Божественные головоломки, или Война за любовь

— В Ильдарси не приемлют принуждение, — заметил Биран Юроз аль Кивар, слегка протрезвев от интонаций принцессы. Он намекал на то, что договор, заключенный шантажом, эльфы не признают действительным и никогда не станут пользоваться его плодами, как бы сие не было выгодно.

— О да, не приемлют. Но эльфы, как и все светлые, очень чутки к божественному волеизъявлению, и чтут Кодекс 'Кар за Осквернение', — с милой улыбкой ответила Элия. — Ваше поведение подпадает под параграф семнадцатый Кодекса. Впрочем, я не шантажирую, лишь указываю на неверное толкование причин, по которым я снизошла до беседы. Слушайте. Лоуленду нужны Врата Миров в том регионе и Пустоши подходящее место. Подходящее, но не единственное. Они всего лишь менее затратный способ создания торговых путей.

— Есть другой? Например? — теперь уже мужчина действительно заинтересовался, даже отставил вновь наполненный бокал на стойку, ноздри горбатого носа дрогнули.

— Рользоран и Митбарек — ближайшие к Пустошам миры, свободная зона. Высоченные горы и только горы, но узлы нитей на Ткани Мироздания и концентрация силы вполне достаточны для открытия Врат. А дороги... Дороги проложит магия тех, кому дана власть над стихией земли. У Лоуленда есть под рукой такие создания, плата за их работу или отчисление процента с договора — для нас почти равнозначные варианты, — небрежно пожала плечами собеседница. — Время — один лишь проигрышный пункт. Ради его экономии вам предложили выгодную сделку, Биран, и хороший процент будущих доходов. Потенциальных союзников обманывать не рентабельно. Вы в ответ выдвинули глупейшие претензии, оскорбили Лоуленд. Предлагаю подумать, стоит ли тяга к украшениям полного разрыва отношений с Миром Узла. Решайте!

Серые очи твердо, прямо и очень внимательно посмотрели в темные глаза лорда Весенних Пустошей. Тот вздрогнул, будто очнулся от нелепого туманно-муторного сна или протрезвел.

— А мне так хотелось еще одну побрякушку, — неожиданно открыто усмехнулся мужчина, маска надменности сползла, приоткрывая богине вполне терпимую, если даже не симпатичную личность.

— Да ну? — намек на улыбку появился на очаровательных устах принцессы.

— Ах, как они бесили покойного Пильма! Сначала-то я их собирал, чтобы дядюшку позлить, а потом увлекся, заигрался... — пожал плечами Биран с некоторой неловкостью и ответил на прямой взгляд принцессы. — Пожалуй, вы правы, Светлейшая, я чересчур заигрался. Прошу прощения у Богини Любви и Логики. Знаете, принцесса, вы умеете не только дурманить рассудок божественной прелестью, но и здорово прочищать мозги. У меня будто хорошим ветром всю дурь выдуло, давно себя так не чувствовал. Легко и правильно, так, как должно, и так, как самому хочется, не из причуды или по прихоти, а всей душой! Впрочем, вы-то, конечно, все знаете. Спасибо! Завтра подпишу предложенный принцем Рикардо договор, только улыбнитесь и скажите, что простили болвана! А, ваше высочество?

— Простила, — уже явственно улыбнулась принцесса. — Я была о вас худшего мнения. Возможно, мы еще когда-нибудь побеседуем, как приятели, и в качестве аванса позвольте маленький женский совет напоследок.

— Да? — мужчина с готовностью вскинул голову, ожидая какого-нибудь мудрого откровения.

— Сделайте что-нибудь с бровями, они совершено не идут к вашему типу лица. Для такого колоритного носа тонковаты, — велела богиня и упорхнула веселиться дальше.

Кружась в танце с очередным кавалером, она 'отбила' мысленную 'телеграмму' отцу, обхаживающему сразу трех дам: 'Биран готов, посол на очереди'.

'Умница', — коротко ответил монарх, однако гордости за дочь и удовольствия в этом кратком послании было достаточно, чтобы принцесса сочла свои труды оплаченными самой ценной монетой. Хвалил Лимбер редко, а братья богини так и вовсе могли веками дожидаться одобрения отца.

