Сон 10

Бегом... бегом... бегом... мешок тяжело бьёт по спине... горячий воздух обжигает рот и горло... хриплое надсадное дыхание за спиной и ненавистный жестокий голос то сзади, то сбоку... сволочь, спецура, так и носится вдоль их колонны, погоняет... скотину на бойню так не гонят, жалеют, а их... Иногда ни с того, ни с сего спецура рявкал: "Верх!". Они падали прямо на дорогу и так лежали не в силах даже откатиться в кювет, ждали неминуемой смерти. Но сверху ни воя, ни свиста, а снова: "Встать! Бегом!". А потом то "Вправо! Марш!", то "Влево! Марш!". И уже не по дороге, по земле, сбивая ноги и дыхание на кочках, уже ничего не разбирая и не понимая...

...Марш достаточно простой, без больших подъёмов и спусков, и воронок практически нет, а вон и забор виден. Так, ну, прямо к воротам их и внутрь вбить, чтоб не разбежались, пока он документы местным штафиркам сдаёт, а то если сейчас попадают, то уже не поднимешь, и совсем обидно будет их прямо у ворот перестрелять за неповиновение. И Риарр, уже не указывая направление, а подгоняя, полностью перешёл на ругань...

Повезло всем: ворота оказались открытыми после выпуска очередной уже переданной армии команды, и подгоняемые руганью рабы, влетев в ворота, не попадали на землю, а оказались в объятиях толпившихся за чертой провожающих, и оба капитана были тут же. Так что Риарр весело проорал, снимая с себя сумку с документами.

— Принимайте свою скотину бесхозную. Рядовой спецвойск Риарр Ронг двадцать рыл доставил!

Оба капитана одновременно гаркнули:

— Всем стоять!

И армеец властно протянул руку за сумкой. Риарр позволил себе насмешливую ухмылку, но строевую стойку изобразил: всё-таки капитан, хоть и простой армеец. Шумевшая и быстро увеличивающаяся толпа рабов даже не заметила, как все трое голозадых убрались в свой дом и дверь за собой закрыли. Да на хрен их всех с ихними закидонами, когда тут такое...

Гаор оторопело всматривался в покрытое коркой из пота и пыли мучительно знакомое лицо. Быть такого не может, но вот же оно!

— Братан? — как сами по себе шевельнулись губы.

Карько хрипло выдохнул, как всхлипнул.

— Братейка? Жив?!

Вокруг шумели, расспрашивая прибывших. Ну, кто да откуда — это как всех. Ну, что они все от одного хозяина, так это редкость, но бывает, но вот чего их не "зелёные петлицы", а "чёрный берет" пригнал, да ещё ваш Старший нашему Старшине брат... Да не бывало такого, не слыхали даже о таком...

К мгновению, когда одновременно из внутренней двери комендатуры выглянул комендант и рявкнул, чтоб ворота закрыли и порядок навели, а из наружной вышел спецовик, пряча в нагрудный карман расписку-обоснование его нахождения вне зоны порученного сектора, Гаор продышался и почти вернулся к своим обязанностям. Новоприбывших надо разместить, обеспечить, накормить, внести в список и вообще... Но сам остался у ворот, чтобы посмотреть на такого странного спецовика. Карько, наскоро обтерев лицо поданной ему кем-то мокрой тряпкой, стоял рядом, полуобнявшись с нежданно обретённым братом, а ещё, конечно, не мог упустить такое дело Торр: всё ж таки свой...

Риарр тоже остановился, разглядывая через редкую решётку ворот лохмачей. Ну, интересно ему, и что тут такого, пошли все на хрен, я никому тут не подчиняюсь. И неужели в самоволки не бегают, это ж не забор, а насмешка, через него сигануть или под воротами пролезть даже первоклассник сообразит, охраны-то незаметно. Ну, дикари дикарями, даже такого сообразить не могут. И увидел. Двоих посредине и чуть в стороне и заметно помоложе третьего. Вот только... аггелы копчёные! Этого, с повязкой дежурного и выправкой, он знает! Это тот, дамхарский, оказавшийся обращённым сержантом, с которым у одного костра сидел и из одного котелка хлебал. А рядом... умыться успел, это старший у этих, бесхозных, и похожи... как... как... да нет, видно же, и стоят, обнявшись, так только с братом, так они — братья. Ну, Огонь Великий, ну, спасибо, верю в справедливость Твою...

Гаор поднял руку, сдвинул вперёд сидящую почти на затылке — согласно Уставу Особых Подразделений, не закрывающую положенную чёлку и клеймо на лбу — каскетку и тут же вернул её на место, но в это мгновение его ладонь развернулась, дотронувшись до козырька жестом воинского приветствия. Риарр таким же мгновенным движением поправил свой, сдвинутый — согласно своему Уставу — на правую бровь, чёрный берет, так же скрытно ответив на приветствие. И вдруг третий встал вплотную к воротам, так что те двое оказались за его спиной, поднял на уровень лица правую руку ладонью вперёд и поправил свою каскетку, одним слитным движением сместил её на правую бровь и тут же, распрямив ладонь в отдании чести, вернул на затылок. Риарр успел увидеть глаз на правой ладони раба, но год выпуска не разобрал.

Всё вместе не заняло и трёх мигов. И вот спецовик ушёл по своему маршруту, Гаор повёл брата к кухням, рассказывая по дороге о порядках и вообще, но умолчав на всякий случай о том, что узнал спецовика — надо же, не изгадился новобранец, остался человеком, значит, всё правильно он тогда возле чарусы сделал, и Матери, и Огонь одобрили. Торр убежал продолжать занятие по элементарной строевой с порученной ему группой парней, посыльные заняли свои места у внутренней двери и ворот. Лагерь ещё шумел, обсуждая невиданное и неслыханное событие, но шум уже не превышал обычный уровень.

В домике комендатуры, оба капитана согласно выпили по стаканчику из своих полевых фляжек, провожая к Огню незадачливого лейтенанта, и приступили к оформлению документов и на новоприбывших мобилизованных, и на убывшего — ну, смертью храбрых, конечно, чтобы родне хоть пенсию получить. Да уж, с лохмачами не соскучишься...

...Очередная дюжина мобилизованных стояла у ворот, ожидая, пока доставившие их сержант и двое рядовых в синей форме Ведомства Юстиции оформят все документы. С внутренней стороны уже столпились, разглядывая новоприбывших и оживлённо, но негромко переговариваясь. Форма конвоиров и видимые клейма всё объясняли: уголовники, получившие за все свои дела и делишки клейма и отправленные вместо шахт на войну. Хмуряк — Старший их команды — переглянулся с Гаором, и они кивнули друг другу. Дескать, забирай своих к себе и сам с ними все проблемы решай. Хотя... если как третьего дня... окажется хороший знакомый по прежней жизни "до ошейника", то... ну, там видно будет.

Гаор на миг обернулся и нашёл взглядом своего бывшего подчинённого в Чёрном Ущелье, пришедшего тогда на суд и проводившего его в рабство полным воинским приветствием. Когда-то отличный стрелок, почти снайпер, а теперь неудачливый наёмный убийца — на третьем заказе спалился, вернее, был сдан заказчиком, чтобы не платить оговоренное — уже не Вьюн, а Быстрый, покачал головой, что, дескать, никого не знает. Позавчера он сам окликнул рабского старшину, с трудом, но признав в нём своего бывшего взводного. Слово за слово, вспомнили друг друга, и он сразу согласился перейти под уже знакомую руку, хоть и к лохмачам. Когда ни помирать, всё равно день терять, а, да, теперь прозывается Рыжим, а ведь раньше бы за такую кличку отметелил бы вусмерть, а мы бы помогли, а теперь даже не морщится, когда слышит, да, а тогда заслужил прозвище Бессменный или Бессмертный Сержант, и славу, что своих из любого дерьма вытащит.

