Нимфа в камуфляже

Нимфа в камуфляже.

Пролог.

Из малого рождается великое,

Как столб огня из искры небольшой,

Как океан из родника пречистого,

Как чаща леса с рощицы одной.

Героями, ведь, сразу не рождаются

И пусть потом ты славу обретешь,

Ковром под ноги ляжет мир размеренно,

Ты все равно дитем преглупым жизнь начнешь.

И не смотрите так скептически на девочку,

Что защитила, ей чужого, малыша,

Да, от гуся, да, простою палкою,

Но мимо, как другие, не прошла.

Не надо улыбаться снисходительно,

Не подвиг это, и она наград не ждет,

Но из такой вот малой доблести

Прекрасное великое грядет.

Автор не известен.

Рукопись найдена на развалинах скита в Тихих болотах.

— Ты струсишь, струсишь,— насмешливо кричал мальчонка лет десяти, корча рожицы и показывая язык,— ты и до опушки-то не дойдешь, в обморок грохнешься как тетя Кора перед мышью, а уж в лес-то.

— А вот и нет, я войду туда, ничего в этих болотах страшного нет,— ответствовал ему красный как помидор ровесник,— это нас няня пугала, что бы мы туда не ходили и не терялись.

— Ага, страшного там ничего нет, только пауки свисают, но тебе и этого хватит,— продолжал ерничать первый.

Ничего не ответив красный паренек припустил к лесу. Из-за излишней упитанности бежал он неуклюже и тяжело, переваливаясь с ноги на ногу, к тому же мать, все время трясшаяся над единственным чадом, чересчур укутала его. И в то время когда мальчик только подбегал, обливаясь потом, к опушке леса, остальные пятеро детей уже ждали его.

Эта элегантная шестерка смотрелась здесь явно неуместно. Будь это крестьянские детки босоногие и чумазые, в старых отцовских рубахах, подпоясанных бечевками, то еще приемлемо (хотя даже крестьяне старались обходить это проклятое место стороной). Но эти были одеты дорого и изыскано. На мальчиках были камзолы с позолоченным шитьем, на ногах туфли с серебряными пряжками, на двух девочках платья по последней моде со стоячим воротничком и длинным шлейфом, волосы завиты, напудрены и уложены в сложные прически. У одной в руках был веер тонкой эльфийской работы. Такая безделушка стоила сколько и добрый жеребец, а судя, по маленькой ручке куплен он был для девочки, а не для взрослой модницы.

— Ну, ты решил дождаться здесь старости?— начал вновь насмешки мальчишка.— Так и скажи, что струсил.

— Ну, Йотер, тебя обвинили в трусости, и ты, как истинный потомок династии Лацских, должен,... нет, обязан, это опровергнуть,— с пафосом провозгласил другой паренек, высокий, щуплый и, по-видимому, самый старший.

— Не говоря уже о том, что ни одна уважающая себя аристократка не свяжет свою судьбу с трусом,— добавила стоящая рядом девочка с острым лисьим носиком и мелкими светлыми кудряшками, явно не натурального происхождения.

— А может нам всем лучше вернуться в замок?— проговорила вторая девочка, умоляюще хлопая большими голубыми глазами.

— Мой друг не трус и сможет это доказать,— вступился за честь товарища последний член компании,— правда, Йотер?

Сам "обвиняемый" хранил скорбное молчание с видом бывалого шпиона на допросе, хмуро разглядывая сумрак леса, который и днем-то привлекал не больше чем мышь мышеловка без сыра, а уж вечером от оного шарахались как бесы от благовоний.

За свою гибельность (болота было раз в десять больше чем леса) и кровожадность (коя проявлялась в лице, то бишь в морде, многочисленной хищной нечисти) лес получил название Тихие болота, потому как шуметь около него дураков не было.

Попадали сюда либо совсем пропащие, которым не чего было терять, либо авантюристы, которые что-то пытались доказать.

Данный случай исключением не стал. Йотер Лацской, сын третьего советника Бронзового Конвента, пытался доказать своему кузену Ротану Беложскому, младшему сыну второго советника Серебряного Конвента, что: "Он не трус и не маменькин сынок".

