Маг крови 3

Вечерняя темнота, усугубившаяся низкими тучами. Холод. Моросящий дождь. Тесные и кривые городские улочки. Грязь на них, которой из-за дождя стало ещё больше. Вонь. Этих моментов хватило, чтобы испортить остатки хорошего настроения. Подозреваю, что сейчас наши спутницы либо себя корили, либо подруг за идею шопинга в этом городке.

Немного легче стало после того, как нашли приличную (читай — дорогую) гостиницу, где хватило мест на всех, включая дружинников. Последних поселили по несколько человек в номер, но те ничуть не огорчились данному факту. После горячей ванны и вкусного ужина всеобщее настроение пошло на поправку. А ночью моё и Анютино, дошло до отметки пять с плюсом. Полагаю, что у Бетонова с Буфинкой, да у Серёги с Ераной всё было аналогично. Шацкий же своих подруг (которых давным-давно купил рабынями) оставил дома, у них там ситуация что-то далека от нормальной семейной жизни, к которой привыкли все земляне. Мой воевода себя чувствует султаном и натуральным самодуром рядом с ними. Нет, обижать он их не обижает, но превратил свой дом в логово самодура-шовиниста, последователя ярого патриархата, чётко указав своим женщинам их роль в духе 'Kinder, Küche, Kirche'. И, честно признаться, девушки совсем не против такого своего положения. Ходят счастливыми и довольными жизнью, на интрижки своего мужа (к слову, связывать себя брачным ритуалом Сергей не торопится) внимания не обращают.

Вообще, по своим заметкам (пусть из-за возраста в этом вопросе опыта маловато), да со слов окружающих выходило так, что постельные развлечения на новом месте, где-то вдали от дома доставляют больше удовольствия. То ли всё дело в новизне, то ли ещё в чём-то, но секс более чувственным получается, жарким и длительным. Но только не в гостях или у тёщи (в том числе и в гостях у будущей тёщи).

Утро порадовало ярким солнышком и теплом на улице. После умывания и завтрака наша компания отправилась гулять по городским лавкам и городскому рынку. Уже через час все разделились. Дружинники и Колькины наёмники получили разрешение до полуночи заниматься своими делами. Проблем с их стороны не предвидится, так как поехали все те, кто знает, что такое дисциплина и присяга. Ерана утащила своего баронета (полуорчанка рулит парнем, как кошка хвостом, а ведь тот совсем не тюфяк) куда-то по своим делам, оговорившись, что рассчитывает на встречу то ли с дальними родичами, то ли с полезными торговыми партнёрами отца. Вслед за ними в какой-то книжной лавке от нас отстали Бетонов и Настя. И остались мы втроём — я, Аня и Макс.

В основном я с Анютой не столько на прилавки смотрели, сколько за парнем, который не так давно стал членом нашего анклава. Максиму даже непритязательные (после мегаполисов двадцать первого века) магазинчики и лавки средневекового города казались интересными. Впрочем, тут нужно учитывать, что он практически одичал в лесах Пустого королевства, где не жил, а выживал. И после излечения тяжелых травм смотрел на мир по-новому, с энтузиазмом и чуть ли не детской непосредственностью.

Как-то незаметно наша троица оказалась на городском рынке да ещё рядом с той его частью, где торговали рабами. Мне до этого момента не доводилось здесь бывать. То Эрх, то кто-то другой занимались этим вопросом.

Здесь было очень много крытых деревянных бараков и нешироких, зато ровных проходов. Примерно так выглядит в морских портах территория, отведённая для складирования контейнеров. Под ногами земля была укрыта деревянным тротуаром из старых досок. Часть из них местами сгнила, потрескалась. Вдоль стен бараков имелось небольшое возвышение шириной в три-четыре доски. Там стояли и сидели на коленях или корточках мужчины и женщины разных возрастов. Рабы. Многие были прикованы цепью, одним концом за ошейник, вторым к кольцу в стене.

— Что-то мне как-то здесь не очень, — очень тихо произнёс Макс. — Пойдём назад, а?