Можно было, конечно, и уйти, заняться своими бесконечными обязанностями, оставив Хмуряка разбираться с новичками, но одна из обязанностей дежурного — проследить и так далее. И Гаор остался стоять, равнодушно разглядывая пополнение. Вор, вор, убийца, убийца... ни "аварии с жертвами", ни "долга и растраты". Таких ещё можно к делу приспособить, там всякое может быть, как, скажем, у Ворона. Одного такого, тоже с треугольником, так на кухнях и оставили. Под присмотром, конечно, поговорил с ним на "понял — нет", что подкармливаешь кого хочешь и из чего хочешь, но при малейшей недостаче в общем пайке отвечать будешь не мне, а перед обделёнными. И как они решат, столько того и получишь. Понял, и всё пока в порядке. А... стоп! А это кто? Эту рожу я знаю и помню. Ну... ну, Огонь Великий, верю в Тебя, верю в справедливость Твою! Ну, сволочь, охранюга, зайди, зайди за ворота, переступи черту...

Хмуряк рассматривал новичков с настороженным вниманием, заранее прикидывая кому и какую осадку давать, а то желающие на его место всегда найдутся. Таких надо сразу давить. В крайнем случае и Рыжий поможет, его слово у лохмачей много значит, а те если всей массой навалятся... Да, вот этого сразу надо, ишь как его остальные опасаются, значит, уже власть над ними забрал и дальше попрёт лобовым...

Ворота, впустив небольшую, плотно сбившуюся компанию, закрылись. Конвоиры уже ушли, но капитаны задержались, разглядывая карточки и списки.

Вошедшие настороженно озирались, недолгий миг тишины, и громкий злобно-весёлый голос:

— Кого я вижу?! Господин надзиратель! И как вам, ошейник не жмёт?! Лоб не чешется?!

Стоявший в двух шагах Карько громко охнул:

— Тот самый и есть! Сволочь!

— Точно, — сразу откликнулся Тарпан. — Помню его.

Толпа загудела, заволновалась нарастающим ропотом. А Гаор продолжал:

— Эй вы, блатные-крутые, круче вас только яйца варёные! Ссучились, падлы, — перешёл он на говор Арботанга, — с охранюгой пайку ломаете.

Хмуряк еле сдержал радостную ухмылку: раз можно убрать конкурента чужими руками, то мешать ни в коем случае нельзя. А что у Рыжего с этим свои счёты, так даже и к лучшему.

Стоявший в центре и чуть впереди остальных рослый мужчина с клеймом "кубиком" презрительно ухмыльнулся и приказал дикарям заткнуться и не сметь пасть разевать, пока он добрый, раз помнят, кто он такой. Стоявшие за его спиной промолчали, но двое угодливо хихикнули. И Хмуряк быстро оглядел их, запоминая. Этих придавить нетрудно, но не откладывая, пока к кому другому не прилепились.

— Чего это он? — негромко поинтересовался Торр у оказавшегося рядом Губони.

Все, которые от Сторрама, так и оставались единой бригадой, раз уж так свезло, что голозадые не лезут и не разбивают по-своему. Они и здесь кучно стояли. И в несколько голосов объяснили Торру и остальным, что не просто надзиратель, а сволочь-охранюга, спецура, и бил Рыжего ни за что, и чуть не застрелил, и сестрёнку его убил, по-подлому, тоже даже не придрался к чему, а подозвал, дубинкой хребет перешиб, а потом в голову застрелил, в голову, да так что вся её кровь на Рыжем была, он её на руках держал...

Торр согласился и с тем, что такое мог только спецура сотворить, и что за сестрёнку Рыжий в полном своём праве.

Толпа рабов возмущённо гудела, быстро передавая друг другу что тут и за что, и медленно, но неумолимо раздвигалась, охватывая стоявших неподвижно, замерших перед неминуемой схваткой противников, нет, все уже понимали — врагов. И стоявшие за спиной бывшего спецовика недавно клеймённые, быстро прикинув соотношение сил, отступали, перебегая к стоявшим рядом и позади Хмуряка.

И тут грозный, но всё-таки приглушенный гул прорезал звонкий сильный голос:

— Дьял! Дьял ам уй бродорол гвэйд!

На Ласта изумлённо обернулись, и он, не ожидая вопросов, сам перевёл на ургорский:

— Месть, месть за родную кровь.

Это поняли и согласно закивали. Как сам собой замкнулся круг.

— Поединок! — громко, но без крика, сказал Хмуряк.

Ну, кто не знал, тот догадался.

— Ну, — усмехнулся Гаор, твёрдо глядя прямо в глаза бывшего спецовика. — Согласен, когда ты без оружия, и я без наручников? Струсил, дерьмо спецурное?