В "споре" также принимал участие Дидан Лацской, кузен обоих спорщиков с младшей сестрой Леленой, Иллия Лацская, кузина всех выше указанных и Кориан Релесов, приятель и родственник Йотера с материнской стороны.

— Ты же не собираешься опозорить семью?— нахмурился Дидан.

Йотер тяжело вздохнул: с одной стороны, ему совершенно не хотелось на болота, а с другой, если он не пойдет, то этот вреднющий Ротька будет и дальше отравлять ему жизнь. И угораздило того оказаться рядом, когда маманя укутывала его в новый шарф, а потом тот противный паук, который так некстати спустился на паутине. Ну да, он закричал, но это от неожиданности. Правда, никто больше не кричал, даже Иля, хотя паук раскачивался и у нее перед лицом. Но эту, кажется, не проймешь ни пауком, ни мертвяком. Ротька конечно же сразу стал смеяться и дразнить его, а тот возьми и ляпни, что ничего не боится да же Тихих болот. На этом его и поймали.

— Я понял, ты ждешь мамочку,— продолжал глумиться Ротька,— когда она вспомнит, что забыла надеть на тебя вязаную шапочку и примчится спасать.

"Подумаешь болота",— разозлено думал он,— "краем пройду и вся недолга, зато всем нос утру". Взбодрив себя этим он сделал несколько шагов вперед, потом еще и еще.

— Это глупо и опасно,— взвыла ему в спину Иллия,— Я пожалуюсь бабушке Нении и она...

— Молчи женщина,— одернул ее Дидан,— не вмешивайся в дела мужчин.

— Дурак,— огрызнулась та,— вы глупые мальчишки, мужчины не рискуют жизнями на показ, ни своими, ни чужими. Йотер, стой, ты уже достаточно зашел,— закричала она и бросилась к кузену, уходящему бодрым шагом в сизый туман между деревьями.

— Стой!— крикнула она еще раз догнав "храбреца" и дергая его за рукав.

— Что ты здесь делаешь?— удивился Йотер.

— Что и ты — дурака валяю,— с вызовом сказала та, обмахиваясь веером, а потом спокойно и ласково добавила,— ты все доказал, пойдем обратно.

На Йотера ее улыбка подействовала как гипноз, в этот момент он готов был пойти за ней хоть на край света. Но вдруг в локтях пяти от них что-то заурчало и зашевелилось.

Когда оно поднялось на коротких задних лапах, опираясь на передние, заканчивающиеся длинными крючковатыми когтями и обнажило два десятка мелких игольчатых зубов, крик не смог сдержать никто. Оно рыкнуло и прыгнуло вперед.

— Йотер, беги,— крикнула Иллия и прыгнула на перерез монстру, заслоняя брата.

Удар когтистой лапы пришелся по девочке, сметя хрупкое тельце в сторону. Она упала, прокатилась по сухой листве, но стала подниматься. Запуталась в платье, снова упала, а чудовище меж тем приближалось, не спеша, с ленцой, словно было уверено, что добыча никуда не денется.

Йотер замер как вкопанный не в силах отвести глаз от маленького веера, еще не давно бывшего белоснежным, а теперь по нему расползались бордовые разводы.

— Иля,— выдохнул он, а потом заорал,— не трогай ее!!!

Но монстр его не слышал, он вплотную подобрался к жертве. Иллия неуклюже встала на колени, зажимая живот руками и упираясь плечом в дерево, чтобы не упасть. Она подняла глаза на своего убийцу, в них застыли боль и страх. Слезы лились градом и, смешиваясь с кровью, стекали вниз, впитываясь в розовое кружево воротника.

Оно прыгнуло еще раз, и из горла девочки вырвался крик. Хищник, казалось, врезался в невидимую стену и заскулил отползая проч. Крик перерос в высокий вибрирующий визг, который смыл все мысли оставив только одну, наполненную животным страхом. Именно он оторвал от земли застывшую от ужаса четверку и погнал ее к замку.

