— Хьюстон, у нас проблемы, — хмыкнул под нос Борисов, проверяя на месте Лобзик. — Но повелитель суши уже спешит на помощь!
— Глава 24
— Я думал, ты себе можешь ноги наколдовать, — проворчал Борисов, остановившись.
Начал счищать приставший ил, оглядывая остров — один шаг оставался до суши. Позвал бы Хомяка на помощь, благо тому было все равно, что жрать, да зверюга тащила на себе бочку с усаженной внутрь Ариэль. Хомяк не удержался по дороге, слизнул нескольких стражей, затянул носом доброе облачко тумана и кажется, схарчил одну из защитных линий. Можно было рискнуть и натравить Хомяка дальше, но Борисов вдруг засомневался — поможет ли ему войско на острове? Вон Ариэль сюда кучу рыбьего мяса нагнала и оно не помогло, даже Бодрая Квакушка спасовала.
— А еще лучше — крылья! — беззаботно заметила Ханнали, пуская дым в ухо Борисова.
Системы защиты острова не возражали против Хомяка и жен Борисова, похоже, считая их придатками к нему, за счет магии призыва. Или еще чего-то там считая, Борисов не стал вникать и ломать голову, сработало и ладно.
— Зачем мне крылья под водой? — спросила Ариэль. — И нет, я создание океана, у меня не может быть ног, как у сухопутных.
— Гм, я бы вот вспомнил о крабах, — проворчал Борисов, все же делая шаг вперед.
Повелитель моря и суши ступил на остров Оракула!
Ограничивающее условие квеста "Путь к Творцу" — обойдено!
Получено достижение "Имя мне — Легион!"
Получено достижение "Мы с тобой одной крови!"
Получен уникальный талант "Крепкая семья!"
Магия Призыва улучшена и изменена!
— Чего? — машинально переспросил Борисов, пытаясь понять, что происходит.
Он внезапно ощутил не просто связь со всеми женами, нет, он ощутил себя всеми женами. Веселый перестук колокольчиков в голове накурившейся Ханнали теперь отдавался в ушах Борисова, у него болел и подсыхал хвост, чесалось между ног и приятно болела задница, которую тренировала Пинки в преддверии родов, чесался нос Жаклин, одолевали тревоги Манько и трескался левый рог Зориэллы. Чуть болела рука, которой Арнэль стискивала меч, урчало в животе, как у гномы.
Хотелось жрать, как Хомяку.
— Ты бы аккуратнее магию свою совал, что ли, — проворчала Ханнали, падая на берег. — Я все-таки Императрица фей, а не какая-то тем вертящая жопой пчелка-одиночка!
Связи, связи, связи, бесчисленные связи, не только с землей Кварики, но и подданными Империи, ощущение русалов и рыб Ариэль, феечек-подданных Ханнали, бесчисленных живых созданий, которые казалось что-то шептали в уши Борисову, тянули руки, ноги, крылья, хоботки, щупальца, жвалы.
— Ты не устаешь удивлять меня, муж мой, — спокойно заметила Арнэль. — В молодости я бы левую руку отдала за подобную связь со своим легионом!
Это была уже не просто мысленная связь, она больше походила на обмен телами, а то и слияние их всех в некий единый организм. Немножко за гранью того, что Борисову хотелось бы, но дареным талантам, как говорится, в зубы не смотрят.
— У тебя еще будет шанс вступить в связь с легионом, — с двусмысленной усмешкой пообещала Ханнали.
Борисов поднял ее и посадил на плечо.
— Кажется, наша связь укрепилась, — сообщила Ариэль Борисову.
Тот в ответ, наполовину не понимая, что делает, сделал жест и нижняя часть тела Ариэль изменилась, превратилась из хвоста в две ноги и все остальное. Очень такие знакомые две ноги.
— Как интересно! — восхищенно заорала Пинки, потом начала хвататься руками за задницу, обтянутую чешуей. — Эй, как я буду рожать?! Как рожают русалки?
— Быстро, — ответила рассеянно Ариэль, ощупывая себе ноги и между них. — А почему у меня так приятно болит сзади?
