Кусок

— Нет, не нужно. Мы сейчас в одной лодке, — быстро сказал он и отвернулся. — Ну, я разворачиваюсь?

— Да. Вези в своё укромное место на ночлег.

Сорок минут ушло на то, чтобы добраться до нычки Карандаша. Место находилось в центре леса. Вела к нему лесная заброшенная дорога, поросшая кустарником.

— Что-то не видно следов, — заметил Кондратьев. — Как давно ты здесь был?

— Месяца не прошло ещё. А на следы не гляди, тут лесные кластеры стабильно раз в десять дней перегружаются, — просветил его Карандаш, медленно ведя машину вперёд. — Смотри лучше по сторонам, военный. Здесь же ни фуя не видно.

Десять минут тряски — не спасал и значительный вес бронированного УАЗа с тяжёлым грузом — и вот лес расступился. Перед их глазами предстала просторная поляна, на которой росла чахлая трава и такие же полуживые кусты. А в самом центре стояло длинное здание из бетонных плит с низкими стенами и двускатной крышей. К слову, на крыше растительность была как бы даже не гуще, чем вокруг постройки. Намётанный взгляд прапорщика увидел следы от машин. Нет, никакой накатанной колеи здесь не было. Просто там, где траву и кусты примяли колёса, растения толком не восстановились.

— Это или склад какой-то при Совке были, или коровник из того же времени, — рассказывал Кондратьеву Карандаш, направляя 'уазик' в чёрный проём ворот. Самих воротищ не было.

— А если внутри зомби? — поинтересовался прапорщик, машинально подняв автомат и щёлкнув предохранителем.

— Не, не бывает их здесь. Чем-то вокруг земля пропитана нехорошим, химией какой-то, вот тварей и воротит от этого места. Да и что им здесь искать, в лесу, а?

— Как часто он перегружается? Тоже каждые десять дней? — сменил тему прапорщик.

— Не-а, — помотал головой Карандаш. — Это стаб, он вечный кластер. Ну, или типа вечный.

Развернувшись багажником к воротам, он осторожно завёл машину внутрь. Остановился тогда, когда от переднего бампера до линии ворот оказалось около трёх метров.

— Уф, всё, теперь и отдохнуть можно, — с облегчением выдохнул Карандаш и тут же следом поплевал и постучал себя костяшками по лбу, произнеся скороговоркой. — Тьфутьфутьфучтобнесглазить.

На эти манипуляции прапорщик посмотрел с пониманием. Нет настолько суеверных людей, чем те, кто связан с опасными профессиями: пожарники, военные, полицейские и так далее.

— Тогда на выход и далеко от меня не отходить, резкий движений не делать и не поднимать с земли всякую хрень. А то я человек нервный, вдруг палец на курке дёрнется и в тебе пара лишний дырок появится.

— Ага, ага, — кисло сморщился Карандаш, знаю эту мульку: шаг в сторону — побег, прыжок на месте — попытка полёта. У меня тут нычка с корешком лежит, хочу посмотреть.

— Показывай.

Схрон рейдеров-иммунных был скрыт куском фанеры, на котором лежала гора старых мешков из толстого полиэтилена с полустёртыми надписями, сделанными иероглифами. Был он небольшой и простой: ящик тушёнки, пара бутылок водки, несколько пластиковых 'полторашек' со столовой газированной водой, два пистолета АПС, АКСУ с двумя снаряжёнными магазинами для каждого 'ствола', две гранаты Ф-1, два комплекта камуфляжа с обувью и пакетик с тремя споранами.

Больше всего Карандаш боялся, что его попутчик приберёт эти вещи. Особенно переживал за спораны. Но прапорщик только хмыкнул и сказал вернуть схрон в прежнее состояние.

— Я спораны возьму, а? — немного заискивающе спросил у него рейдер. — Скоро мы расстанемся, и мне нужно будет из чего-то живец делать, чтобы ноги не протянуть.

— Оставь. Я тебя дам из своих. Пяти хватит?

— Хватит, — быстро кивнул он и, набравшись храбрости, попросил. — И можно одну горошину?

