Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Химеры. Книга вторая, глава 31+эпилог


Опубликован:
22.01.2017 — 26.03.2017
Читателей:
1
Аннотация:
Последняя глава и эпилог . Роман "Химеры" закончен! Ахринеть, восемь лет, столько не живут...
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Химеры. Книга вторая, глава 31+эпилог


Нет, я ошибся. Думал — надеялся? — что выбирать придется ему, а на деле выбирать приходится мне. И не он, а я гляжу на него сквозь оптический прицел.

И вижу широкую оленью грудь, и шелковый блеск шерсти на гордой шее, и прекрасные вишневые глаза, и кофейного цвета нос, и золотистую стрелку на лбу, между глаз, перечеркнутую перекрестьем прицела. Это всего лишь фюльгья, не он сам.

Если бы он стоял на мосту, я б стрелял под копыта. Но он ступил в воздух.

Сбоку, у соседней бойницы, Аймо Комрак лязгает затвором.

— Не стреляй, — говорю я ему.

— Почему это? Тварюка прокладывает путь, смотри. За ней целая толпа ломится.

— Он медленно идет, подожди.

— Чего ждать? Когда дойдет, нам мало не покажется.

— Это мой друг.

— Даа? — Комрак шуршит, меняет позу, — Слушай, Илен, тогда за какими марами ты сюда поперся?

Я молчу.

Он идет по воздуху, над узким синим языком залива, осторожно переступая золотыми копытами. Золотой венец горит у него над головой, как целый костер. За ним идут остальные — Сель все время перемещается за спиной оленя, танцует, не выцелишь его. За ним, зигзагами, Вереск.

— Я припугну, — Комрак стреляет, звякает о камень выпавшая гильза.

Белый золоторогий олень на невидимом мосту не останавливается.

— Все равно, — говорит Комрак, — Анарен в соседней башне, он не струсит. А ты бесполезен.

Ша-арк! Щеку больно обжигают каменные осколки. Ого! Еще полдюйма, и...

Ша-арк! Дзень!

Комрак, чертыхаясь, отшатывается от бойницы.

— Там Нокто, — говорю я, — Он однажды подбил макабринский "вайверн" на высоте две тысячи четыреста футов.

— Откуда знаешь? — Комрак, согнувшись, перебегает к другой бойнице.

— Да уж знаю.

— Где он, марова задница? Где этот альфарский выродок?

Фью-у! Фью-у! Стреляют из соседней башни.

Я осторожно выглядываю наружу — олень уже прямо под нами, сливочно-белый мазок на фоне синей воды.

Фью-у, фью-уу! Ша-арк! Дзень!

— Илен, твою мать! Стреляй! Что ты телишься!

Пригнувшись, меняю бойницу. Прицелиться не успеваю, ну и слава идолам. Бабах!

Фью-уу!

Фью-уу!

Фьюу-уу!

Стреляй, Илен, твою мать.

Стреляй!

— Иди ты к черту, Комрак. Иди ты...

Рамиро Илен открыл глаза и некоторое время смотрел в потолок. Высокий белый потолок с простыми белыми плафонами — такие бывают в официальных учреждениях. Опустив взгляд ниже, он увидел металлическую раму и большую белую штуку в форме валенка, подвешенную к раме на противовесе.

— Капитан Комрак сейчас далековато, чтобы услышать тебя, Раро, — произнес знакомый мягкий голос, — В Химере, как мне доложили. Если тебя беспокоит его судьба — он жив, относительно цел и передает тебе приветы.

Рамиро повернул голову — целиком повернуться он не смог, что-то мешало.

— День?

— Лежи спокойно. Тебя собрали по кусочкам на живую нитку. Из того, что мы с твоим драгоценным фолари отскребли от камней.

День закрыл лежащий на коленях поплавок и улыбнулся. Взгляд больше не был пустым и не проскальзывал мимо. Взгляд был открытым, теплым, чуть озабоченным. День отложил поплавок в сторону и наклонился из своего кресла поближе к Рамиро.

— Я очень рад видеть тебя, Раро.

— Я тоже, ясный, — ответил Рамиро, — тоже рад тебя видеть. Ты был ранен? Тебе попали в плечо, почти в грудь.

