Выбор

...Это было невероятным, и все-таки именно это оказалось правдой. Саурон и Эгленн, тот, кому Фродо доверял в последние недели больше всего — одно и то же лицо, один и тот же человек... вернее, майа.

И этот разговор, и превращение — можно было бы подумать, что повелитель темной страны попросту отнял у Эгленна его память и так издевается... но нет. Это было правдой — хуже любого издевательства.

Фродо долго сидел, ошарашенно глядя в одну точку. Предательство... горькое, резанувшее по душе. Им всем, великим и могучим, почему-то оказался нужен именно он, — одним для того, чтобы уничтожить Кольцо, другому... От одного воспоминания о том, _зачем_ он нужен Властелину Мордора, становилось холодно, как зимой, сердце проваливалось куда-то, начинало колотиться, не хватало воздуха...

Фродо понимал, что наверняка его не оставили без присмотра... и потому надо действовать быстро. Всё слишком плохо для того, чтобы ещё на что-то надеяться...

Он быстро схватил со стола нож и, стиснув зубы, зажмурившись, всадил его себе в грудь. Охнул, — враз стало больно и страшно...

Не сравнить с тем, знакомым по Заверти, чувством, когда в его плече остался осколок моргульского кинжала. Тогда было муторно и холодно, а сейчас — боль ударила так, что потемнело в глазах, по рубашке потекло что-то горячее и мокрое, и почти сразу же закружилась голова, потемнело в глазах... потом вдруг все упало, но было уже не до этого, слишком больно, так, что крик рвался сам собой, только не было на него силы.

Смерть оказалась так близко, что он не сразу узнал её, — и лицо её оказалось жутким. Боль длилась и длилась, он беспомощно хватал ртом воздух, — тело не желало умирать, руки отчаянно вцепились в каменный пол... Не было ничего, кроме этого кошмара, он завис между жизнью и смертью, а смерть всё медлила, он мучительно ждал, — да когда же!.. или — она так и не придёт, здесь её заколдовали, в этой чёрной стране...

Перед глазами стояла пелена, он не видел уже ничего, и что его вдруг обхватили чьи-то холодные руки, обхватили, приподняли — Фродо осознал как-то так, словно был далеко.

Потом его обожгло металлом... на пальце.

И почти сразу же он увидел, прямо перед собой — глаза Гортхауэра, совершенно безумные, полные дикого страха, впивающиеся в его собственный взгляд, ловящие каждую каплю его жизни... а лицо — перекошенное, совсем недавно было — как застывшая маска, а теперь такое живое, искаженное, мокрое, потому что из глаз майа текли слезы, капали на его собственное лицо, слезы обычно бывают горячими, а у этого — ледяные... и только через пару секунд Фродо ощутил — слияние.

...что же ты делаешь, как ты можешь, безумный, зачем, и ты тоже исчезнешь, все уходят, что же я наделал, не надо, не смей уходить, я не позволю!..

Боль медленно уходила.

Сначала он не понял, что происходит, потом как-то медленно, слишком медленно прошла мысль: всё-таки — жив...

Он закрыл глаза. Вынести этот взгляд было невозможно.

-Отпусти... — голос не слушался, как в кошмарном сне. — Отпусти, я не... не хочу...

Ножа в груди уже не было. А Кольцо — Кольцо оставалось у него на пальце.

— Зачем... Небо, зачем ты это...

Не договорил. Закрыл глаза. Фродо увидел, как по лицу майа прошла словно судорога, или гримаса... только наоборот — застывающая, окаменелая, и слезы исчезли, словно и не было их, и вновь — мертво-спокойное лицо, майа открыл глаза — только глаза остались теми же, что пару секунд назад.

— Прости.

Гортхауэр положил хоббита на кровать — и отвел взгляд.

Кольцо было все еще на пальце Фродо, и он чувствовал — в майа ничего на самом деле не изменилось за эту пару секунд, он просто спрятался, устыдился, что хоббит видит его душу, и было странно: свое отчаяние, и рядом — под маской бесстрастности — отчаяние этого, черного, с каждой секундой — все глубже, темнее...

