Т-34

Прошло всего-то пять минут, а показалось — вечность. Стрелки часов будто остановились. А потом раздался дикий вопль, и из окна второго этажа едва не на голову Сергею выпрыгнул немец. Свалился, будто мешок, но тут же вскочил, очумело мотая головой. Был он босиком, в одном белье и без оружия, но винтовки в руках студента не испугался и сориентировался мгновенно. Это вам не бюргер с турецкого курорта. Пользуясь малой дистанцией, с завидной сноровкой отбил предплечьем левой руки ствол в сторону, и тут же пробил в лицо с правой.

Сергею показалось, будто в голове у него взорвалась граната. Следующее, что он увидел, уже лежа на земле, было, как немец нагибается за оружием, распрямляется, держа винтовку привычно, словно продолжение собственных рук и тут позади него из темноты вырывается сноп огня, раздается грохот, и фриц валится навзничь.

— Серега, ты как? Живой?

— Живой, — прохрипел Сергей, неловко пытаясь встать. Игнатьев — а это был он — нагнулся, подхватил товарища за шиворот и рывком вздернул на ноги. — Спасибо...

— Должен будешь. На, держи, — Игнатьев сунул ему в руки винтовку. — Только не теряй больше.

— Постараюсь, — Сергей пощупал языком шатающийся зуб. — Мать его, как больно-то. Да откуда этот урод взялся...

— Потом ругаться будешь...

Это Игнатьев сказал, уже возвращаясь на позицию, и он был прав. Надо было доделать то, ради чего они сюда пришли. Однако никто больше не вопил, и из окон не прыгал. Лишь треснуло несколько пистолетных выстрелов, да прозвучала короткая, словно на полпути захлебнувшаяся, автоматная очередь. Ну а еще через несколько минут отворилась дверь, на сей раз, с ужасающим скрипом.

Наученный горьким опытом, Сергей мгновенно развернулся, и чудом удержался от того, чтобы не выстрелить. С другой стороны этот же подвиг совершил Ковальчук. Сзади, громко топая, бежал Игнатьев. Впрочем, Мартынову тоже хватило ума не лезть сразу. Вместо этого он вначале крикнул, чтобы не стреляли, а уже потом вышел, стволом пистолета толкая промеж лопаток двух уныло бредущих немцев — офицера и киношника. У первого оказалась сломана левая рука, у второго наливалась видимой даже в ночи синевой огромная, на пол-лица, гематома.

Сам Мартынов выглядел до безобразия довольным, а для своего возраста еще и невероятно бодрым. И прибарахлиться успел, на правом плече висел автомат, за пояс, по-пиратски, заткнул два пистолета — такой же Вальтер, как добытый Сергеем, и второй, похожий, но более архаичного вида. Не чуждый образования Сергей определил его, как Парабеллум.

— Ну что, орлы, принимайте, — ухмыльнулся Мартынов и дал пинка недостаточно расторопному оператору. Тот злобно зашипел, как огромный кот, но вслух огрызнуться не осмелился. — Как вам добыча?

— Да ты крут, Палыч, — в тон ему ответил Игнатьев. — Слушай, ты кто такой вообще, а?

— Зовите меня Терминатором, — замогильным голосом отозвался тот, самим тоном давая понять, что это шутка. Однако разговор легко и непринужденно перевел в другую колею. — Сергей, за пистолет спасибо, пригодился. На, держи, — в ладонь студента легла уже знакомая рукоять. — И это тоже, — довеском к Вальтеру последовала по-немецки аккуратно сделанная пачка патронов. — Я тебе потом покажу, как он разбирается-чистится.

Утро они встречали уже в новом статусе. Расположились на площади да подсчитывали трофеи, которых набралась целая гора. Ну и обдумывали, как жить дальше, заодно переваривая плотный завтрак и информацию, полученную от пленных немцев.

Действительно, их сюда пригнали для съемок "правдивой кинохроники". Почему именно сюда? Да потому, что здесь лишних глаз, которые потом могут обернуться воплями о постановочных сценах, можно не опасаться. Не то чтобы это кого-нибудь особо волновало, но пропагандисты Третьего Рейха, похоже, были весьма озабочены собственным имиджем в глазах потомков. Небольшая же группа солдат, участвующих в массовке и охране, погоды не делала. Подписка о неразглашении да премиальные — и делу конец. Местные же... А что местные? Кому какое дело до унтерменшей? И уж тем более до пленных, которых можно вывести в расход сразу по окончании процесса?

Кстати, эти самые местные выглядели крайне недовольными — и тем, что их объедают, и самим фактом происшедшего. Рано или поздно немцы сообразят, что от киношников слишком долго нет вестей, и погонят людей их искать. Тогда жителям деревни не поздоровится. Впрочем, данное обстоятельство Сергея не особо волновало. В конце концов, у них хватает времени, чтобы, собрав весь необходимый скарб, уйти в леса, благо, они тут достаточно густые. Ну а раз сидят на месте, значит, расклады их устраивают. И тот факт, что для партизанской активности время еще не пришло, особой роли не играет.

Зато оживились пленные красноармейцы. От шока, наконец, отошли, поели, как белые люди, выпили местного самогона, вонючего, но забористого, и теперь слонялись по площади. За ее пределы, правда, не выходили. Короткого, но злобного рыка Мартынова оказалось достаточно для того, чтобы все четко уяснили границы дозволенного. Альфа-самец, блин...

А вот те, кто вчера оказался в расстрельной команде, заметно приуныли и сидели тихонечко, явно надеясь, что их забудут. Черта с два, не забыли, но... Но и устраивать им репрессии не собирались. Мартынов сказал, что когда они покинут деревню, то предоставят морально нестойких красноармейцев своей судьбе. Когда выберутся, как вылезут, куда пойдут — их дело. Остальные согласились, и лишь Хинштейн попробовал возмутиться. Однако Ковальчук осадил его одной-единственной фразой — "Видели мы, что от вас, жидов, ожидать можно". Хинштейн заткнулся, лишь злобно сверкая глазами, но в открытую больше не протестуя.

Откровенно говоря, Сергей понимал, что неожиданное мягкосердечие, проявленное Мартыновым, исходит не от его нелюбви к евреям, а от банального нежелания мараться. Но сказанное их боевым хохлом тоже имело право на жизнь, и никто не пытался спорить. Какая-то крупица истины, судя по вчерашнему, в его словах однозначно имелась. Зато удивил сам Ковальчук.

Вначале он выпил неожиданно много. Стакана три на рыло, почти не закусывая. Потом проблевался в кусты. Потом впал в истерику... С ним поговорили и, несмотря на всхлипывающие матюги, смогли понять, что произошло.

Шок у парня. Только не из-за стрельбы — это для того, кто застал развал страны и, пусть даже самым краешком, гражданскую войну, мелочи. Просто так получилось, что обработка мозгов у хохлов была поставлена не то чтобы особо качественно, а, скорее, массово и грамотно. И, когда родители (не у самого же Володи хватило мозгов свалить с Незалежной) дернули в Россию и вывезли детей, определенное мировоззрение у парня уже сформировалось. Позже оно малость трансформировалось под влиянием уже российской пропаганды, но до конца так и не умерло. Ну а вчера, посмотрев на творимый немцами беспредел, Ковальчук банально перестал понимать, кому верить и как жить. Культурный шок у человека случился, бывает. Ломка понятий вообще страшная штука. В общем, налили парню еще стакан и отправили отсыпаться, чем он сейчас и занимался, немелодично храпя в комнате на первом этаже. Остальным же работы хватало, и это было не только обсуждение стратегических планов.

Для начала, вышвырнули из дома тела всех немцев. Мартынов расстарался, да уж — большинство были убиты ножом, а двое, похоже, и вовсе голыми руками. Кто он вообще такой, черт возьми? Однако убивал крутой пенсионер, а убирать пришлось всем остальным. Заодно и трофеями обзавелись. Правда, куда более ценным, чем оружие, Сергей счел кучу бритвенных принадлежностей из хорошей стали — щетина уже ощутимо кололась. В конце концов, оружия у них и так гора, а хорошую бритву найди, попробуй.

