Отсроченные события - царь Петр Алексеевич

Отсроченные действия — царь Петр Алексеевич.

На широкой просторной кровати в Кремлевском дворце, в окружении придворной челяди угасал помазанник божий и самодержец, царь и император России — Петр Алексеевич Романов. Последний прямой наследник по мужской линии первого русского императора Петра Великого.

За окнами дворца стояла зимняя стужа ставшая причиной болезни четырнадцатилетнего мальчика, оказавшегося разменной монетой в политических играх российской элиты. Сначала его пытались использовать тайные сторонники скоропостижно скончавшегося, согласно официальной версии, царевича Алексея. Затем им занялся генералиссимус и рейхсмаршал Российской империи Александр Данилович Меншиков, назначив ему в невесты свою дочь Марию. Однако всесильного временщика, при тайном содействии вице-канцлера Андрея Остермана на крутом повороте обошли князья Долгорукие. Меншиков со всем семейством отправился в Березово, а царской невестой стала Екатерина Долгорукая, дочь князя Алексея Григорьевича.

Точнее сказать юному императору её навязали, и сделано это было так грубо и топорно, что один только вид будущей жены, вызывал у него одну лишь неприязнь. Единственное, что связывало этих молодых людей, был плод, который якобы носила под своим сердцем молодая княжна. Именно он, а также умелые разговоры Долгоруких о необходимости жениться на "обесчещенной" княжне, заставляли неопытного отрока дать согласие на брак с ней.

Как всякие временщики и опытные шулера, чувствуя шаткость своего положения возле российского трона, Долгорукие торопились укрепиться возле него, "врасти корнями". Для этого, они постоянно переносили дату венчания двух не любящих друг друга людей, неуклонно сокращая временной разрыв. Сначала венчание было назначено на май месяц, затем перенесено на март и наконец на январь.

Причиной подобных переносов даты свадебного торжества стала болезнь Петра. Заболев по осени простудой, он долго лечился, а когда казалось, что самое страшное уже позади, император заболел вновь и по вине самих Долгоруких.

Чем сильнее они давили на отрока, принуждая его к браку, тем сильнее он этого брака не желал. Сердце его давно принадлежало родной тетке Елизавете Петровне и доведенный до отчаяния нотациями Долгоруких, он совершил неожиданный шаг. Встав с постели, он распахнул настежь окно и простоял перед ним долгое время, прежде чем набежавшие слуги оттащили его прочь.

Для ослабленного болезнью организма, подобный контакт с лютым холодом ожидаемо обернулось развитием пневмонии. Заболевание неудержимо пожирало императора, который, несмотря на все усилия врачей, буквально таял на глазах. К великой скорби Долгоруких и тайной радости самого Петра.

Приставленные к императору немецкие доктора, ежедневно осматривая больного. Вливали в его горло различные микстуры, меняли компрессы на пылающей голове бредившего юноши и, разводя руками, горестно твердили о каком-то кризисе. Ясно давая понять русским вельможам, что все в руках божьих и потому возможно все, в том числе и летальный исход.

Пока молодой император ещё не предстал перед создателем, в его кабинете шел яростный спор среди высших сановников, что делать дальше. Долгорукие, у которых долгожданный приз уходил буквально из-под носа, отчаянно пытались получить свое, пусть даже в несколько урезанном виде.

Для этого они составили подложное завещание, по которому император завещал свой трон княгине Екатерине и своему, не рожденному ребенку. Глава семейства Долгоруких князь Алексей Григорьевич отчаянно тряс этой бумагой перед сановниками, но даже близкие родственники отказывались признавать завещание подлинным.

Хитрый вице-канцлер Остерман, по своему обычаю притворился больным и, охая да ахая, призывал вельмож не торопить события, ведь государь ещё жив и все может быть образумиться. При этих миролюбивых словах, Андрей Иванович не забывал выставлять ухо и внимательнейшим образом фиксировать, кто, о чем говорит.

За несколько дней до простуды государя он имел с ним личную встречу, на которой много было чего говорено. Так Остерман в числах и лицах рассказал Петру о казнокрадстве со стороны клана Долгоруких, в особенности его любимца князя Ивана.

Также царедворец рассказал о тех притеснениях, которые Долгорукие творили его тетке Елизавете, несмотря на неоднократные приказы государя выказывать ей должное почтение. Главным притеснителем был отец царской невесты, видевший в Елизавете опасную конкурентку по влиянию на молодого Петра.

Очерняя Долгоруких, Остерман вел свою хитрую партию по продолжению рода Романовых. На его взгляд самым правильным решением было бы женитьба Петра на Елизавете, благо император искренне её любил. Однако здесь были свои подводные камни, которые просто так невозможно было убрать, ибо были другие властные люди, желающие вставить палки в колеса вице-канцлера.