-Не отпустишь, — странно-ровно сказал Фродо. Он смотрел в потолок, как будто в мире не было ничего интереснее. Дотянулся до Кольца, — сам воздух как будто стал вязким, словно двигаешься не сквозь него, а сквозь тягучую жидкость, и время... время расширилось, он почти видел, как над головой проносятся в бездну секунды, жуткие, чёрные, как сама эта крепость, как само отчаяние... Он страшился признаться самому себе, что _понимает_ этого, чёрного, и...

Фродо снял Кольцо, рука бессильно упала на кровать, разжалась, — и металлический ободок со звоном прокатился по каменному полу.

Майа не двинулся, чтобы поднять его. Так и сидел, не шевелясь.

— Не уходи, — проговорил он в пространство. Вернее, прошептал. Одними губами, на грани слышимости. — Не вздумай уходить. Еще и ты...

-Я никогда не буду с тобой, — голос Фродо был бесконечно усталым, но слова звучали терпеливо, как будто он что-то пытался объяснить. — Тебе нужно было орудие... вот и всё. Ты хотел втереться в доверие, чтобы... у тебя почти получилось. Но я не буду вашим... как мне кричали назгулы. Всё бесполезно, Саурон... ну пойми же.

— Не уходи, — повторил тот, словно ничего и не услышал. И добавил непонятно, со странной интонацией, от которой мороз прошел по коже: — Ты похож на него.

Фродо чувствовал, что он как будто тонет в чужих чувствах, — волна, которая намного, неизмеримо больше него... Невидимая, но ощутимая волна, от которой кружится голова, от которой начинают сдвигаться стены... Волна, которая подхватит, поднимет ввысь — и утянет на дно, откуда нет возврата.

-На кого? — слабо спросил он. — Да услышь же меня...

— На Мелькора, — лицо майа снова исказилось. — Может, потому Кольцо и выбрало тебя.

Фродо стало страшно, — как будто заснул в своей постели, а проснулся на краю бездны. Сумасшедший... Он точно безумец, нормальному существу никогда бы не пришло такое в голову... И — что делать?! Он же не слышит ничего из того, что ему говоришь, он слышит только себя...

-Отпусти...

— Пообещай, что никогда больше не попытаешься... — он перевел взгляд на нож, валяющийся на полу, в крови, и пол, заляпанный кровью. — Поклянись.

-Нет, — упало коротко и просто. — Теперь ты меня, наверное, запрёшь в каком-нибудь подземелье...

— Я боюсь за тебя, — майа наконец посмотрел ему прямо в глаза. — Боюсь потерять тебя. Не надо этого, зачем... куда ты пойдешь?..

Фродо покачал головой.

-Ну зачем вот так? Тебе надо только одно — чтобы я согласился... Для этого ты притворялся, что ты мне друг. А я, дурак, поверил...

— Куда ты пойдешь?.. — повторил майа, и вправду — словно не слыша. — Ты не выдержишь — прийти в Гондор — сейчас.

-Я не хочу жить, — тихо сказал Фродо.

— А Сэм и Мерри с Пином?.. — в пространство проговорил майа.

-Они поймут.

— Сэм уйдет следом.

-Нет, нет, — быстро отозвался Фродо. — У него отец, у него Розочка. Нет.

Он закрыл лицо руками.

— Возвращайтесь в Шир... все вместе. Четверо. Я позабочусь, чтобы вашей страны ничто не коснулось. Все забудется... как сон, будет почти по-прежнему... живите...

-Я не верю тебе...

— У нас есть крылатые кони и драконы, это можно — быстро... полдня полета.

-Да не может оно быть по-прежнему! — выдохнул Фродо. — После всего, что было! Разве что заставить нас всё забыть... Заставить меня забыть, что был этот путь, что я проиграл, что ты обманом отнял у меня Кольцо и пытался добиться...

Он замолчал. Потом поднял глаза.

-Ты не сможешь отказаться от этого... от того, чтобы заставить меня вернуть Мелькора. Ты не оставишь меня в покое. Я не верю.

— Силой не заставишь, — повторил майа. — Пусть бы, чтоб хоть там было по-прежнему...

-Там? — переспросил Фродо. Глаза его расширились, стали огромными, как будто он снова заглянул в лицо смерти. — За Гранью?