Оружия и впрямь набралось с избытком. Да что там с избытком — до хрена! Из танков, что стояли на съемочной площадке, без проблем завели оба БТ, оказавшихся седьмой модели, с бензиновыми двигателями, и, немного помучавшись, два Т-26. Что интересно, один — с двумя пулеметными башнями, а второй — с пробоиной. Состояние его башни характеризовалось анекдотом о том, что "если б мозга была — сотрясенье бы случилось". На этих танках оборудования внутри был минимум, и при некоторой удаче малокалиберный снаряд из противотанковой "колотушки" способен был издырявить броню, не причинив вреда механизмам. Что, в принципе, и произошло, хотя тем, кто был в тот момент внутри башни, не поздоровилось. Запекшейся крови на броне хватало.

Оставшиеся "двадцать шестые" имели куда более серьезные повреждения, просто их вчера, с неудобного ракурса, не было видно. Впрочем, танкисты суетились вокруг и о чем-то активно спорили. Может, что и сделают — они вообще, получив конкретную задачу, оживились и стали вести себя, как нормальные люди. Ну, почти нормальные, хотя что является нормой для этого времени, пришельцы из будущего представляли довольно смутно.

Еще удалось завести то корыто с моторчиком, оказавшееся танкеткой Т-27. На это моточудо даже местные поглядывали с толикой презрения — втиснуться в него уже само по себе выглядело подвигом. Будет ли от него толк? Сомнительно, стоящая на узких гусеницах, да еще и лишенная пулемета, сейчас танкетка годилась разве что для разъездов.

Памятуя старую армейскую истину о том, что солдаты всегда должны быть при деле, Мартынов, которого все, не пытаясь оспорить, воспринимали как командира, тут же послал бывших пленных заниматься танками. Механикам помогать, башню дырявую от крови отмыть, запасы снарядов проверить. Они, кстати, имелись — в одном из БТ осталось аж под сотню. Почему немцы их не разгрузили? Версия напрашивалась только одна — планировали этот танк эффектно взорвать.

Кроме отечественной, имелись еще и три образца немецкой техники — "четверка", Pz-III и чешский "тридцать восьмой". Этого барахла у немцев, как пояснил разбирающийся в вопросе Мартынов, было чуть больше, чем до хрена — чехи на них работали самоотверженно и с полной отдачей. Пленный немецкий механик-водитель смотрел волком и вначале даже пытался лепетать что-то по поводу своей готовности выступить посредником и выторговать для своих пленителей условия получше, когда они будут сдаваться доблестному вермахту. В ответ на это Востриков, у которого, похоже, на фоне стресса прорезался талант психолога, извлек трофейную бритву и начал деловито примеряться к ушам танкиста. В общем, склонил к сотрудничеству, так что имелся шанс, что три пребывающие в идеальном техническом состоянии боевые единицы пополнят и без того запредельный арсенал.

Ну и, вишенкой на торте, стрелковое вооружение. У немцев трофеями взяли полтора десятка винтовок, четыре автомата и восемь пистолетов — в основном, Вальтеры, и Парабеллум у офицера. Плюс в кузове грузовика нашлась целая гора — в основном винтовки Мосина, два ручных пулемета с похожими на тарелки магазинами, пара Наганов. Были и патроны, хоть и не слишком много. Все оружие, правда, требовало немедленной чистки-смазки, однако выглядело исправным. В общем, неплохой стартовый капитал.

— Ну, братцы-кролики, что будем делать? — задал риторический вопрос Мартынов, когда они, закончив ревизию, прервались на обед. Продуктов хватало — немцы, видимо, неплохо прошарились по здешним продовольственным закромам, и набрали себе неплохой доппаек. С утра, кстати, уже приходил какой-то дедок, выбранный местными делегатом. А что? Вполне логичное решение, стариков уважают, а и грохнут — невелика потеря, он свое пожил.

Так вот, дедок интересовался, когда можно забрать реквизированное. Сергей еле удержался тогда, чтоб не послать его, куда подальше. Однако Мартынов ситуацию разрулил, сказав, что когда они отсюда уйдут, что останется — пусть забирают. Угу, останется... Три грузовика и куча танков, всю деревню загрузить можно.

— А что, есть варианты? — вопросом на вопрос ответил Сергей, с интересом осматривая СВТ, покорившую его сердце брутальным видом и блестящим, словно зеркало, штыком. Одна такая и нашлась, и, когда он, в придачу к двум Вальтерам, прихватизировал и ее, никто даже не пытался возражать. Тем более, автоматов на всех не хватало, а таскаться с тяжелой и неудобной винтовкой никому особо не хотелось. — Валить отсюда надо. Вопрос только, куда и каким составом.

— Поясни мысль.

— Давайте уж, раз все равно думать о будущем, бабки подобьем. Пока время есть. Все согласны?

Дождавшись, когда народ единогласно (при одном воздержавшемся — Ковальчук по-прежнему дрых, полностью отрешившись от происходящего) одобрит предложение, Сергей продолжил:

— Вот смотрите. Нас сюда закинули...

— Я бы за такие шутки кое-кому яйца оторвал — не удержался от комментария Игнатьев.

— За что? — Сергей искренне удивился. — Нас наняли для проведения эксперимента по выживанию — и ни словом не соврали. Больше того, мы все согласились с условием, что заранее место указано не будет. Единственно, насчет того, что забросят в прошлое, разговору не было — ну так мы сами не спросили. Формально все честно.

— Ты прямо еврей. Или адвокат, — буркнул Мартынов.

— Это одно и то же, — отмахнулся студент. — Но придраться и впрямь не получится.

— Ага, ага. Прямо как у моей сестры. Купила на рынке у бабки травку, от которой мужик всю ночь будет как кролик... Он и правда всю ночь, как кролик. В сортире просидел, катышками гадил.

— Во-во. И не придерешься. Но вопрос не в том. Для нас сейчас главное, что нанимали нас на год. То есть мы должны год продержаться, а потом выйти к точке сбора. Помните, на инструктаже об этом говорили?

— И что?

— А то, что до этого момента нас никто вытаскивать не будет. То есть через год мы должны оказаться там, где появились. А до того как-то выжить. Логично?

— Сейчас война, — хмуро бросил молчащий до того Хинштейн. — Насколько я помню, через год здесь еще будут немцы.

— И это они говорили. Эвакуация — в одно и то же время ежегодно. Стало быть, не сможем через год — придем через два. Или через три.

— Ошалел?

— Нет, пытаюсь выстроить логическую цепочку. Но вот что будем делать как выживать — это решать придется уже сейчас.

— А чего там решать? Забьемся в лес, перебедуем как-нибудь.

— Альберт, у тебя бабушка не русская?

— А... да, а что?

— Много чисто русских, но устаревших оборотов используешь. Но не суть. Подозреваю, после нашей доблестной эскапады, никто усидеть не даст. Будут ловить и мстить. Палыч, как думаешь?

— Не факт, — задумчиво отозвался Мартынов. — Совсем не факт. Но вероятность большая.

— Стало быть, надо уходить, и подальше. Вопрос только, где нам будет более-менее безопасно? Что делать с горой оружия? И с людьми? Если идем только сами — один вариант, если тащим с собой этих, — Сергей махнул рукой в сторону красноармейцев, — совсем другой. Три с лишним десятка человек, восемь танков, грузовики... Кстати, как с горючим?

— В деревне было МТС...

— Чего-о? — дружно вытаращились все.

— Машинно-тракторная станция, — ухмыльнулся Востриков. Именно ему поручили пройтись по деревне и определиться, что здесь есть, а чего нет. И представитель либеральной интеллигенции в сопровождении лица еврейской национальности вполне справился с задачей — опасность для собственной шкуры весьма подхлестывает деловые качества. — А вы что подумали?