Страна Арманьяк. Великий посланник

— Безусловно. Обратитесь к фон Штирлицу от моего имени. И пусть обеспечит охрану, как недавно выяснилось, здесь бывает небезопасно.

То-то же, грустить он вздумал. Конечно, задумываться о полноценном торговом хабе в Холмогорах еще рановато, но, в любом случае, он здесь будет стоять, так что пусть работает.

Ближе к вечеру посыпались доклады от личного состава.

Ульф Шайншталлер доложился, что полностью распродаться не смог.

— Едва ли на половину, ваше сиятельство, — купец с поклоном положил мне на стол лист бумаги. — Вот здесь подробные расчеты. Не нашлось у них товаров на полный груз. Я забрал всю пеньку, добирал по вашему приказу воском и мехами, а также рыбьей костью. Весь товар отменного качества, после перепродажи даже этого количества, мы уже станем в общей прибыли. Меха выше всех похвал, достойны царственных особ. Здесь золотое дно, сир.

Я взял в руки свиток. Так... пенька, много пеньки... пять кругов воска общим весом... ничего себе, около тонны, шкурки белок... етить, три с половиной тысячи штук, куница, соболь, бобер... Почти полторы тонны рыбьего зуба... И все это за половину нашего железа? Пусть даже отличного качества? Да уж, Ульф прав, это Клондайк. Поганой метлой гнать ганзейских и устанавливать монополию.

— Как с пошлинами?

— Пошлины в разумных пределах.

— Что им еще надо?

— Свинец, олово, медь, квасцы, красители, — начал перечислять Шайншталлер. — Вино, сукно и качественное оружие. А если мы будем платить за их товар серебром, цены упадут в полтора раза.

— Как себя вел местный торговец?

— Он очень хитрый и опытный, — Ульф уважительно закивал. — Не достань мы список цен и правила, по которым Ганза торгует с русами, мне пришлось бы трудновато, а так, все произошло к обоюдному удовлетворению. Кстати, ваше сиятельство, от него поступило любопытное предложение.

— Какое?

— Видите ли, сир, — Шайншталлер изобразил на лице великое сожаление от того, что приходится докучать его сиятельству графу бюрократическими подробностями. — Местный торговец, он же... простите, сир, от того, что не могу выговорить его должность, буду называть таможенным чиновником, объяснил, что наша торговля здесь не вполне законная. В виду экстраординарности случая, своей властью, он закрыл глаза на сие нарушение, но для того, чтобы в дальнейшем законно торговать, требуется получить разрешение, некую 'gramotu' в городе 'Novgorod' у чиновника рангом выше. А получить сей документ, не принадлежащему к союзу Ганзейских городов торговцу, практически невозможно. Ганза предпримет все, вплоть до прямого подкупа и даже насилия, чтобы вынудить вновь прибывшего торговца распродать товар оптом по мизерным ценам. Они действуют в сговоре с местными властями. Так вот, таможенный чиновник берется решить эту проблему. А еще он пообещал помочь в кратчайшие сроки реализовать наши остатки товара прямо здесь. Но сказал, что все подробности доложит лично вам.

Я слегка задумался. Вполне похоже на правду. Ганзейцы с конкурентами никогда не церемонились. А проблемы коррупции на местах присущи как современным временам, так и Средневековью. С одним отличием, в двадцать первом веке мздоимцев просто садят ненадолго в тюрьму, а в пятнадцатом, в лучшем случае урезают на голову, а в худшем сажают на кол. Но и это особо не помогает. Я о такой проблеме подозревал и собирался решить ее кардинально, с самим государем Руси, но послушать приказчика не помешает, может чего толкового присоветует. Опять же, неизвестно, когда я вернусь из Москвы, а когг железа еще не распродан. Мурмане в самое ближайшее время будут возвращаться домой, так что будет лучше если они заберут весь вырученный товар, а не часть его. В Биаррице ускоренными темпами строится флот и пенька придется ко двору, тем более, на данный момент она гораздо качественней всех европейских аналогов.

— Хорошо, я выслушаю его.

Следующим заявился фон Штирлиц.

Закончив с докладом по делам службы, он слегка помялся, а потом выдал:

— Сир, до меня дошел слух, что кое-кому из наших повезло в делах любви с местными женщинами. Я провел расследование и выяснил, что этот 'кое-кто' — Йохан Кривая Рожа. Он подтвердил, но клянется, что все произошло по доброй воле, с одной из женщин, которые готовят нам еду. Якобы он помогал носить воду из ручья, и там, в зарослях, все и случилось. Что будем делать? Предлагаю выпороть для острастки.

Я про себя усмехнулся. Отто воплощение немецкой педантичности, служака до мозга костей. Все что выбивается за служебные рамки сразу приводит его в тревожное состояние. Ну и что страшного случилось? Дама, наверное, вдовушка, коих сейчас везде полно, по любви и ласке соскучилась, мой боец тоже за время плавания застоялся аки конь блудливый, в чем грех? Будут бабоньки жаловаться, тогда другое дело, три шкуры спущу, а так, пусть блудят.

— Поступит жалоба, повесим стервеца прилюдно, а пока ничего делать не надо. Просто держи ситуацию на контроле. И еще раз предупреди, все только по согласию и только со вдовами. И поласковей, поласковей, не только юбки задирать, но и по хозяйству помочь, к примеру. Иначе, пусть сами вешаются, как и обещал, лично четвертую.

— Как прикажете, сир, — шваб поклонился и доверительно понизив голос сообщил. — Тут еще такое дело. Я специально ставил сторожить пленников нашего арбалетчика Кнута Красавчика, он из Швеции и слегка понимает их язык. Так вот, Кнут подслушал интересные разговоры. Пленники знают, что вы будете биться на поединке с их предводительницей. И абсолютно уверены, что она вас победит. Якобы, она зарубила уже десятки достойных воинов, и никто не может с ней сравниться, потому что на эту норвежку в битве снисходит благословление какого-то из языческих божеств. Я в подобную ересь не верю, но, все равно, сир, прошу отнестись к поединку с большой осторожностью. Женщины и в жизни приносят несчастья, а с оружием в руках и подавно.

— Благодарю, Отто, я отнесусь к поединку очень серьезно, — пообещал я. — Мы будем биться завтра утром. Вы с бароном Карстенсом будете моими свидетелями.

— Почту за честь, сир...

После вечерней мессы пообщался с падре Эухенио.

— Падре, я видел, вы нашли общий язык с местными священниками? Позвольте полюбопытствовать, как у вас это получилось?

— Чему вы удивляетесь, сын мой? — доминиканец улыбнулся. — Мы служим одному господу.

— Нет ли в ваших словах ереси? — я не удержался, чтобы не подколоть священника.

— Оставьте судить о ересях мне, сын мой — добродушно отпарировал доминиканец и тут же, перейдя в атаку, с ехидцей в голосе поинтересовался: — Я слышал, вы собираетесь завтра устроить поединок с пленницей?

— Именно.

— С дамой? Не ли в этом унижения вашего достоинства, сын мой?

— Оставьте судить о моем достоинства мне, падре. Эта дама способна изрубить без особых усилий нескольких латников и не факт, что мне удастся ее победить.

— Ну что вы, сын мой, — покачал головой доминиканец. — Господь вашей рукой искоренит сие непотребство, ибо сей сосуд дьявола есмь воплощением греховности и порока. Однако меня очень беспокоят слухи о том, что вы собираетесь после того, как повергнете сию грешницу, уложить ее к себе на ложе. Есть ли в этом правда, сын мой?

— Я сделаю так, как посчитаю нужным, святой отец... — буркнул я и поспешил ретироваться. Какая сука проболталась? Удавлю, падлу. Впрочем, чего тут гадать, у священника информаторы вся команда.

Ужинал с Логаном и Федорой, гревинду не пригласил, вместо этого отправил ей несколько блюд со своего стола.

Лег за час до полуночи, перед сном попытался понять, что меня привлекает в норвежке и понял, что просто хочу ее трахнуть, не более того. После чего заснул и спокойно проспал всю ночь. А с рассветом стал готовится к поединку.

Глава 6

— Сир, приподнимите руку... Готово, сир, пробуйте... — Луиджи закончил возиться с наплечником и отступил.

Я сделала несколько приседаний, покрутил торсом и удовлетворенно кивнул. В бою очень многое зависит от того как подогнан доспех: любой чрезмерно затянутый ремень может сильно ограничить подвижность, что чревато большими проблемами.

На мне стеганный поддоспешник из шелка-сырца, поверх него тонкая короткая кольчуга и полный латный комплект готического стиля. Пожалуй, на данный момент времени лучшая комбинация параметров: защита-подвижность из всех существующих видов личной защиты. Мой комплект старенький, не самой современной модели, но поединок не дворцовый прием, где вельможи щеголяют обновками по последней моде, здесь в приоритете совсем другое.

— Подними и закрепи забрало на саладе... — бросил я оруженосцу и постукивая сабатонами* по доскам пола подошел к стойке с оружием.

сабатоны — латные башмаки с узкими или широкими носами, элемент защиты ступни рыцарского доспеха. С внешней стороны всегда изготавливаются из стали

Салад* у меня тоже обычный, с сегментным назатыльником, а забрало очень сильно ограничивает обзор, что в индивидуальной схватке может стоить жизни. Я так и не привык сражаться, следя за противником в узкие прорези. Обойдусь, как-нибудь.

салад — группа шлемов конца XIV — начала XVI в., ведущая свое происхождение от бацинетов, различных по форме (от похожих на каску до похожих на шляпу), но имеющих в качестве общей черты наличие длинного назатыльника

— Так... — я провел рукой по оголовьям и остановил свой выбор на мече работы мастеров из Толедо. Почти полуторник, гарда простая, с незамысловатым захватом под ней, клинок шире и толще чем у современных эспад, но уже пригодный для полноценного фехтования. И его соседа, почти близнеца, тоже возьму. Всякое может случиться, запасной клинок не помешает.

А вообще, довольно интересная схватка получается. Меч против топора не пляшет, особенно против двух парных, им толком удары не отобьешь, в свою очередь, топором тоже очень трудно парировать. Так что, преимущество получит тот, кто заставит противника обороняться и загонит в ближний бой. А в моем случае, дело еще более осложняет тот факт, что убивать или сильно ранить чертову гревинду никакого смысла нет. С кого награду требовать? Извините, некрофилия в список моих увлечений не входит. Но посмотрим, не зря баклер* с собой беру, есть кое-какие наработки.

баклер — круглый кулачный щит 20-40 см в диаметре, чаще всего металлический. Мог оснащаться специальным острием, крепившимся по центру, которым вполне можно было атаковать.

— Сир... — в каюте появился Логан. — Отто и его латники выводят норвегов.

Ну что же, значит и мне пора. Я отдал мечи Луиджи и направился к двери.

Поединок я назначил на большом острове напротив деревни, дабы на зрелище не собрались поглазеть местные. Вчера шваб там был и по возвращению сообщил, что место пригодное, грунт твердый и есть небольшой распадок, где нас не будет видно с берега.

Инге уже сидела в баркасе, на носовой банке. Бледная как мел, полностью отрешенная, на меня даже не посмотрела. А я, совсем наоборот, внимательно рассмотрел ее броню.

Крупнопластинчатая корацина*, с латной защитой рук и ног, шлем — барбют*, тоже с поднятым забралом типа 'воробьиный клюв'. Ну что же, примерно такого я и ожидал. У нее еще есть комплект раннего миланского стиля, она в нем участвовала в бою, но одела этот, значит делает ставку на скорость. Может показаться, что архаичное старье, но, на самом деле, такие доспехи вполне еще актуальны для пешего боя. Подвижность они предоставляют великолепную, гораздо лучшую, чем у современных образцов, да и защита немногим хуже. Рубящий удар латы выдержат, хотя запреградное действие все равно будет впечатляющее. Ну что же, учтем.

барбют (ит. Barbotto) — пехотный шлем, в значительной мере закрывающий лицо за счет развитых нащечников. В чем-то похож на древнегреческие шлемы.

корацина — доспех XIII — XVII вв. из стальных пластин на кожаной или тканевой основе с перекрыванием пластинами краев друг друга.

Вооружение гревинды тоже не стало для меня откровением. Ее парные одноручные топоры, я еще вчера хорошо рассмотрел. Топорище длиной около шестидесяти пяти сантиметров, на его конце трёхгранный шип. Такой же, только подлиннее и слегка изогнутый, по типу жала клевца*, на обухе. Сталь отличная, баланс идеальный — грозное оружие. Особенно если владелец умеет им пользоваться. А она умеет.

клевец (от 'клюв') — боевой молот, чаще короткодревковый, имеющий ударную часть в форме клюва, плоского, граненого или круглого в сечении, который может быть разной длины, обычно в разной степени изогнутым книзу. Обычно скомбинирован с молотком на обухе

Рядом с Ингой два коренастых седых мужика, возрастом ближе к пятидесяти. Рожи угрюмые, в глазах ненависть, на меня смотрят уже как на труп.

Ну-ну, пока пяльтесь сколько влезет, как надоест мне, прикажу утопить как щенят.

Вскоре баркас ткнулся носом в песчаный берег, а еще через несколько минут мы стояли на поросшей низкой травкой большой поляне. Дружинники быстро рассосались по сторонам, образовав правильный круг. Я вышел на середину и представил присутствующих, со своей стороны.

— Представляю моих свидетелей: Уильяма Логана, барона Карстенса, баннерета графства Арманьяк и риттера Отто фон Штирлица. Это дамуазо Луиджи Колонна, мой оруженосец.

Конечно, правильней было бы назвать скотта и шваба секундантами, но такого термина еще не придумали. Даже слово дуэль еще не в обиходе.

Инге ответила глухим безжизненным голосом:

— Со мной Олаф Хенрикссен и Сигурд Торвальдсен.

Я сделал небольшую паузу и опять обратился к норвежке.

— Графиня, перед лицом свидетелей, я еще раз даю вам возможность отозвать свой вызов

Инге, даже не глянув, отрицательно качнула головой. Мне показалось, что она здорово не в себе. Что за ерунда? Вне себя от страха или... А черт его знает, не мухоморов же объелась. В любом варианте, пора с этим цирком заканчивать.

Я обернулся к доминиканцу:

— Падре Эухенио, прошу вас.

Монах с готовностью шагнул вперед.

— Подойдите, дети мои. Готовы ли вы перед лицом господа подтвердить обязательства друг перед другом? Сын мой...

— Я подтверждаю свои обязательства перед лицом Господа... — не став раскрывать сути договора, бросил я.

— Дочь моя...

— Я подтверждаю, — механическим, полностью лишенным эмоций голосом отозвалась Инге.

На лице монаха промелькнуло хорошо заметное разочарование тем, что мы не выдали суть договоренности. Но он быстро взял себя в руки и речитативом пробасил.

— Да падет кара Господня на того, кто нарушит сию клятву!

После соблюдения остальных религиозных формальностей, слово взял Логан и громогласно огласил правила поединка. Совершенно незамысловатые по своей форме. В случае невозможности продолжать поединок одним из бойцов, победа присуждается сопернику. При устном отказе продолжать схватку, победа так же присуждается оппоненту. Если оружие выходит из строя, допускается его замена, для чего надо сообщить свидетелям об этом, желательно до того, как тебя отправили на тот свет.

Закончив, с правилами, Логан торжественно сообщил: