Гражданин

и

ЗАЧЕМ будет брать этот товар или услугу конкретный покупатель

Зная все три пункта, менеджер сможет выполнить уже свою работу — свести имеющийся лот на продажу и нуждающегося в нём покупателя. Именно в этом состоит задача менеджера, а не получение максимального профицита по сделке, как многие ошибочно думают. Можешь найти информацию, запомнить её и разобраться в доселе совершенно незнакомом предмете или услуге? Ты действительно менеджер по продажам, а не просто продавец. Сможешь сделать это самостоятельно и в течение пары-тройки суток — и ты хороший менеджер. На Земле я считал себя хорошим менеджером.

Хорошему менеджеру по продажам по большому счёту все равно, с чем работать. С плюшевыми фигурками мультяшных лошадок или с ядерным топливом для атомных электростанций, с удобрениями для полей или с ювелирными украшениями... Или с оружием. Пусть даже это оружие — средневековые копья и топоры, а вместо интернета под руками только не самые удобные печатные источники из публичной библиотеки и возможность лично задать вопрос спецам в охотхозяйстве. Самым сложным, кстати, оказался не поиск информации, а правильно разделить у себя в голове покупателя и конечного потребителя и что именно является предметом сделки. Справился — и сразу всё стало понятно.

Покупатели — это, понятно, я и Рона. А вот конечный потребитель — болотный секач, и приобретаю я его убийство. Точнее — несовместимый с дальнейшей жизнедеятельностью урон здоровью магически изменённого кабана, потому что охота — это получение добычи, а не уничтожение цели любым способом. То есть даже если бы я мог запустить фаерболлом в цель, делать это было бы ни в коем случае нельзя. Кроме материального урона колдовская атака воздействует на магию самого объекта, то есть напрочь портит то, что нужно добыть. То есть воздействие должно быть чисто механическим, и не задеть в данном случае печень.

К счастью, большая мутировавшая свинья — всё равно свинья, и убивать свиней мне и эльфийке научиться удалось. На бойне вообще всё организовано крайне просто: узкий загон, где животному негде развернуться, позволяет спокойно нанести один точный удар по сонной артерии... Или сколько нужно неточных. Остаётся самая малость: среди леса сковать секачу свободу манёвра и провести заученный приём копьем.

Постройку ловушки-загона я сразу отмёл: тварь размером до бегемота не дотягивала, но, почуяв угрозу жизни, могла сломать бревно в три моих руки толщиной. А в загон из более толстых бревен свинская свинья, скорее всего, просто не полезет: мозгов у твари немного, но инстинкты-то работают. Инстинкты. С точки зрения охотника слабое место любой добычи: предсказуемость поведения в определённых ситуациях, которую можно использовать. Потому в охотничьем справочнике в описании болотного секача я нашёл то, что искал.

* * *

Негромкий разговор стих сразу же, как только я открыл дверь. Надо же, какие перемены произошли, пока я отсутствовал. У Маши так и вообще уже и выражение на лице почти нормальное. Почти. И означает оно не иначе как "хозяин, спаси!" Я беззвучно хмыкнул: Рона, как всегда, в своём репертуаре. Наверное, её одну надолго рядом даже с лежалыми покойниками оставлять не стоит, во избежание разных казусов. Заболтает.