Они не видели как монстра, сметя какой-то силой, стукнуло об дерево, как пропели три стрелы, одна за одной вонзаясь в лапу, живот и грудь монстра, как словно из-под земли вынырнул человек в темно-коричневом облачении и ловким ударом меча пригвоздил чудище к земле. Он нанес еще пару ударов, что б наверняка, и со злостью воткнул меч в поваленное дерево.

Опоздал, на пару минут опоздал. Ну что этим дворянским деткам не сиделось около мамок-нянек?

— Иля,— услышал он за спиной,— Иличка, ты чего?

Он повернулся, мальчишка на коленях подползал к лежащей девочке.

— Иля, вставай,— парнишка потянул ее за руку, тело не двинулось,— вставай, простудишься,— продолжал он, но в голосе уже слышалась истерика.

— Оставь ее,— сказал мужчина.

Мальчонка поднял на него обезумевшие глаза

— Помогите, уважаемый,— жалобно попросил он, стараясь подхватить девочку и поставить,— она просто в обмороке, с женщинами такое бывает, моя мама все время туда падает, она... она просто в обмороке, Иля, вставай,... ну же,... у вас нет нюхательной соли?

Мужчина с тяжелым вздохом опустился рядом и отлепил его руки от девочки

— Отойди,— сказал он отодвигая его в сторону.

— Поднимите ее,— не отставал тот уже ревя в полный голос,— ей же холодно, я могу дать свой камзол.

— Не надо,— выдохнул мужчина сквозь зубы, видя что тот уже принялся расстегивать пуговицы.

Как ему сказать пареньку, что малышке уже никогда не будет холодно, что она никогда не будет падать в обморок как его мама, что она и мамой-то никогда не будет. Он протянул руку убирая с ее лица длинную серебристо-белую прядь. Седой локон у маленькой девочки? Как такое может быть? Под пальцами что-то дрогнуло. Не веря себе мужчина прижал пальцы к тоненькой шее. Под кожей слабо, но бился пульс. Невероятно, непостижимо, как ей удалось выжить со вспоротым животом... Но это лишь хуже для нее, будет очень больно, но она все равно умрет, с такими ранами не выживают, но может, может...

— Пойдешь за мной, сядешь на коня позади меня,— говорил он мальчику, бережно поднимая девочку с земли. Надо отнести ее домой, вдруг что-то получится, ведь чудеса случаются, уж он-то знает.

Мальчишка пошел следом дергая за розовый подол платья и приговаривая через каждые десять секунд

— Иля, Иль, скажи что-нибудь.

Мужчина плюнул с досады, но одергивать его не стал, девчонке все равно, а пацаненок и так на грани нервного срыва.

— Кто вам дал право транжирить семейное достояние?— в который раз гневно вопрошала статная женщина сидевшая за столом.

— Но, мама, эти леса не приносят семье никого дохода, а так они были бы обращены в капитал,— сделал очередную вялую попытку оправдаться старший сын Икторн.

— Эти леса составляли богатство нашей семьи задолго до того как предки вашего приятеля Релесова получили дворянство.

— А при чем тут Касьян?— притворно изумился второй сын.

— Широн, актер из тебя паршивый, так что не старайся,— отмахнулась мать,— думаете я не знаю кто вас на это подбил?

Попытка тайком от матери продать восточные леса на кораблестроение провалилась с треском. Что лишний раз доказывало, что осведомители у княгини Лацской не хуже чем у ее сестры королевы Вифинии.

Княгиня Нения Лацская в свои неполные шестьдесят лет выглядела прекрасно: морщины лишь слегка коснулись ее лба и уголков глаз, талии могла позавидовать двадцатилетняя, сила духа и воли били ключом. Она по-прежнему цепко держала в своих руках не только все семейные сбережения, но и своих детей, самой младшей из которых было уже за тридцать.

Вот и сей час ее детям было высказано все, что она думает о них в целом и об их умственных способностях в частности. Дальше шло повествование, что их ожидает если они хотя бы заикнуться о продаже семейного наследия. Дочь Жанна сидела красная как рак, а сыновья не произвольно морщились при особенно сочных материнских эпитетах.