— Не мне, а моей фюльгье. Есть некоторая разница. Но все равно, спасибо тебе, Раро, что не стал стрелять.

— Откуда ты знаешь?

День усмехнулся.

— Я многое знаю. Я, как никак, глава Управления Цензуры и Информации. Хочешь апельсин? Утром приходили твои родственницы... и работодательницы, госпожи Креста Карина и Лара Край. Апельсинов принесли. И яблок. И бульон. И пюре. И еще что-то в баночке. На премьеру приглашали, двадцать третьего числа премьера, как раз между Юлем и Рождеством.

— Креста? Лара? Постой, а где мы?

— В Катандеране, в больнице святой Вербы.

— Как — в Катандеране? — забеспокоился Рамиро, — мне нельзя в Катандеране, я депортирован.

День поднял ладони:

— Тихо, тихо, не дергайся. Ты амнистирован за свои геройства. Королевским указом. Так что лежи спокойно.

— Какие еще геройства? За то, что в дролери стрелял? Или что не стрелял?

— Что предупредил. Рискуя жизнью и все такое. Героический патриотизм, весьма оцененный и награжденный его Величеством.

— Денечка, — Рамиро сощурился, — это твоих рук дело, да? Эта амнистия?

— Мое дело — собирать и обрабатывать информацию. И предъявлять ее соответственно, в нужное время нужным людям.

— Ну да. Ты же герольд Королевы.

День откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу и сцепил длинные пальцы на колене. Он был в белом медицинском халате поверх своего обычного строгого офисного костюма — дорогущего и виртуозно пошитого у самого лучшего столичного портного. Как и не было полевой военной формы, портупеи через плечо, винтовки и заклеенных пластырем пальцев.

Может она мне приснилась, эта война? И Стеклянный остров?

Но шевелиться трудно, почти невозможно, правая нога глухо болит, правую руку Рамиро вообще не ощущал. Голова тоже тяжелая, от подушки не оторвать. Но в целом Рамиро чувствовал себя хорошо, хоть и несколько оглушенно.

— Лежи спокойно, — в который раз повторил День, — Чем меньше будешь дергаться, тем быстрее встанешь. А что до герольда Королевы... я больше не герольд. Ушел, так сказать, в отставку.

— Почему?

— Договор разорван. Лавенги больше не союзники Сумерек, и Королева отозвала своих вассалов.

— Король Герейн нарушил условия? Не стал драться с найлами?

— И это тоже. Договор изжил себя. Теперь у Дара своя дорога, у Сумерек — своя. Стеклянный остров пуст. Королева не стала дожидаться, пока Авалакх и его собратья доедят Полночь в Найфрагире и вернутся проведать свои старые квартиры.

— И где же теперь живут дролери?

День пожал плечами:

— Где и раньше жили. В Сумерках. А Королева и ее приближенные вернулись в Город Изгнанника. Это старый город, мы жили там задолго до войны с фолари.

— А ты... значит, ты не ушел с остальными? Почему ты остался?

— Во-первых, остался не только я. Во-вторых, на мне целое Управление, как я его брошу? В-третьих, Герейну сейчас трудно придется, представляешь, какое давление он будет испытывать, лишившись такого союзника, как Королева Сумерек? А он и Сэнни ни мне, ни Врану не чужие. И, в-четвертых — на кого же я тебя, дурака, оставлю? На цех что ли твой Живописцев, или на Академию? Или на жабку твою драгоценную, которая, кстати, в коридоре стенку подпирает, войти стесняется? А ты знаешь, что он квартиру твою оккупировал на Липовой? Приедешь — а там у тебя уже семейство хвостатых и полная ванная икры...

— День, Денечка, ну что ты опять завелся? — Рамиро невольно рассмеялся, — Ты же сам сказал, что вы с Ньетом вдвоем меня откопали. Что там произошло? Мне показалось, на нас скала свалилась.

— Скала и свалилась. А потом из всех щелей полезли жабы и пиявки и попрыгали в море. Собственно, на этом все и закончилось.

— Я вот одного не пойму, — сказал Рамиро после паузы, — почему Ньет вернулся? Почему не ушел вместе с Авалакхом, с Нальфран, с другими богами? Он же сам, считай, одним из них стал, практически богом. А ты говоришь — вернулся на Липовую, бумагу марать, картинки рисовать...

