Судьба на излом: Маятник

Чуть не спалилась с ДТП. Чёрт, какая я тормознутая сегодня! Как угнетающе действует это "попадание". Интересно, а чем меня наградит судьба? Ну, какую "плюшку" или "рояль" мне дадут? Посмотрим...

На стене висит большое зеркало. Распускаю косичку, освобождаюсь от крупных стёкол и аккуратно провожу по волосам. Вроде всё: мелких фракций осколков не замечаю, но голову теперь нужно мыть обязательно. После всех нехитрых действий закручиваю косичку в тугую "улитку". Коричневый твистер9 незаметен в моих тёмно-русых волосах и чудесно крепит всю эту ретроградную причёску.

Вот! Наконец что-то из этого времени, а то уже на улице дамы на меня коситься начали. Пойдёт. Конечно в своём времени этот дресс-код подходит для какой-то заплесневелой училки, но тут в самый раз. Теперь определяемся с текущей датой и прикидываем, что дальше делать.

Слегка крашу губы и выхожу из кабинета.

— Спасибо, товарищ милиционер.

— Не за что, — он поднял глаза, остановил взгляд.

Нет, всё-таки мой наряд и макияж отличается от этого времени. Ишь, как глазками прошёлся.

— Вот здесь распишитесь, пожалуйста, — это первой пострадавшей — старушке. Из любопытства скашиваю глаза на документ и обнаруживаю, что мы в Н-ске М-ской области и сегодня 20 июня 1941 года.

Охренеть! По полной программе! Это же накануне Великой Отечественной Войны!

— Так, гражданочка, теперь вы присаживайтесь, и слушаю ваши фамилию, имя и отчество.

— Рогова Анастасия Олеговна.

— Красивое имя.

— Спасибо.

— Год рождения и дата?

— Одна тысяча девятьсот одиннадцатый, шестнадцатого июня.

Быстро я, однако, сориентировалась с датой рождения, перекинув на свой возраст. М-да, давненько меня так не трясло! Где же моя выдержка и непоколебимость? Ау, полковник Рогова! Ты не обычный бабец, а тренированный боец! Быстро взяла себя в руки!

Сержант довольно быстро написал протокол и перевернул его ко мне.

— Вот здесь расписываться? — стараюсь показать, что взволнована.

— Да-да, именно здесь. Вот так. Хорошо.

— Товарищ милиционер, а как же теперь с деньгами быть? — делаю невинные глаза, но, наверное, получилось чересчур кокетливо. Вон, уже интерес ко мне появился.

Мальчик ты мальчик! Не по тебе я, тридцатилетняя тётка, хотя... в моём мире мне тридцати не давали. Максимум двадцать пять.

— Младший лейтенант Соловьёв сказал, что деньги вам можно вернуть. Так сказать, в виду вашего чрезвычайного положения.

Ну да, мне по легенде ещё шестьдесят километров ехать до бабушки.

Сержант открывает ключом сейф и достаёт оттуда деньги. Тщательно пересчитывает и отдаёт мне указанную в протоколе сумму.

Воровка. Захапала чужие бабки. Не стыдно тебе, Настя? Не стыдно, потому что хочется кушать.

— А можно узнать, когда следующий автобус в М-ск?

— Вынужден, гражданочка, вас огорчить — только завтра утром. В 9-30.

— А гостиница в Н-ске есть?

— Есть, но там без паспорта не поселят.

— А ваша справка?

— Увы. Так сказать, приказ у них есть. Исключение только для детей вместе с родителями.

— И что мне теперь делать?

— Надо подумать. Вы пока посидите вон на том стуле, а когда с остальными закончу — постараюсь решить создавшуюся проблему.

— Скажите, а поблизости магазин есть? Кушать хочется. Я бы пока сходила и купила что-нибудь перекусить.

— Зачем магазин? Тут недалеко есть прекрасная столовая. Сейчас выйдите из здания и сразу направо. Через квартал, примерно, будет та самая столовая.

Вот ду-у-ра. Привыкла у себя закупаться в магазинах, а сейчас-то всё для народа — столовые, кафе и прочие полезности.

— Ясно, спасибо большое. Я ненадолго.

