вздрогнул, узнавая.

— Ты заморозил свою гостью.

Снежное величество обогнула столик и увидела прислоненную к бедру южанки гитару ручной работы. И муфту, в которой соблазнительница прятала кисти рук. Боится застудить пальцы, поэтому рискует собственным язычком у замороженного стекла?

Королева решительно вынула сопротивляющуюся ладошку и прижала к своей горячей щеке, пунцовой от долгожданного морозца.

Девушка от неожиданности застыла, глядя на короля, затем повернула лицо к Ее величеству Ми. Итоги поединка между детской робостью и наслаждением от тепла так явно проступили на лице южанки, что королева улыбнулась.

— Неужели заморозил? — озабоченно спросил Его величество и приложил вторую ладонь девушки к своей щеке.

Тут гостья не выдержала и начала вырывать руки из плена теплых королевских ладоней и щек.

— Величество, кажется, мы подтвердили слухи о распутности жителей Северных земель, бытующие среди южан, — рассмеялась Ми, отпуская ускользающие пальчики гостьи, которые тут же нырнули в спасительную норку муфты. — Не беспокойтесь, у нас так проверяют, не замерз ли ребенок.

Мужчина хитро улыбнулся.

— Моя снежность, я приберег для тебя сюрприз на Праздник санного следа. Ты хотела вживую послушать песни своего любимого барда. Я пригласил ее погостить в нашем доме.

Южанка, глотая дифтонги, произнесла положенные вежливые слова.

— Я с радостью спою для истинных ценителей моих песен. Снежный кристалл, который отправили мне Ваши величества, стал успешным вкладом в государственный банк моей страны, что позволило оплатить выпуск записей моего недавнего концерта. И воспроизводящие диски были растиражированы во всех землях. Наверное, вы слышали об этом. Я с радостью и интересом приняла Ваше приглашение. Я никогда не жила в зиме...не ощущала холода и снега, — вежливо улыбаясь, сказала гостья.

Странный, не мальчишеский и не женский голос. Ми думала, что воспроизводящие диски искажают тональность. Оказалось — они точны не только в тексте, но и в малейшем нюансе звучания. Южные государственные технологии понемногу просачиваются всюду.

Этот волшебный ангельский голос существует, и теперь источник его во власти королевы. В сласти королевы, мысленно игриво поправилась она. Ни один южанин, которым заинтересовались в северных землях, никогда не возвращался домой.

Нравилась ли южным гостям свобода нравов вместо пуританства Юга? Возможно, предпочитали пришельцы даже сексуальное рабство ради почти здорового потомства, не искаженного активным солнечным излучением? Или ради наслаждения, осуждаемого открыто в их республике?

Сие тайна великая есть, известная только Их величествам Северных земель.

— Прикажи своему гарду, Ми, немедленно поставить полозья и прислать транспорт для барда. Она действительно замерзла, мы посидим внутри кофейни, надеюсь, хозяин не откажется в даже такое теплое время растопить камин ради нашей гостьи.

А незнакомка внезапно спросила:

— Вы северное величество Ми? — трепетный голос девушки не вязался с ее спокойным взглядом.

Снежные цветы. Зимнее небо. Ми поняла, почему супруг лично встретил барда и решил некоторое время побыть с ней наедине. Он любит цветы-снЕжки, так он называет ее глаза, глаза возлюбленной жены.

— Я...не могу.

— Ты сбежала от охраны, моя снежность?— улыбнулся король.

И тут появилась охрана. Личный гард обоих величеств.

Сразу же решилась невеликая проблема транспортировки уязвимого южного цветка в королевскую резиденцию.

Нота соль первой вьюги

— Тебе нравится вкус снега?

— И пощечины метели?

Как обычно, их величества неслышно подошли со спины, присвоили горячими ладонями каждый свое плечо. Изредка они менялись, подходили не с привычных для нее сторон: Ее снежность Ми слева, Его величество До справа. Соль терялась в ощущениях, потому что ладони у обоих были одинаково нежны. И по величине мало отличались, ведь лежали не рядом, а каждая на своем месте.

Величества разъяли ее, каждый взял свою половину, не спрашивая согласия.

И даже окно не закроешь теперь, чтобы не выглядело демонстрацией. Какой ребяческий поступок — распахнуть створки в метель, перегнуться через подоконник, сначала вытянуть ладони просительным жестом, лодочками вверх, а потом, чуть не кувыркнувшись вниз...а там, наверное, спасительные, но обжигающе холодные сугробы...