— Хех, — усмехнулся 'комод', — тётенька, дайте воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде. Да, ладно, не жмись ты так, дам я тебе горох. Сегодня же выделю твою долю. И заодно ты покажешь, как делать живец, куда идут горошины с жемчугом. Расскажешь поподробнее про тварей и что в них можно найти. Про их слабые места и вкусовые предпочтения. Про местные группировки ещё хочу знать. В общем, готовься как следует поработать языком. Ночью спать не собираюсь, буду тебя слушать.

— А я бы поспал, — пробурчал Карандаш.

— Поспишь, но потом. Сначала рассказ.

— Расскажу, — вздохнул тот и в следующий миг сильно озадачил прапорщика. — А давай я тебя окрещу по местным законам?

— Чего? — нахмурился Кондратьев.

— Крёстным твоим стану. Оно как бы и получается так, что мне им быть, — быстро заговорил Карандаш. — Ну, точно — Стикс меня с тобой и свёл ради этого! А крёстный крестника никогда не предаст, такое лишь самые гнилые делают. Но я не такой, чем хочешь поклянусь. Может, не крутой и не ветеран, но не гнилой. И корешок был нормальным, жалко, что ты его порешил.

— Угу, только зомбячек потрахивал.

— Я уже тебе говорил об этом, почему так происходит, — насупился Карандаш.

— Забудь, — махнул рукой прапорщик, — и о корешке покойном, и про крестины. А вот послушать, что это такое и как происходит я не прочь. Сейчас сторожок поставлю, потом перекусим и можешь начинать.

— Сторожок?

— Ага. Сам всё увидишь.

Кондратьев достал одну гранату, вывернул из неё запал и быстро, при этом очень аккуратно, вырезал с той замедлитель. После этого изувеченный УЗРГМ был возвращён на своё место. Точно такую же операцию он повторил со следующей гранатой. Вообще, для гранат существуют специальные детонаторы мгновенного действия, чтобы устанавливать 'растяжки', то, чем прапорщик занялся после 'слесарных' работ. Но эти вещи настолько специфичны, что даже в оружейных шкафах у взвода разведки на 'точке' подобного не было. Вот и приходилось делать их кустарным способом. Благо, что Кондратьев испортил не один десяток запалов в своей прошлой жизни и успел набить руку.

С помощью тонкой лески он установил две гранаты — одна с мгновенным действием, вторая с обычным запалом — перед входом на склад. В результате подрыва, конечно, могут пострадать колёса УАЗа из-за близости ловушки, но это допустимый риск. Да и внутри у них особый наполнитель, который нивелирует проколы от мелких осколков.

Вторую гранату с 'модернизированым' запалом он установил в конце склада. Хотя там и имелась сплошная бетонная стена, но лишняя перестраховка ещё никому не навредила в подобных случаях.

На всё у Кондратьева ушло примерно двадцать минут.

— А теперь можем и перекусить, чем бог послал.

А бог им послал содержимое сухпайков в пластиковых контейнерах.

— Твари далеко могут быть от этого места? На запах не прибегут? — поинтересовался он у Карандаша, доставая жестянку-'разогревалку' для таблеток сухого топлива, сами таблетки и баночки с тушёнкой и кашей.

— Если на шум двигателя никто не прискочил, то далеко. Жги смело.

— Как скажешь, ты тут знаток.

Кондратьев ловко согнул зубчики на пластине, поставил её на пол и положил между верхними большую белую таблетку так называемого — ошибочно — 'сухого спирта'. Потом запалил её спичкой из набора сухпайка, взял в руки плоскую баночку с тушёнкой, дёрнул за кольцо крышки, срывая её полностью, и поставил поверх огня на кончики отогнутых уголков пластины. Рядом такую же процедуру повторил рейдер. Спустя пару минут в воздухе повис вкусный аромат горячего мяса с приправами, от которого у обоих мужчин слюнки потекли. Как только растопилась тонкая плёнка жира поверх мяса, как баночки были сняты и на их место поставлены другие. Прапорщик решил побаловать себя рисовой кашей с мясом, а Карандаш мясом с зелёным горошком и овощами.