Ханнали покатилась со смеху, а Арнэль нахмурилась. Хомяк сидел, высунув язык, и с интересом наблюдал, дожидаясь, когда ему дадут сожрать бочку и половину острова.
— Аргус, — тихо бросила Арнэль.
— Ты права, — кивнул Борисов, — нам лучше быстрее закончить здесь.
Пинки забросили в бочку, раз уж она так хотела и они пошли вперед и вверх, туда, где на верхушке холма, в какой-то дымке еле заметно угадывалось подобие храма.
— Ну, ты понял, что случилось? — спросила Ханнали.
— Теперь можно обмениваться разными возможностями?
Из кустов выскочила очередная страховидла-самоубийца и выстрел из Лобзика разнес ей башку. Хомяк тут же слизнул все, выбросив язык, словно заправская жаба, затем жадно зачавкал.
— Кто ж немытое с пола ест, — укорил его Борисов.
Хомяк посмотрел на него налитыми кровью глазами, надул щеки воинственно, словно говоря "Мое! Не дам!" и даже как-то ухитрился продемонстрировать огромные клыки, не переставая при этом чавкать, жевать и глотать.
— Это что, я теперь смогу жрать, как Хомяк? Или стрелять, как Лобзик?
— Пинки могла изменять свое тело, по благословению Тавали, — ответила Ханнали, — ты просто изменил направленность ее благословения, не для изменения моего тела, чтобы мы могли заняться размножением, а для изменения тела Ариэль.
Борисов задумался. Они шли, твари прыгали, Хомяк их жрал, храм становился все ближе. Уже было видно, что это скорее обломки храма, с чудом сохранившейся башенкой, украшенной мастерски выточенным глазом. Расположение зрачка посредине и легкие покачивания от ветра создавали полное ощущение, что глаз живой.
— Все равно не понял, — признался Борисов.
— Ты можешь взять у Хомяка талант жрать все подряд, только тело останется твое собственное, — вздохнула Ханнали, закатывая крошечные глазки.
То есть, Борисов этого не видел, конечно, но ощущение осталось. Равно как и ощущение того, что феечка почему-то одновременно хочет потрахаться с ним в полный рост и в то же время не хочет.
— А это еще с чего? — удивился и огорчился Борисов.
Пинки плескалась в бочке, хохотала и брызгала на Хомяка. Ариэль носилась вокруг, хохотала, словно трава щекотала ей босые ноги и нередко притаскивала за собой очередную страховидлу, тут же шедшую на корм Хомяку. Только Арнэль шагала хмуро, то и дело бросая взгляды по сторонам.
— Чего с чего? — отвела взгляд феечка.
Все она прекрасно поняла, но говорить не хотела. Кажется, в этом была замешана Тавали, которую Ханнали ощущала как... интимную подругу? Борисов поморгал и решил, что тоже не хочет знать, чего там между ними было.
— Скучно как-то идем, — заметил Борисов, — может, все на Хомяка залезем, да поскачем?
— Ску-ку-кучно? — возмутилась Арнэль настолько, что начала заикаться. — Да ты видел, что и кто тут бегает?
Борисов пожал плечами. Кто бы тут ни бегал, все дохли от одного выстрела в голову, так что какая разница? И вообще, романтика ближнего боя его в последнее время не волновала, было кому сражаться и вместо него.
— Да обычный живой тут в жизни не прошел бы! Даже отец не прошел бы, а уж его никто не назвал бы обычным живым! — воскликнула пафосно Ариэль.
Взгляд ее неожиданно замаслился, скользнул по фигурке Борисова, а тот вздохнул. Все как всегда.
— Эй, залезайте все в бочку! — воскликнула Пинки. — Тут весело!
— Остров простоял скрытым хрен знает сколько тысяч лет, аж храм развалился, мы тут первые посетители, но ворота все равно закрыты? — удивился вслух Борисов.
— Можно обойти, — указала Арнэль на пролом.
— Дайте я его! — подбежала хохочущая Ариэль, вскидывая трезубец.
Ступни ее уже покрылись мозолями, но она все продолжала бегать. Прикрывать ноги и промежность отказывалась наотрез, дескать, наплавалась в чешуе, успеет еще прикрыться потом. Борисов подсознательно ожидал, что полезет с предложениями секса, но обошлось.
— Зачем напрягаться? — пожал плечами Борисов. — Хомяк, кусь-кусь!
Хомяк оскалил пасть и ворота исчезли. За полуразрушенными, выветренными стенами, увитыми диким плющом, открылся огромный двор. Когда-то он был мощен камнем, но время и погода основательно испортили тут все. В центре двора стояла статуя воина, а на противоположной от ворот стороне, в тени треснувших колонн, дремал, сидя в огромном каменном кресле, ветхий старец.
Едва Борисов сделал шаг внутрь, как старец встрепенулся.
— Ты пришел! — провозгласил он. — Пройди мимо стража и я открою тебе путь к артефакту Творца!
— Кажется, это мы уже проходили, — пробормотал Борисов под нос.
Статуя ожила и двинулась к нему, двор словно накрыло невидимым колпаком, за стенками которого остались жены, Ариэль и Хомяк. Страж — статуя приблизился и Борисов выстрелил небрежно из Лобзика... едва не лишившись головы.
— Ха, — хекнул он, отпрыгивая.
Выстрелы, раньше разносившие кого и что угодно, не оказали на статую никакого воздействия. Кажется, Хомяк там, за пределами купола, вгрызся в этот самый купол, поглощая магию, да так, что старец схватился за сердце, но Борисову то нужна была честная победа! Ладно, условно честная, чтобы этот дедуган открыл путь к артефакту.
Поэтому Хомяк вытащил зубы из купола, а Борисов начал меняться. Смертельная опасность обострила разум и он понял, о чем толковала Ханнали. Сжался размерами с саму феечку, а та выросла, попутно лишившись крыльев, одолженных Борисовом. Было очень больно, но у Пинки он взял умение наслаждаться болью и пережил трансформацию.
Забилась Ариэль на земле, начала пускать пузыри в бочке Пинки, но им было кому помочь. Борисов стремительно одолжил у Арнэль знание тактики, умение биться и прихватил у Жаклин понимание камней и руд, даже если таковые в форме статуи. Одолжил у Манько грязных трюков детей богов.
Стремительно рванул и скрылся в ухе статуи, выстрелил и разнес стражу голову изнутри.
— А шуму-то было, шуму, — проворчал Борисов, превращаясь обратно и шагая к оракулу. — Ну что, дед, где там артефакт Творца?
Тот ответил мысленно и Борисов выпучил глаза, заорал:
— Да вы, блядь, издеваетесь!!
Корпорация Виртуал, то же время
— Как я и сказал, система обошла все ограничения и еще прокачала Филча.
— Да, впечатляет. Особенно неуязвимость против дробовика — разобрались?
— Вручную допилили код. Понимаете...
— Неважно. Что дальше?
— Теперь финальный этап. Можно начинать готовиться к уничтожению или порабощению Филча, неважно. В любом случае мы от него избавимся раз и навсегда.
— Глава 25
Борисов смотрел на огромный храм, фактически целый комплекс храмов, украшенных огромной стометровой статуей Хомяка и вспоминал, какая дыра была тут еще совсем недавно. Спящий, голодный, бессильный бог Жадности и союз с ним, откормка через Хомяка. Сам Хомяк, огромная зверюга размером с пару слонов, сидел рядом с Борисовым и часто дышал, вывалив язык и тоже глядя на храм. Усилившаяся связь доносила до Борисова ощущения Хомяка, радостные воспоминания о том, как его мыли и чесали в этом здании, кормили вкусно, развлекали и ублажали.
— Ваше Величество.
— Мариэтта, я же сказал, в случившемся на острове нет твоей вины! — резко отозвался Борисов. — По условиям туда мог войти только повелитель моря и суши, я и вошел.
Он настолько привык, что Мариэтта рядом, что иногда даже не замечал ее. Только вернувшись от оракула и приказав отправляться обратно, в Хогвартс — потому что артефакт Творца был спрятан под тем храмом, где он впервые встретил Жадность — Борисов обнаружил, что Мариэтта все время провела на корабле. Она страшно переживала, что оказалась не в силах исполнять обязанности и вот теперь все начиналось по новой.
— Ваше Величество, — повторила Мариэтта, — сейчас вы войдете в храм бога, храм, в котором живет, фактически бог, а я опять не смогу вас сопровождать.
Борисов нахмурился, так как не мог припомнить, была ли с ним Мариэтта в прошлые разы. Или Жадность предпочитал беседовать наедине? Все как-то неожиданно сливалось в незапоминающуюся рутину.
— Идем, — качнул он головой.
В этот раз ворота просто раскрылись, без сотен бегущих навстречу юных послушниц, и Борисов одобрительно хмыкнул. Часть жречества заняли делом, подготовкой к войне с демонами, еще часть, пожалуй, следовало направить в армию, но это как раз могло подождать. При покорении и завоевании новых территорий, присоединении их к Империи Сиесты, там словно самозарождались храмы и жрецы в них.
Еще юных послушниц пристроить, детей рожать да экономику поднимать и будет уже неплохо.
— Ваше Величество, — склонился какой-то жрец из свиты Левозуба.
— Освободите главный храм и позовите первожреца, — скомандовал Борисов.
Жрец покосился на Мариэтту, но промолчал, поклонился и отправился исполнять.
— Если...
— Никаких если, — отрезал Борисов. — Надо — сделаем.
Увы, все мечты о встраивании церкви Жадности в империю разбивались о противоречия между самим Борисовым и Жадностью. Впрочем, вскоре это должно было измениться, если все пройдет гладко, но как раз в силу прошлых противоречий Жадность мог и заподозрить что-то.
— Ваше Величество.
Стоило бы привести сюда свиту, чтобы все затоптали и наблевали по углам, с мелочной мстительностью подумал Борисов и постарался сосредоточиться, взять себя в руки. Как раз сейчас злоба была неуместна, как никогда, но и радушие, пожалуй, тоже имитировать не стоило. Деловая сосредоточенность и уступка обстоятельствам, да, вот так.
Но что поделать, если при виде всей этой роскоши и магии внутри главного храма, Борисов не мог отделаться от мысли, сколько пользы такие вещи могли бы принести империи. Всего этого жречество Жадности, следуя призыву своего бога, сидело и копило ценности, словно заправские хомяки. Была бы возможность, так и в защечные пазухи бы пихали, как все те же хомяки.
— Итак, — без церемоний объявил Борисов, — меня надо поженить с Мариэттой, а храм снести.
Левозуб выпучил на мгновение глаза, казалось, сейчас снова закашляется, как в былые времена. Затем совладал с собой, чуть прищурил заплывшие жиром глазки.
— Это объявление войны?
— Это предложение мира! Шефа позови, — искривил губы Борисов.
Вид Левозуба переменился, задышал мощью и жадностью.
— Ты отверг мою жену, но привел свою?! — первым делом воскликнул Жадность.
— Твою жену?
— Жрица Агранна Норделл! Я лично отобрал ее, чтобы наполнить тебя благочестием и верой!
— Да, а мне казалось, что это я должен был ее наполнять, — спошлил Борисов. — Разве это была не инициатива твоего первожреца?
— В отличие от тебя он верен и лоялен и никогда не пошел бы на такое самостоятельно! Но ты, маловерный, усомнился в моих слугах и выборе!
А верен и лоялен он за уничтожение смертельного проклятия, мрачно подумал Борисов. Наглядный пример того, какую цену приходится платить за помощь Жадности. Интересно, зачем ему требовалась Норделл? Наполнить Борисова "благочестием", то есть верой в Жадность? Вряд ли у нее что-то вышло бы, подумал скептически Борисов и замер. На словах не вышло бы, но она получила бы доступ к телу самого Борисова.