Я и сам чувствовал себя в этом месте неуютно. В воздухе чуть ли не физически ощущалась боль, ненависть, отчаяние и истовая бессмысленная надежда на лучшее людей, которыми здесь торговали. Или это были эмоции Ани, чьи чувства я с некоторых пор непроизвольно улавливал и принимал, как свои? Как бы то ни было, но здесь мне было неприятно находиться.

— Угу, — кивнул я и развернулся. — Чёрт!

Дорогу назад перегородила толпа из десятка рыл (по-другому и не скажешь) самого разбойничьего и спесивого вида, который я только видел сегодня, пока гулял по городу. Трое рыл принадлежали к дворянскому сословию, о чём говорила их одежда, золотые цепи и крупные перстни на пальцах, дорогое оружие и манера держаться. Именно их я подразумевал, когда упомянул спесь на лицах. Остальные были их охраной.

Угрозы они нам не несли, как и не представляли её для нас. У нас троих защитных и боевых амулетов было больше, чем у них и качеством они превосходили на порядок. Я в этом уверен на сто процентов, потому как сам скупил лучшие магические вещи, когда навещал герцога Десткара. Ну, и ещё было видно, что кошельки у них не настолько полны, как мой. Пусть одежда и оружие стоили немало, но и не являлись 'что-то с чем-то', как мои амулеты.

Самое главное — их возраст. Каждому из троицы дворян было по восемнадцать-двадцать лет. Самое время, когда кровь кипит в жилах и толкает на необдуманные поступки. Силушки им не занимать, ладони широкие, запястья, выглядывающие из рукавов, когда они ощупывали рабынь, были толстыми, принадлежащими опытным фехтовальщикам. Им только дай повод и немедленно полезут в драку.

Сразу вспомнился один графёнок, который из-за спеси и ударившей в голову крови от вида красоты моей жены чуть не лишился жизни в ходе нашей дуэли.

На нас они только косились. Больше уделяли внимания молодым рабыням с хорошим сложением тела. В местном понимании женская красота — это крупная грудь, широкие бёдра и приятная полнота. Подобные взгляды на неё разделял простой народ и очень многие представители дворянства. Эта троица явно из их рядов.

Вот только при этом они полностью перекрыли весь проход между бараками. И попробуй пройти — не дадут. Останется только переть дуром, нарываясь на конфликт. Боялся ли я? Нисколько. Вот не противники они мне, готов на что угодно поспорить. Мне вполне хватало уверенности, что легко справлюсь с ними, если надо, что с каждым поодиночке, что со всей толпой, чтобы не лезть на рожон и доказывать это окружающим.

Драки не хотелось. Не было желания портить настроение себе и спутникам. Не желал шума и суматохи, задержки в возвращении домой.

— Вить, пошли дальше, — негромко сказала Аня. — Или свернём где, или выйдем с рынка через другой проход.

Наверное, те же самые мысли, что и мне пришли в голову и ей.

— Тоже думаю, что так будет для всех лучше, — согласился я с ней. — Макс, не отставай.

Жаль, что с боевыми големами в город не пустили. Будь со мной сейчас пара самураев, то я бы их просто пустил впереди себя. Да даже одного бы стального и сверкающего, как начищенное серебро магического создания хватило бы, чтобы оно, словно ледокол разрезало толпу на моём пути и внушало почтение. Впрочем, с этой ролью справились бы и трое-четверо нетерисов. На что способны воины из этого племени — это окружающие знают очень хорошо. И вряд ли бы что-то вякнули в мою сторону из опасения, что я просто прикажу тем изрубить болтуна на месте вместо честного поединка.

'Ну, в следующий раз буду умнее, — подумал я. — Теперь знаю, что важна не только личная уверенность в собственных силах. Но и то, чтобы это понимали с первого взгляда и окружающие'.

Мы шли быстро, стараясь поскорее покинуть неприятное место. К счастью, больше помех на пути не встречалось.