— Обновки, — прокомментировал я, выкладывая на стол тяжёлый, крепко перевязанный бечевой тюк из дерюги. Щит стащил со спины: бронный мастер, несмотря на дешевизну исходных материалов, не поскупился на удобные лямки из чего-то, напоминающего брезент, за свой счёт, молодец. А вот широкий боевой пояс с двумя рядами заклёпок с продетым через специальную петлю топором, который я тоже снял с себя — наоборот, был скорее трофеем. Мужик-оружейник по ту сторону прилавка так рьяно и визгливо торговался за каждый скинутый медный грош, так упорно не желал входить в моё положение, что смог реально достать. Впрочем, ошибка жмота была в другом: в лучших традициях базарных бабок он в какой-то момент начал обращаться к прохожим, так что в итоге собрал вокруг нас небольшую толпу. Типа, хайпанул и сделал себе на этом рекламу за мой счёт, за что немедленно и поплатился. Одна правильно построенная фраза и увлекшийся придурок под азартные возгласы из толпы вынужден был расстегнуть фигурную кованую пряжку прямо на себе: пообещал же при стольких свидетелях отдать к топору, купленному за полную цену, "любой подходящий ремень из тех, что я у него найду". Уж не знаю, чего он ждал, но я "нашёл" вообще не напрягаясь — всё было на виду. Разумеется, неудачника обсмеяли и никто больше ничего не купил. Маленькая и не особо нужная победа — но душу греет.

— О! — Фирониэль не была бы собой, если бы не бросилась осматривать вещи и оружие. На заправленной кровати, которую девушки в моё отсутствие использовали в качестве дивана, осталась одна Мариша. Сжавшаяся и закутавшаяся в своё полотенце так, что оттуда только голова и торчала, она не спешила покидать своё "укрытие", только... взгляд стал ещё более жалобный? С чего это вдру... А, понятно. Шебутная эльфийка, словно волка флажками, окружила наше утреннее приобретение десятком мотков с разноцветными нитями, полудюжиной воткнутых в покрывало иголок, собственно вышивкой и сразу тремя раскрытыми книгами. Рона в своём репертуаре, как она есть.

— Красиво, — я подобрал ткань с уже частично вышитым рисунком.

Ничуть не покривил душой: волны растительного орнамента, похожие, но ничуть не повторяющиеся, перетекали одна в другую так, что глаз было не оторвать. Кстати, дочка вождя вышивала их прямо так, сразу набело, без нанесения всякого предварительно начерченного эскиза. Я мог только смутно догадываться, какие для выполнения подобной работы нужны невероятные глазомер и пространственное воображение... И почему они ни разу не проявляются, стоит Фирониэль взяться за лук.

— Слишком толстая кожа, с такой обращаться не умею, игла просто не возьмёт, — со вздохом заключила эльфийка, уже успевшая расправиться с упаковкой и завладевшая нагрудником. Я расправил материю в руках целиком и без особого удивления убедился, что в качестве основы для вышивки опять пошла одна из моих рубашек. Третья и последняя. Ну, это было ожидаемо — выбора, на чём вышивать, у девушки особо и не было, потому в ход попеременно шли то её, то мои вещи. А вот только что прозвучавшие слова по поводу кожаной брони — это, наоборот, очень интересно.

Набор для вышивания я купил Роне следующим утром после памятного разговора, на четвёртый день после моего попадания. Очень хотелось сделать для эльфийки хоть что-то приятное: попавшая в беду, преданная соплеменниками, навсегда лишённая возможности обрести отобранную магами республики свободу девушка не пала духом, не озлобилась, и нашла в себе силы поделиться со мной всем тем немногим, что у неё ещё осталось. Особенный контраст ощущался рядом с Эйланой, от которой разве что видимые волны материлизовавшегося негатива в воздухе не расходились. Не будь Фирониэль рядом со мной все эти дни, отнюдь не уверен, что смог бы так методично и целеустремленно готовиться к аттестационной охоте. Когда кто-то в тебя так верит, мысль о том, чтобы пойти по пути наименьшего сопротивления исчезает сама собой.

Встреть я такую девушку, как Рона, в нашем мире, сходу бы обозначил её для себя как девицу со странностями, не от мира сего — и скорее всего старался держаться подальше. Но здесь и сейчас "не от мира сего" в буквальном смысле слова был я, и так называемые странности эльфийки меня не напрягали ну вот ни капли. Взяла и пока я спал — вышила орнамент вокруг застёжек рукавов лёгкой куртки и отворотов штанин? Господи, да по сравнению с перспективой сражения с живым всеядным бульдозером — вообще не стоящий внимания пустяк! Разве что я наконец заметил, что другие граждане и их рабы тоже, бывает, носят вещи с вышивкой, когда скромной, а когда и вполне себе роскошной. Вот только что это значит, и значит ли что-то вообще кроме личных эстетических предпочтений — выяснять не было ни малейшего желания. И только спустя две недели я начал кое-что подмечать. Фирониэль, конечно, вела себя довольно импульсивно и непосредственно, но всё же не делала ничего без не всегда очевидного даже ей самой смысла. Например, она не притронулась ни к одной шмотке Ланы, хотя возможность у неё ещё в течение нескольких дней была. Не заинтересовали лучницу и гостиничные вещи, даже узкий рулон дорогой как сволочь белой мягкой ткани, из которой я планировал нарезать бинты, остался без внимания. И вот такие слова по поводу нагрудника, предназначенного, на минуточку, осуждённой убийце трёх человек. Пусть даже от Мариши из-за, гм, условий эксплуатации с момента совершения преступления остались только кожа да побитые кости — это повод для жалости, но отнюдь не для принятия. Так-та-ак.

— Рона, солнышко, — с деланым безразличием в голосе позвал лучницу я, краем глаза наблюдая, как наш будущий щитоносец сползает с постели, кидая то на меня, то на эльфийку встревоженные взгляды и одновременно пытаясь не дать полотенцу распахнуться. Забавная реакция, особенно с учётом того, что не далее как несколько часов назад я рассмотрел на теле девушки всё, что хотел. И пощупал тоже, потому что пользоваться мочалкой без помощи рук ещё не научился. Реакция забавная, но очень характерная, и наигранной вот совсем не выглядит. — Скажи-ка мне, тебе Маша случайно не успела рассказать, как она, юная девушка без особых воинских навыков и талантов, не маг, умудрилась уработать трёх взрослых мужиков, да ещё и опытных, как я понимаю, воинов?

Ясное дело: неопытным командир в храмовом (иначе откуда татуировка?) отряде, пусть даже и состоящим из одних новобранцев, просто быть не может. Особенно в достаточно большом отряде, где есть ещё как минимум два сержанта.

— Рассказала! — лучница отложила бесполезные для неё доспехи и с радостью переключилась на более интересную тему. Только-только успевшая скрыться за дверью санузла новенькая судя по сразу смолкшим звукам замерла на полушаге и даже дыхание затаила — Они пьяные были, и командир, и сержанты.

Прелестно. Как-то я полагал, что и пьяный профессионал — всё равно профессионал. И второй замечательный сюрприз — я как-то предполагал, что церковные бойцы не будут бухать напропалую.

— У рекрутов на марше при себе не было оружия, только личные вещи, которые каждый тащил сам, — продолжила пересказ Фирониэль. — Оружие везли на отдельной телеге, выдавали только на время караула или тренировок. У одного из будущих солдат Белой Церкви один из сержантов ближе к концу перехода случайно обнаружил припрятанное спиртное. Залётчика при всех показательно избили, а деревенский самогон лейтенант и двое доверенных сержантов вечером употребили сами.

Ага, кое-что начинает проясняться. Я уже, кажется, догадываюсь, что было дальше.

— Уже ночью один из сержантов обошёл временный лагерь и лично приказал всем рекрутам женского пола "явиться для прохождения особого испытания" к шатру командира, — к сожалению, не обманула моих ожиданий эльфийка. Ситуация насквозь житейская: все нормальные командиры рассованы по "горячим" направлениям и точкам — там ведь есть настоящая опасность, которую надо по-настоящему сдерживать. А вот перевод отряда новиков из места сбора в тренировочный лагерь можно и какому-нибудь куску дерьма поручить — было бы с чем справляться.

— Боевой молот наша Маша у кого отобрала? — спросил я, не желая выслушивать малоаппетитные подробности дальнейших событий.

— Не боевой, кузнечный, — поправила меня Рона. — Он был у неё с собой, в вещмешке. Забрала из кузни старый отцовский, которым почти не пользовались уже, когда сбегала из дома.

Ну и ну.

— Маша, ты что, кузнец? — спросил я у неплотно прикрытой двери.

— П-подмастерье, — после некоторой паузы ответила девушка и тише, с отчётливой горестью, добавила. — Только отец так и не признал мастерство. Сказал — "не твоё дело", и что клеймо из его рук я никогда в жизни не получу.

— И потому ты в церковное "мясо" податься решила? — да уж, история не просто самая обычная, а прямо-таки самая что ни на есть типичная из типичных.

С другой стороны, если в королевствах вокруг Лида царит что-то вроде земного средневековья, а похоже так и есть — с поправкой на магию, Шрам и химер — то стать подмастерьем какого-то другого кузнеца кроме отца Марише не светило от слова совсем. У других работников наковальни своих детей и учеников хватает. Хотя, честно говоря, у дочери кузнеца, по сравнению с каким-нибудь оставшимся без крова и родственников крестьянином, варианты устроить свою судьбу и без получения чисто мужской профессии были. И эти варианты точно были куда безопаснее продажи собственной жизни на смазку для мечей во имя чужих интересов.

— Я... решила, что так будет лучше для всех, — ещё тише сообщила дверь.

— Отец запер её в сарае и две недели продержал на хлебе и воде, — кто бы сомневался, что Рона вытянула из вынужденной собеседницы все интересующие её подробности. — Пообещал, что она оттуда не выйдет, пока не растеряет дурные манеры чуть что гнуть напоказ подковы да бить тех оставшихся сватов, что не устрашились.

Ого. Как история с отказом о признании мастерства сразу заиграла новыми красками! Похоже, папочка нашей покупки свою дочурку отнюдь не гнушался использовать в тяжёлых подсобных работах в кузне — иначе соответствующих мускулов Маше было просто не накачать. Да и наследственность, видать, сыграла не последнюю роль. Я припомнил ширину плеч девушки, мысленно добавил мышечной массы до заявленной кондиции — и сразу понял, почему Белые взяли себе такого рекрута. А пьяные идиоты, похоже, пьяны были просто до изумления — настолько у меня не вязался полученный образ с образом "женщины-мечты".

— Мне осталось непонятно только одно, — всё-таки решил прояснить последний непонятный момент в этой истории я. — Почему церковный суд вынес такой странный приговор, как продажа в магическое рабство? Ладно, дело бы происходило на границе республики, но, как я понимаю, тренировочных центров для самой "зелени" у Белой Церкви так близко к Шраму и его тварям быть не должно. И цена за обычную, пусть и сильную девушку просто не может быть настолько большой, чтобы окупить транспортировку к границам Лида.

Держу пари, что цены на живой товар, особенно на людей без навыков и талантов, маги республики специально держат очень-очень низкими. Иначе одна половина населения королевств уже давно притащила бы на продажу другую. Отдельный вопрос — как Маша вообще дожила до суда после того, что сделала? Но ответ на него я, подумав, нашёл и сам. Принявшим под руку в связи с невосполнимой утратой комсостава отряд "не-доверенным" сержантам надо было кровь из носу притащить хоть какого-то козла отпущения. И желательно, побольше свидетелей, что они ну вот совсем-совсем не виноваты в случившемся. Иначе гибель единственного офицера в соединении в небоевой обстановке повесили бы, как это водится в любой армии, на них.

— Меня не судили, — я скорее угадал, чем разобрал тихий шёпот. — Клирик, который забрал меня из кельи в ночь перед дознанием, оказался братом командира отряда. "Не раздвинула ноги добровольно один раз — будешь раздвигать до конца жизни по чужой воле", — так он мне сказал, прежде чем сжечь Светом горло. Я не могла есть, пить и говорить, пока меня куда-то везли, с трудом дышала. Не смогла сказать, что меня не судили, когда ставили Печать...