Взгляд майа вздрогнул — и ожил, снова задрожало лицо.

— В Шире. У вас сады — совсем как были в Гэлломе...

Фродо невольно схватился за грудь. Это уже было, не так давно, — когда он ощущал то же, что истосковавшийся по Кольцу Горлум... теперь это было стократ сильнее. Гортхауэр... Все его тысячи лет как будто враз навалились на него, — нетускнеющая память, от которой нельзя отстраниться, и эта надежда, — нет, сейчас она почти истаяла, с каждым его, Фродо, словом, от неё оставалось всё меньше... Он вдруг понял, что убивает его, — что Враг-то, оказывается, гораздо уязвимей, чем даже простые люди... и от этого только страшнее, что тому не дано умереть...

Он понял, что душу остро пронзила жалость, — и что от неё уже не избавиться, не отмахнуться, не закрыть глаза... Но не соглашаться же! А что делать?..

Он неловко поднялся с кровати, подошёл совсем близко, — горло перехватило, слова вообще куда-то подевались... Он не знал, что сказать, — просто смотрел в упор и молчал, понимал, что это глупо, но ничего не мог поделать...

Майа отвернулся. Поднял с пола Кольцо, надел. Сказал, не глядя на Фродо:

— Пойдем... я сам отвезу тебя и Сэма, выйдет быстрее.

-В Гондор, — быстро ответил Фродо. Он лихорадочно пытался сообразить, что делать. — Я должен увидеть Гэндальфа. Если он жив, то он должен быть там, в Минас-Тирите... больше негде.

Он крепко схватил Гортхауэра за руку, заставил обернуться.

-Ты слышишь? Мне надо в Гондор. К Гэндальфу. Я должен всё рассказать. Ты слышишь?

— Слышу. Ты не выдержишь — что будет там. Гэндальф может и сам вернуться к тебе. Не нужно тебе в Гондор. Ты не был там. Ты не знаешь их. Они не простят... ни Олорину, ни тебе. Там сейчас Курумо. Он тоже увидит, что ты похож на... на него. Он может убить тебя.

-Ты не докричишься до Гэндальфа, — Фродо почему-то понимал это сейчас отчётливо. — Он никогда не... не хотел говорить с тобой. Он там. Значит, и мне нужно туда. К нему. Я должен рассказать. Понимаешь?

Он не понимал, что сжимает руку Гортхауэра, что тому, наверное, больно...

-Ты понимаешь?

Тот кивнул. Больно ему, может, и было, но явно не от пожатия маленькой руки хоббита.

— Тогда мы пойдем туда вместе.

-Хорошо, хорошо, — торопливо отозвался Фродо. Отвернулся.

Саурон в Минас-Тирите, да... Только этого ещё не хватало, и ещё чтобы он сам его туда привёл... Ведь раскроется же, ничего не утаишь... Эх...

-Послушай... Я поклянусь, только если ты... да нет, какой смысл... Словом... Я обещаю. Я обещаю, что не буду пытаться покончить с собой...

— Спасибо, — майа сжал его руку — и отпустил. — Мы пойдем вместе. Я не раскроюсь. Никто не поверит в то, что я могу прийти в Минас-Тирит сам. Я пойду с тобой... в качестве посланника Саурона.

-Если там Гэндальф и Саруман, они тебя узнают, — убеждённо сказал Фродо. — Эх я и влип... И не один.

— Узнали бы, — майа невесело улыбнулся. — Если бы не Кольцо. С ним я могу скрыть свою сущность и от них. Мне тоже нужно поговорить с Олорином, Фродо. Не меньше, чем тебе самому.

Фродо глубоко вздохнул. От этого в груди сразу заныло, но не сильно.

-Послушай... тебе действительно важно, что я... чтобы я был жив, или — это просто твой шанс? Знаешь, мне как-то очень надоело, что меня все пытаются использовать...

— Я скажу — "да", и ты решишь, что это лицемерие, — ответил Эгленн. — Ты похож на него, Фродо. Это не безумие.

-Ты мне напомнил Фарамира, — невесть к чему сказал Фродо. Тон у него был такой, как будто он снова принялся что-то объяснять. — Вас двое таких было на всём пути, когда ни с чего кто-то взялся — и такой, кому хочется поверить, кому можно доверять даже самые страшные тайны... Только ему от меня ничего не было надо. Ты не представляешь, как мне теперь тяжело...

— Все я представляю.

Он оглядел Фродо, словно проверяя — в каком тот состоянии.

— Мы можем отправиться в Гондор сейчас же, не мешкая. Но я бы на твоем месте все же вначале поел. Да и вымыться тебе наконец тоже не помешает.

-Это можно, — как-то без особого энтузиазма отозвался Фродо. — Скажи, на что ты рассчитывал, устраивая всё это?

— А лучше было бы — дожидаться, когда ты явишься к рубежам сам, провести тебя до Ородруина, и перед последним шагом — раскрыть правду?.. Я наблюдал за тобой, и когда понял, что ты и вправду похож на него — не выдержал. Тогда и явился сам.

Фродо долго смотрел ему в глаза, потом резко отвернулся.

-Покажи мне его хоть... Если можешь. Я должен... убедиться.

— Ты можешь все увидеть сам. Кольцо слышит тебя, даже когда оно на моем пальце. Ты уже изменился, Фродо. Изменился бесповоротно. Стал бОльшим, чем просто смертный.

-Я не хочу, — слабо сказал Фродо. — Мне не надо, пойми. Мне не нужно твоё могущество, мне... ничего не нужно. Единственное, чего я хотел бы, — чтобы всего этого никогда не было... Того, что, случилось. Но так не бывает. Покажи.

— Дай мне руку.

Фродо, не отводя глаз, медленно протянул ему руку. Невольно вздрогнул: холодные пальцы, и сразу всплыло то, бывшее только что, — когда рядом стояла смерть, а он сражался с нею...

Правда: это было, как если бы смотреть в глубину своего сердца.

Образы начали всплывать откуда-то изнутри, из собственной памяти, как будто Фродо знал это всегда, или видел в полузабытом сне, а теперь вспоминал давно забытое — то, что было с ним самим. Как будто разматывался клубок, открывая все новое и новое...

Нет. Не новое. Знакомое с незапамятных времен, привычное, проросшее в сердце, как будто дождь смывал пыль со стекла, и за окном открывалось прошлое...

Знакомые глаза с крылатыми ресницами. Знакомое лицо, вначале такое красивое, потом уставшее, исчерченное незаживающими шрамами. Нет, конечно, сильнейший из айнур не был похож на Фродо — невозможно отыскать хоть каплю внешнего сходства. И все же, все же... теперь Фродо начал понимать, о чем говорил Гортхауэр. И, чем яснее проявлялся перед ним облик Мелькора, тем четче становилось новое знание: он, Фродо, не просто похож на него — он похож на него так, словно был его новым... да, это называлось — фаэрни; словно в нем была частичка его духа, души, может быть, надежды на спасение, а может быть, Мелькор, оттуда, из-за Грани, сумел дотянуться, притронуться к юной душе, рождавшейся в мире, изменить или позвать...

-Гортхауэр... — Фродо впервые назвал его по имени. Ошеломление, растерянность... он сам не понимал, что происходит с ним, знал лишь, что это — не плохо, что это не страшно, просто... как будто у него было неполное зрение, и вдруг он увидел всё-всё, до мельчайших подробностей...

-Гортхауэр, но... он же не чудовище... Он не страшный, он не... как орки или тролли, но почему...

Фродо замолчал. Теперь он уже знал — _почему_, но это трудно было выразить словами.

-Значит, ты хочешь, чтобы я его спас... — Фродо как будто заново осознавал всё, что ему говорили.

— Да, — коротко ответил тот.

-Гэндальф не знает, — медленно сказал Фродо. — А если бы узнал... Он говорил мне: ни в коем случае не надевай Кольцо... Он что — не знал, зачем оно? Или — он не хочет, чтобы Мелькора освободили? Мне надо поговорить с ним.

— А вот этого всего и я не знаю, и потому нам обоим нужно с ним поговорить. Ладно... — майа прикрыл глаза. — Ты все это время был сам не свой. Вон та дверь, — он указал, — ведет в умывальню. Иди, мойся... а то скоро совсем на дикого орка станешь похож.