При упоминании одной из кар когда даже у старшего сына заалели уши раздался стук в дверь

— Я приказала не беспокоить меня,— гневный окрик мог отвадить любого визитера но только не этого.

Дверь открылась.

— Салазин, что случилось?— испуганно спросила она, седой дворецкий проработавший в семье не один десяток лет, скорее позволил бы облить себя дегтем и вывалить в перьях, чем вмешаться в разговор хозяев

— Ваше Сиятельство, скорее,— задыхаясь выдохнул он. Нения побледнела, Салазин не закрыл дверь, не отвесил церемониальный поклон, все это для него было так же естественно как дышать. Что может заставить человека забыть, что нужно дышать?— Госпожа княгиня, беда с младшими господами.

Люди в комнате по вскакивали с мест гоня от себя жуткие мысли о своих детях и бросились в зал откуда уже слышались крики.

— Где Йотер, что с моим сыном?— кричала Кора Лацская, тряся Ротана, единственного из четверых, который мог хоть что-то говорить.

Жанна старалась отнять руки невестки от сына, мальчик начинал заикаться. После его сбивающегося рассказа стены замка сотрясли новые крики. Кора рвалась к дверям зовя сына. Но муж держал ее крепко, стараясь успокоить.

— Иллия,... Йотер,— шептала побелевшими губами Нения и вдруг сорвалась на крик,— зачем вы пошли в болота...?! Ведь, вам говорили,... вас предупреждали... Но может еще не поздно, Курос!

Начальник стражи кивнул и двинулся к выходу. В тот же миг двери распахнулись, гулко стукнув по стенам, и показался мужчина. На руках у него была Иллия, а рядом, держась за ее подол, шел Йотер.

— Лекарь есть в замке, срочно?— зычно крикнул он,— Куда положить девочку?

Люди заметались по залу: Кора вцепилась в сына, кто-то побежал за лекарем, кто-то за нюхательной солью, Нения показывала дорогу в комнату девочки.

Незнакомец положил ее на кровать, извлек нож из-за пояса и, разрезав остатки платье, обнажил живот. Служанка упала в обморок, лакея начало рвать.

— Уберите их обоих отсюда!!!— рявкнула княгиня,— где Рита?!

В комнату вбежала немолодая уже, очень высокая женщина. Глянула на кровать и побледнела

— Ваше Сиятельство, выведите всех отсюда, пожалуйста, я попытаюсь что-нибудь сделать,— твердым голосом сказала она.

— А что вы собираетесь делать, кишки на место раскладывать?— зло прищурился мужчина.

Еще одна служанка повалилась на пол.

— Лечить и зашивать,— не моргнув глазом, ответила та.

— Идемте, уважаемый,— позвала его княгиня,— Рита лучшая, если не сможет она, не сможет никто.

Они оба спустились вниз, в залу, где уже собралась вся взрослая половина семейства.

— Как Иллия?— спросила Жанна.

Нения лишь покачала головой, боясь сглазить.

— Да что с ней случится, ее даже чума не забрала,— сказала презрительно высокая худощавая дама у камина,— все умерли: и отец, и мать, и старший брат, и младшая сестра, а ей хоть бы что, поправилась.

— Икторн, уйми свою жену или я это сделаю,— ледяным тоном сказала княгиня, и с чуть потеплевшими нотками обратилась к незнакомцу,— кто вы, уважаемый, само небо послало вас, наша семья у вас в неоплатном долгу.

— Я — Керль Бессмертный, боевой маг, магистр 1 степени,— спокойно сказал незнакомей, извлекая из-за шиворота серебряную подвеску с изображением башни и увитого молниями меча.

— Бессмертник?— недоверчиво переспросил Широн.

Все семейство уставилось на мага как монашки на бравого кавалериста. Это имя, а точнее прозвище, гремело по всей Такории и близь лежащим странам. Он был известен не только своими выдающимися боевыми и магическими способностями, но и необычайной живучестью. Его травили ядами, перерезали горло, утыкивали ножами и стрелами, но каждый раз он являлся на собственные поминки и устраивал "скорбящим" веселое поминание.