Перерождение: Эффект Массы (глава 61)

Асур качнул головой.

— Иногда мне кажется, что без внешнего давления люди не способны на развитие и самосовершенствование. Редкие достойные исключения лишь оттеняют неприглядность общей массы.

— Неужели мы настолько отвратительны? — ворчливо и с каким-то глубинным вызовом буркнула Джейн, неприязненно глядя на древнего беловолосого монстра.

Аэте пожал плечами и легко ответил:

— Посмотри на ваше государство и социум, и скажи, что в нем привлекательного. Представь, что наши корабли внезапно всплыли на орбите материнской планеты после долгого отсутствия. Что мы увидим? Назови хоть одну причину, которая могла бы удержать нас от желания стереть вашу цивилизацию с лица родной планеты.

Ни одной реально достойной причины в голове у Карамельки не всплыло: она сама не любила людей и родимое государство, но воспитание и привычная с детства мораль вставали дыбом от слов асура.

— Чужая жизнь для вас не имеет ценности? — глухо спросила она.

— Чтобы эта жизнь обрела ценность, сам по себе человек должен обладать ценностью в наших глазах.

— А чтобы узнать, есть ли в человеке ценность, надо сперва его узнать. — едко заметила Джейн. — Как вы можете судить о ценности жизни, если вы не будете пытаться узнать людей?

Аэте чуть заметно улыбнулся, но взгляд сохранял безмятежность.

— Когда принимается решение об уничтожении цивилизации, нет надобности заниматься отсевом. Это второй шанс для вида в общем. Если уничтожается вид целиком, то оставлять в живых отдельных представителей... — асур качнул головой. — Те, кто способны вычеркнуть из памяти весь свой вид — огромная редкость, встретить которую можно лишь по случаю. За крайне редким исключением, этот разумный — изгой в среде своих и абсолютный одиночка-социофоб, не имеющий личных привязанностей. Удастся такого найти — хорошо, но мы не занимается целенаправленным поиском таких личностей. Это бессмысленно. Если кто-то из нас находит такого — мы его забираем на корабли. Если нет... Такие разумные погибают, когда планета проходит терраформацию, при которой восстанавливается биосфера и стирается память о жившем на ее поверхности условно-разумном виде.

— Ты так говоришь, словно сам участвовал в таких геноцидах.

Аэтера лишь улыбнулся. Кривоватой улыбкой, от которой Джейн едва заметно вздрогнула, а Джон нахмурился.

— Тебе же всего тридцать пять лет. — сказал коммандер.

— Да, я родился тридцать пять лет назад, это верно.

— Но? — подозрительно уточнил Раймонд, впервые подавший голос за все время беседы.

— Таких как я мы называем "а"тарэ".

Сказал и замолк, скользя изучающим взглядом по лицам людей. Мгновения тишины. У кого-то эта пауза вызвала недоумение, а кто-то... Рамиро лишь глубоко, судорожно втянул воздух, оторопело глядя в ироничные фиолетовые глаза. Николаус выпрямился и замер, словно одеревенел, а Диего... Диего растерянно произнес, озвучивая вслух мятущиеся мысли:

— Первородный?

Аэтера улыбнулся, Джон удивленно заморгал, Виктор и Руне уставились на молодого сослуживца, а тот, словно оправдываясь, выпалил:

— Ну он же говорил, что их создатель воспитал а"тарэ лично! "Первых из нас"...

Взгляды скрестились на привалившемся спиной к двери асуре.

— Да, ты все верно сказал. — асур качнул головой. — А"тарэ способны сохранять память после смерти: наше создатель прекрасно знал механизм перерождения душ и зациклил его в пределах вида. Я же прямо говорил вам: "По своему опыту могу сказать, что взросление на корабле ничем не хуже взросления на планете". По СВОЕМУ опыту! А такой опыт можно получить только пройдя цикл взросления и на планете, и на корабле. Дважды родившись. Не моя вина, что слушая ответ, вы не слышали, что именно было вам сказано, пропустив информацию мимо ушей.

В каюте вновь воцарилась тишина. Гулкая, тягучая, в которой, казалось, был слышен скрип и хруст с натугой переваривающих сказанное мозгов. Для людей слова асура оказались... слишком уж экзотичными. В том мысленном сумбуре, что царил в их головах, было мало понимания, а те, кто смог все же понять... Образ беловолосого парня вновь обсыпался, собираясь в неприглядную, но правдивую картинку древнего монстра.

— Джон, ты узнал что хотел? — довольно громко спросила я, когда пауза слишком уж затянулась.

Коммандер вздрогнул, сперва кивнул, а потом задал еще один замечательный вопрос:

— Кто принимает решение об уничтожении цивилизации или вида?

— Командующий флота. — даже не скрывая иронии ответил Аэтера.

— На основании чего?

— Данных разведки и выводов лидера разведподразделения. — тем же мягким и доброжелательным тоном отозвался белобрысый монстр. — Если возникают сомнения, в принятии решения участвует Разум флагмана.

— У вас ИИ участвует в вынесении приговора разумным видам? — тихо спросила Джейн.

— Разумным видам мы приговор не выносим.

Эта фраза словно поставила точку в их разговоре, на мгновение приоткрыв очень... страшную картину. Аэте и его неизвестный создатель, оставивший асурам очень точные критерии оценки биологического вида, правы. Не каждый мыслящий вид достоин называться разумным, какими бы развитыми технологиями они ни пользовались.

— А я бы хотел на это посмотреть! — внезапно выдал Виктор, с хрустом разминая пальцы.

Аэте моргнул.

— На что?

— На ваше возвращение на Землю. — охотно ответил мужчина.

— Молот, у тебя же семья на планете. — голос Руне был едва слышен.

Мощный боец помрачнел.

— Моя семья еле концы с концами сводит. Живут на то, что мне удается им перевести да на мизерный оклад воспитательницы ясельной группы. Городишко у нас мелкий, хиреющий, много там не платят, а работу хрен найдешь. Жена слабая здоровьем, с планеты улететь не сможет. Ей даже в атмосферный транспорт нельзя. Младшая дочка почти слепая — по наследству от матери передалось да акушеры криворукие добавили. Денег на лечение нет. Сын еще может выкрутиться, если не сопьется от такой жизни или не сядет, а у дочи будущего нет. Хорошо если кто нормальный замуж возьмет, но у нас в поселке такие уроды... — мужчина запнулся, покачал головой. — Я малую даже с планеты не могу вывести. Первый же скачек, и дочка останется полностью слепой. Это если сердце не откажет.

Виктор рвано выдохнул, дернул головой.

— Я люблю свою семью, Аэте. Но я хочу увидеть ваше возвращение на Землю.

Аэтера поднял на него взгляд. Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза, а потом асур тихо произнес:

— Увидишь.

Это не было обещанием. Простая констатация факта о принятом решении. Закономерном решении, которое было ожидаемо и естественно.

Даже не знаю, проблема это или нет, но нет ничего, что могло бы остановить Аэтеру, если он решит, что нулевой вид вновь заигрался и разрушает их родной мир. Пожалуй, на его решение может повлиять Сарен, если захочет. И я. Но я не захочу, и Аэ это отлично знает. Мне как перерожденцу выгодно, если асуры вмешаются в историю и радикально ее изменят. А лично мне просто будет приятно, если Альянс Систем уничтожат. Я отчетливо осознаю, сколько прольется крови, но... Жнецы перебьют куда больше, а если я не сделаю что должна, погибнут вообще все.

Циничная ирония Найлуса долетела настолько отчетливо и ярко, что я не сдержала улыбки.

— "Тебе нужны оправдания?" — тихий родной голос, окрашенный привычным вибрирующими нотками и холодком осознанной жестокости.

— "Нет... но это мило, когда такие оправдания находятся." — лениво ответила я, скользя взглядом по притихшим подчиненным. — "Люди так превозносят на словах ценность чужой жизни, что даже как-то иронично, насколько безжалостно они эти жизни губят и превращают чужие судьбы в бесконечный беспросветный кошмар. Я хотя бы могу честно признать: мне безразлична жизнь тех, кто не входит в мой близкий круг, но при возможности я помогу. А они... имея возможность, ничего не делают и не дают ничего сделать тем, кто хочет и готов помогать другим."

— "Такие люди опасны."

— "Бесспорно. Идеалисты всегда опасны. Если нужен реальный результат, а не красивые дела, ни на что в общем не влияющие, помогать другим можно позволять только хладнокровному до жестокости существу, лишенному иллюзий и жалости."

— "Его назовут монстром." — донеслась мысль Гарруса.

— "Для тех, кто попадет под его руку, он станет монстром, ведь он сломает их устоявшийся мирок." — мысленно фыркнув, добавила: — "Неблагодарное это дело — менять мир, даже если изменения пойдут на пользу виду и вознесут его на вершину могущества. В лучшем случае оценят потомки, но как показывает практика — никто не оценит, никто не будет благодарен, зато обвинят во всем, что только смогут придумать и пришить."

— "Какое хорошее у тебя мнение о сородичах." — флегматично произнес Найлус, но циничная ирония плескала в каждом слове.

— "У меня был богатый, но неприятный жизненный опыт." — я непроизвольно качнула головой. — "Могла бы грешить на людей в общем и конкретно — земной цивилизации, если бы я перерождалась только в миры, порожденные их фантазией, но это не так. Были и другие. Не отражения, не воплощенные реальности. Обычные миры, населенные не только людьми. Знаешь, то, что происходит в реальности, никакая фантазия сытого обывателя не придумает. У них не хватит ни воображения, ни знаний о том, что такое вообще возможно сделать."

Некоторые жизни вспоминать не хотелось. Как страшный сон. Кошмар, после которого просыпаешься в липком поту с трясущимися руками. Местным повезло: их история не настолько страшная, как некоторые сказки, в которых мне не повезло побывать. Их просто всех убьют, если события пойдут своим чередом.

Ладно, пора заканчивать этот разговор. Тем более, слова Аэте подвели под ним незримую, но жирную черту.

— Джон, ты получил от Аэте ответы на свои вопросы?

Коммандер коротко кивнул.

— Да, Спектр. Я узнал, что хотел.

Как ни занятно, но он действительно узнал, что хотел. И даже больше, чем надеялся, а теперь ему надо время на подумать. Его врожденная честность и порядочность вошли в конфликт с воспитанием: он понимал резоны асуров и, если быть честным, во многом соглашался с Аэте, но природная доброта и вколоченные социумом принципы человеколюбия скрипели и возмущались, но сдавались под гнетом логики. Николаус сделал невозможное и заставил-таки племянника думать головой, а не вестись на поводу у столь эфемерных и сомнительных понятий как "честь".

— Еще у кого-то есть что спросить?

Я обвела бойцов вопросительным взглядом, но люди один за другим качали головой. Рамиро сидел мрачный, Нико закипал под маской невозмутимого спокойствия, Джон — задумчив, а Джейн разочарована в беловолосом красавчике и злится. Самое то, чтобы удалиться и позволить им побулькать.

— Тогда мы вас покидаем. — не удержавшись, добавила: — Полагаю, вам есть что обсудить.

— Благодарю, Спектр. — подал голос Рамиро, поглаживая свернувшегося клубком на его животе дракончика. — Вы правы, нам есть что обсудить.

Я встала, широко улыбнулась.

— Если вдруг у кого возникнут вопросы, на которые будет очень нужен ответ — зовите.

На этой ноте мы с Аэте покинули каюту под глумливый заливистый ментальный смех Найлуса, получившего массу удовольствия. Гаррус задумчиво молчал, больше озадаченный несостыковывающимися данными, чем реакцией бойцов.

* * *

— Ну что, на этот раз дошло?

Сухой, сумрачный голос Рамиро словно прорвал плотину в натянутой тишине. Бойцы загалдели, Джейн пробило на короткую смачную ругань. Джон молчал, погрузившись в свои мысли. Николаус взирал на происходящее со спокойствием, пряча раздражение. Кристиан растерянно переглядывался с Аароном: для них многое оказалось откровением.

— Да это хрень какая-то! — выдохнула под конец тирады Джейн.

Рамиро пожал плечами, уже привычно закопался в натащенные по койкам подушки.

— Чего ты бесишься? — флегматично спросил он, укутывая сладко зевнувшего дракончика краем форменной толстовки.

— Чего я бешусь? — Джейн снова вспылила. — Ты вообще слышал, что он говорил?

Итальянец кивнул.

— Это вообще нормально?

— Да.

Короткий холодный ответ сбил накал. Джейн запнулась, сузила глаза.

— Да?

— Его слова логичны. — Рамиро поднял взгляд на командира. — Что тебе в них не нравится?

— Это неправильно!

— Что неправильного в его словах? — снова повторил вопрос мафиози.

— Нельзя так относиться к другим!

— Почему? — сильные смуглые пальцы бережно скользили по нежной детской чешуе, но глаза затапливал холод. — Я сам не вижу великой ценности в человеческих жизнях. Большинство недостойно того, чтобы их защищать. Некоторых я сам убил бы. Лично. Если бы мог и если бы мне разрешили.

— Некоторых! А он говорил об убийстве всех без разбора!

— И что?

На такой простой флегматичный вопрос Джейн растерянно моргнула. Накатывающая волна негодования разбилась и схлынула, оставив какие-то глубинные обиду и разочарование. Красивый образ раскололся, открывая неприглядную и жуткую картинку.

— Джейн, я говорил тебе, не связывайся с Аэтерой. Это монстр, которого ты не сможешь понять.

— Что-то мне не хочется его понимать. — тихо буркнула под нос Джейн.

Рамиро вновь пожал плечами.

— Даже не знаю, хочу ли я сейчас начинать разбор того, что мы услышали. — тихий размеренный голос звучал очень громко и отчетливо в тишине. — Чем больше я думаю, тем страшнее мне становится. Не могу сказать, что меня пугает больше: грядущая Жатва и прибытие Жнецов, возвращение асуров на Землю или наша будущая работа на этом корабле под командованием Спектра Имрир Шепард. Ладно Жнецы: они лишь уничтожат нашу цивилизацию. Асуры... если повезет — просто всех убьют, но зная Имрир, она найдет слова, чтобы убедить Аэтеру не устраивать геноцид. — сделав короткую паузу, продолжил: — Пожалуй, страшнее всего для нас будет служба в отряде Имрир Шепард, особенно, если мы начнем ее понимать.

— Почему? — спросил Джон, очнувшись от своих мыслей.

— Она нас изменит. Необратимо. — тихо ответил Рамиро. — Мы окажемся на острие конфликта. В центре всех событий. Мы увидим эту историю от начала и до конца, но я не уверен, что готов к тому, что узнаю в процессе. Мой мир уже треснул, а ведь меня щадили, давали информацию дозированно и в мягкой форме. Мы еще толком ничего не видели, но изменения уже критичны. — темные глаза сощурились. — Ты, Джон, уже прочувствовал на себе. Сколько мы тут? Дней двадцать?

— Двадцать один с момента прибытия на Цитадель. — автоматически ответил коммандер.

— А изменения?

Джон вздохнул, отвел взгляд, но ничего не сказал.

— Это только начало. Что будет дальше? В какую Бездну мы заглянем и как далеко мы в нее упадем? — Рамиро качнул головой. — Не могу с уверенностью сказать, что готов к этому, но я не покину этот корабль. Даже если он завезет меня в Преисподнюю.

— Почему? — тихо спросила Джейн.

— Потому что я предпочитаю знать правду, а не прятать голову под крыло в надежде, что поднимающийся ураган меня не зацепит. — горечь отдалась в низком голосе. — Это больно, когда идут крахом последние иллюзии, но я не хочу идти на поводу лжи, какой бы красивой и удобной для моей психики она ни была. Если правда чудовищна — я хочу ее знать в чистом виде. Без лицемерия и красивых слов. Их было слишком много в моей жизни. Что не вспомни — везде есть ложь, утаивание, попытка юлить и оправдать свои действия идеологией или красивыми словами. Мне надоело, Джейн. Впервые в жизни я получил шанс узнать не просто правду, а истину.