А потом мы вышли на небольшую площадку, где над провинившимися рабами проводили экзекуции. Сейчас на ней находились в колодках и у столбов полтора десятка человек обоего пола. И вот тут Максим сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился, прикипев взглядом к одной из женщин.

Она была закована в ножные и ручные кандалы. Причём короткая цепь тех, что сковывали руки, была перекинута через крюк в перекладине на Т-образном столбе, из-за чего она практически висела. Под ногами стояла широкая деревянная колода с ровной поверхностью, а на той лежала металлическая пластина с пробитыми мелкими отверстиями с вывернутыми наружу неровными краями. Представьте себе кухонную тёрку, ту её сторону, где зубчики выглядят, словно лепестки полураспустившегося мелкого цветочного бутона. Примерно так выглядела эта железка. И на ней босыми ногами стояла несчастная.

Специальные кандалы выворачивали ей руки, причиняя мучительную боль. Подвесили её палачи так, что она едва могла стоять на ногах и чтобы ослабить боль от оков, ей приходилось приподниматься на носках. При этом железные острые зазубрины глубоко впивались ей в пальцы и подушечки стопы, и протыкали их до крови.

— Твари, — сквозь зубы произнесла Аня, увидев эту картину.

— Плетью обуха не перешибёшь, — сказал я ей. — Здесь везде такое отношение к чужой жизни. Нам не изменить, только у себя дома это по силам. Максим, эй! Что встал? Нам идти надо.

Парень отвел взгляд от рабыни, посмотрел на меня, потом опять на несчастную и вновь на меня.

— Мы можем её спасти? Купить или отбить? — спросил он. — Я отработаю всё, честное слово.

— Её? — переспросил я, немного сбитый с толку. — Не знаю, нужно искать кого-то из местных, спрашивать.

— Так спроси, — вдруг прямо в ухо прошептала мне Аня. — Он же запал на неё, не видишь? Может у него любовь с первого взгляда случилась. Нам это ведь только на руку, Вить. Сами же недавно только говорили, как бы покрепче его привязать к себе.

— На неё? Запал? Да она же страшная и старая? — не поверил я.

— Сам ты старый и страшный. Она хорошенькая, просто сильно избитая и грязная.

Пока мы с ней перешёптывались, Ежов вновь закаменел, прилипнув взглядом к рабыне. А та, увидев его внимание, немного оживилась, в её глазах появилась отчаянная надежда.

Сейчас, внимательно посмотрев на несчастную, я признал, что моя жена права насчёт возраста и внешности. Рабыня была стройная, высокая, на худых руках угадывались хорошо развитые мускулы. Правда, женщину явно держали в чёрном теле и морили голодом, так как мускулатура сильно сдулась, а жира на теле и до этого было очень мало. Синяки, ссадины, грязные всклоченные волосы не могли скрыть того, что их обладательница отличалась яркой красотой. Фигуру и ноги скрывал кусок серого холста, который был обернут вокруг тела от шеи до пят. А вот на шее висела крайне неприятная вещь.

— Ань, она 'чёрная' рабыня, — сказал я жене, опознав ошейник. — Уверена, что стоит Макса и её сводить вместе?

Та на несколько секунд задумалась, потом уверено сказала:

— Стоит. Её привяжешь к себе ты, а Максим пусть просто с ней живёт. Если ей будет противно или у него странные комплексы появились после жизни в лесах, то она тебе скажет. Или справится сама. Видно же, что она не какая-то крестьянка. Может, искательница или наёмница, то есть та, которая сумеет за себя постоять. Кстати, вон там вроде бы охранник из местных стоит, может он подскажет, как нам найти продавца?

Охранник оживился, когда я обратился к нему с вопросом по поводу владельца рабыни и за серебряную монету пообещал отыскать того в ближайшие несколько минут. Получив деньги, он мигом умчал на поиски нужного нам человека.

— Такое чувство, что он нас наколол и сейчас удирает с нашими деньгами, — пробормотал я, когда охранника след простыл.

— Вернётся. Я уже видела тут такого же мужика с похожим оружием и в одежде, как этот, — ответила мне Анюта. — Это точно местный чоповец. Их, наверное, специально так одевают, чтобы не перепутал никто с охранниками покупателей.

Тот, в ком я сомневался, вернулся назад через шесть минут. Вместе с ним пришёл полный мужчина среднего роста с гладко выбритым лицом, в не самой дорогой, но очень яркой одежде.

— Приветствую вас, милорд, — он низко поклонился мне, потом моей жене и Максиму, — миледи, ваша милость. Вас интересует эта рабыня? Должен сказать, что у вас отличный вкус, господа, просто превосходный! Эта женщина не просто какая-то наёмница или черноногая крестьянка, она из отряда следопытов с границы нашего королевства. Это великолепный воин и разведчик, охотник и промысловый мастер! Лишь стечение обстоятельств привели её сюда, а вовсе не недостаточное мастерство владен...

— Цыц, — скривилась Аня, оборвав на полуслове работорговца, — раскудахтался тут. Сколько за неё хочешь?

— Это очень дорогой товар, миледи, — льстиво улыбнулся ей он, повысив её (да и меня с Ежовым чуть ранее) в титуле и не обратив внимания на тон девушки. — Такие как она, не попадают в наши края, и потому...

— Сколько? — почти зарычала Аня.

— Сто корон, — последовал быстрый ответ.

Мы с супругой не сдержали своего удивления, когда это услышали. И почти в один голос воскликнули:

— Что?!

— Ты издеваешься?!

— Милорд и миледи, позвольте мне сначала объяснить ситуацию, — торопливо заговорил работорговец. — Всё дело в том, что я не являюсь прямым владельцем этой рабыни. Я всего лишь посредник, заключивший договор с одним богатым господином, которому и принадлежит этот товар. А по его условиям я не могу продать дешевле той суммы, которую он назначил. Я искренне сожалею, — и развёл руками, демонстрируя всемирную грусть на своём лице оттого, что не может помочь нам. — Её владелец поставил ещё одно условие: держать рабыню здесь, не кормить и не поить. Эх, а видели бы вы её несколько дней назад, когда её привезли. Такая красавица — глаз не оторвать! Ну, если не сильно всматриваться в лицо. Да и к чему лицо, когда всё остальное при ней. Такие крепкие бёдра, такая упругая грудь, бархатная и гладкая кожа, словно у молоденькой девочки, ещё не бросившей первую кровь...

Слова работорговца, заливающегося соловьём, проходили мимо моего разума. Я думал: что делать и как выйти из этой ситуации с честью. Сто крупных золотых монет даже для некоторых дворян было огромной суммой. Многие опытные мастера за всю жизнь столько не заработали. И даже не все успешные купцы хотя бы раз в жизни держали в руках единовременно столько денег. Не товар на данную сумму, а именно сто тяжёлых золотых монет. У нас троих с собой и дюжины корон не наберётся. Не платить же этому прохиндею своими амулетами?! Досадно, ой как досадно-то. И чем же эта женщина так провинилась перед своим хозяином, что он обрёк её на мучительную смерть?

— Вить, а сто корон — это очень много? Я могу хоть как-то помочь своим Даром? — тихо спросил из-за моей спины Ежов.

'Хм, а ведь он прав', — осенило меня. Как-то вылетело у меня из головы то, что рядом находится ходячий 3D-принтер (пусть Макс извинит меня за такое сравнение). — Так, любезный, как там тебя? — оборвал я работорговца, заливающегося соловьем.

— Хинк, милорд.

— Хинк, вот тебе пять корон, — я достал из кармана специальный кошелёк, где вместо кармашков были сделаны прорези в полупрозрачном тонком пластике под монеты, и вытянул шесть крупных золотых кругляшей. — Это задаток и одна монета лично тебе. Сейчас я уйду за золотом и вернусь не позднее, чем через час. К этому моменту я хочу, чтобы женщина была снята со столба, умыта, одета, а её раны обработаны. Ясно тебе?