День закрыл лицо ладонями и некоторое время сидел неподвижно..

— Рамиро Илен, — сказал он наконец — вы идиот. Хотя головой конечно ударились, заговариваетесь, простительно. Лежите, отдыхайте, кушайте бульон. Кстати вот вам от короля Герейна.

Он достал из кармана коробочку, извлек из нее золотистый кругляшок на цветной короткой ленточке и показал Рамиро.

— Что это? — удивился тот.

— Медаль "За безудержную храбрость", — День поднялся и прикрепил медаль на гипсовой Рамировой ноге, подвешенной на растяжке. — Любуйтесь на нее и вдохновляйтесь к выздоровлению.

— Я, значит, достойный последователь сэна Кавена Макабрина, — хмыкнул Рамиро, — а зуботычинами своими он посвятил меня в орден Безудержных Храбрецов. День, скажи мне вот еще что. Ньет, говоришь, здесь, а Киаран? Комрак в Химере, а где Анарен? И ваши... Врановы ребята, все целы?

— Киаран — это то создание, что было раньше слуа? Уплыл с найлами вроде бы, хотя ему как раз транспорт не нужен. Принца Анарена не нашли после разрушения башен, он очередной раз пропал без вести. Может лет через двести он снова объявится в Серединном Мире. Сель тоже оказался под обломками, и его тоже не нашли. Остальные в порядке более-менее.

День забрал с тумбочки свой поплавок и кивнул Рамиро.

— Я тебя оставлю до вечера, твой жабеныш там подпрыгивает. К тому же к тебе посетители. Сэн Хосс, сэн Вильфрем, добрый день! Заходите, присаживайтесь, я уже освобождаю место.


* * *

Сильно пекло солнце. В ушах шумело, кричали чайки. Энери разлепил склеившиеся ресницы, сглотнул. В горле было сухо. Сильно хотелось пить. Кажется он падал вместе с башней...с потоками воды. Вода несла его, ломая и поворачивая, как щепку, а потом выбросила куда-то. Оставила на берегу, как плавучий мусор. Под затылком что-то больно кололось, то ли камешек, то ли ракушка. Только затылок он и ощущал. Попробовал пошевелить рукой, но пальцы не слушались.

Как все... привычно.

Море шумело, накатывалось. Горизонт вдруг стал дыбом. Сознание ускользало, но Энери, сам не зная зачем, усилием воли вернул себя обратно, на пустынный, засыпанный галькой берег.

Ног он тоже не чувствовал.

Нужно только снова закрыть глаза, уйти в спасительную темноту, это неприятно, как тошнота, но потом обсидиановый нож в груди снова выдернет его из небытия. Так случалось много раз. Просто перестать сопротивляться, привычно подумать о Летте, Альбе. И уснуть.

Тень закрыла от него солнце. Стало ощутимо прохладнее. Энери проморгался, стараясь сфокусировать взгляд. Все расплывалось.

— Ну что, Нож, допрыгался? — знакомый резкий голос разорвал шуршащую тишину. — Альфарская пуля, ну как же так, ой-ой-ой.

— Асерли.

— М?

Сбоку что-то зашуршало, видимо наймарэ присел рядом на корточки. Перед глазами так и плавал мутный белесо-голубой туман. Рядом с ухом раздалось жадное сопение, кончик холодного языка коснулся щеки.

— Только попробовать, Нож, уверяю тебя. Зачем тебе блюющий собеседник, — хохотнул Асерли. — Всего капельку и попробую.

Анарен поморщился. Он так удобно устроился, уплывал в бесконечный туман. Противный голос мешал, как булавка в сапоге. Дышать было тяжело, легкие словно подпирало что-то.

— Асерли, ну вот зачем ты приперся?

— А проводить друга в последний путь? — делано удивился демон. — Как так? Вся эта ваша история, она такая завораживающая! Захватывающая! Упоительная! Феерическая! Эй, Нож, не отключайся! Ты чего!

Захрустела галька и Энери взвыл — чертов наймарэ бесцеремонно волок его куда-то, вцепившись в плечи, причиняя дикую боль. Кажется, в нем ничего целого не осталось, ни одной кости. Ноги бесполезно вихлялись, подскакивая на гальке.