Теперь как быть с сумкой. Да, в ней, конечно, есть такое, что при осмотре вызовет шок, но не переться же мне с ней в столовку? А, рискну! Я всё-таки очаровала этого мальчика, и он вряд ли будет лезть в мои вещи.

— А можно я пока свою сумку с вещами оставлю?

— Да-да, конечно.

Двигаюсь по тротуару не спеша. Так, заработали рефлексы слежки. Кто-то буравит спину. Резко оглядываюсь. Серая ничем непримечательная личность в широких штанах, футболке с завязками на груди, клетчатый пиджак и такая же кепка-"хулиганка".

Чей? От милиции или кто-то ещё? Нет, милиция никого бы не послала, я для них иногородняя пострадавшая. Тут кто-то другой. Но кто? Ладно, будем посмотреть, как говорят в Одессе.

Иду дальше, стараясь не подавать виду. Невдалеке вижу столовую и боковым зрением наблюдаю справа открывающийся моему взору переулок. Опа! Внезапно до моего слуха доносится еле слышное шарканье обуви, резкий толчок в бок и я уже в переулке. Не поняла!

— Хиляй вперёд, шмара! Ты чё, в натуре, думала Чалого на твоём лопатнике замели, так в ответку беспредел чинить можешь? Телегу подписала, так мы тебя щас тоже подпишем, гы!

— Чё, Сява, она? — из арки одного из домов вышли пятеро. Такая же блатота, как и этот.

— А то!

— Ну, чё? На ремни порезать? Ты кого заложила, дешёвка?

О, как! Не успела отдышаться с попаданством, уже блатняк наезжает. Как там в "Марафоне"10 — "Слышь ты, не фраер?", ну сейчас получите.

— Слышь, ты, не фраер! Ты на кого батоны крошишь?! На халяву таких, как ты сам бакланов разводить будешь, понял?! Или мне предяву кидаешь? Так если с людьми хочешь базарить — мазу правильную держи, а то, в натуре, по беспределу выходит! Если твой жиган спалился, то неча стрелки на других переводить! Его за шиворот никто к краснопёрым не тянул. С лопатником профанфаронил — его проблемы.

— Опаньки! Да ты из наших?

— Не, братва, чую, что из краснопёрых она. Меня чуйка ещё ни разу не подводила. Походу, у них шмарой работает.

— Ну, чё? Перо в бок и ваши в дамках? А?! — третий уж совсем близко подошёл. Заточка медленно вылезла из рукава и...

Делаю удар пальцем в определённую точку на шее и он, закатывая глаза, валится на мостовую. Резкий разворот и второй, тот самый Сява, получает резкий хук в кадык. Хрустнуло. Снова боевой разворот и сразу двое получают по глазам. Упали. Один из пары оставшихся выхватил из кармана наган. Резкий прыжок в ноги, "Тках!" и пуля по касательной уходит вверх, не задев меня. Резкий удар кулаком в пах, урка сразу сник и пистолет у меня. Последний было метнулся наутёк, но резкий окрик "Стой!" и снова "Тках!" — заставил его замереть. Я резко оглянулась на источник этого окрика и обомлела: на углу переулка, с наганом в руке, стоял... сержант с выпученными от удивления глазами.

* * *

Город Н-ск. Полдень. 20 июня 1941 года.

— Анастасия Олеговна... это как же так... — подходя вплотную ко мне, сержант ещё никак не мог прийти в себя. Видимо такой рукопашный бой ему в диковинку.

Опа! Он даже моё имя с отчеством запомнил. А, кстати, он же протоколы пострадавших должен писать! Что же он тут-то делает?!

— Что "как"? Мне жених показывал несколько приёмов, чтобы от шпаны отбиться, — будем дальше прикидываться шлангом и перекидывать стрелки на мнимого жениха.

— Вы понимаете, такие приёмы даже нам на занятиях не показывают. Боюсь спросить, в какой части служит ваш жених.

— Его командир части уже знает обо мне. Мы после свадьбы будем жить в закрытом городке, так что я уже подписку о неразглашении давала, — вот так вот, попробуй теперь интересоваться дальше, сержант.

— Понимаю. Однако вынужден снова попросить вас пройти в отделение. Вы хоть знаете, кого задержали?

— Понятия не имею.

— Шайка Хромого. Они тут давно хулиганят, да только чистенько так, не было у нас на них ничего, а вот теперь... — сержант захлебнулся от избытка чувств.

Эх, мальчик, мальчик! Долго тебе ещё до зубастого оперативника взрослеть!

— Я не возражаю, только... кушать очень хочется.

— Я сейчас приведу вас в отделение, сам сбегаю в столовую за бутербродами, а там и чай у нас на месте организуем. Пока мой начальник будет писать протокол, я успею.

— А с этими что?

— Анастасия Олеговна! Да вы одного убили! — констатирует милиционер, осматривая Сяву.

— Мамочки! Что же теперь делать?! — делаю испуганное лицо.

— М-да, тут уже просто протоколом не отделаешься...

Вот ведь хитрец. Точно — я ему понравилась!

— И что мне теперь будет?

— Ну, что... кхм... грамоту дадут! Да вы успокойтесь, Анастасия Олеговна, — как же ему нравится произносить моё имя, гы — сейчас придём в отделение и я скажу, что увидел, как они приставали к вам с ножом и пистолетом, завязалась драка и я их сам побил. Ведь вы не возражаете?

— Конечно же, нет! — делаю из себя такую наи-ивну-ую. — Большое вам спасибо. А вас, кстати, как зовут?

— Василий, можно просто Вася.

— А фамилия?

— А вам зачем?

— Приеду домой, сообщу жениху, а уж он сделает всё, что надо по своему ведомству, чтобы отблагодарить вас.

— Тапочкин.

— Как?

— Ну вот, Анастасия Олеговна, и вы туда же. Не везёт мне в жизни с моей фамилией. Начальник вон, Тапкиным зовёт и ещё хохочет при этом.

— Не волнуйтесь, Василий, я не смеюсь над вами, просто такой фамилии ещё не встречала. Она у вас очень милая.

— Правда?

— Правда-правда.

— Спасибо вам.

— Да не за что. А что мы будем делать с этими нехорошими людьми?

— Сейчас завернётё за угол, там аптека у них есть телефон. Скажете, что по моему поручению. Позвоните "02" и после этого сюда прибудет дежурный наряд, а я пока их покараулю.

* * *

Город Н-ск. 20 июня 1941 года. Двумя часами позднее.

— Ну что, Тапкин, повезло тебе! — только что вошедший в кабинет начальник Василия явно не скрывал своего удовольствия. — Теперь мне лейтенанта дадут, а ты младлеем11 станешь. Я уже оформил дело.

Вот ты ж гад! Тапочкин "задержал", а ты его славу себе присвоил?!

— Я — Тапочкин.

— Да хоть Ботинкин, один хрен будет нам повышение. Я в область звонил — сказали готовить представления. Завтра по горячим следам оформят. "Лейтенант Соловьёв" — звучит, а? Ну и гражданке повезло.

— Это чем же? — я удивлённо повернулась к нему лицом.

— Завтра получите грамоту и подарок. Руководство настоятельно попросило Вас задержаться ещё на сутки. Кстати! Вопрос с гостиницей решён. Майор Огурцов сам позвонил и приказал Вас поселить на двое суток. И попутно вопрос: где паспорт получали? Мы туда быстренько запрос пошлём и после подтверждения выдадим через наш паспортный стол дубликат, а то ваш найти не удалось. Карманник, как выяснилось, незаметно выбрасывал документы в окна автобуса.

Та-дам-м! Попала, как кур в ощип. Думай, Настя, думай!

— Товарищ лейтенант...

— Пока младший, ну раз вы слышали, можно и так обращаться, — его морда аж светилась от моей лести.

— Так вот, мне через три недели снова паспорт менять...

— Почему?

— Замуж я выхожу. Жених мой, Фёдор (боже, что я плету!), позаботится насчёт этого. Вы уж не волнуйтесь, — делаем невинное хлопанье глазками.

Настя! Ты что творишь?! Меньше информации — меньше повода для идентификации личности!

— Анастасия Олеговна, назовите нам фамилию вашего жениха.

Вот! Приехала ты, Настя, по полной! И что теперь делать? Ладно, помирать так с музыкой.

— Видите ли, товарищ лейтенант, я уже говорила товарищу сержанту, что мой жених служит в закрытом городке и потому я виделась с командиром его части и с меня взяли подписку о неразглашении. Сами понимаете...

— Это всё понятно, — он махнул рукой — тогда хотя бы телефон, на который можно позвонить.

— Это как? — делаю глаза "по семь копеек", — мне ничего такого ещё не сообщали. Я даже номер части не знаю.

— То есть как? — теперь уже летёха делает шальные глаза.

— То есть так. Доехать до места расположения той части могу, вызвать жениха тоже могу и внутрь части попасть могу, а вот остальное — только после свадьбы.

— Тогда вам придётся назвать фамилию мужа...эм... жениха. Уж, извините.

Думай, Настя, думай! Допрыгалась в другом времени?! Тут везде сплошной тотальный контроль! Нет, надо потом Липатову сказать, чтобы и такие курсы ввёл. На ум приходит только Фёдор Асташёв, капитан осназа, о котором я и думала, называя его имя. Ещё в Академии осваивала я несколько приёмов рукопашного боя по его методике. Потом читала ещё где-то про него в хрониках. Ладно, рискнём. Только бы он не был женат, а то будет полная "Жо".

— Асташёв его фамилия.

— Кто-кто? — глаза лейтенанта были готовы вырваться из орбит. — Фёдор Асташёв? Капитан осназа?!

Всё, Настя... к тебе незаметно подкрался белый пушной зверёк. Ты дура или как? Ты что творишь?! Можно подумать, что твои погоны, опыт и прочая спецподготовка накрылись медным тазом. Вот и ещё одно совпадение, скорее всего последнее. Провальное.

— Откуда вы его знаете? — пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре.

— Степан, муж моей сестры, вместе с ним служит. Говорил, что в его группе все женаты, один командир бобылём ходит. Не встретил, рассказывают, такую, которая покорит его сердце. А оказывается, вот оно как: вопрос уже решён.

— Мир тесен... — картинно опускаю глазёнки вниз.

— Тогда мне сразу становится ясно, откуда у вас такая техника рукопашного боя. (Ну, Вася, ну погоди! Сдал меня с потрохами!) Это же наркомовская часть. Элита осназа.

— Вот говорил мне Федя, что не нужно никому рассказывать про место дислокации его части и стараться поменьше называть фамилию жениха. Теперь, наверное, будет ругать меня. Номер части начинается на два нуля. Больше ничего не скажу, извините, — заговорщицки шепчу младшему лейтенанту.

— И не надо. Я всё понял и дальше не моё дело. Ладно. Для начала используем возможность сделать вам подарок.

— Да я как-то и не напрашивалась...

— Вы себя в зеркало видели? — ухмыляется Соловьёв.

— Когда собиралась в столовую — осмотрелась, — пытаюсь сохранить спокойствие.

— А после нападения?

— Нет, просто из головы вылетело...

— Не буду указывать пальцем — это некультурно, поэтому сходите ещё раз к зеркалу.

Захожу опять в тот же кабинет и начинаю поворачиваться перед зеркалом. Мамочки! Юбка сзади аккуратно так треснула до подкладки, на кофточке под мышкой разошлись швы, чулки в двух местах, под самым краем юбки, зияют дырками.

Нормально, Анастасия Олеговна! Точно, как потасканная шмара! До чего же ты докатилась, а?

Выхожу с кислой мордой, молча усаживаюсь на стул и понуро смотрю на обоих милиционеров.

— Что же мне теперь делать?

— В качестве подарка, наше начальство разрешило вам приобрести одежду на замену. Только квитанция останется у нас для отчётности.

— Как скажете. А где у вас здесь хороший магазин одежды?

* * *

Город Н-ск. 20 июня 1941 года. Вечер.

Так. Кое-что прикупила. Юбку а-ля "прощай молодость" в нашем времени. У нас такие только бабульки носят, а тут, оказывается, писк моды. Потом нейлоновую кофточку. Сказали, что цена просто запредельная, но раз НКВД платит, почему бы и нет? Туфли добротные, не то, что нашинские из дерьмовой кожи — ни мягкости, ни удобства ношения. Однако ноге не жмёт, комфортно. Шарфик ещё, тоже нейлоновый. Хотя думаю, что Соловьёв всё это пропустил из-за свояка. Как же — я невеста его командира, в смысле командира свояка.