— Н-на! — выдохнул спецовик, выбрасывая ладонью вперёд правую руку, чтобы заставить противника отступить при виде клейма.

Но Рарг хорошо учил, и Гаор ответил встречным выпадом, выкручивая и ломая пальцы врага.

Треск разрываемых связок, крик боли и нарастающий звериный рык.

Ласт невольным жестом удивления приподнял брови. Рыжий должен быть из Ардинайлов, других в "Орлином Гнезде" быть не может, а это не клёкот орла, совсем другой зверь проснулся. Интересно. Тогда не рык, вой был, но под энергином трудно определить, а сейчас... Да, нутряной, родовой зверь голос подал.

Торр смотрел схватку, даже рот приоткрыв от уважительного восторга. Ну, надо же... такого он ещё не видел, это кто ж Рыжему такое показывал, да нет, учил, это ж...

Гаор ловил замахи и выпады, перехватывал на разрыв, выламывал и выбивал суставы, обезножил ударами по коленям, обездвиживая, но не убивая, пока не убивая врага. Убить мало, нет, пусть прочувствует, чтоб... Холодная ярость белого огня, ставшее тягучим время, клокочущее в горле рычание... И жалобный уже не стон, а скулёж поверженного врага...

Гаор выдохнул сквозь стиснутые зубы и сплюнул кровавую — всё-таки достали его пару раз по носу и зубам — слюну на лицо ещё живого, но уже обречённого. Крепкая сволочь, болевого шока так и не взял, но никакую сортировку теперь не пройдёт. Сделано! Спасибо Огню Справедливому, сделано! Медленно стало доходить, проясняться окружающее.

Гаор отвернулся, шагнул к своим, и его остановили властным приказом:

— Добей!

Гаор с ещё не остывшей злобой посмотрел на немолодого бородача, да, третья общая бригада, и возразил:

— Нет, пусть подыхает.

— Добей, — повторил бородач. — Не позорь своё племя, курешанин. Ты гридень, а не кат, — и на ургорском: — По их закону-обычаю бился, по нему и добей.

Нестерпимо долгий миг они смотрели друг другу в глаза, и Гаор... склонил голову, признавая правоту приказа и подчиняясь ему.

Он вернулся к распластанному, тихо скулящему телу. Подцепив носком сапога за бок, перевернул лицом вниз, наклонился и упёрся коленом в содрогающуюся от рыдания спину, взялся обеими руками за голову поверженного и резким уверенным рывком повернул её. Щелчок, последнее содрогание, резкий запах.

— Иди к Огню, и пусть Он будет справедлив к тебе, — завершила процесс ритуальная фраза.

Гаор выпрямился и пошёл прямо на толпу. Перед ним расступились, но всё тот же бородач поймал его за руку и с властной уверенностью повёл, бросив:

— Идём. Умою тебя.

Толпа гудела, расходясь и обсуждая невиданное и неслыханное. Даже недавно клеймённым такое было впервые, ну, в кино про древних королей видали, но чтоб вот так, вживую...

Хмуряк внушительно посмотрел на новичков, и те угодливо закивали, дескать, всё поняли, да мы, да никогда... Говорить, что только трепыхнитесь, так сразу к лохмачам отправитесь, не пришлось, все всё и так поняли.

Карько озабоченно следил за уводившим братейку бородачом, как бы и тут чего такого не вышло. Но его тронул за плечо кто-то из Сторрамовских.

— Старший, падаль-то прибрать надо.

— Был подлюгой, вот и стал падалью, — хохотнул Тарпан. — К воротам что ль снести?

-Да, к дороге, там и закопаем, — предложил ещё кто-то.

— Мать-Землю поганить?! — сразу возразили и даже дали предложившему по затылку.

— Ну да, пусть голозадые сами своё дерьмо жгут.

Споры разрешил комендант с зелёными петлицами. У него были и на этот случай инструкции. И если сам инцидент — встреча бывшего, хм, раба с бывшим надзирателем и сведение старых счётов — был, скажем так, предсказуемым по сути и экзотичным только по форме, то последствия прописаны. Дежурный, само собой, получит выговор за самоустранение от ликвидации последствий.