Абсент

Слушайте, если читаете — напишите что-нибудь!

Абсент

Оригинальный текст принадлежит перу Морфеуса

Absinthe

By Morpheus

Что бы вы сделали, будь у вас на хвосте агрессивный мутант, который ломится следом с явным намерением убить или, по крайней мере, безжалостно надрать задницу? В моем случае вы бы мчались сломя голову.

Меня зовут Адам Виллан, и в свои пятнадцать лет я был немного ниже всех парней в моем классе. Впрочем, я легко компенсировал это ловкостью и атлетичностью. Все это было результатом занятий свободным бегом и паркуром, которые я практиковал уже более двух лет. Прямо сейчас все занятия окупались с лихвой.

Я промчался по пешеходной дорожке одной из деловых улиц Сиэтла, перепрыгнул через несколько ступенек небольшой лестницы, приземлился с перекатом и продолжил бежать, не задерживаясь ни на секунду. Мои преследователи тоже не сбавляли оборотов, но им приходилось двигаться в более традиционной манере. Я оглянулся, оценил увеличившееся расстояние, а потом резко сменил направление, перемахнув через капот припаркованной у тротуара машины, словно герой старого полицейского фильма. Я давно отрабатывал этот трюк, и в моем исполнении он выглядел легко и естественно, хотя в процессе тренировок я пролил немало пота и, пожалуй, получил больше синяков, чем можно заработать в столкновении с мутантом.

Моим главным преследователем был Колин Рейнольдс, высокий атлетичный красавец. Ни для кого в школе не было секретом, что он был мутантом, низкоуровневым "экземпляром". В переводе на человеческий язык это означало, что его способности одарили его впечатляющей внешностью и неплохими бонусами к его физическим возможностям. Может, у него были и другие способности, но про них я не знал.

— Хватит убегать! — злобно кричал мне вслед Колин. — Сейчас я втащу тебе по первое число, урод!

— Это плохой аргумент! Как-то не тянет останавливаться! — ответил я на бегу.

Когда у тебя на хвосте висит Колин — это уже достаточно плохо. Но в комплекте к нему прилагался Майк — высокий мускулистый чернокожий парень, который всегда брил свою башку до зеркального блеска. При первом взгляде на него легко было заподозрить, что он тоже экземпляр, но я знал, что это обычный парень, такой же как я. Майк за последние полгода завел моду одеваться как бандит из глубинки, и теперь при каждом взгляде на него меня душили неудержимые приступы смеха. Я прекрасно знал, что его отец — респектабельный юрист, а сам Майк по уровню оценок входит в число лучших учеников школы. Через пару лет он отправится в Гарвард и наверняка пойдет по стопам отца, так что весь этот маскарад с бандитскими прикидами был... ну, маскарадом. Может быть, это был обычный подростковый бунт против отца, но сейчас, когда он гнался за мной, это не имело особого значения.

Колин и Майк оба были в отличной форме, но на самом деле им было слабо тягаться со мной: то, что для них было препятствием, я делал своим преимуществом. Тем не менее, чтобы добавить драмы, я немного замедлился и позволил им приблизиться вплотную. Наверное, они даже почувствовали, что у них есть шанс схватить меня. Сосунки!

Мои преследователи не входили в число школьных гопников, по крайней мере, большинство наших общих знакомых считали их нормальными парнями. Но у Колина был ко мне одна претензия, из-за которой он решил сделать мою жизнь максимально неприятной. Претензия эта была не конкретно ко мне, по крайней мере я сам для него ничего плохого не сделал. Это было связано с моим отцом и тем, как он зарабатывал себе на жизнь. Он работал в Службе по контролю за мутантами — СКМ. Поэтому большинство мутантов, таких как Колин, воспринимали моего отца как врага, ну и меня заодно.

Конечно, я мог нажаловаться на Колина отцу... или даже написать заявление в СКМ, и уж они, конечно же, строго бы поступили с мутантом, который преследует и запугивает обычного человека. И если бы у него не было Идентификационной карты мутанта — ИКМ — или он просто еще не зарегистрировался как мутант (что возможно), это добавило бы ему еще проблем. Да, Колин пытался устроить мне веселую жизнь, но я не думал, что из-за этого стоило разрушить в ответ его собственную. Так что я предпочитал справляться с Колином самостоятельно, в основном поддерживая между нами безопасную дистанцию.

— Ну-ка дуй сюда, маленький уродец! — снова закричал Колин. — Дерись как мужчина, ты, цыпа!

Я бы не стал останавливаться даже ради увлекательной возможности провести пару раундов в бою без правил против Колина и Майка. Во-первых, их было двое, а меня только один, а во-вторых каждый из них был гораздо больше и сильнее. Хотя я и не был цыпой, как думал Колин, но я не видел никак рациональных причин бодаться с ним. Я не боялся драться, но не любил. Точнее, не любил получать по щам.

— Надо отдать ему должное — пробормотал я про себя. — Весьма целеустремленный тип!

Он немного напоминал мне кота — не вальяжного жирдяя, а подтянутого и опасного охотника.

Наш домашний (хм, а домашний ли?) кот Гозер был великим охотником, и частенько приносил домой свои 'трофеи'. Я давно потерял счет мертвым мышам и птицам, от которых мне приходилось избавляться за четыре года, что он жил у нас. Одним из его любимых занятий была охота на белок на нашем заднем дворе. Он мог проводить бессчетные часы, гоняясь за маленькими пушистыми хвостами только для того, чтобы увидеть, как они взлетают на дерево или ближайший забор и становятся недосягаемы для преследователя. Бывало, белки в конце дня собирались в рядок на ограде и, помахивая хвостами, дразнили уставшего и разочарованного кота. Наблюдая за этим, я вынес для себя важный урок: лучше я буду белкой, чем котом.

— Догони и поймай, если сможешь! — крикнул я в ответ. Обернувшись, я улыбнулся и еще немного сбавил темп.

Колин и Майк были не первыми, кто пытался надрать мне задницу. Но они были первыми, кто так долго не отступал от своих намерений. Я был меньше других парней в классе и привык иметь проблемы с гопотой, пытающейся меня унасекомить. Так что свободный бег и паркур стали для меня способом решения этих проблем. За несколько лет все мои преследователи либо обломались, пытаясь догнать меня, либо благоразумно убедили себя, что на этого отморозка не стоит тратить сил. Все, кроме этих двух.

Когда Колин и Майкл подбежали совсем близко, я резко изменил направление — теперь мой путь лежал вертикально вверх, прямо по стене здания, которое я облюбовал еще неделю назад. Это была заранее подготовленная ловушка. Если ты заранее не запомнил, куда ставить руки и ноги, то подъем по такой стене может занять вечность. Поэтому мои преследователи беспомощно остались топтаться внизу, а я спокойно влез на карниз второго этажа и показал им кукиш. Если бы у меня был хвост, я бы непременно торжественно помахал им.

Пока-пока, котятки! — напутствовал я неудачливых охотников, шагая с карниза в открытое окно. Сегодня я больше не планировал с ними встречаться.

— Да будь ты проклят! — раздраженно выругался Колин. — Этот маленький ублюдок сделал нас снова.

— А ты уверен, что он не мутант? — спросил друга Колин. — В смысле, то, как он двигается...

— Нет. — ответил Колин. — Иначе этот крысюк, его папашка, сделал бы все, чтобы он исчез навсегда.

Я проигнорировал комментарии Колина по поводу моего отца. Привык. Некоторые люди думали, что раз мой он работает в СКМ — значит он герой, который сражается, защищая нормальных людей от злобных агрессивных мутантов. Другие — такие как Колин или Майкл — считали, что он типа фашистского штурмовика, у которого одна радость в жизни — терроризировать невинных мутантиков. Как по мне, так он не был ни тем, ни другим. Он был просто моим... отцом. Что тут еще скажешь.

Голоса моих преследователей затихали. Пока Колин и Майкл проклинали меня, я прошел через холл, спустился по лестнице и вышел на соседнюю улицу. Интересно, что думают жильцы этого дома о моих восхождениях по их стенам? Или они вообще не ничего замечают? Скорее последнее. А все-таки, хорошо получилось с Колином и Майклом! Мне не то, чтобы нравилось делать из них дураков... по крайней мере, это было не главное. Я просто так устал от разных недоумков, которые пытаются бычиться и унижать меня ради своего удовольствия, что решил получать удовольствие сам. Вместо того, чтобы просто убегать в страхе, я превратил все это в увлекательную игру!

— Надо исследовать другие районы. — пробормотал я себе под нос. Ясно было, что на этот трюк они уже не попадутся, по крайней мере, в том же самом месте. Когда ты уходишь от погони, нельзя полагаться только на скорость и маневренность, необходимо также знание местности. Так мне сказал отец, а он служил в Морских котиках, и знает, что говорит. Это одна из немногих вещей, сказанных им, которая действительно запомнилась мне. — Хорошо, что у меня уже есть на примете несколько новых 'полигонов'!

Подходя к нашему дому, я бросил взгляд на часы. Да, из-за последнего приключения я пришел несколько позже, чем предполагал. Это не было большой проблемой. Точнее, не было БЫ, если б перед домом не стояла отцовская машина. Отец почти всегда отсутствовал по неотложным делам, но когда он был дома... Я покачал головой и, мысленно смирившись с тем, что меня ждет, распахнул дверь.

— Ты поздно. — констатировал отец, как только увидел меня.

Он производит весьма внушительное впечатление: шесть с лишним футов роста дополняются атлетичным сложением. К тому же он не сидит на стуле перед монитором, а частенько работает в поле и еще каждый день минимум час посвящает интенсивной тренировке. Он производит весьма внушительное впечатление: шесть с лишним футов роста дополняются атлетичным сложением. К тому же он не сидит на стуле перед монитором, а частенько работает в поле и еще каждый день минимум час посвящает интенсивной тренировке. Может быть, в Морских котиках он был лучше накачан, но честно говоря, куда уж лучше. Когда отец надевает униформу СКМ, это выглядит жуть как убедительно — он просто воплощение авторитета. Коротко постриженные темные волосы, в которых с недавних пор проступила седина, придают ему еще более убедительный вид.

Отец наградил меня тяжелым взглядом и указал на часы на стене.

Отец наградил меня тяжелым взглядом и указал на часы на стене. Одно из наших главных семейных правил — комендантский час наступает ровно в 17.00. И в это время я железно должен быть дома, потому что в 17.30 — святыня. Семейный ужин. После этого и до — ты сам себе хозяин. Но 17.00... Маму мои задержки не сильно заботили, тем более, что я как правило вовремя успевал к столу. Но отец...

На часах было шесть минут шестого, так что он просто сказал: — Наказание тебе известно.

— Да я просто бегал — и меня немного задержали друзья! — я знал, что домашнее заточение теперь неотвратимо, но все-таки не хотел сдаваться просто так. Но если отец уже принял решение, то заставить его сменить гнев на милость можно только если у тебя железные аргументы. Конечно, я мог честно сказать, что меня преследовал мутант, и это наверняка сработало бы, но каким бы засранцем ни был Колин, все-таки мне не хотелось его подставлять.

К сожалению, мой отец из тех, кто всегда делал все 'по учебнику', и его девиз — 'для всего на свете есть правила, а правила следует исполнять неукоснительно'. Он никогда не повышал голос и не распускал рук, да и не было причин. Если он сейчас убежден, что я нарушил правила и знаю последствия, значит не стоит лишний раз заострять на этом внимание. Он уверен в том, что его воля будет исполнена и никогда не станет злоупотреблять проявлениями эмоций. Самым большим наказанием для меня всегда было его разочарование во мне. Впрочем, это не новость. Я привык к его разочарованию.

Я знаю, отец любит меня, любит по-своему, никогда не говоря об этом вслух. Но трудно представить себе двух более непохожих людей, чем мы с ним. Вместо того, чтобы вырасти сильным и внушающим почтение, я унаследовал мамины черты и оказался невысоким и худощавым. Вместо того, чтобы закалять бойцовский характер и встречать каждый новый вызов лицом к лицу, я предпочитаю избегать прямой конфронтации. И если он гордится тем, что поддержал семейную традицию и посвятил значительную часть жизни военной службе, то у меня и в мыслях нет ничего такого. Ну и конечно главное различие заключается в нашей философии: я-то считаю, что правила создаются для того, чтобы их нарушать.

Когда я был младше, отец часто подталкивал меня к тому, чтобы я вел себя более мужественно. Он возил меня на стрельбище и пытался заинтересовать футболом. Стрелять мне в целом понравилось, но футбол... не очень. В конце концов у матери был с ним долгий разговор, после которого он оставил меня в покое и по большей части позволял делать то, что я хочу — ну, по крайней мере, пока я не нарушал одно из многочисленных семейных правил.

Несмотря на то, что у нас с отцом были противоречия почти во всем, наши отношения нельзя было назвать плохими. Он никогда не орал на меня, и если я совершал какой-то идиотский поступок, все равно старался обращаться со мной уважительно. Он в целом одобрял мои занятия свободным бегом, — в конце концов, я не сидел дома и занимался активными физическими упражнениями. И каждый месяц мы ездили с ним практиковаться на стрельбище. Пожалуй, этим наши совместные мероприятия по линии отец/сын и ограничивались.

— Если вы двое уже закончили сидеть тут и хмуриться в тишине, — сказала мама, входя в прихожую, — То ужин уже готов.

Отец снова глянул на часы, возможно для того, чтобы отметить, что ужин сегодня на несколько минут раньше, чем должен быть. Я мысленно усмехнулся, представив, как он отчитывают маму за нарушение одного из правил. Было бы забавно на это посмотреть, но отец знал, что есть границы, которые лучше не переходить даже ему.

Нет, в моей маме нет ничего устрашающего. Она выглядит настолько же скромно, насколько отец — подавляюще. У нее такой же рост, деликатное телосложение и темно-русые волосы, как и у меня. И хотя большую часть времени она кажется воплощением спокойствия и говорит мягко и негромко, она также единственный человек на свете, который может позволить себе безнаказанно спустить пар на моего отца.

За ужином началась обычная вечерняя беседа. Это был разговор на общие темы, о том, кто как провел день... Отец отделывался общими фразами, стараясь избегать деталей — по крайней мере поначалу. Интересно было наблюдать, как мама искусно, капля по капле выцеживает из него подробности.

— Я полдня проторчал в офисе — заполнял бумаги после того инцидента в аэропорту. — ворчал отец. — И все из-за того, что один мутант решил устроить представление из обычной процедуры досмотра.

— Скверная история... — сочувственно прокомментировала мама.

— То, что мутанты обязаны проходить дополнительный осмотр на наших контрольно-пропускных пунктах — это не дискриминация. — отчеканил отец. — Это просто здравый смысл. Всем известно, что на борт не пустят человека с ножом или пистолетом, по крайней мере без специального разрешения и дополнительной проверки. Так почему же для мутантов должно делаться исключение только потому, что их оружие является частью их самих? Эти процедуры проводятся в интересах всеобщей безопасности, в том числе безопасности самих мутантов.