...высунуть язык, чтобы ощутить вкус, запах, глотнуть времени, ради которого Северное королевство, спеша, пробегает искру лета Рождений и согласий с младенцами, и почти не замечает весны и осени...

Снег и холод в девяти из двенадцати тактов.

Понять и принять? Кого из них двоих?

-Я не люблю пощечин. Мне нравится вкус снега.

Они отступают, оба величества одновременно, и ей думается, что они стремительно целуются там, за ее спиной. В темноте. Кто из них закрывает студеное отверстие окна? Кто за талию оттягивает вглубь теплой комнаты? Им всегда жарко, очень жарко в ее спальной. Проверено ладонями по влажной руке.

Они за руку водили Соль, знакомя с резиденцией. Сначала накрепко, казалось, не разъединится никогда, соединил свою ладонь с ее ладонью Его величество, путешественник инкогнито и любитель экзотики. Наверное, он бывал на ее концертах, но никогда не говорил об этом, а Соль не посмела спрашивать.

Как котенка за шкирку мамка-кошка, таскал в хозяйственные помещения дворца.

-Ты должна это знать.

И прижимал своей ладонью ее пальцы к вскипающим бокам истекающих запахом глинтвейников и суповых кастрюль на громадной, ароматного эха кухне. А потом зализывал языком и требовательными губами легкие ожоги на пальцах. Соль никак не могла понять, почему, за что, как?

И петь, и сочинять песни становилось все легче, о странностях любви, о том, что никогда не поймешь. Ей казалось иногда, что происходящее с ней — послесмертие. Такого в жизни быть не может. Никогда не слышала даже, поэтому голос ее ломался, как у мальчика в пубертатный период, она...

А в следующую длинноту Его величество уводил ее за руку в оружейную. Гулкая комната, пропахшая железом, вызывала страх, но хозяин смертоносных приспособлений прикладывал ее пальцы к лезвиям, куркам, ножнам, иногда к шероховатой каменной стене рядом. Почувствуй разницу, не говорил, а давал возможность ощутить. Вкладывал в руку рифленую рукоятку, своим вездесущим пальцем нажимал на ее дрожащий, нащупывали вместе спусковой крючок...

Через месяц Соль умела стрелять на звук. Стрекочущие сороки (виртуальные ли?) падали замертво. Так говорили Величества, она им верила. И чувствовала их честность.

Ее снежность, с такой же твердостью и целеустремленностью, как супруг, но менее предупредительно и нежно затаскивала на конюшню. Там пахло живым, теплым, не таким бездушным, как в гаражах на юге.

Одним мягким вращательным движением намотав ее кудри на кулак, чтобы не мешал парфюмерный запах волос, королева настойчиво утыкала лицо девушки в гладкий бок лошадиного шелка и в вычесанную добросовестным конюхом гриву. Запах животного присоединялся к ощущениям в кончиках пальцев. Изумительная поверхность внедрялась в сознание, колени дрожали и подламывались, твердая рука поддерживала, и твердые губы шептали в волосы о прелести общения с животными. Всего лишь.

Всего лишь чего-то не хватало.

Одной части длинноты. Всего лишь полуприкасания.

Заполнялись эти пустоты в библиотеке. Они оба водили Соль вдоль стеллажей, направляя пальцы на корешки фолиантов, вполголоса заставляя запоминать названия книг и пути к полкам. Величества менялись, а она никогда не могла определить, кто из них рядом.

Они оба пахли уже знакомым снегом, в котором вываляли ее через несколько дней после прибытия, специально опрокинув сани на полном ходу.

А ведь раньше Соль всегда казалось, что мужчины и женщины пахнут по-разному.

Вынув книгу, на которой задерживались пальцы Соль, величества распахивали ее и читали почти одинаковыми голосами: очень низким женским контральто и противоестественно близким по тону баритоном. Такого быть не могло, но тем не менее было. И было приятно.

Совместное творчество в музыкальном кабинете ...их голоса. Почему -то считается, что северные созданы только для секса и размножения, а не для пополнения ментальной шкатулки планеты.

— Мы решили, что ты уже хорошо знаешь пространство резиденции.

— И нам показалось, что пора познакомиться. Ты можешь воспользоваться руками. Сначала я. Иди ко мне.

Ее снежность Ми гораздо решительнее супруга. Королева.

Соль безошибочно, казалось бы, поворачивается влево. Добродушный смешок. Потому что встречает прикосновения король.

Надеясь, что внутренняя дрожь не заметна вне, Соль трепещущими кончиками пальцев изучает лицо.

...Протянуть руку и медленно и нежно обвести контур губ указательным пальцем. Нарисовать на лице нахмуренные брови, распушить легкие опахала черных ресниц, пощекотать мизинцем расширившиеся от попытки вдохнуть поглубже ноздри, запустить пятерню в волосы, неторопливо погладить затылок.

А потом помечтать...Развернуть спиной к себе, задохнуться запахом черных прядей. На секунду прижать тоскующие губы к границе волос и кожи. Запустить издевательскую ладонь под джинсы спереди, рассеянно проводя по тугому животу, поджавшемуся к позвоночнику, чтобы оставить больше пространства для маневра нежного исследователя...

Прикоснуться — и насмешливо отдернуть руку. Резко развернуть — и нагло уставиться в потемневшие, томные глаза...

Невозможно уставиться.

Ей повезло. Не лишние конечности, хвосты и челюсти, не гниение заживо и отсасывание крови ради собственной жизни.

Всего лишь зрение. Глаза давно не видят. Генетическая незрячесть (будь проклято гнилое солнце родины!) наступает неожиданно: у кого-то с рождения, кому-то глаза отказывают в 10, а вот ей в 15. Пять лет на переучивание жить, на приспособление жить в беззащитности.

Пробиваться к иллюзии самостоятельности, вырывая из горла голос, из души песни и музыку.

И оказаться здесь. Где королева властно берет за запястье и засовывает руку Соль туда, куда мечталось.

Его величество...неужели...он совсем юный, там шелковисто так...

И властная Снежность, которая резко прерывает контакт ладони с членом, поворачивает к себе и прикладывает пальцы Соль к губам. И прикусывает их до боли, до вскрика.

Ты хочешь так? С болью?

Соль резко вырывает пальцы, зная, что ногти прочертят кровавые паутинки на нижней губе.

Ми то ли всхлипывает, то ли захлебывается понимающим смешком.

Соль бездумно облизывает соленый от крови палец.

— Смотри, любимый, судя по приметам наших астрологов, она будет глотать сперму, ведь тебе так нравится, — тихо воркует королева.

До не отвечает вслух, потянувшись к супруге в утешительном поцелуе, чтобы залечить кровавую царапину. Растерянная Соль зажата между их телами.

Так жарко. Так непонятно, куда убежало сердце. Почему пульс бьется внизу живота.

И для понимания достаточно всего лишь выпростать из крепких объятий руки и вновь поднести к лицу властной женщины.

Знакомство еще не повод для любви.

До неслышно делает шаг назад, незримо оставаясь за спиной.

Легкие прикасания. Почти знакомые черты лица, слегка смазанные полом и возрастом. Ее снежное величество намного старше мужа.

— Вы очень похожи!

Соль шокирована.

Мягкий и остужающий, как снежинка на ладони, голос королевы.

— Мы родственники. Мой муж из дальней ветви нашего рода. Мы росли вместе, мы любовники с юных лет. Соль, ты не хотела бы стать нашей общей любовницей?

Она делает шаг, второй, третий, ее ловят чьи-то руки.

Соль кричит:

— Вы обещали, что я уеду в Новогодье!

— Да, конечно, как только получишь подарок.

Кто говорит? Она или он?

Нота До на ледяной поверхности.

Жар и холод. Мечется нетронутое тело на скользких льняных простынях. Шелк не показан южанке лекарями. И фланель тоже. Мягкая ткань возвращает ее в прошлое, на Юг, где зима — всего лишь пародия на настоящую. А ей нужно привыкнуть, ей нужно понять, где настоящий, не обманчивый холод. Для слепой — запомнить ощущение.

Последние месяцы года До закрывал глаза и пытался понять: каково это— осязание без зрения, — прикасаясь к чашке с горячим гейзером отвара лепестков наркотической снЕжки, любимых цветов, похожих на глаза обожаемой супруги...и гостьи. Пытался с закрытыми глазами обихаживать любимого коня; зажмурясь, ласкал тугое тело все понимающей Ми.