— Военный, вот тебе кое-что из частностей, про которые я не говорил. Нас здесь никакая зараза не берёт, руки-ноги сами отрастают, но вот отравление испорченными продуктами убьёт с гарантией, как пулемётная пуля в голову, — сказал прапорщику Карандаш. — Поэтому консервы всегда внимательно осматривай. Особенно рыбные и с морепродуктами. Они портятся быстрее.

— Что ещё?

— Да по здоровью, собственно, всё, — пожал плечами рейдер. — Для нас рецепт один: регулярно пить живчик и избегать испорченных продуктов. Заражение крови нам не грозит, а вот ботулизма нужно бояться, как огня.

После перекуса Карандаш показал, как правильно готовить тот самый напиток, который, с его же слов, столь необходим для жителей Стикса, сохранивших разум и не переродившихся в тварей.

— Вот этот осадок обязательно поцеживай и выбрасывай, — он указал на белесые мелкие хлопья, которые образовались после растворения спорана в водке. — Страшный яд! Убить может даже элитника, если получиться засадить стрелу ему в тело, чтобы хлопья попали в кровь. Надёжнее пули 'корда', которая бьёт по месту, а яд же разгоняется по всему телу.

— Охотятся так на них?

— Только самые отмороженные и ветераны, что здесь уже по несколько лет прожили. Из лука-то ведь ещё надо попасть между костяных пластин. Да и одной стрелы бывает мало. Оно же как происходит: яд сначала парализует, потом убивает, если его много. А элитники ведь умные, стоит им почувствовать, что что-то не так с ними, как предпочитают удрать и отлежаться. Зато потом, если не сдохнут от отравы, лучник их кровным врагом становится, садятся на хвост, ну чисто росомаха обиженная. Вот против низших заражённых эта гадость работает на ура. Если надо тихо пройти куда-то, где они толпами бродят, то лук или арбалет с отравленными стрелами будет незаменим.

Кондратьев слушал рейдера очень внимательно, наматывая на свой несуществующий ус чужие знания.

— Яд только через кровь действует или через желудок тоже? — поинтересовался он.

— И так, и эдак. До рубера включительно можно травить тварей при помощи кусков сырого мяса. А вот руберы и тем паче элитники уже сильно умнеют и абы на что не клюнут.

— Но клюют, так? — уточнил прапорщик.

— Ага. На кошек особенно сильно, живых и мёртвых. И ещё любят свежую говядину, желательно чтобы та мычала ещё, хе-хе-хе. Не знаю, почему так происходит, но это факт. Мимо человека пробежит, если рядом с ним стадо коров увидит, — тут Карандаш решил сменить тему. — Слушай, может, по писярику накатим, а? Мандраж снять и всё такое?

— Я не сану, и тебе не советую. Но и отнимать стану, если хочешь выпить. Но только выпить, а не напиться, ясно? Тебе завтра ещё рулить с утра.

— Нашему брату что бутылка, что две — однофуйственно. Быстро трезвеем, похмелье слабое, — обрадовался рейдер и подскочил со своего места. — Я до схрона метнусь?

— Пошли вместе, — прапорщик всё ещё не доверял напарнику и не собирался этого делать потом.

Спустя час бутылка показала дно, а Карандаш размяк, что твоя опара. Казалось, что он вот-вот растечётся по бетонному полу.

— Нет, слушай, я точно буду твоим крёстным, — вновь поднял он недавнюю тему. — Стикс этого хочет, а кто я, чтобы ему перечить? Он нас свёл! А я помог тебе, спас, показал, как жить. Уже полдня с тобой нахожусь. Не, это точно знак от Стикса. И потому, — тут он поднялся на ноги и посмотрел на прапорщика сверху вниз, — дарую тебе имя — Гранит!

— Почему? — спросил прапорщик и зевнул. На пьяный трёп попутчика он решил не обращать внимания.

— Что почему? — не понял тот.

Почему Гранит?

— А-а, вот ты о чём. Ну, это, ты ж прям весь из себя непоколебимый, хрен пробьёшь чем. И сам о-го-го какой, прямо скала. Так что, быть тебе Гранитом. И это дело стоит обмыть.

— Больше не пить.

— Но...

— Не пить, — отчеканил прапорщик.

— Тьфу, дал же Стикс крестничка. — Тогда я спать.

Сидел он на спальнике, которым накрыл старое железное ведро перед тем, как заняться приготовлением ужина. И сейчас он снял его, расстелил позади машины. После чего улёгся сверху, не раздеваясь и даже не то что не сняв обувь, но и не ослабив шнуровку. Уже через пару минут он раскатисто захрапел. После тишины столь резкие рокочущие звуки сильно били по ушам и мешали вслушиваться в окружающий мир. Прапорщик дёрнулся, чтобы растолкать рейдера, но потом махнул рукой. Лишь отошёл на десять метров вглубь склада и устроился у стены на патронном ящике, накинув на плечи точно такой же, как у Карандаша, спальный мешок, чтобы холодный бетон не тянул тепло из тела.

После плотного ужина и бурного дня да ещё при виде спящего рейдера, Кондратьева потянуло в сон. Не сильно, вполне можно побороться с ним и выйти победителем. Вот только при этом внимание притупится обязательно. И чтобы этого не случилось Кондратьев достал носимую аптечку разведчиков, из тех, что выдавались под роспись по приказу командира части, достал две таблетки из нужного отделения и закинул в рот. Раскусив их, он сделал несколько жевательных движений и проглотил, сморщившись от страшной горечи. Запить решил обычной водой, так как не знал, что произойдёт при смешивании военной химии и местного настоя.

Спустя двадцать минут сон и усталость пропали, в теле почувствовался прилив сил. Примерно десять часов он будет себя чувствовать Ильёй Муромцем, готовым перевернуть твердь земную, потом эффект пойдёт на спад. И ещё сутки после этого он будет находиться в состоянии хоть в бой, хоть марш-бросок совершить, хоть в засаде пролежать без движения и не теряя бдительности. Зато потом за это придётся сполна расплатиться.

Не случись переноса в другой мир и заражения неведомым паразитом, который ослабил организм, из-за чего пришлось хлебать неведомую гадость под названием живец, то 'комод' воздержался бы от использования боевого допинга. Ему не раз приходилось по двое-трое суток обходиться без сна и вести боевые действия (это не обязательно огневое соприкосновение с врагом). Но именно сейчас он чувствовал, что без поддержки, от которой во рту страшно горчит, не обойтись.

Обострившийся слух стал ещё болезненнее реагировать на чужой храп. Кондратьеву так и хотелось кинуть в Карандаша чем-нибудь увесистым, чтобы 'убить тигра'. В таком состоянии он провёл время до темноты и часть ночи. А в три часа после полуночи поднялся источник его раздражения.

— Ты не спал, что ли? — хриплым спросонья голосом спросил рейдер. Он не сразу заметил прапорщика в темноте. Сначала крутил головой по сторонам, потом дважды тихо окликнул.

— Нет.

— Меня, что ли, сторожил?

— Охранял, крёстного, — усмехнулся прапорщик.

— О-о, это правильно, Гранит, это уважительно. Но не стоило, чесслово. Лучше бы отдохнул.

— Я пошутил, — резковато ответил ему 'комод'. — Если уж совсем не можешь обходиться без своих тюремных кличек, то зови меня Купцом. Это мой старый позывной, я ещё не отвык от него.

— Э-э, не, — серьёзным тоном произнёс Карандаш и погрозил пальцем в темноту, которая скрывала Кондратьева, — так не пойдёт, Гранит. Твои позывные остались на Земле, а здесь тебе Стикс дал новое имя.

— Вообще-то, его дал ты. Или с похмелья забыл всё уже?

— Стикс говорил через меня. Гранит, не шути с такими вещами. Я видел, как умирали те, кто пренебрегал законами Стикса. Ты ещё новичок, на тебе Его удача и защита распростёрта. Но пройдёт пара дней, и ты станешь обычным иммунным. Поэтому очень тебе советую — не ерепенься и не иди против ветра. Нарвёшься на какого-нибудь религиозного фанатика, скажешь при нём нечто подобное, и он тебе в лоб маслину загонит.