Ова 4

ОВА 4.

Глава 4/1.

Черно-белый мир, как выцветший кошмарный сон. Звук доносится сквозь глухую пелену. Просто глупый сон, и у меня никак не получается проснуться.

Немного ностальгирую по тем временам, когда мы бандой беспредельщиков колесили по миру. Едешь — куда хочешь. Делаешь — что хочешь. И не нужно беспокоиться о тыле. И вот сейчас я в Конохе. Я самый главный. И у меня нет и половины той свободы и простора для действия, что была раньше. Я больше не вольный наемник, который может прийти куда угодно, и свалить, если станет жарко.

Одинокий неуязвим. Чем меньше людей, за которых мы в ответе, тем проще и легче добиваться своих целей. Но чем их больше, тем все становится сложнее.

Послать экспедицию? Морока с выбором состава и согласованием обязанностей. Провести операцию по доведению необходимой информации до руководства соседней страны? Куча подготовительных операций и десятки задействованных, причем не менее половины элитных, синоби. Добавить сюда постоянные согласования действий с Тсунаде, которая, по иронии судьбы, понесла. Где эта дура была столько лет? Почему именно сейчас? Впрочем, понятно — почему. Простая психология и стечение обстоятельств. У них кое-что было с Джирайей, но, как это порой бывает, было на расстоянии. Два не совместимых друг с другом человека, не желающих меняться, чтобы сблизиться, но и не желающих расставаться. А потом старик погиб. И рядом объявился "вечно молодой" Узумаки, который, как раз, подходил ей характером почти идеально.

Если смотреть еще шире, то моя речь, мое внушение, которое я проводил во время принятия полномочий, сработала с точностью до наоборот. Я обещал им боль и слезы потерь, обещал кровавый пот. И обещал победу. Еще я обещал будущее. Из интереса поднял архив и прочитал, что говорили мои предшественники в тот момент. Тухлятина про Волю Огня и прочий традиционный бред. А я пришел и заявил, что взял эту шляпу по праву сильного. Что я тот, кого Коноха заслужила. И что? Пришел Пейн и почти сровнял селение с землей. Так я предупреждал о начале войны и о том, что нас ждет боль потерь. К тому же я сразу начал восстанавливать Коноху... Или пусть не сам я, но при мне. И вот они поверили. Поверили в меня, и в будущее, которое у них теперь точно будет. Какая, мать ее, ирония.

У меня нет надежды на возвращение себе той жизни, которой я лишился. Но в тоже время именно я являюсь олицетворением надежды всех или почти всех жителей Конохи. Мы теряем людей в боях. И одновременно я постоянно узнаю о том, что в госпитале появилась запись об очередной будущей матери. Жизнь иронична. И... Может быть, я должен быть этому рад? Может быть, мои предшественники чувствовали какую-то связь со всеми этими людьми? Воспринимали их надежды, как свои маленькие победы, и радовались им? Что-то вроде: "Не важно, что ты сам работаешь сутки напролет, главное — что твой подчиненный с довольной улыбкой рассказывает другу о своем новорожденном ребенке".

У меня нет будущего. Но возможно будущее есть у того, что я делаю? У Конохи в целом? А может я просто неожиданно осознал, что смертен. И что после моей смерти от меня здесь ничего не останется. Ничего, кроме того, что я успею сделать. Нет, все это банальная херня и самоутешение. Люди живут не для того, чтобы оставить после себя некое "наследие", это лишь часть жизненного цикла. Молодость — изучение мира. Зрелость — получение от мира настоящего удовольствия, не банальной тупой херни, вроде секса без обязательств или наркотиков в любых проявлениях, а чего-то настоящего. Своего дела, в которое можно вложить душу и получить отдачу. И старость. Время еще поработать, но не так, как в зрелости, а правильно, со всеми накопленным опытом и знаниями. Поработать, подумать, передать дела, подвести итоги. И, наконец, сдохнуть. С последним у меня, почему-то, все время выходят заминки.

В любом случае все это не важно. Я буду добиваться результата, в не зависимости от каких бы то ни было душевных метаний. В сторону сомнения, в сторону блажь и утоление каких-то полуинстинктивных потребностей, и всякой выдуманной мути. Надежда? Благополучие? Уют? Семья? Близкие? Друзья? Было бы неплохо все это иметь, но я не буду останавливаться и искать все это. У меня больше нет потребности во всем этом. Есть только цель. Только так можно достичь результата. Все остальное для меня — пустая трата времени, которое и так не далеко бесконечно.

Раннее утро, и людей здесь сейчас немного. Но скоро начнется оживление. Живой муравейник придет в движение, начнется новый день.

"Пепел" — ожила Оракул.

Она спала. В смысле — вообще имела такую возможность, хотя мне порой казалось, что она, вместе со мной, бодрствует постоянно.

— Что?

"Человек, который... Убил того парня, которого мы пытались спасти" — она, похоже, больше была занята своими ощущениями, чем разговором со мной, потому немного запиналась.

— Кибу? — уточнил я, впрочем, больше мы, вроде как, никого не спасали.

"Да. Он умер"

Что же, одной мелкой проблемой меньше.

"Ты не рад?"

— Месть не может вызывать радость. Только удовлетворение. Но его убил не я, и никто из моих людей. Значит — теряется цель. Я задумал это правило: "находить и наказывать всех, кто убивает или калечит моих людей", только чтобы получить эффект устрашения. Сама мысль о неотвратимости наказания может остановить кого-нибудь от убийства. Может и не остановить, но в совокупности с прочими аргументами... Впрочем, сейчас это все равно второстепенно.

Да. Личные проблемы сейчас видятся незначительными мелочами. У меня сейчас о другом болела бы голова, если бы могла болеть.

Нужно выбивать Рассвет. Просто взять и стереть Скрытый Дождь с карты мира вместе со всеми, кто там будет. У меня нет ни времени, ни желания миндальничать или играть в благородство. Геноцид, чтобы не осталось даже воспоминания. Проблема лишь в том, что Ханзо превратил свой город в сраную крепость, плюс сами Акацки, и потребуется сильный отряд, а точнее маленькая армия, чтобы пройти всю защиту. В Конохе такую собрать, в теории, возможно, хотя это будет уже маленькая армия смертников, потому что смертность будет близка к стопроцентной. Да еще и сама деревня останется совершенно беззащитной. А у нас тут и так руины, так что гостей ждать не придется, желающие найдутся. Добавляем в уравнение Облако. Армия смертников, разбавленная синоби Облака, превращается в армию осадную, выживаемость возвращается в контролируемые рамки. Но мы получаем сразу две беззащитные деревни, что неприемлемо даже в большей степени, чем одна беззащитная Коноха. И тут появляется третий план. Собрать самых сильных и отмороженных бойцов двух деревень и, обозвав этот балаган "отрядом самоубийц", например, или отрядом "миссия невыполнима", вооружившись девизом: "сдохни, но сделай" идти на штурм. Самый устойчивый план: "похуй, на месте разберемся", проходит модернизацию и разбивается на два пункта. Пункт первый: доставить Дейдару в город. Пункт второй: Дейдара все взрывает. Как это провернуть? Элементарно: "похуй, на месте разберемся". Вот только Рассвет — не единственная угроза, да и Пейн не может не понимать, что мы способны на реализацию и этого плана, в числе прочих. Но оставлять два селения без хорошей части элитных синоби перед возможной борьбой с культом — не хорошо. И это еще не учитывая, что авантюра с отрядом смертников может и провалиться.

Вот и разница между тактикой и стратегией. На тактическом уровне рулят хитрые планы и обманные маневры. Борьба за тактическое преимущество, за инициативу, маневрирование, выбор позиций и вот все это. Но на стратегическом уровне есть только сухие цифры. Тактический гений не имеет значения, если тебе не хватает сил, чтобы его реализовать. Нам с Облаком физически не хватает живой силы, чтобы раздавить Рассвет так, чтобы сохранить ресурсы для противостояния культу. И никакие ухищрения эту проблему не решают.

Нет, естественно, можно начать войну, и в ходе венных действий ослабить противника и выиграть преимущество, а затем уже уничтожить культ. Но как раз затяжной войны я хочу избежать. И пока что имею такую возможность. Достаточно временного нейтралитета Камня к нам и Облаку, потому что трем деревням сил на быстрое и уверенное уничтожение базы Рассвета хватит с достатком. И сейчас мне оставалось только бдеть, чтобы план не накрылся тазом. И я не так просто выбрал самураев. Им не так легко напакостить извне, и им действительно плевать, по большому счету, на наши разборки. Зато просто воспользоваться расчетом и здравым смыслом они вполне могут. Осталось только подождать, хотя как раз ждать мне и не хочется.

Что я еще могу? Нагадить кому-нибудь? Великим Селениям сейчас гадить не уместно. Нам с их главами очень скоро за столом сидеть, не красиво получится, если наши махинации не к месту всплывут. Гадить надо культу и Рассвету. На границе с Дождем уже сидят наиболее инициативные ребята из безликих и держат хвост по ветру. Ждут возможности напакостить. Но это неправильный подход. Нужно не ждать возможности, а создавать ее. Я бы и создал, и даже испытал бы от этого некоторое удовольствие, но нельзя, пока просто нечем. Все свободные силы роют землю Страны Огня носом, некоторые в прямом смысле, выискивая заложенные мины, вроде того зерна. Мне сейчас жизненно необходимо быть уверенным в том, что завтра мне никто не сможет устроить крупную подлянку в собственном доме. Это при данном положении вещей куда важнее, чем пакости противникам.

Как культ, так и Рассвет крутиться вокруг сбора всех биджу и использовании тех сил, что высвободятся при слиянии, или что они там задумали. В долгосрочной тактической перспективе им против нас ничего не сделать. Почти ничего. Варианты, которые приходят на ум, мне очень не нравятся, в особенности тем, что я мало что могу этим вариантам противопоставить. Как самое очевидное — биологическое оружие. Один раз они нам эпидемию устроили. Если поставить их в безвыходное положение, то могут и на крайние меры решиться. Не хотелось бы устраивать апокалипсис со всеми вытекающими из него последствиями. Как не хотелось бы проверять, сумеем ли мы его предотвратить.

Отметил чувствами посыльного, спешащего, похоже, ко мне. Не ошибся, парень постучался и вошел:

— Хокаге-сама. Срочное сообщение, шифрованное, из Облака.

— Что там?

— Девушка потеряла контроль. Бой дома. Выслали курьера, — отчитался парень, подняв на меня взгляд.

Если не уточняют, какая девушка, значит — Каору. Потеряла контроль над треххвостым? Потеряла... Контроль...

От волны Ки тюнин потерял способность дышать и покрылся холодным потом. Да, я буду кого-то убивать, но не его.

— Можешь идти, — мой голос был спокоен.

Парень с трудом, но сбросил оцепенение и кивнул, удалившись. А я хочу что-нибудь сломать. Или кого-нибудь. Потеряла, блядь, контроль! Каору не могла сама по себе потерять контроль, а треххвостый не сводит с ума носителя. Не настолько, чтобы с этим не могла справиться Каору. Произошло что-то, что мне, почти наверняка, не понравится. Столько сил потрачено, столько сделано, и что теперь? Наивно будет полагать, что Каору выжила, если она действительно потеряла контроль. Если бы умел, то надеялся бы на чудо, но не умею. В лучшем случае стоит ожидать, что им удалось не просрать хотя бы самого биджу.

Снова все идет через жопу. Знал, что быть джинчурики — опасно, знал, что ее будут искать. Знал, на что ее подписал. И засунул ее в место, которое считал наиболее для нее безопасным. Ошибся. Можно спросить у Оракула, отследить человека, так близко со мной связанного она, наверное, сможет, да и видела ее. Но не буду. Если выжила — хорошо. Если нет — я уже ничем ей не помогу.

В дверь зашли без стука. Я заметил ее приближение, но не видел смысла реагировать.

— Будет совсем бестактностью спросить, на что ты так среагировал только что? — спросила Хеза.

Я повернулся к ней. Куноити тут же изящно продемонстрировала шею, где красовалась наша печать.

— Вот, ошейник надела. Теперь я, по сути, твоя рабыня, — она ухмыльнулась. — Готова к работе. Я, вообще-то, трудоголик, и готова по двадцать часов вкалывать, если дашь интересное задание.

У нее богатая мимика. Как и Какаши умудряется выражать целый спектр эмоций одним только глазом, но, в отличие от Хатаке, не носит маску. На втором глазу, точнее на пустой глазнице, как все тот же Хатаке, носит протектор деревни. Все еще не решил, что буду с ней делать. Держу в голове вариант просто закопать, чтобы не рисковать зря. С ее способностями она даже в текущем своем положении сможет создать мне уйму проблем. Девушка же, не обратив внимания на мое молчание, осмотрела кабинет.

— О! Я вижу родственную душу. У меня рабочий кабинет был точно так же обставлен.

Я ничего не обставлял, просто приволок все, что нужно было для работы. Хеза рассмеялась:

— Правда: "обставлен" — это громко сказано. Просто все, что нужно было для работы, постепенно собралось в одном месте.

Я ее прибью.

К кабинету подошла еще одна куноити, на этот раз с псом. Постучалась, а затем вошла.

— Хозяин, — бросила вместо приветствия Тсуме и встала у двери.

Куромару залег у нее в ногах. Хеза прошлась по Тсуме изучающим взглядом. Волчица ответила ей тем же. Хеза улыбнулась, не скрывая удовлетворения от увиденного. Тсуме нахмурилась. Хеза отставила в сторону стул и села на него, умудрившись сделать это элегантно. Только сейчас обратил внимание, что на ней юбка поверх коротких шорт. Только шорт, больше ничего. И куноити ловит мой взгляд, пытается, потому что мужчины редко не смотрят на то, как девушка с красивыми и, что важно, открытыми ногами садиться на стул. Но мне оборачиваться и не обязательно.

— Что с командой, которую посылали на озеро? — спросил у Тсуме.

С учетом последних событий становится актуально. Куноити отрицательно покачала головой:

— Должны вернуться к обеду, — ответила она.

— Почему к обеду? — насколько я помнил, должны они были вернуться вчера вечером.

— С дальнего патруля возвращается еще одна группа, пойдут вместе, — пояснила Тсуме.

Вернулись бы вчера — успели бы выспаться и получить новое здание, а так вернутся только к обеду, и нормальных задач на половину дня уже не нарежешь. Не критично, но это потеря целого дня, а если бы они с важным докладом возвращались?

— Меня, конечно, не спрашивали, но эта команда могла сегодня утром уже начать выполнение следующего задания.

Я все же повернул голову в ее сторону:

— Хеза.

— Да, господин?

— Заткнись, если тебя не спрашивают.

Она наклоняет голову:

— Как я могу быть полезной, если не имею возможности полезность демонстрировать?

При этом имеет такое выражение лица, будто искренне огорчена тем, что ей не дают трудиться во благо деревни. Точно прибью. Но вот Тсуме ее игнорирует.

К двери подходят тюнин с каким-то человеком, мастеровым, судя по одежде.

— Хокаге-сама?

— Да, что?

Тюнин кивает мастеровому, и тот, войдя, кланяется:

— Я — масте...

— Ближе к сути, — обрываю человека.