Асерли прислонил его к чему-то твердому, придав сидячее положение, и Энери немедленно вырвало кровью.

— Хр-хх...изыди нахрен, скотина.

— Еще чего! Я старался, привел Полночь, отвлек старого говнюка. Я помогал! Мне нужна медаль! А ты меня костеришь. Все тебя бросили и уплыли, между прочим, еще вчера. Но ты не должен их винить, Нож, тебя трудновато найти было. То немногое, что от тебя осталось.

Снова сопение возле уха. Энери слабо качнул головой, отмахиваясь, как от комара.

— Королева свалила! Люди свалили! Представь, что за романтика, мы с тобой, вдвоем, на этом Стеклянном, Деревянном, Оловянном острове! Не знаю, с какого конца тебя начать жрать, с ног или с головы?

Принц помолчал. Закрыл глаза, опять попробовал сглотнуть.

— Куда жрать, животное, — пробормотал он наконец. — Какое жрать. Во мне половина сумеречной крови, тебя наизнанку вывернет. Как голотурию.

Теперь замолчал уже наймарэ. Тихонько хмыкнул. Пристроил Энери поудобнее, стало немного легче дышать. Время шло и шло. Море накатывало волны на пустой берег. Глухо постукивала галька.

— Асерли?

— Ну?

— Ты еще здесь?

Шум волн. Смешок..

— Нет. Я уже ушел.

— Со мной был найл и еще альд, они живы?

Опять долгое молчание

— Я питаюсь человеческим отчаянием. Думаешь, я скажу?

— Ладно, — покладисто согласился Энери.

Шумели сосны. Остров мерно проворачивался. Пекло солнце. Кровь пульсировала в висках, дыхание прерывалось. Но несмотря ни на что, он чувствовал себя... Свободным.

— Асерли?

— Что еще тебе надобно?

— Сделай для меня кое-что, Асерли. На прощание.


* * *

День вышел из палаты, холодно посмотрел на маявшегося у стенки Ньета и свернул налево по коридору. За спиной, за приоткрытой дверью слышался бодрый голос Вильфрема Элспены и взревывающий бас лорда Хосса:

— Ты ж теперь герой, партизан! Элспена как прилетел со свадьбы младшенького Макабрина и королевы Амарелы, так мы сразу к тебе! Вот, тут апельсины, яблоки. Леди жена моя бульону еще налила. И пюре. И тут еще что-то в баночке. Я на стол поставлю. О, медаль! Мои поздравления! А почему на ноге?

— Я опять копченую скумбрию привез, — похвастался Элспена. — И "Морское", само собой. Говорят, поставки скоро возобновятся, но чего ждать?

— Да мне наверное нельзя...

— Бутылочку! В честь свадьбы! Эх, и гуляли же в Марген дель Сур, столами перегородили улицы, весь город праздновал. Вечером огни, фейерверки — не хуже чем у нас на день Коронации. На главной площади были танцы, раздавали десятилетнее вино и выкатили печеных мерланов, вот такенных. Одного я не пойму...

— М?

— Королева на сносях уже. Когда успели?

Рамиро что-то неразборчиво пробормотал и троица залилась дружным хохотом.

Люди радуются окончанию войны. Это хорошо. Страна скоро успокоится и заживет по прежнему. Никто не знает, кто на самом деле виноват во всей этой свистопляске. Хорошо бы и не узнали.

В этом же крыле, в одной из рыцарских палат, находился на попечении лорд Тень. От забот Таволги и ее девушек он категорически отказывался, предпочитая человеческих врачей . День уточнил время и подумал, что сейчас у него должен находиться король. Если подождать немного, то они еще успеют поговорить на обратном пути. Столько дел накопилось. А война закончилась.

Мимо неторопливо прошел человек в белом халате, таком же, как у самого Дня. Человек старательно прятал лицо, но День все равно его узнал. И обрадовался.

— Постойте ка, любезнейший, — окликнул он. — Куда вы так спешите? У меня к вам пара слов.

Синие точки на скулах, о которых так подробно написано в отчетах. Охрану лорда Тени искра, слуга эль Янтара, может быть и мог провести, но только не Дня.