Еще пяток танцев, полчаса невинного флирта, и Элия сочла себя достаточно отдохнувшей для следующего этапа работы. Богиня поискала Джея. Принц как раз общался с Ральдом и его обещанной восторженной поклонницей. Та призывно хлопала глазами, надувала губки и поправляла крупную брошь на высокой груди. Разрушитель, заложив большой палец за пояс, слушал воркование красотки. Пожалуй, в посреднике парочка совершенно не нуждалась. Принцесса перепорхнула к компании и, положив брату на предплечье руку, прощебетала:

— Ральд, Ариндина, я похищаю у вас своего брата!

После чего принц был бесцеремонно подхвачен под локоть и уволочен прочь с милой улыбкой и деловитым шипением 'Джей, мне нужен посол!'

— А я не сгожусь, обязательно этот толстяк? — печально, будто затаптывал вопросом последние ростки надежды в душе, осведомился бог.

— Ты годишься для массы интереснейших занятий, мой 'чувствительный и романтичный', — кокетливо, но с нарастающим нетерпением ответила богиня. — Но именно сейчас мне нужен Вирнон Зиндекхский и только Вирнон Зиндекхский, увы!

— Ладно, пошли, великолепнейшая, но потом ты непременно расскажешь, для каких именно занятий гожусь я, — сдался Джей. Если принцесса на чем-то настаивала, то становилась столь же принципиально упряма, как и Нрэн, если, да простят Силы такое кощунство, не более! Проще было уступить сразу, нежели попасть под пресс настойчивости ее высочества.

— Посмотрим, — неопределенно ответила богиня, сопроводив расплывчатое обещание столь двусмысленной улыбкой, что Джею мгновенно захотелось услышать все прямо сейчас и плевать на дела, послов, да и весь бал в целом. Пусть катятся в Межуровнье! Элии пришлось даже чуток встряхнуть брата, чтобы движение к цели возобновилось.

Они прошлись по залу, приветствуя и останавливаясь перекинуться парой-другой светских фраз кое с кем из знати, вроде бы перемещаясь без определенной цели и направления, однако Джей, возвращенный из извращенных грез на землю, знал свое дело и добросовестно исполнил уговор. Через семь минут принц остановился перед полным мужчиной с прекрасными глазами менестреля в унылом, серо-лиловом камзоле, достаточно ладно сидевшем на округлом теле. Принц тряхнул головой и с небрежной веселостью осуществил ритуал представления:

— Прекрасный вечер! Сестра, дорогая, ты еще не знакома с послом Зиндекха, лордом Вирноном?

— Пока не имела удовольствия, — улыбка принцессы расцвела чарующей розой, мгновенно заставившей брата ревниво напружиниться. — Лорд посол, надеюсь, Вам нравится бал?

— Счастлив знакомству, прославленные королевские балы в Лоуленде великолепны, но ничто не сравнится с красотой Светлейшей Богини, — вежливо ответилмужчина и был удостоен милостиво протянутой для поцелуя руки и нового вопроса-предложения:

— Коли так, вы имеете возможность насладиться и балом и обществом богини. Танцуете мантинету?

— Ваше высочество, — 'осчастливленному' послу хотел он того или нет, ничего не оставалось кроме как отвесить богине глубокий поклон-приглашение к медленному танцу.

Полноту фигуры Вирнона не скрывал даже хорошо сшитый камзол или, принцесса допускала и такой вариант, не пытался скрыть. Вполне возможно, в Зиндекхе ценились люди в теле и его полномочный представитель являлся истинным эталоном мужской красоты, а жилистая худоба Элегора и Джея привела бы зиндекханцев в участливый ужас перед дистрофиками. Впрочем, невзирая на некоторую чрезмерную массу, двигался мужчина довольно грациозно, прекрасно чувствуя музыку и фигуры танца, кои исполнял в старомодной, не лишенной своеобразия приятной манере, избегавшей длительных касаний рук. Богиня с удивлением отметила, что получает от танца по обязанности удовольствие.

— Отрадно, что королевские балы пришлись вам по нраву, лорд Вирнон. А как вам наша столица?

— Лоуленд воистину прекрасен, ваше высочество. Любой, прибывший в столицу, в первые же мгновения узрит его царственное великолепие, но чтобы осмотреть все красоты города не хватит и нескольких лет, — заметил мужчина, отступая в фигуре-поклоне. — Нам, гостям, дано лишь прикоснуться к частице его вечного величия.

— И все-таки? — Элия улыбнулась лукаво, приседая в боковом реверсе. — Успели осмотреть основные достопримечательности?

— Только начали, — признал партнер по танцу. — Супруга в восторге от Театра Всех Миров.

— А что понравилось Вам, дорогой посол? — вопросила богиня столь участливо, как умела только она одна, когда хотела, чтобы беседующий с ней мужчина ощутил себя центром Вселенной.

— Музей изящных искусств, — признался Вирнон с искренним, безо всякой официальности восторгом.

— О да, музей бесспорно чудесное место, средоточие красоты во всем ее причудливом многообразии, какое только могут представить миры, — согласилась принцесса, приподнимая руку для очередного медленного па.

— Я... — начал было говорить посол и запнулся на полуслове. В зале погасли все магические люстры разом, и опустился непроницаемый полог тишины, нарушаемый только тонким шелестом платья принцессы да собственным шумноватым дыханием Вирнона.

— Что случилось, принцесса? — встревожено спросил мужчина.

— Не волнуйтесь, лорд посол, никакой опасности нам не грозит. Вступили в действие чары 'пятнадцати минут тайны', на это время во всем зале гаснет свет, и каждая из танцующих пар окружается колоколом покоя, сквозь который не проходят свет и звуки. Смотрите! — Элия прищелкнула пальцами, вызывая золотистый шарик-светлячок.

Тот бойко поднялся с ладони принцессы на полметра вверх и покружил, демонстрируя границы круга тени, в котором осталась пара. Вирнон, не вняв успокоительным словам богини, нервно сглотнул и поежился.

— Вас так беспокоит наш милый обычай? — удивленно уточнила богиня, на всякий случай оставляя свет. Вдруг посол из тех странных типов, которые впадают в буйную истерику, стоит им оказаться в темноте или относительно узком замкнутом пространстве.

— Я знал об этой традиции.... — машинально растирая руки, признал мужчина и жалобно глянул на Элию своими чудесными глазами. — Но я же женат, ваше высочество, и моя супруга Фелиция очень ревнива. Ее отец Бог Скандалов, а в роду матери кровь фурий.

— Успокойтесь, дорогой лорд. Все, что происходит на протяжении пятнадцати минут, вершится лишь по обоюдному согласию. Я не собираюсь насильно срывать поцелуи с губ едва знакомого мужчины, тем паче того, кто вовсе не стремится к такой высокой чести. Клянусь, ваше целомудрие в полной безопасности, — мягко пошутила Элия.

— Светлая Богиня, простите за невольное оскорбление, я вовсе не думал ни о чем подобном, но моя супруга...

— Не сочту. У меня и в мыслях не было дискредитировать вас перед женой и разрушить семейное счастье, лорд Вирнон, — заговорила принцесса, тая в уголках губ улыбку. Еще никто, герцог Лиенский, разумеется, не в счет, так усердно не отпирался от возможности насладиться дивными мгновениями темноты наедине с Богиней Любви. — Свет ради нас не зажгут досрочно, однако, мы можем скоротать время за приятной беседой до того мига, когда вновь засияют люстры. И коль у леди Фелиции возникнут сомнения относительно благопристойности поведения мужа, я готова подтвердить его безукоризненность. Договорились?

— Вы само великодушие, принцесса, — облегченно выдохнул посол, своими словами богиня развеяла значительную долю страха перед немотивированным гневом супруги.

— Ах, дорогой лорд, чего только не сделаешь для того, кто в состоянии тебя удивить. Признаться, немногие мужчины смогли бы проявить столь потрясающую верность не только букве, но и духу брачного договора, — милостиво ответствовала богиня, разумеется, не испытывавшая ни малейшего желания целоваться с толстячком. — Лучше скажите, какую часть экспозиции музея вы успели осмотреть? Непременно посетите Западное крыло третьего этажа. Там сейчас действует новая выставка 'Пою тебе, Лоуленд', скомпонованная в это Новогодье принцами Мелиором и Кэлером.

— Спасибо за совет, ваше высочество, я непременно последую ему, — кивнул Вирнон.

Оставшийся срок 'вынужденного заключения' посол и богиня провели в мирной беседе об искусстве вообще и о творчестве скульптора-музыканта Фибочианно, снабжавшего каждое свое произведение музыкальным кристаллом с мелодией, помогавшей в полной мере раскрыться смысловой нагрузке композиции, в частности. Элия ни словом не обмолвилась о договоре и проблемах с его подписанием, создавая у мужчины иллюзию случайности затянувшейся встречи и укрепляя возникшую в разговоре симпатию. Лорд посол был совершенно очарован утонченной и снисходительной собеседницей и, как рассудила богиня, совсем скоро мужчина выкажет полную готовность, если не подписать все договоры разом, так подробно обосновать свои претензии и пойти на уступки.

Свет вспыхнул, как показалось кавалеру, всерьез увлеченному беседой с Элией, куда раньше отмеренного срока.

— Благодарю за восхитительные минуты, ваше высочество, — от всего сердца высказался мужчина, предлагая партнерше руку для продолжения танца.

— Вирнон! — звук, напомнивший человеку урбанизированного мира визг циркулярной пилы, а среднестатистическому лоулендскому охотнику вопль голодной мантикоры, перекрыл прелестную мелодию. — Как ты мог!

К послу и принцессе, бесцеремонно расталкивая собравшиеся танцевать пары, кинулась разъяренная смуглянка в пурпурном. Довольно высокая, эффектная, с ярким полным ртом, пышным каскадом черных, как смоль, волос и влажными черными глазами. Портили красавицу лишь несколько излишняя худоба и гримаса ярости, до безобразия искажавшая прелестные черты.

'Фурии и мегеры, как минимум, но я бы еще проверила на гарпий!' — мысленно согласилась богиня с тонкостями родословного древа леди Фелициии посочувствовала несчастному послу, обреченному на брак с такой миролюбивой и 'неконфликтной' женщиной.

Возможно, некогда союз скрепляли взаимные теплые чувства, но ныне, Богиня Любви ощущала это явственно, осталась лишь усталая обреченность вперемешку с привычкой. Так мул из последних сил тащит неподъемную поклажу в гору, не понимая, что может сбросить ее и умчаться прочь. Никакой страсти, за исключением ярости, со стороны леди Фелиции принцесса тоже не узрела. Дама пылала неприкрытым бешенством под лозунгом 'Как смел кто-то покуситься на мое имущество!'. Кстати, взяла на заметку богиня еще одну мелочь, именно эта брюнетка парой часов раньше пила 'Дикий пламень'в компании Бирана Юроза и кокетливо чирикала с ним.

— Дражайшая Фели, уверяю тебя ничего... — начал было оправдываться посол, воздев руки, будто опасался не только скандала, но и рукоприкладства.

— Вздор! Ложь! — взвыла Фелиция так, что Вирнон стыдливо закашлялся, опустил плечи и кинул умоляющий взгляд на жену.

— Леди, успокойтесь. Ничего предосудительного не произошло. Готова поклясться силой, мы лишь беседовали с вашим супругом, — настал черед Элии попробовать себя на ниве укрощения буйной жены. Голос богини был мирно-благодушен, полон увещевающим спокойствием. Обычно нескольких слов, сказанных в таком тоне, хватало, чтобы умерить пустое негодование собеседника. Однако леди Фелиция оказалась уникальна. Она не желала слушать доводов разума, скорее принцесса подлила горючего масла в горнило бешенства женщины. Дама набрала в грудь побольше воздуха и завопила с новой силой: