Анжела

В отличие от большинства сестер, в легионе Кровавой Ангелицы были только женщины. Объяснялось это просто: только женщинам геносемя Анжелы дарило крылья. Мужчины становились астартес, но бескрылыми, а потому ангел отказалась создавать себе сыновей. Своим домом она выбрала коварный и жестокий мир, покрытый ядовитым океаном, над которым в сотрясаемом штормами небе парили хрустальные башни городов. Обитавшие там люди летать учились раньше, чем ходить, используя для полета множество различных технических приспособлений. Но крылатые ангелицы, хозяйничающие в этом мире, в непомерной гордыне презирали смертных. Они считали себя воплощенным совершенством, созданным, чтобы убивать. Они пили кровь павших врагов как вино, и чем достойнее был противник — тем слаще казалась им его кровь. Их Мать, Кровавая Ангелица Анжела, была истинной дочерью Кровавого Бога. Она приняла этот путь в тот день, когда Императрица заключила Договор.

* * *

Договор.

— Покажите им, что вы вложили в них, — произнесла Клеопатра, заставив крылатую сестру вздрогнуть. Анжеле не требовалось показывать. Она знала. Она видела переплетение черных и алых нитей гнева и жажды крови в своей душе. И в пророческих видениях не раз видела, как эти чувства однажды могут взять верх не только над её братьями, но и над ней самой.

"Я вижу столько же, сколько и не вижу. И мы не можем предсказать будущее до того, как оно станет настоящим" — так говорил ей отец и она верила ему, не доверяя своему дару, столь часто являвшему ей противоречивые картины, некоторые из которых все же сбывались. Ангелица расправила крылья и закрыла глаза. Видение тут же окутало её разум. Она стояла на алой от крови равнине. Вокруг сражались друг с другом многие тысячи воинов всевозможных рас, но грохот и шум битвы перекрывал громкий и злобный медный смех. К ней направлялась женщина, что на первый взгляд казалась её сестрой-близнецом, но чей взгляд был затянут пеленой того же кровавого безумия, что было в глазах всех воинов вокруг. Нити натянулись и гнев волной поднялся в душе Ангелицы.

— Этого хочет от меня сестра? Такой она желает меня видеть? — Анжела не осознавала, думает она или говорит вслух. Двойник не ответила, размахнувшись клинком, и Анжела взмыла в небо, вырывая из ножен свое оружие. Двойник взмыла за ней, и два ангела сцепились в кровавых небесах. Самоконтроль Анжелы нечасто подвергался такому испытанию. Ярость накатывалась на барьеры воли, и почти захлестывала их. Ярость и жажда крови.

— Не может быть, чтобы сестра желала от меня этого, — эта мысль помогла ей сохранить относительную ясность мышления, даже когда ангелы выронили оружие, продолжая сражаться голыми руками. Анжела чувствовала, что двойник сильнее, но это чувство лишь заставляло её вкладывать в удары все больше сил. И когда шея двойника хрустнула и переломилась, Анжела рефлекторно впилась в неё длинными клыками, в последний момент увидев в глазах двойника своё отражение с такой же безумной жаждой крови в глазах.

Вкус собственной крови отрезвлял. Ангелица выпустила двойника и та растворилась в воздухе, словно впитываясь в кожу победительницы. Анжела медленно опустилась на землю. Сплетение черных и алых нитей изменилось. Оно более не пыталось захватить контроль над ней, но лишь давало ей силу и ярость. Анжела понимала — эти ярость и жажда — её часть. Она победила их, но приняла. Они подчинятся ей, и со временем вновь попытаются взять верх. Но сестра хотела, чтобы Ангелица приняла и подчинила эту часть себя, а не скрывала и подавляла её. И тяжелое и жестокое одобрение Кровавого Бога наполнило легкостью её тело и могучие крылья вновь вознесли Анжелу в небо. Новый знак проступил на её доспехе.

— Но мы дали тебе не только это, — прошептал другой голос и видение сменилось, закружив её в водовороте пророчеств, — Твое предвидение, твои белые крылья — тоже наши дары. Ты сделала выбор, но никогда не поздно его изменить. Ты не обязана выбирать что-то одно.

"Я запомню", — подумала Ангелица, — "Но пророчества слишком ненадежны, а ярость слишком сильна. Я сделала правильный выбор."

Она моргнула. Она вновь была в храме, рядом стояли сестры, а перед ними — Клеопатра. Реальность. Но изменения, произошедшие в видении остались с ней, как и новый знак на броне. Клеопатра улыбнулась ей и ощущение правильности происходящего окрепло.

* * *

Прелюдия. Императрица.

Со дня заключения Договора прошло столетие. Уже появились у сестер первые дочери. Пока что их было немного, по несколько сотен у каждой, но их число росло день ото дня. На первый взгляд, жизнь молодой империи шла так, как должно. Но у Императрицы были поводы для беспокойства. И крылатая сестра была одним из них.

Клеопатра знала, что предреченное ею перед уходом, сбылось. Тогда, перед тем, как подняться на борт громового ястреба, что должен был навеки забрать её с Терры, она предрекла сыноубийце гибель от руки одного из выживших сынов — и столетие спустя Хорус убил Императора. Но в гражданской войне погибли и другие, и каждая дочь пережила смерть отца как собственную. Клеопатра была готова к этому, другие смогли пережить приступ симпатической боли, но Сангвиний умирал долго и мучительно, что привело его дочь на грань безумия. Ангел всё еще держалась на грани, но даже Клеопатра не взялась бы сказать, сколько осталось до того дня, когда последние барьеры воли Анжелы падут, ввергая её в бездну неконтролируемой ярости и безумия.

С Ангелом нужно было срочно что-то делать, но что — Клеопатра не представляла.

Надежда еще оставалась — Ангел должна была найти новую привязанность, найти то, ради чего стоит жить. И дочери не могли стать ей такой опорой — их тянуло в бездну вслед за матерью. В паутине будущего были нити, что вели к нужному результату. Вот только там от самой Императрицы почти ничего не зависело — она могла лишь подтолкнуть сестру к одному из верных путей.

Именно так Клеопатра и намеревалась поступить, не имея иных вариантов, но знала: если Ангел не справится, Ангелу придется умереть.

"Как же мало времени потребовалось, чтобы от полного неприятия убийства сестер я пришла к обдумыванию такого поступка?" — эта мысль еще долго не давала Императрице покоя.

* * *

Часть первая: родной мир.

Вихрь варпа взбурлил, пропуская пришедшего в реальность. Многоцветные призрачные крылья налились серо-стальной материальностью и черным плащом легли на плечи. Те, кто собрались здесь — сделали все, чтобы переход был как можно более мягким, но грани нереальности, как всегда болезненно царапнули душу Странника.

— Мы сделали это! — Голос главного жреца раскатился под сводами храма. — Мы призвали Провозвестника Великого, и он свергнет ложную богиню, ту, чьи белые крылья оскорбляют Истину, ту, что пытается отвратить нас от путей, завещанных предками.

— Вы уверены, что я буду помогать вам? — Шелестящий шепот был едва слышен... но даже самый дальний служка расслышал слова пришедшего вполне отчетливо.

— Мы принесем жертву! — Возгласил главный Жрец. — Ведите их сюда! — Двое дюжих парней в парадных одеждах Храма Истинных богов вытащили к алтарю двоих детей, лет двенадцати на вид. — Я клялся заботиться о них. Но Интриган благоволит предательству... и этой ложью я заслужу его благоволение!

Странник улыбался, и от этой улыбки всех в храме бросило в дрожь. Не вздрогнули только дети, которых собирались принести в жертву: ненависть надежно защищала их от страха. Странник прошел мимо детей, потрепав девочку по щеке и надавил мальчишке на спину, заставляя выпрямиться. Провозвестник Меняющего пути продолжал свой путь вокруг Главного Жреца, вынуждая того поворачиваться вслед за собой: пропустить за спину одного из Высших демонов бога, известного своим коварством мог только тот, кто уже отчаялся свести счеты с жизнью — этот способ был понадежнее многих и многих. Так что, когда пришедший на Зов остановился — Верховный Жрец оказался между ним и детьми.

— Архитектор судеб благоволит предательским ударам... и благоволит колдунам...

Казалось, Странник о чем-то глубоко задумался. И когда Жрец уже готов был отдать приказ о начале жертвоприношения — на него сзади обрушился страшный удар. Уже падая, жрец увидел нечто невероятное: ошейник, надетый на мальчишку, ошейник, блокирующий силы варпа, ошейник, который невозможно было снять — лежал у ног предназначенного в жертву. А потом мир сместился, и жрец увидел собственное тело со сломанным позвоночником, лежащее у его же ног. Весь окружающий мир окутала мутная пелена, и только двое оставались отчетливо видны в окружающем мареве: убийца и его оружие. Демон и мальчишка. И пришло понимание: он все поставил на карту... и проиграл.

— ... вот только... — Странник говорил одновременно и для культистов и для умирающего Верховного — ... в планы моего сюзерена не входит ссора с Сестрами.

— Разумное решение.

Двери храма, обороняемые могучей храмовой стражей, закрытые на крепкие запоры и запечатанные страшными заклятьями — распахнулись, и свет вихря варпа, заменяющего собой погоду на этой планете ворвался в собор. А может быть, это был свет не варпа, но вошедшей. Высокая стройная девушка с черными как смоль волосами куталась в белоснежный плащ собственных крыльев.

— Глупо было бы считать, что вы остановите меня своими... чарами, — прекрасная девушка жестко улыбнулась, окидывая взглядом храм. Она взмахнула крыльями, распахивая их, и сотня белоснежных перьев, что острее кинжала, разлетелась вокруг, вонзаясь точно в горло служкам, осмелившимся пойти против неё. Керамит её доспеха был цвета свежей и яркой артериальной крови. Кровавая Ангелица внимательно следила за Провозвестником Меняющего Пути, — Зачем ты пришел, Провозвестник? Ведь ты мог не откликнуться на зов этих глупцов, — её крыло показало на лежащие на полу храма тела.

— Я мог и не откликнуться...

Напротив блистательной воительницы в белом и алом стоял усталый мужчина в потрепанной житейскими передрягами одежде, давно забывшей, какого цвета она была при создании, и черном плаще. Никаких украшений или ритуальных символов у него не было, и только полыхающее где-то в глубине черных глаз демоническое пламя намекало, что с этим 'смертным' все не так просто.

-... мог и не откликнуться... — повторил он, — но Меняющий пути пожелал, чтобы я взял на себя обязанности этого... — взгляд Странника на миг задержался на убитом, — а так же наставлял иерархов этого мира в тонкостях служения Истинным богам.

При этих словах он смотрел на едва не принесенных в жертву детей... но Ангелу почему-то показалось, что Странник имел в виду не только и не столько их. Анжела прикрыла глаза.

— Клеопатра?

— Сестра, — ответ пришел незамедлительно, — Что тебя волнует?

— Этот провозвестник желает стать жрецом в моем храме?! Храме, в котором я молюсь Кровавому Богу? Зачем?

— Он может оказаться полезен, — Императрица почти всегда была исключительно рациональна, — А твоему храму в любом случае нужен жрец.

— Я поняла, моя Императрица, - Ангел чувствовала недосказанность в словах старшей сестры, но не имела желания оспаривать приказ.

— Пусть будет так, — Анжела слегка хмурилась, но в последние годы это стало её обычным состоянием, — Храму в любом случае нужен новый Верховный Жрец. И — если тебе нужны эти малыши — забирай их. Храму нужен не только Верховный Жрец.

Ангел подошла к малышам, опустилась на колено перед ними и сняла перчатку. Острый ноготок, покрытый алым лаком, одним плавным, но стремительным движением вычертил на щеке мальчика знак, определяющий его как послушника при храме. Такой же знак достался и девочке.

— Пусть боги благоволят вам. Вы — сильные, я вижу это в ваших душах, — ангел слегка прищурилась, но поднялась и снова повернулась к Провозвестнику, возвращая перчатку на место. Провозвестник вежливо выслушал ответ и, казалось, полностью исключил Ангела из сферы своего внимания... То есть, так могло показаться тому, кто не ощущал потоков Хаоса, струящихся по Храму...

— Итак... — рука нового Верховного скользнула по тонкой шейке девочки, и на мгновение появившийся на ней коготь рассек зачарованный керамит с той же легкость, что и немногим раньше — ошейник ее брата — сейчас вы отправляетесь отдыхать, а завтра — будете помогать мне в проповеди. Все понятно?

Мальчик судорожно кивнул, а девочка — ехидно сощурилась, и спросила:

— Мы можем вернуться в наши прежние комнаты? — До последней глупости, совершенной прошлым Верховным дети жили в Храме на правах ОСОБЫХ гостей, и их комнаты существенно отличались от послушнических келий.

— Не обязательно. — Усмехнулся новый Верховный — Можете занять любую. Их много освободилось сегодня.

— И даже... — Краснея от собственного нахальства начал мальчик.

— Если хотите , — усмехнулся Странник — то почему бы и нет... Ему они уже точно не понадобятся. Еще можете пробежаться по опустевшим кельям, и собрать, что понравится.

— Господин... — Зардевшись произнесла девочка — а как Вас зовут?

— Меня редко зовут. Глупцы, вроде прежнего Верховного — редкость. Можно сказать — вымирающий вид. Но вы можете называть меня Ксар. И опускайте титулы. Они пусты. А пока — бегите. Мне еще надо украсить Храм к завтрашней службе... — Жесткая усмешка Странника не оставляла сомнений: новое убранство Храма мало кому придется по вкусу. — Надеюсь, Госпожа, Вы будете присутствовать на проповеди?

— Как любит говорить самая вспыльчивая из моих сестер, я никому не госпожа. Я ангел, — уголки губ Анжелы слегка приподнялись, уважение она отметила, — Но да, я буду на проповеди. Должна же я оценить профессионализм нового Верховного Жреца в столь важном храме. И я надеюсь, вы не разочаруете меня, Ксар.

В следующее синее небо (период, когда вихрь варпа в небесах начинал сиять синим, что призывало местных обитателей подниматься после сна, и соответствующий утру) толпа народа собралась в главном Храме, привлеченная слухами о странных и страшных событиях, привлекших внимание самой Правительницы.

Храм действительно за время, пока небеса переходили от торжественного пурпура к ночному мраку, а от него — к торжествующей, васильковой сини, получил новые украшения: головы прежних послушников и жрецов весело скалились с шестов возле алтаря, а полосы их кожи, расписанный славословиями в честь Архитектора Судеб — висели под сводчатым потолком вместо гирлянд. На стенах же кровью были выписаны тайны, от взгляда на которые у сильных начинала кружится голова, а слабые — падали с обморок. Поэтому на стены пришедшие старались особенно не смотреть, поневоле сосредотачиваясь на головах возле алтаря.

— Вот это я и называю: добровольно и с песней. — Усмехнулся себе под нос Ксар. Сегодня он преобразился. Хламиду непонятного происхождения — сменили сине-черные доспехи, которые могли показаться вычурными и нефункциональными... любому, кто никогда не пытался их пробить. Потрепанный черный плащ снова развернулся в призрачные крылья, а изящный ассиметричный макияж заявлял всем, желающим узнать... Впрочем, глупцы, желающие узнать то, правду о чем вывел на своем лице Ксар — вид еще более вымирающий, чем бывший Верховный, решившийся выступить против любимиц Истинных богов.