Кроме многочисленного семейства Долгоруких, серьезным противником Андрея Ивановича был князь Дмитрий Голицын. По донесениям шпионов вице-канцлера, в случаи смерти Петра он мыслил передать престол, его дальней родственнице Анне Иоанновне, герцогине Курляндской. Женщине простой, не имевшей больших амбиций и потому, по мнению Голицына, легко управляемой, в случае её восхождения на царство.

Что касается канцлера Головкина, то он подобно флюгеру всегда поворачивался в сторону сильнейшего. Из-за чего одновременно был для Остермана и удобен и вместе с тем и опасен.

Одним словом раскол среди "верховников" был серьезный и так, не прейдя к единому решению, они разошлись по домам. Не забыв, наказав слугам и врачам внимательно следить за состоянием императора и в случае его смерти, непременно им сообщить.

Кризис, о котором так много говорили лекаря, произошел, но не в ту сторону, в которую все ожидали, а в совершенно противоположную сторону. Утром январского дня, когда по всем признакам государь должен был умереть, ему неожиданно стало лучше. Петр пришел в себя и слабым, но твердым голосом попросил пить, а затем захотел поесть, чем вызвал переполох среди челяди.

Неизвестно, что испытал молодой император во время своей болезни. Где витала его душа, когда он бредил и звал свою сестру Наташу, но в нем произошли кардинальные изменения. Нет, обликом он остался прежним. Ни единой седины не появилось в его волосах, лик не покрылся морщинами и пятнами, но взгляд отрока стал иным. Все кто смотрел ему в глаза, в один голос утверждали, что взгляд императора был не взглядом отрока, а взрослого мужчины.

Как потом говорили староверы, в царевича вселился нечистый, как в свое время вселился в деда его Петра. Именно этим они объясняли все его поступки, совершенно несвойственные, для четырнадцатилетнего отрока и в словах этих была своя правда.

Уже на другой день, юный император потребовал к себе первенствующего члена Синода Феофана Прокоповича. Около часа они проговорили за закрытыми дверями, после чего Петр приказал позвать к себе "верховников", которые незамедлили явиться, так как все это время толкались под дверями царской спальни.

Когда члены Верховного тайного совета вошли к императору, то застали его лежащим в кровати. Опираясь спиной на груду подушек, он полулежал, полусидел, положив перед собой исхудалые руки. По лицу его было видно, что государь ещё не совсем оправился от болезни, но все приглашенные поспешили заверить Петра, что рады видеть его в добром здравии и хорошем настроении.

По правую руку от царя стоял Прокопович, чей взгляд властно смотрел на вошедших "верховников", словно выискивал в их душах притаившуюся крамолу. Когда придворные вошли, Петр подал руку Феофану прося помочь ему приподняться. Тот с радостью сделал это и все время пока царь говорил, стоял с ним рядом и держал его за руку.

Было видно, что императору было трудно говорить, но собравшись с силами, он заговорил, держа взгляд поверх голов стоявших перед ним людей.

— Господа члены Верховного совета, — начал Петр и его слова привели в изумление собравшихся, так как никогда прежде мальчик так не говорил. — Я собрал вас, чтобы сказать вам.

Подросток сделал глубокий вдох, проглотил подступивший комок к горлу и продолжал.

— Когда я лежал присмерти, мне явился светлый образ нашей Пресвятой Богоматери. Она сказала, что моя болезнь послана мне за грехи мои. За мою лень и невоздержанность, праздное отношение к долгу, который возложен на меня с момента моего рождения.

Для многих стоявших перед ложем императора людей, перечисленные им грехи были обыденным делом, и слова императора в глубине их души вызвали откровенные усмешки. Ибо иначе, как детским лепетом они не были восприняты, но не для всех. Андрей Иванович Остерман и Алексей Григорьевич Долгорукий слушали Петра с большим вниманием. Уж очень необычно говорил с ними отрок. От его слов в душе у первого затеплилась надежда, а у второго всколыхнулся страх и его опасения не были напрасными.

— Богородица сказала, что я должен их искупить трудами праведными, блюсти православную веры и чистоту рода своего. И в знак своего раскаяния и согласия исполнить её волю, жениться на принцессе королевских кровей.

Едва отрок закончил говорить, как среди "верховников" возник шум. Никто из них не ожидал подобного поворота. Шум разрастался, но стоило Прокоповичу грозно вскинуть вверх руку, как он мгновенно утих.

— Поэтому, я беру назад свое ранее данное слово и возвращаю кольцо Екатерине Долгорукой — произнес Петр и, выдернув руку из ладони Прокоповича, истово перекрестился.

— Я исполнил твою волю матушка — смиренно произнес император, и его рука без сил упала на одеяло.

Стоявший в передних рядах "верховников" Алексей Долгорукий был оглушен обрушившимся на него известием. Вся его душа протестовала против столь губительного для него поворота и горечь от полученного поражения, не могло смирить даже имя Богородицы.

— Но как же так, государь!...— начал лепетать Долгорукий, отчаянно пытаясь ухватить ускользающий взгляд юноши, но Феофан резко осадил его.

— Такова воля Господа и государя императора! Самодержца нашего! — гневно воскликнул Прокопович, и Петр послушно подхватил его слова.

— Такова моя воля, — четко изрек царевич, и не желая, больше касаться темы женитьбы, кратко приказал, устало отвернув голову от "верховников" — оставьте меня.

Услышав эти слова, Феофан властно махнул рукой, призывая, к царю слуг и лекарей, а сам решительно двинулся на изумленных царедворцев, гоня их из спальни императора как заблудших овец.

Столь неожиданный поворот событий вызвал бурную реакцию во дворце, а затем в самой Москве. Все ожесточенно обсуждали, действительно было царю, видение Богородицы или это только ловкий ход Прокоповича, которого царедворцы давно отодвинули на вторые роли в управлении государством.

В пользу второго варианта говорил то, что вскоре после утренней аудиенции, Феофан Прокопович принес государю на подпись указ о том, что Екатерина Долгорукова больше не является государевой невестой. Затем он вынес его из спальни императора и торжественно огласил перед "верховниками" и остальными собравшимися во дворце придворными.

Также, он сообщил, что Петр намерен выдать свою невесту за прежнего жениха Екатерины графа Миллезимо, дав ей богатое приданое, поместье в Малороссии и пятьдесят тысяч крепостных душ. Вслед за этим, Прокопович передал вице-канцлеру Остерману волю императора, приказавшего Андрею Ивановичу начать переговорами с послами германских королевств по поводу поиска царской невесты.

Выполнив волю Петра, Феофан прочно обосновался перед дверями спальни императора, возле которой застыл караул солдат. Держа у ноги ружья с примкнутыми к ним штыками, они пропускали к царю только людей согласно утвержденному им списку, в числе которых был и Прокопович.

Именно он объявил через два дня новую волю государя о возвращении Тайной канцелярии розыскных дел во главе, которой был поставлен управлявший ею ранее генерал-лейтенант Андрей Иванович Ушаков. С этого дня все придворные стали усиленно искать дружбы с архиепископом Новгородским, но как оказалось напрасно, так как не Прокопович, а сам Петр отдавал приказы.

Ровно через неделю после расторжения свадьбы с княжной Долгорукой, оправившийся от болезни государь приказал собрать в малом зале Кремлевского дворца Верховный тайный совет и членов правительства. Никто не знал, что хотел сказать царственный отрок и от того многих брала оторопь, однако то, что они услышали и увидели, потрясло их. Вместо прежнего мальчики любителя охоты и прочих увеселений перед ними сидел отрок, в глазах которого светился государственный ум.

Сидя на троне, Петр объявил свое решение о роспуске Верховного тайного совета. Каждого из его членов за свои труды был награжден государем орденом Андрея Первозванного, миниатюрным царским портретом украшенным бриллиантами, а также теплыми словами в свой адрес. Их император говорил свободно, не заглядывая ни в какую бумагу.

Следующим шагом императора было создание Кабинета министров, куда автоматически перешли все министры правительства, включая и начальника Тайной канцелярии Ушакова. Им Петр выражал надежду на успешное и честное продолжение службы на благо веры, царя, Отечества.

Не обошлось в этот день без громких назначений. Своей волей, государь назначил генерал-аншефа Миниха первым президентом Военной коллегии с сохранением за ним должности губернатора Петербурга, куда Петр решил вновь перенести столицу.

Услышанное просто не укладывалось в головах теперь уже бывших "верховников". Им казалось, что происходившее было каким-то дурным сном, но реальность громко стучала своими коваными башмаками по их судьбам.

Объявив аудиенцию законченной, Петр предложил членам правительства заняться исполнением своих дел. Приказав остаться для дальнейшей беседы Остермана, Миниха, Прокоповича, Ягужинского и Антиоха Кантемира.

Людская молва сразу окрестила их новыми "верховниками", но досужие сплетники вновь ошиблись. Все они были только исполнителями воли молодого государя, который подобно юному Людовику XIV взял правление в свои руки. Петра интерисовало все; армия, финансы, политика, образование. Не осталась без внимания, даже далекая камчатская экспедиция Витуса Беринга, что исполняя волю Петра Великого бороздила просторы океана в поисках новых земель.

Но не только расширением пределов Русского государства был озабочен император. В ознаменования благополучного выздоровления, он проявил милость к находившемуся в опале семейству Меншикова. Сам Александр Данилович уже отдал богу душу, но были живы его дети Александр и Александра. Император приказал привезти их в столицу и даже вернуть часть отцовских владений.

Также, государь проявил милость к семье графа Толстого. Сподвижника его деда сосланного на Соловки, где он и умер. Царь приказал вернуть семье графа дом в Петербурге, имения и вернуть на службу тех его детей, кого с неё были удалены.

Так в трудах и заботах прошло полтора месяца. Все окружающие уже свыклись с новым поведением молодого императора, когда он вновь удивил их да ещё как.