День прыгнул вперед, а искра увернулся. День прокатился по полу, затормозил о стену, стремительно вскочил на ноги, а чертов бывший лорд Флавен уже мчался по коридору, с неправдоподобной для человека скоростью. Оттолкнул оторопевшую медсестру, вынес оконную раму и выпрыгнул на улицу со второго этажа.

День зашипел и кинулся за ним. Некогда было выяснять, в палату или из нее возвращался этот бывший человек, который причинил Дару столько зла. В окно выскочила уже фюльгья Дня, снеся копытами остатки выбитых стекол. Искра бежал по улице, петляя между машинами. Белый олень перемахнул через тормознувшую "орку", отшвырнул рогами загораживавшую путь шикарную "ламию", та покатилась, врезавшись в витрину и осыпав прохожих дождем стеклянных осколков.

Искра нырнул в узкую арку, уходя в переулки. День кинулся следом, проскрежетав копытами по обледенелой брусчатке. В арке пришлось сбавить ход, а юркий и ловкий человек, как назло, все ускорялся, мчался, спасая жизнь. Или...

День мельком подумал о возможной ловушке, но фюльгья была в ярости, она хотела только догнать и убить, он не справлялся с ней. Да и не хотел. Вспомнил, как, обдирая пальцы, оттаскивал куски мокрого камня, ворочал их на пару с фоларенышем, а тот рычал, ругался, понукал. Лицо у фолари было мокрое, то ли от воды, то ли от слез — мокрое и бешеное.Вспомнил, как они вдвоем отвалили гранитную глыбу и вытащили измазанное переломанное тело, его не узнать было, и День взвыл, как выла Шерла, не хуже всякого баньши, он никогда не плакал ни по погибшим товарищам, ни от боли, ни от страха. Он был герольд Королевы и не боялся ничего в мире, кроме, как оказалось, этого вот... он выл и раскачивался, а потом фолареныш пнул его и злобно прошипел — а ну вытри слюни, беги за вашими лекарями. Или, клянусь всем на свете, я тебя тут же рядом положу.

А потом Таволга наконец сказала, что человек наверное будет жить, но она ничего не обещает.

Лавина, бедствий, которая обрушилась на Дар — стронулась от крошечного камешка, который уронил этот вот, бежавший сейчас от него, как от смерти. День знал, что у искр нет своей воли, но воля есть у того, кто их направляет. И хотел отомстить хотя бы орудию, если не руке, его держащей.

Искра петлял по переулкам неподалеку от Семилесной, и никак не получалось хотя бы приблизиться к нему. Он был быстр и хитер, а фюльгья себя не помнила от злости и не понимала, куда тот направляется.

Однако понял сам День — к лестанскому посольству, которое было закрыто и депортировано после начала войны на Южном берегу. Посольство занимало большое здание, примыкавшее к посольству Иреи и посольству Леуты, и у них была наверху общая для всех вертолетная площадка.

Беглец открыл дверь, которая должна была быть заперта, перемахнул через турникет проходной и шмыгнул на лестницу. Пока Дню удалось совладать с бесновавшейся фюльгьей, прошло изрядно времени. Потом уже на своих двоих он кинулся следом за Флавеном, оскальзываясь в неудобных ботинках, кляня все на свете, и, конечно, опоздал.

Выбравшись на крышу, он услышал только стрекотание вертолетных винтов и увидел удалявшуюся машину.

Дролери хорошо чувствуют моменты, когда история и судьба отдельных личностей сплетаются воедино, но это, видимо, был не тот момент. День чувствовал только разочарование.

Он стоял на заснеженной крыше, задрав голову, смотрел, как улетает металлическая стрекоза и думал, что надо бы к чертовой матери запретить полеты в городе. потом подумал еще, что рыцари неминуемо взбунтуются. Снова.

Вздохнул, опустил голову, сунул руки в карманы брюк. Пиджак измялся, и у него отлетела пуговица.

Длинную расхлябанную фигуру у самого края он заметил не сразу. Присмотрелся, подошел ближе. Фигура наблюдала за удалявшимся вертолетом и жрала мороженое. Фруктовое, в бумажном стаканчике. Высовывала длинный язык, ковырялась палочкой. Мороженое задубело на морозе и поддавалось плохо. Город лежал перед ними внизу, заснеженный, спокойный, украшенный в преддверии Юля.

— Золоторогий! — преувеличенно обрадовалась фигура. — Сколько лет! Сколько зим! Мороженку хочешь?

— Асерли.

— Узнал! Надо же! Мне приятно!

День вдруг понял, что ужасно устал. Насыщенный выдался год. Надо бы взять отпуск.

— Думаю, бесполезно спрашивать, что ты тут делаешь?

— Напротив! — Асерли снова поковырял мороженое деревянной палочкой, потом стал неторопливо размешивать загустевшую массу. — Я тут исключительно по просьбе нашего общего знакомого!

На шее наймарэ, диковато сочетаясь с клетчатой рубашкой и расстегнутым плащом, болтался в петле черный обсидиановый нож, даже на вид бритвенно острый.

— Знакомый, я так понимаю, умер в мучениях?

— Этого я никак не могу тебе сказать! Но эта штука ему оказалась больше совсем не нужна. Да и мне вобщем-то тоже, так, сувенир на память.

Асерли мешал и мешал в стаканчике, как заведенный, мороженое плавилось и закручивалось спиралью. День вдруг посмотрел на небо и нахмурился.

— Ты что, выполняешь последнюю волю принца Анарена? Как он мог пойти с тобой на сделку!

— Спокойно, Золоторогий! Не дергайся. Я в своем праве.

Облака над Университетским парком завивались вихрем, столбом, захватив и закручивая блестящую стрекозу. Шума винтов уже почти не было слышно. Ветер выл, ревел, но на самой крыше было тихо. Асерли остервенело мешал в стаканчике, скосив узкие глаза к длинному носу..

— Перестань! В парке могут быть люди!

— Какой ужас! Люди! Ой!

Стаканчик шваркнулся об крышу и розовое мороженое кляксой расплескалось по черному битуму.

— Не надо было орать под руку, я же страшно испугался, — заметил Асерли. — Но вообще сам подумай, какие там люди после того, как старый говнюк проутюжил этот парк своими скатами, или что там у него? И никто не пожалел несчастного полуночного, который погиб там смертью храбрых, в тяжелой схватке с превосходящими...

— Асерли! — День тяжело дышал и стискивал кулаки. — Я так понимаю, волю заказчика ты только что выполнил? Убирайся в клятую Полночь и оставь это место!

— Убирааайся? — протянул Асерли, длинным языком слизывая с палочки остатки мороженого. — Нет, ну как так? Принц сказал мне знаешь что? Вот сейчас прям точно передам..., — он нахмурился и изобразил непосильную работу мысли. — Он мне так сказал — Асерли, исправь все. Ну сам посуди, все! Тут же работы на десятилетия! На века! Задал он мне задачу! "Исправь все"! Так что я бы и рад убраться, но... Никак! Воля заказчика.

Наймарэ отсалютовал Дню двумя пальцами, подошел к краю крыши и преспокойно шагнул вниз.

Эпилог.

На сцене Королевского театра только что отгремела Маргерийская битва. Последняя битва, в которой, по всем историческим хроникам и документам, принимал участие и пропал без вести самозванный король Дара, мятежный Принц-Звезда Анарен Лавенг.

Отполыхали замена, отблистали копья над толпами танцующих, отгорела, отвертелась и распалась людская масса, отхлынула за кулисы, оставив после себя курганы смятых тряпок, плащей и знамен, утыканных крашеным серебрянкой бутафорским оружием. Над обезлюдевшим полем брани сипло и однообразно зазвонил колокол.

Алый пламенный свет сменился на желтоватый, тоскливый — день, полный крови и ярости, перешел в холодный угасающий вечер.

Одна за другой на сцену выходили безликие закутанные фигуры, бродили от кургана к кургану, искали своих мертвецов. Падали на колени, немо молились и плакали, склонившись, бережно подбирали плащи, тащили их, как носилки, по двое, по трое, маленькими траурными процессиями, расходились за кулисы.

Ньет, сидящий рядом с Рамиро, недовольно забубнил и заерзал. Он опоздал на спектакль, задержавшись у лорда Хосса, и на свое место в шестом ряду партера пробрался уже в темноте.

— Стены! — зашипел он Рамиро на ухо, — Стены не разъезжаются, вчера оказалось, что левая фурка сломана, я поставил на подшипники, но она все равно не едет, уже минуты две как должны разъехаться!

