— Не я же, — буркнул Гедимин, вынимая из руки катетер. Медик недовольно сощурился, но промолчал, — всё равно игла от рывков сармата выскочила из вены.

— Он сюда часто заходит, — сказал он. — Но обычно только сидел и смотрел. Он в общем-то соображает...

Гедимин выдохнул с присвистом, и медик замолчал.

— Как он вообще сюда попал? — сармат кивнул на дверь. — Хольгер сюда прийти не может. А эту ходячую слизь вы пускаете.

Медик ухмыльнулся, на всякий случай отступая на пару шагов.

— Его никто не пускает. Он что-то сделал с замком. Добавил свой код, что ли...

— Ну так убрали бы! — фыркнул Гедимин. Порезы наконец затянулись, в голове немного прояснилось, но очень хотелось кого-нибудь убить.

— Мы не механики, — отозвался медик. — А ты спи дальше. Видел, что с регенерацией? Все ресурсы брошены на заживление ключицы, даже порезы не затягиваются. Тебе ещё три дня лежать.

— Полежишь тут, — Гедимин потёр затянувшиеся ранки. — Не отключай меня больше. Вечером посмотрю, что у вас с замками. А Хольгера могли бы пустить. Он по крайней мере не псих.

— Чтобы кого-то пустить, надо, чтобы он хотя бы пришёл под дверь, — хмыкнул медик. — А Хольгер ещё ни разу не подходил. Ладно, не хочешь лежать в автоклаве — иди на кушетку.

Снотворное выветривалось медленно — первые два часа Гедимин дремал на кушетке, вскидываясь от любого шороха, потом, вспомнив о Кумале, нехотя встал и пошёл искать скафандр. Найти удалось только небольшой ремонтный комплект — броня сармата дожидалась владельца в жилом блоке. "Сойдёт," — решил Гедимин и, выспросив у медиков код, вышел в коридор.

Он не знал точно, где находится, — в каком-то из многочисленных отсеков Биоблока, выделенных под лечение пострадавших, а не под эксперименты биологов, медиков и генетиков. В обе стороны тянулся плавно изгибающийся коридор, вдоль одной стены угадывались замаскированные люки медотсеков и спрятанные под обшивкой турели, направленные на глухую стену. Гедимин покосился на них, но отвлекаться не стал.

"Давно я не работал с ремонтными комплектами," — думал сармат, копаясь в щите управления. "Отвык. А когда-то обходился куском фрила."

"Неисправность" обнаружилась быстро — едва заметный "жучок" — встроенная ячейка с добавленным кодом доступа. Гедимин выдрал её из панели и тщательно растёр в кремниевую пыль. Когда хруст прекратился, за плечом сармата послышался тихий удручённый вздох. Обернувшись, Гедимин увидел Кумалу.

Конструктор стоял поодаль, застенчиво улыбался и сжимал что-то в ладони. На скальпель или станнер это не было похоже, но Гедимин на всякий случай перехватил поудобнее самый тяжёлый инструмент, попавшийся под руку.

— Не пугайтесь, — попросил Кумала. — Я пришёл извиниться за утренний... инцидент. У меня не было намерений навредить вам...

Гедимин ждал, что его удар пройдёт мимо цели — конструктор, когда хотел, был быстрее бластерного разряда — но в этот раз он не промахнулся, и Кумала, мотнув головой, осел на пол. Гедимин изумлённо взглянул на свой кулак, покрытый чёрными брызгами, и качнулся назад, ожидая, что конструктор уже перешёл в наступление. Но Кумала так и сидел на полу, даже не пытаясь защититься, и кровь сочилась из лопнувшей губы и пачкала подбородок.

— Простите меня, — попросил он, жалобно глядя на Гедимина. — Я напугал вас. Мне не следовало входить туда. Я же помню, что вы не хотите быть со мной. Я помню. Я только принёс вам подарок.

— Что?! — Гедимин изумлённо мигнул.

— Возьмите, — Кумала разжал кулак и протянул сармату ладонь, на которой лежало что-то плоское. Гедимин осторожно прикоснулся к предмету, жалея, что на нём нет скафандра, но ничего не случилось. Вещица оказалась медальоном — с одной стороны было изображено ядро атома, с другой помещалась в тонкой рамке фотография — сармат, выпрямившийся во весь рост и вскинувший руки, в пустом корпусе реактора. Гедимин замигал, растерянно глядя на "подарок".

— Где ты это взял?

Кумала только усмехнулся. Казалось, что разбитая губа совершенно не беспокоит его, — он даже не прикасался к ней.

— Можно мне встать? — спросил он, поджимая под себя ноги. Гедимин, убрав медальон в нагрудный карман, задумчиво смотрел на конструктора. Ему было не по себе.

— Вставай, — сармат протянул ему руку. — Я не буду тебя бить. Просто не лезь ко мне, и всё. Я тебе не самка.

Кумала проворно поднялся на ноги, двумя руками держась за протянутую ладонь, — не было никакой необходимости так в неё вцепляться, поднялся конструктор сам, и довольно ловко, но отпустил он Гедимина не сразу.

— Спасибо. Вы благородный сармат, Гедимин, жаль, что здесь это некому оценить. Может быть, вам что-нибудь нужно? Мне до сих пор неловко, и если возможно как-то это компенсировать...

Гедимин отодвинулся к двери и хотел было рявкнуть на Кумалу, чтобы тот наконец отлип, но остановился, огляделся по сторонам и плотно прикрыл створки.

— Ты сюда добрался. Можешь привести сюда Хольгера? Он не знает, где я. А у меня к нему дело. Приведи, и будем считать, что всё закрыто. Но больше ко мне не лезь.

Кумала криво улыбнулся, глядя поверх головы Гедимина, — для этого ему пришлось запрокинуть голову.

— Хольгер Арктус? Да, это совсем не трудно. Мне будет позволено пройти вместе с ним?

Гедимин качнул головой.

— У нас свои дела. Ты не атомщик, тебе это ни к чему.

Кумала вздохнул.

Он ещё стоял в коридоре, когда Гедимин вернулся к починке замка, — после извлечения лишней детали нужно было соединить оставшееся в рабочую схему. Пять минут спустя сармат вернул на место все крышки и оглянулся — Кумалы уже не было. "Приведёт или нет?" — подумал Гедимин. "Странный он всё-таки."

В медотсек он вернулся приободрившимся и — по сравнению с недавним своим состоянием — полным сил и желания работать. Одного замка ему показалось мало; оглядевшись, он нашёл заброшенного вида установку и вскрыл её. Медик, заглянувший на шум, выразительно хмыкнул и постучал по плечу сармата:

— Эй, ты зачем туда полез?

— Эта штука не работает, — отозвался Гедимин, удивлённо разглядывая пыль, облепившую детали. Даже в Ураниуме с его пылящими шахтами и дорогами редкий механизм доходил до такого состояния.

— Да и на Плутон её, — махнул рукой медик. — У нас есть запасная.

— Будет две, — сармат вынул повреждённый элемент и покрутил его в руках. — Это можно починить. Спирт у вас есть?..

...Он переоценил свои силы — через полчаса тщательной отчистки деталей слабость снова накрыла его, и он еле-еле смог собрать их вместе. Отложив проверку работоспособности на более удачное время, сармат вернулся на кушетку. Медик, заглянув к нему, снова хмыкнул, но ничего не сказал.

Через полчаса открылась дверь отсека. На пороге стояли трое сарматов. Гедимин, изумлённо мигнув, поднялся на ноги и успел разглядеть за их спинами Кумалу — тот стоял поодаль и довольно улыбался. Ремонтник хотел окликнуть его, но конструктор, поймав его взгляд, шагнул в сторону и исчез за стеной. Дверь закрылась.

— Живой? — Линкен крепко обнял Гедимина, но тут же отпустил его и, отодвинувшись, внимательно осмотрел с ног до головы. — Опять за своё, атомщик? Я-то думал, вы давно ничего не взрываете...

— Я не хотел ничего взрывать, — буркнул ремонтник. — Хорошо, что вы пришли. Тут скучно. И эксперимент... Хольгер, ты забрал датчики?

Химик закивал.

— Всё в лаборатории, Гедимин. Должно быть, о датчиках ты беспокоился больше, чем о сломанных костях. Если бы не экраны между отсеками...

Он недовольно покосился на передатчик. Он снова пришёл без скафандра, — нужное устройство было вынуто из-под брони и засунуто в нагрудный карман, видимо, Хольгеру так было привычнее.

— Я без связи, — махнул рукой Гедимин. — Все вещи в жилом блоке... Так вы просмотрели данные? Почему был взрыв?

Хольгер и угрюмый Константин переглянулись.

— А мы от тебя ждали ответа, — сказал северянин. — На датчиках — обыкновеннейший "хлопок", двести кьюгенов одномоментного выброса и затухающий шлейф ещё на пять сотен. Пришлось снимать грунт до материка и смешивать с меей. Ирренций достанут... думаю, там уже не килограмм, а все полтора.

— "Хлопок", — Гедимин недовольно сощурился. — Наверное, я слишком резко дёрнул стержень. Не понимаю, почему его заклинило. В лаборатории всё было в порядке.

— Все эти стекляшки очень хрупкие, — поморщился Линкен. — Может, пока везли, край открошился, и крошка засыпалась в паз. На полигоне бывает — недосмотришь, и "бабах"...

Он покосился на правую руку. Сейчас все пальцы были на месте — последний из них пришили месяц назад.

— Надо будет укрепить стержень, — кивнул Гедимин. — И снова всё проверить. А что с конусом? Световой конус со свойствами отталкивания, что-то вроде антиграва... Вы его воспроизвели?

Теперь все трое сарматов переглянулись, и по их глазам Гедимин понял, что внятного ответа не получит.

— Конус, — терпеливо повторил он. — Сразу после взрыва. Отбросил меня на полтора десятка метров и держал обломки в воздухе несколько секунд. Что это было?

Все сарматы посмотрели на Хольгера. Тот пожал плечами.

— Нас там не было, атомщик. Разве тебя не осколки отбросили?

Гедимин прикоснулся к фиксатору.

— Осколки были потом. Когда конус разрушился. Что, на датчиках вообще ничего?!

— Есть какая-то необычная пульсация, — признался Хольгер. — Сигма и омикрон, причём с разным ритмом. Диапазон, кстати, небольшой... и чем-то похоже на перепад при запуске синтеза. Но антиграв, отбрасывание... Пока я не замечал, чтобы омикрон-кванты влияли на гравитацию.

— Это было как... Развернувшиеся крылья, — медленно проговорил Гедимин, вспоминая завораживающее свечение. — Очень красиво. Повтори эту пульсацию. Только на полигоне... и отойди подальше.

Хольгер покачал головой.

— После твоего выздоровления, Гедимин. Что бы там ни разворачивалось, оно тебя покалечило. Я бы вообще его не трогал. Лучше доведи до ума прожигатель. Когда тебя забирали, портал ещё не закрылся, но вот форма... Никогда не видел порталов-полумесяцев.

— Прожиг не закончился, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. — И вот ещё что. От подвижного пучка лучше отказаться. Слишком много переменных.

— Исгельт тоже так считает, — вздохнул Хольгер. — А мне идея нравилась. Но ведь и кольцо из тысячи прожигателей немногим лучше...

— Не нужно тысячи, — Гедимин притронулся к груди там, где недавно были надрезы; они уже затянулись и даже чесаться перестали, но сармат хорошо помнил, как медленно они заживали. — Один большой удар в центр, несколько — наметить по краям. Если правильно подобрать интенсивность, мембрана порвётся от краёв к центру и так останется.

Хольгер мигнул.

— Уверен?

— Проверим, — отозвался Гедимин. — Почти уверен.

— Скажу Исгельту, — пообещал Хольгер. — Завтра снова к тебе зайду. Тебе, кажется, очень скучно.

— И я зайду, — сказал Линкен, покосившись на хмурого Константина. — А что тут делал Кумала? Перешёл в медики?

Гедимин пожал плечами.

— Может, проверял, что как работает. Тут тоже своя спецодежда...

18 апреля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"

— У нас второй взрыв, — сказал Хольгер, присаживаясь на край автоклава. Гедимин, лежащий на дне, осторожно повернул к нему голову, — над его правым плечом сейчас работал медик, убирая лишние дренажи и прикрепляя полные капсулы к дозатору, и шевелиться следовало медленно и аккуратно. Хольгер сел на левый бортик автоклава и заглянул внутрь.

— Полное разрушение установки, разнесло вдребезги, — сказал он, щёлкая передатчиком. Гедимин посмотрел на голограмму и еле слышно хмыкнул.

— Оплавление на грунте. Я такого не видел.

— Ага, вот это-то и странно, — кивнул Хольгер. — Я был там, когда тебя забирали. Грунт был нетронутый, только воронки там, куда упали обломки, и одна борозда от твоего тела. А в наших опытах — вот такие оплавленные круги.

— Кратер, — ухмыльнулся Гедимин. — Покажи Лиску. Он оценит.

Медик, недовольный его шевелением, больно ткнул сармата в бок.

— Лежи тихо! Я снимаю нижний дренаж.

— Ну вот, в тебе станет меньше дырок, — усмехнулся Хольгер. — Вторая установка взорвана, из-за чего — непонятно. Стержень, похоже, ни при чём — он двигается равномерно. В какой-то момент происходит "хлопок" с сильнейшим выбросом омикрона...

— Покажи данные, — попросил Гедимин, стараясь не напрягать шею. Мышц было слишком много, все они были взаимосвязаны, — пока медик заделывал дренажное отверстие в боку, шевелиться не следовало.

Хольгер увеличил голограмму, поставил смарт перед глазами Гедимина.

— Вот здесь момент взрыва, — показал он на схеме. — Видишь всплеск?

— Пульсации нет, — медленно проговорил сармат, дочитывая данные. — И "крыло" тоже не появлялось...

Хольгер покачал головой.

— Ничего похожего. Я уже сам хочу увидеть, что тебя так впечатлило, но — пока никаких крыльев.

— Почему излучатели нестабильны? — задумчиво спросил Гедимин, глядя на потолок. — В лаборатории всё работало... А что с порталом?

— Да, портал... — Хольгер потыкал в передатчик. — Вчерашний закрылся через семь часов. За сегодняшним наблюдают. Смотри, вот форма излучающей кромки сразу после взрыва. А вот — на конец смены.

На снимках в сигма-спектре выделялся ярко-красный разрыв — большая дыра с неровными краями и четыре узких надреза в разные стороны. К концу смены слегка перекошенная четырёхконечная звезда превратилась в аккуратный круг. Сигма-излучение отмечало края дыры.

— Фонит мембрана, — отметил Гедимин. — Странно. Ирренция там точно нет. Наведённая сигма?

— Многовато для наведёнки, — покачал головой Хольгер. — Мембрана сама — излучатель.

— Изучайте её, — Гедимин на секунду стиснул зубы. — Мы работаем не пойми с чем. Скажи Исгельту, чтобы исследовал мембрану. Пока не узнаем, что это, — ничего хорошего не будет.

19 апреля 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"

Над дверью мигнул зелёный светодиод. Гедимин, выглянув из-под автоклава, довольно усмехнулся и выполз наружу, по дороге закрутив пару гаек и прикрыв их гладкими маскирующими пластинами. Хольгер вошёл, удивлённо посмотрел на него и ухмыльнулся.

— Здесь так скучно?

— Да надоело лежать, — буркнул ремонтник, садясь на край автоклава. Тело ещё не полностью восстановилось, регенерация под фиксаторами шла полным ходом, неприятно разогревая кожу, — любые нагрузки быстро выматывали, но полное бездействие утомляло сильнее.

— Эвтимис попросил проверить насосы, — пояснил он. — Тонкое оборудование. Сбои вероятны.

— Ясно, — Хольгер покосился на автоклав, но садиться на крышку не рискнул. — У нас ещё один взрыв и два портала. Вчерашний уменьшился, но не закрылся. Сегодняшний отслеживаем. Минус три установки. Исгельт думает, что пора завязывать.

Гедимин мигнул.