Дикарь. Баграм

Дикарь. Баграм

— Иванов, а что это вы делали в лаборантской вместе с сестрами — тройняшками Петровыми?

— Да ничего такого. Занимались, читали.

— Да? А почему кролик на вас смотрит так уважительно?

— Почему ветер задирает юбки?

— Потому что ветер — мужик!

Баграм! Великий город Востока. Древний город, пронизанный тайнами. Могущественный город, в котором деньги являются прямым синонимом власти. А сама власть — принадлежит магам. И нет никого выше них. Ну, может кроме Инквизиции. Что, впрочем, всё равно одно и то же. Почти…

— Ну, Пал Алексеич, давайте еще вопрос, а? — здоровый двадцатилетний детина прямо — таки умоляюще смотрел.

— Радищев, ты меня забодал уже. Говоришь, зачет хочешь? — я мстительно прищурился и улыбнулся. И ему и всем двадцати студентам, что к сдаче готовились в аудитории.

— Ага. — Ничего пока не подозревающий о моем мерзопакостном характере студент, робко улыбнулся.

— А давай поставлю, НО! — Я остановил радостную улыбку прогульщика. — С тебя сто отжиманий прямо вот тут! — Я указал на пятачок около доски, видимый с каждого места в аудитории — амфитеатре. — Готов?

— Да само собой! — Радищев вальяжно осклабился и начал расстегивать рубашку, одетую, судя по — всему, впервые за долгое время. — Это я сейчас…

— Ага. Ну, ты давай начинай тогда. — Я посторонился, пропуская этот ходячий шкаф к месту экзекуции. — Только, чур уговор: пока сто раз не отожмешься не вставать, согласен?

— Готов! — студент принял упор лежа.

— Начинай…, — я снял ботинки, — а я считать буду: один, два, три…

— ЭЙ! — Вопль Радищева, прижатого к полу моей задницей, вся аудитория слышала. Все прекратили подготовку мигом.

— Чего, эй?! Я поерзал на валяющемся студенте, устаиваясь поудобнее. — Мы на дополнительные условия разве договаривались?

— Тяжело же! — Студент пытался оспорить мое сидение на нем.

— А ты как хотел?! Пропускал занятия и не знаешь, что такое «дополнительные обстоятельства необоримой силы». — Я очень ласково говорил. Чтобы понял. — Ты же махонькие такие буковки в договорах видел? Вот! — Я строго взглянул на близняшек Артамоновых, что пытались из своего декольте шпоры достать. Прониклись, вроде.

— Так вот! Ты — согласился, не спросив про дополнительные условия. Зачет хочешь? — Я вновь обратился к валяющемуся под моей задницей студенты.

— Хочу! — Какой упорный! Хрипит уже, но не сдается.

— А раз хочешь, отжимайся еще девяносто семь раз и будет тебе счастье в виде зачета автоматом. Чес слово! — Я подогнул ноги, усаживаясь на спине студента поудобнее.

— Артамоновы, еще раз увижу, что лапаете сиськи друг у друга, заставлю все шпоры вынимать Клычкова.

Во, какая угроза хорошая. Сразу пай — девочками стали. И чего они Стёпку не любят? Нормальный такой пацан. Ну, прыщавый малясь — но это фигня. Пройдет через пару лет само. А если девчонку найдет — да и быстрее. А то, вишь какие девки — задаваки! Типа, первые красавицы потока. Мечта всех озабоченных подростков — кто не мечтает трахнуть сисястых близняшек-то? А у этих еще и со всем остальным в порядке. Одного только органа нехватка ощущается — мозга! Мда.

— Стёп, а может и правда вынешь у них всё, а? — Я заметил, как одна из близнецов бюст поправила.

— Да я с удовольствием! — Молодец, Степан. Мою идею навскидку понял — встал и к девкам с каменной мордой направился.

— Только попробуй, прыщавый! — Эва как взвились-то?! Шипят обе.

— Стёпа, ты вынимай, вынимай. — Я подбодрил тормознувшего было Клычкова. — Хотя, погоди…, — рука студента зависла прямо над вырезами платьев побледневших девиц. — Может они сами отдадут всё?

Вот! Сегодня меня прирежут в темном уголке — такие взгляды на меня бросают, это что-то. Но шпоры вынимают и Стёпе отдают. А он…, ну, извини, мужик — как-нибудь потом полапаешь.

— Радищев, а ты что, уже всё? — я похлопал по голове студента, отжавшегося с сидящим мной еще четыре раза, и полностью выдохшегося. — Ну, раз всё, тогда давай до следующего свидания. — Я слез со студента. — Еще желающие сдавать автоматом есть?

Странный народ! Вот я стою, улыбаюсь, оглядываю притихшую аудиторию и у Клычкова шпоры артамоновские забираю. А они — молчат. Не хотят, значицца, сдавать просто так. Ну и ладно.

— Артамоновы, а теперь оставшиеся шпоры Клычкову отдаем! — Я в упор смотрю на двух бессовестных девиц. — Или мне попросить его к вам в чулки заглянуть?

Точно меня сегодня прибьют! С отягчающими. Да и пофиг. Сейчас я из этих вот листочков бесполезной бумаги красивый такой маленький костерок сделаю…

Холодно. Всё время холодно почему-то. Хотя на улице конец мая. Тепло солнышко отчаянно пытается в меня протолкнуть. Но холод изнутри идет. Почти неконтролируемо. А вместе с ним — какое-то странное равнодушие. Не хочется уже ничего…

— Совсем-совсем?

— А ты замолчи, шиза вредная. Тебя не спрашивали.

— Это почему же? Сам вспомни, по статистике каждый второй человек на планете — чистый шифзофреник.

— Ага. А каждый первый — мертв с самого рождения.

— Ну, и это тоже…, — где-то внутри меня хохотнуло мое второе я. — Может, перестанешь хандрить? Сколько времени-то прошло уже? Забудь всё и начинай развлекаться по — полной.

— Это, значит, ты у нас оптимист, а я — типа реалист, да?

— Да какой ты реалист, дурак ты! Вон, смотри две тёлки какие сидят прямо перед тобой? Думаешь, они просто так сели вот за эту парту без передней стенки?! Глянь — на них же обеих трусиков нет! Вон как специально ножки разводят! Так чего теряешься-то? Наверняка они последними сдавать пойдут — так завали обеих и попользуй.

— Заткнись. Без тебя тошно.

— И кто у нас дурак? Я бы даже сказал — круглый идиот?!

— Отвали…

Как же меня достало это. Всё достало. А может и правда воспользоваться? Я оценивающе посмотрел на близняшек. То, что они заявились на мой зачет без трусиков — заметил сразу. Как и то, что они провоцировали меня весь семестр. Почти отрыто намекая на постель. Доступные и красивые. Только вот шиза моя не понимает одной простой вещи — чем больше у женщины знакомых мужчин, тем меньше хочется ее знать. Факт! И дело тут не в том, что вот конкретно эти две могут быть ангелочками. Дело в принципе. Либо ты мужик — либо навоз. Дело в выборе. Свой выбор я сделал, и…, проиграл.

— Ирида, ты готова?

— Да, учитель. Сегодня день вашего триумфа — я не подведу.

— Не думай о триумфе, ученица. Просто постарайся выполнить всё правильно. — Старый учитель ободряюще улыбнулся. — И возвращайся.

— Я всё сделаю! — Девушка тряхнула непокорными рыжими кудрями, перебрасывая волосы на спину. Закрыла глаза и мечтательно улыбнулась…, постепенно тая в воздухе.

Риассара была в ярости. Впрочем, в этом состоянии она частенько пребывала — всё же кровь многих поколений Потрошителей никуда не спрячешь. Даже если разбавить кровью Светлых.

Но сегодняшнее состояние ярости было необычным. Слишком сильным. Слишком ослепляющим. Слишком…, непонятным — впервые в жизни молодая демоница хотела…, плакать. Отчаянно плакать, забившись в уголок. И от этого становилось еще хуже — огонь внутри нее словно сошел с ума. А причина…, причина была простой — похоже она влюбилась. Впервые за свои двадцать циклов. Как иначе назвать то состояние, когда при взгляде…, при простом взгляде, начинает кружиться голова и сердце, ранее бившееся как комок яростного огня, начинает стучать и покрываться коркой задумчивой нежности. И почему-то хочется стать совсем как мама…, которая давным-давно ушла, исчезла в Пелене Мира. Но воспоминания о которой, горели в мозгу демоницы.

А всё — этот мерзкий, несносный, невыносимый, так бы и разорвала его на ленточки…, ой! Обнаженная девушка с ярко алой кожей, небольшими аккуратными рожками и длинным, яростно хлыщущим в разные стороны хвостом, уставилась на медленно разгорающуюся звездочку Перехода, выглядящую тут — на Плато Потерь, ну, совершенно неуместно. Огненная буря только недавно прошла, позволив демонице спрятаться в любимой с детства пещерке, но теперь, хм… И кто же это так нагло лезет в Пустоши, а? Надо бы проучить! Да, верно!

О том, что «проучить» могут и ее саму — даже мысли не возникло…

И всё-таки шиза была права. Как и всегда — близняшки остались последними. И как только терпения хватило — всех пересидели, теребя бумажки, кусая губы и зажимаясь. Ну-ну. Если всё пойдет, как я задумал, и если Степан не подведёт — то ему сегодня нехило так обломится. Будет должен. Много.

— Ну-с, дорогие мои, что у вас? — две красотки в коротких юбках окружают меня, сидящего за столом, с двух сторон. И пытаются прижиматься. Ну и дела — даже не поленились закрыть аудиторию изнутри. Мда.

— А мы сдавать будем прямо тут? — ой, какой удивленно-страстный взгляд с намеком на мой стол. И блузка уже расстегнута. Почти. Ох! Вторая сзади прижимается. Ну-ну…

— Нет, не тут. — Я скручиваю тело, заключая уже обеих в обьятья. Сжимаю руками их талии до легкого писка девчонок. — В лаборантскую. Бегом.

Мои ладони звучно шлепают девчонок по попкам, прибавляя скорость вверх по лестнице. Туда, в конец аудитории-амфитеатра, где находится небольшая, тёмная, но очень уютная лаборантская. И где девчонок уже ждут. Вталкиваю обеих сразу в темноту…, и, пока они меня не видят, пока их глаза адаптируются к мраку внутри…

— Раздевайтесь…, — мой тихий, но уверенный шепот и…, закрываю дверь на ключ. Снаружи. Оставляя близняшек в темноте с тем, кто их действительно заслуживает. А то я не видел Стёпкины тоскливые взгляды последний год. Потому и предложил интригу, что чуял — его-то чувства хоть немного, но искренни. Так что пусть наслаждаются. Ключ у парня есть и, если он всё сделает правильно — девки выползут оттуда довольными и отодранными по-настоящему.

Не мое это. Тут. И с такими девушками. Не мое.

— Дурак!

— Сам идиот! Молчи лучше.

— Я не могу молчать. Я — это ты…

— Лучше бы я действительно с ума сошел!

— А ты разве уже не?

Гад. Но, судя по всему — прав. Как и обычно.

Повезло! Учитель будет доволен — Ириде даже не пришлось использовать амулет Призыва Клети — демон сам бежал к ней. Вернее — демоница. Суккуба! Ох! Ирида даже залюбовалась на бегущую, чувствуя пробуждение странных чувств и ощущений, и…, чуть не прозевала момент атаки. Нет уж! Клеть активировалась, когда когти демоницы почти достигли горла молодой волшебницы Азарка. Яростный, но протяжный испуганно — тоскливый вой, который издала при пленении суккуба, даже впечатлил. Но не заставил снять заклинание — волшебнице, а вернее ее учителю, был нужен демон-жертва. И уже очень скоро, буквально через несколько тиков, Ирида отправит демоницу на Арену. Именно там ее учитель, Великий Маг Сарух Красный проведет обряд Посвящения. Её Посвящения. И она станет настоящим Магом. А может быть даже… Ирида посмотрела на плененную суккубу, превращенную Клетью в недвижимую статую, и улыбнулась…, может быть даже магом — инквизитором! Ведь пойманная суккуба куда ценнее обычного демона-воителя.

Но всё же…, время еще есть. Так почему бы и не пообщаться с такой необычной и красивой пленницей?

Дождь. Июньский. Тёплый. Так приятно. Действительно приятно, пусть при этом и промокаешь полностью. Но хоть ощущение постоянного холода, в котором живу последние полгода, притупляется. А когда поднимаю лицо к тучам…, когда ощущаю, как теплая вода бежит по щекам — какое-то спокойствие в душу закрадывается. Необьяснимое. Непонятное. Но…

Мне с самого детства вода нравилась. Всегда меня к ней тянуло. И пусть я чуть не утонул, когда был совсем маленьким — отец вытащил. Это не испугало, а озадачило. Заставило воспринимать стихию всерьез. И всё равно — я люблю воду. Настоящую. Природную. Непредсказуемую. Особенно мне нравится на море — там, в воде, меня практически невозможно вывести из себя. Даже шиза пропадает. Наслаждаюсь спокойствием. И я…, словно само море становлюсь. Медленное, насыщенное силой. Как же приятно.

И как приятно идти под дождем. И ни о чем не думать. Не вспоминать. Особенно не вспоминать и не думать. Просто жить и чувствовать тёплый майский дождь…

Что?! Что это? — я остановился и начал озираться по сторонам. Идиллию теплого дождя разрушил…, крик…, а может стон…, а может отчаянный плач…, — я не понял. Но что бы это ни было — на самом краю слышимости. Оно было реально.

— Мне показалось?

— Хм. Ну, учитывая, какой ты болван, должно бы, но…, я тоже слышал.

— И что это?

— А я откуда знаю?!

— Но ведь кто-то кричал! — я осматривал парковую аллею, скрытую завесой дождя. — Откуда?

— Не знаю. Такое ощущение…, — и замолк, гадина такая.

— Что?

— Ну, такое ощущение, что тот, кто кричал — не здесь.

— То есть?

— Да не знаю я. Отстань.

— Ого! В кои-то веки ты сам затыкаешься. И именно тогда, когда мне совет нужен.

Вот ведь…. И молчит, шиза вредная. Но я ведь слышал. И этот странный крик чем-то важен для меня. Чем? Не понимаю пока. А значит — надо довериться единственному, к чему осталось доверие в моей жизни —интуиции…

Не отвечает! Хм…, Ирида обругала сама себя — ведь суккуба стиснута Клетью. Она не может сейчас говорить. А очень любопытно узнать про нее. Пока она жива.

-Ты ведь понимаешь меня, так? — слова языка нижнего мира, языка демонов давались тяжело. Сказывалось отсутствие практики. — Понимаешь!

Волшебница видела, каким бешенством наполнились глаза суккубы и засмеялась. Отлично. Что ж, посмотрим, что сможет сказать демоница. Мысленная команда амулету Клети…

Риассара была в смятении и ужасе — её поймали. Поймала ненавистная тварь — волшебница. И ведь чуть-чуть не успела дотянуться — заклинание сработало, когда когти почти коснулись беззащитного горла. И это ощущение медленно проникающего в тело паралича — Риассара испугалась, и непроизвольно, совсем не задумываясь, послала зов о помощи. Так, как ее учила мама в далеком детстве.

А потом…, потом эта…, демоница была парализована, но сердце ее билось так же ярко, эта ненавистная тварь из чужого мира, стала коверкать язык Пустошей. Порвать! Душу выпить!

Сердце рвалось, но…, тело оставалось недвижимым. И только саму суть демоницы сковывало осознание того, что она вляпалась. По-настоящему. Что никто не поможет. Что, скорее всего, она станет одной из тех, кто бесследно исчез. Навсегда. Недаром ведь, наверное, это плато зовется Плато Потерь. Теперь она это поняла.

И ничего не помогало. Риассара напрягала каждую мышцу, но могла только моргать своими чудесными, извергающими потоки бессильно ярости, глазами. А потом…, потом…

— Аррхх…

— Ага, значит, говорить можешь. — Волшебница удовлетворенно потерла ладошки друг об друга. — Как тебя зовут, отродье?