— Ты присягу Логану принес? — так же шепотом спросил у Ньета Рамиро, — Гербовый значок тебе выдали?

Ньет похлопал себя по плечу:

— Выдали, выдали, вот он, при мне. Пропасть, у них вся партитура поехала, я слежу за временем, восьмая и девятая падуги должны уже идти! Вот в блокноте у меня записано! Погляди!

— Значит, все катандеранские фолари под рукой лорда Хосса, да? Это официально объявлено?

— Ну да, объявлено, что ты меня допрашиваешь? С сэном Логаном все нормально, а вон там сейчас должны уже принца подсвечивать, где он? — Ньет даже подскакивать начал на своем месте, — Да что ж такое! Опаздывают!

— Обычные театральные накладки, уймись, ты зрителям мешаешь. А по радио объявят? Должны в новостях объявить сегодня и завтра... О, принца подсвечивают, смотри.

Ньет облегченно выдохнул и вцепился в рамирову руку потными пальцами.

Последние закутанные фигуры покинули сцену, унося "погибших", желтоватый свет медленно погас, и в пепельной темноте на сцену упал белый лунный луч — на край рампы, прямо над оркестровой ямой. Там, свернувшись клубком, лежал человек, не замеченный ранее никем — ни фигурами на сцене, ни зрителями в зале. Он лежал скрючившись, закрыв лицо руками, его светлые волосы рассыпались по затоптанному половику.

Наконец-то разъехались серые плоскости, изображающие стены города Маргерии, открывая для взглядов медленно загорающийся витражный задник.

Ньет вздохнул еще раз и хватка его чуть ослабла.

Над лежащим человеком под простую мелодию без слов проворачивалось колесо года. Взлетали и опадали созвездия, проносились ангелы и демоны, всадники, птицы и драконы, падающие и возносящиеся звезды, луны и солнца — быстрее, быстрее, быстрее, пока музыка не слилась в сплошной визг скрипок, а в глазах не замельтешило от цветной, как конфетти, пурги. На мгновение Рамиро зажмурился, чтобы снять напряжение с глаз, а когда посмотрел снова — мелькание исчезло, звук истончился в еле слышный звон, а сцену и весь зал окутала мерцающая звездная сеть. Из нее соткалась бледная, полупрозрачная женская фигура, невесомая, как сияние. Аланта — Летта, та, которой больше нет.

Она приблизилась к лежащему, склонилась над ним, отняла его руки от лица и осторожно стала подымать. Он не хотел вставать — это было видно. Он желал навечно остаться здесь, в пустых полях, неузнанный и ненайденный, если не забытый, то потерянный навсегда. Но она ласково и настойчиво подняла его и подвела к одной из лесенок, спускающихся в зал.

Эстеве — Энери, покачиваясь и обхватив себя за плечи, сделал шаг по лестнице, еще один и еще, прошел мимо партера до центрального широкого прохода между креслами. Луч прожектора сопровождал его. В проходе принц на мгновение задержался, выпрямился, оглядел темный зал и улыбнулся — через силу, но сердечно, благодарно. Прижав руку к груди, коротко поклонился невидимым зрителям — и зашагал к выходу. Открылись и закрылись высокие, с резной позолотой, двери.

Оркестр заиграл "Госпожу Дорог" — старинную средневековую песню, посвященную святой Невене. Луч прожектора переместился обратно на сцену и скрестился с несколькими другими — Аланта-Летта, к удивлению Рамиро, не ушла за кулисы, а осталась на сцене, и теперь, при ярком свете, было видно, что она одета в синее платье и серый широкий плащ — одеяния, в которых всегда изображали святую Невену.

За спиной ее, скрывая угасающий задник, спустилась огромная, распростершая крылья камана, вырезанная из черного бархата. С обеих сторон из-за кулис вышли актеры, игравшие в спектакле — танцовщики и чтецы, герои и их души, все, даже Шерла, но Эстеве не было. Собравшись вокруг Аланты, они опустились на колени, и она раскинула руки, распахивая плащ над их головами защитным жестом Госпожи Милосердия.

Медленно сошелся занавес. Зал, помолчав пару минут, грохнул аплодисментами и криками "Браво!"

— Что это было — Рамиро повернулся к Нету, — В конце?

— В последний момент вставили, — заулыбался Ньет, оглядываясь на поднимающихся вокруг зрителей, — В ответ на последние политические изменения. Типа, хоть с Королевой распрощались, но святая-то Невена никуда не делась. Для поднятия духа и общей атмосферы. Вроде нормально выглядит. Я хорошо сделал?

— Это я понял, но зачем так в лоб-то?

— Ой, да ладно, все тебе вечно не так! В следующий раз сам будешь с гипсом на руке рисовать эту каману. Смотри, король тоже хлопает! И этот твой альфар тоже хлопает. Сейчас кланяться позовут. Рамиро, мне тоже что ли кланяться идти? — Ньет испуганно вытаращил глаза. — Мне туда, на сцену что ли? Со всеми?

— Иди, конечно, — улыбнулся Рамиро, — и я пойду. На премьере вся команда выходит, а мы с тобой — команда.


* * *

Киаран разгреб мягкую землю, дальше рыть стало сложнее, он достал из-за пояса Луношип и рыхлил уже им. Когда ямка стала достаточно большой, он покопался в кожаной сумке, достал маленькое, твердое, неровно окрашеное яблоко с сухим листком на черенке, налил в ямку воды из фляги, положил яблоко в лунку, засыпал, пригладил руками. Получился крохотный холм.

— Что это ты делаешь? — спросила Белка, подходя ближе.

Она стояла прямо, не канючила, не ныла, смотрела с интересом на то, что делает Киаран, и нисколечки его не боялась. Платье, правда, было все грязное.

Киаран немного подумал.

— Сочиняю сказку.

— Про кого. Какую? Она хорошо закончится?

Киаран еще подумал.

— Про мой народ. Это такая сказка... про то, как они...как мы долго скитались в Полночи, и терпели лишения, и умирали, и не было нам покоя.

— А зачем яблоко?

— Это такое волшебство. В сказке говорится, что один альм...то есть один слуа, принес яблоко из крепости Аркс Малеум на свободную ничью землю, и зарыл его там, ну, как якорь. Чтобы Аркс Малеум не болтался как лодка в пустом море, а оставался недалеко от земли.

— И теперь твой народ придет сюда? — Белка поковыряла босой ногой холмик перекопанной земли.

Киаран вздохнул.

— Нет. Но может быть, им станет хотя бы немного легче.

— А еще сказки будут?

— Будут. Сказки всегда длятся, а когда заканчиваются старые — начинаются новые. Я придумал еще одну, но пока не знаю, как завершить.

— Расскажи!

— Жил был король слуа, великий и прекрасный. Однажды его предали свои же люди и он не смог убежать от великого холода, ибо был ранен. Тогда альм укрыл его в брюхе убитого королем дракона. Поэтому король не умер, а только уснул непробудным сном. А что дальше — не знаю.

— Я знаю! — обрадовалась Белка. — Я расскажу!

Она присела на корточки рядом с Киараном, подперла щеки руками и мечтательно уставилась на пустынный морской берег, над которым висело неподвижное солнце. Пальцы у нее были в песке, а в волосах — вплетены пустые раковины.

— И тогда альм перенес дракона в другие земли, где никогда не бывало великого холода, а был только такой, нестрашный, когда люди топят печи и ходят в шубах. И дракон превратился в холм, поросший яблонями и зеленой травой. Это было в лесу.

Белка покачалась на корточках и закусила губу. Ее одолевали творческие муки.

— Ну и вот. В лесу. А потооом... потом этот холм нашла одна девушка! Да. Красивая! С золотыми косами! В платье вышитом. И она там гуляла... и увидела вдруг, что с края холма подмыло землю и там лежит замерзший король, тоже красивый! Она сразу в него влюбилась. И поцеловала. А он сразу проснулся и ожил.

Киаран вытаращил глаза.

— А потом что?

— Потом она поженилась на нем, ясно же! И они жили долго и счастливо! — торжественно закончила Белка. — Пойдет тебе такая сказка?

Киаран прислушался к себе.

— А ты знаешь, где это место? — спросил он.

— Пока не знаю! Но в сказках сначала всегда бывает путешествие.

— Пойдем тогда поищем?

И они отправились в путешествие.

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх