Из показаний Павора Суммана

Хозяин кабинета не был похож на непризнанного ученого-гения или прикидывавшего таковым афериста. Больше всего он напоминал пожилого школьного учителя, вышедшего недавно на пенсию.

— Итак, вас интересует день вашей смерти?

— Интересует, — подтвердил я и выдал заготовленную цитату. — "Скажи мне, господи, кончину мою, и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой".

— Журналист?

Журналист... Ну, пусть так для начала...

— Допустим. Но я прошу относиться ко мне как к обычному клиенту.

— Не получится, — он покачал головой, продолжая грустно улыбаться. — Я ведь не заглядываю в будущее. Люди сами чувствуют, что их жизнь приближается к концу. Мой прибор только уточняет чужое предвидение. По этой причине невозможны тестовые проверки, как предлагали в Академии. Если вами движет простое любопытство... Тогда могу вас только поздравить — ваша смерть случится нескоро. Иначе вы бы ее чувствовали, это было бы видно.

— А если я сегодня попаду под машину?

— Насильственная смерть — непредвидимая случайность.

— Но обычно ваши предсказания очень точны.

— Вы проверяли? — помрачнев, он развел руками. — К сожалению, я сам не вполне понимаю, как работает мой прибор. В его основе — обычный полиграф, к которому добавлен ряд настроек. Собственно, аппарат и разрабатывался как усовершенствованный детектор лжи. Но тут выясненная правда оказалась слишком жестокой. Я называю клиенту год — нынешний и следующие, потом перечисляю месяцы, потом числа. Останавливаюсь, когда фиксирую резонанс. Вот, в общем, и всё. С точки зрения современной науки объяснить этот феномен нельзя. Хотя я пытаюсь. Поэтому беру плату за каждый опыт, чтобы иметь возможность проводить дальнейшие исследования. Ведь тут вопрос о самой структуре физического времени!

— Может, вы просто внушаете людям, что они умрут в такой-то день? Внушение — страшная сила.

Он покачал головой:

— Несколько раз я не называл клиенту дату смерти. Ничего не менялось. Что вас еще интересует?

— Многое, но сначала... — я продемонстрировал свое удостоверение.

— Понятно, — он сохранил полное спокойствие. — И в чем меня обвиняют? В мошенничестве? Или в том, что я использовал оплаченные правительством разработки? Но агентство само аннулировало контракт.

— В массовом убийстве.

Он снял очки, пальцы его дрожали:

— Я уже говорил, внушение тут ни при чем. Всё гораздо сложнее.

— В массовом умышленном убийстве, — повторил я, сделав ударение на добавленном "умышленном".

Он молчал.

Я продолжил:

— Вам действительно удается точно предсказывать смерть. Как это объяснить? Версию с прибором, нарушающим физические законы, мы всерьёз рассматривать не будем. Везение? Так часто везти не может. Мошенничество? Самое простое и логичное объяснение. Но никакого обмана у вас нет. Вы действительно называете человеку его точную дату смерти. И мы вынуждены предположить, что вы помогаете своим предсказаниям сбываться.

— Зачем мне это?

— Люди платят вам, чтобы узнать, сколько им осталось. Допускаю и маниакальную версию. Впрочем, всё это не существенно.

— Каким же способом, по-вашему, я это делаю?

— Тут мы переходим к самому важному. По нашему мнению, вашим клиентам во время опыта вводится токсин замедленного действия. Он срабатывает в день, названный вами датой смерти. Вы ведь не случайно избегаете долгосрочных прогнозов. Яд спустя годы может не подействовать. Или вдруг человек умрет по естественным причинам раньше назначенного вами срока.

— Проведите эксгумацию тел умерших. Возьмите на экспертизу прибор, обыщите мой кабинет, квартиру....

— Всё это уже сделано. Если бы мы что-то нашли, с вами бы разговаривали другие люди. Нет, эксперты не смогли ничего выявить. Поэтому этот ваш неопределяемый токсин, убивающий через месяцы с такой точностью, заинтересовал определенные структуры. Я уполномочен сделать вам предложение. При согласии на сотрудничество вы получите гораздо больше, чем от нынешней практики.

— Даже если бы это была правда, если бы я был таким мерзавцем... Впрочем, в этом случае, наверное... Нет, вы ошибаетесь. Никакого яда не существует.

— Послушайте, вашим препаратом неизбежно заинтересуются, если уже не заинтересовались, иностранные спецслужбы. Мы не можем допустить, чтобы такое опасное открытие попало в чужие руки.

Он полез во внутренний карман пиджака.

— Что это? — я чуть напрягся. Вдруг этот сложенный лист бумаги и есть носитель препарата?

— Моя дата. — ответил он. — Я умру через десять, нет, уже девять дней. Семьи у меня нет, я полностью одинок. Вам нечем угрожать мне.

Он ошибся. Он умер раньше названного им срока.

Впрочем, он сам говорил, что насильственная смерть — непредсказуема.

И в этом он тоже ошибался.

Какой смысл предсказывать будущее?

Будущее нельзя предвидеть, но можно осуществить.