Звёздная дорога

Вездеход медленно двигался по ровному, накатанному грунту. Странно. Ни ямы, ни выбоины, ни корней, ни травы... будто здесь каждый день гружёные КАМАЗы ездят. Не нравилось мне это место, и чем дальше я забирался в лес по странной дороге, тем сильнее росло беспокойство. То неведомое науке чувство опасности, без которого разведчик — не разведчик. Жаль, что 'второй номер', который везёт на себе не научное оборудование, а оружие, сейчас на границе леса. Закапризничал эфир, и машина Василия осталась как ретранслятор. Активность у одного местного растения, которое создаёт помехи, сохранится ещё недели две, и если ждать, пока всё наладится, весь график исследований 'слетит'. И вдвойне жалко, что перед рейдом в Лес нельзя провести разведку с воздуха, сотня метров над деревьями — и начинается непроницаемая даже для радиоволн облачность, а стоит беспилотнику из туманного марева выйти, как его сразу атакуют местные 'птицы'. И ведь не объяснишь зверушкам, что чужой летун — не конкурент.

Я остановился и ещё раз внимательно осмотрел просеку. После чего отправил вперёд дремавшую до этого на вездеходе тележку-автомат, а изображение камер вывел прямо на лобовое стекло. Десять метров вперёд, сорок... вдруг дерево рядом с зондом ожило, сбросило из своей кроны пару тут же вгрызшихся в робота 'плодов' и потянуло ветви в мою сторону. 'Ненавижу геймеров! — развернув вездеход чуть ли не вокруг своей оси, я тут же бросил машину в обратном направлении: мой пулемёт этому зверю что слону дробина. — Только шизоидные интернетчики в состоянии придумать подобную пакость!' Назад! В горы, милые, пустынные и каменистые, где из живности только мох и разная неагрессивная мелочь. Сколько вариантов было предложено, откуда в густом лесу, так похожем на наше Зауралье, взялась настоящая дорога! Научный отдел стонал чуть ли не всем составом, когда упрашивал внести этот квадрат в график поиска. Из группы планирования и освоения тоже через день к начальству ходили: мол, если это не разумные существа обнаружились, а природное явление, и там получится построить трассу, затраты на столько-то процентов снизятся, а то здешняя древесина прочнее нашей раз в пять будет. Все планы исследований пришлось переделывать, чтоб этим любопытным и крохоборам 'ни дна ни покрышки'! Вот, на тебе, выяснил! Теперь 'дуб' несётся за мной, желая нагнать и сожрать: в камере заднего вида мелькают висящие в кроне двухметровые зубастые 'жёлуди', что-то вроде симбионтов или рабочих. Как только матка подберётся достаточно близко, бросятся меня догонять и рвать. И если с большой особью мы, кажется, равны, то проверять, кто быстрее на коротких дистанциях — я или 'жёлуди' — что-то не хочется. Василий, конечно, спешит навстречу, но к границе леса я выскочу намного раньше.

Двигатель ревел, но работал ровно — не зря российские вездеходы высоко ценятся в отрядах разведки по всему миру. И пусть новички кривятся, глядя на 'примитивные конструкции': -по ту сторону Ворот техника должна быть простой, надёжной и чиниться с помощью любой подручной 'матери'. Иначе в лучшем случае от тебя останется только закрытый гроб с костями, в худшем — пустая могила родственникам да отметка 'пропал без вести при исследовании квадрата такого-то'. А мне нельзя, у меня две дочки растут, и пенсия им отца не заменит.

'И всё же... Какая сволочь с богатой фантазией придумала этого... саксаула ходячего? Геймеры? Или кто-то из сценаристов постарался? Вот если последнее, то выясню и начищу физиономию!' — вездеход выскочил к отметке полторы тысячи над уровнем моря, и 'дерево' сразу отстало. Не любит почему-то лесная живность даже ненадолго заходить в горы. Это мы случайно узнали ещё в первый месяц, когда одна местная зверюга повадилась на тележки-скауты охотиться. Пересечёт робот 'границу' — и фьють, а следующий катится через полсотни метров следом — и ничего. С разведкой автоматами в Мире Ломоносова вообще плохо, слишком уж многое здесь похоже на Землю, потому сидящие в залах управления операторы постоянно ошибаются. Отдают команды, исходя в первую очередь из привычного опыта и шаблонов... и дорогая техника расходуется 'как спички'. Лишь человек 'в поле' может ощутить разницу, понять, как нужно поступать. Только и десантники не всесильны — почему местная фауна не любит горы, так пока и не выяснили, хотя прошел год, как исследуем здешние места. А пока не разберёмся, стационарную базу ставить нельзя, хотя руководство и торопит.

Впрочем, для меня сейчас рассуждения о причинах — чистая лирика 'для дома', а 'на месте' хватит и того, что зверушка вроде бы отстала, можно сбросить скорость и неторопливо плестись обратно. До конца расслабляться, конечно, не стоит, но остаток дороги пройдёт по гребню, да и за местностью вокруг Ворот Центр всегда наблюдает очень плотно. К тому же за пределами леса небо чистое, и потому здесь постоянно 'висит' в воздухе несколько беспилотников. Если что — — предупредят.

Колёса убаюкивающе хрустели галькой, но чем ближе к дому, тем больше нарастает напряжение. И причина вовсе не в опасности, которая по закону подлости подстерегает всегда на пороге и в последний момент. К тому же теперь впереди идёт машина Василия, а её огневой мощи хватит на пару танков. Нет, дело во Вратах. Сколько я их видел с обеих сторон, сколько через них проходил... многие, наверное, на самолёте меньше летали, чем я шагал к чужим солнцам. Вот только каждый раз захватывает дух. Врата так красивы!

Вроде и следил, и оставшуюся дорогу считал — но, как всегда, приготовить себя не смог. Вездеход поворачивает, протискиваясь сквозь очередную длинную расщелину, мы въезжаем в небольшую каменную чашу — и я резко останавливаюсь. Передо мной — Врата. Исполинская, с пятиэтажный дом, арка, сложенная из разноцветного искрящегося камня. В ней проглядывает что-то от готического храма — стрельчатый верх, колонны по бокам, ближе к вершине расположились какие-то фигурки: то ли ангелочки, то ли химеры. А внутри — проход, молочно-белая пелена.

Для каждого мира дорога к нему выглядит по-разному. И почему так, мы, в принципе, знаем, а предсказать, каким будет портал, не получается. Потому что хотя арку и можно потрогать, даже поставить о её поверхность пару синяков, она не совсем материальна, любые Врата — это овеществлённая информация, тот самый переход количества в качество. Рядом с дорогой на чужую планету располагается мощнейший суперкомпьютер: как только информация в нём превысит критическую величину и он сможет построить с определённой точностью модель некоего мира, рядом открывается проход на другую планету. Кстати, именно с подобного суперкомпьютера и началась дорога к звёздам... Около пятнадцати лет назад в Швейцарии затеяли очередной крупный международный проект. Не такой 'раскрученный' в прессе, конечно, как термоядерный реактор или большой адронный коллайдер несколько лет спустя. Но в определённых кругах очень даже известный, с большими надеждами. Компьютер нового поколения, способный не только к высокому быстродействию, но и к анализу разрозненной информации с последующим её объединением в единое целое. Первое думающее устройство, которое должно было по своим способностям приблизиться к человеческому мозгу. В разработке и строительстве, помнится, участвовали чуть ли не все значимые страны мира: от Австралии и Бразилии до Японии и Индии. Чтобы потом иметь право на свой кусок 'машинного времени'.

А затем... вмешался Его Величество Случай: в самом конце работ, когда уже шёл этап настройки и наладки, для 'тонкой' доводки потребовалось решить какую-нибудь 'проблему'. Настоящих, в том числе секретных, данных по экономике, физике и другим областям знаний в руки 'чужого' технического персонала никто давать не собирался. И на одном из совещаний-'мозговых штурмов' один из фанатов очередного онлайн-порождения Всемирной паутины предложил в качестве задачи поставить создание модели мира, заложенного в популярную игрушку. С учётом современных естественно-научных знаний, сценария от создателей игры, творчества многочисленных фанатов и 'километровых' форумных обсуждений.

Идею приняли, и какое-то время всё шло как по маслу. Компьютер урчал, перерабатывая терабайты выкачанной из сети и выловленной в библиотеках университетов и академий информации. Инженеры с программистами 'шаманили' вокруг своего детища, радуясь очередной найденной ошибке и поломке. И, наверное, мысленно подсчитывая премиальные за успешно сданную работу. А может, вдохновенно мечтая о горизонтах науки, которых достигнет их устройство... когда компьютер получил результат.

Проекту чуть больше двенадцати лет, и традиций у нас пока не так много. Тем более устоявшихся: что-то постоянно появляется, что-то уходит. Но одна, возникшая на самой заре существования, строго соблюдается до сих пор. Каждому новичку всегда показывают фильм о самых первых, случайно полученных Вратах. Запись не самая лучшая, кадры системы наблюдения перемешаны со съёмками фотоаппаратов, телефонов и любительских видеокамер. Но всё равно — это самое волнующее кино для любого, кто увидел его хоть раз.

Сколько лет прошло, а помню каждый кадр, как вчера. Где-то на заднем плане съёмки Альпы — посреди огромного, с два или три стадиона, заасфальтированного двора белый пятиэтажный куб технических помещений, венчающий подземный комплекс. Первые кадры с одной из камер внутреннего периметра — чёрно-белые, без цвета и звука. Но воображение дорисовывает пронзительно-голубое небо июльского полдня, крики парящих птиц, запах перегретого асфальта и ленивые разговоры разомлевшей на жаре охраны. Вдруг посредине между зданием и бетонными плитами забора появляется яркая точка, она быстро растёт, превращаясь сначала в шар, а затем в шестиметровую П-образную арку, будто свитую из тонких труб.

Любительская камера кого-то из персонала старательно сохранила для потомков странный матово-жёлтый блеск то ли пластика, то ли металла. И вспыхнувшее ослепительно-белым полотно портала внутри. Просуществовали первые Врата недолго, где-то минут сорок. Но и этого хватило, чтобы с 'той стороны' успели заскочить пара смешных шестиногих размером с перекормленного кролика (их потом обозвали псевдокузнечиками) да охотившийся за ними мантихор — что-то вроде здоровущего рыжего шестиногого кота с жалом на кончике хвоста. Кто-то из техников догадался отключить электричество, Врата исчезли так же внезапно, как и возникли — но люди уже успели познакомиться с Секундусом. И узнать дорогу к чужим солнцам.

А на Земле возник Проект. Официальное название — 'Организация по исследованию новых территорий', но иначе как 'Проектом' его не называют. Конечно, на самом деле он не един, а состоит чуть ли не из десятка с лишним национальных секций: США, Россия, Япония, Китай, Евросоюз (точнее, французы с немцами, но если им нравится делать вид, что они за всю Европу — это их личное дело), остальные. Каждый нацпроект конкурирует с соседями, старается любым способом узнать данные по чужим Вратам. Но все только внутри, 'по-семейному'. Для тех, кто 'снаружи', мы монолитны. Хотя 'снаружи' — это понятие весьма расплывчатое, несмотря на то, что формально мы международная организация, на практике Проект давно уже ни от кого не зависит. Про те же США я, например, не знаю, в курсе ли нашего существования очередной президент: их за эти годы трое сменилось.

И дело не в какой-то жадности или желании подгрести всё под себя. Просто с первого дня исследования возглавляют те, для которых высадка человека на Луну важнее выхода новой модели телефона. Да и не смогли бы иными мирами заниматься люди, готовые сиюминутной жадностью убить 'завтра' ради призрачных выгод 'сегодня'. Для нас главное — не господство над соседями, а дорога к звёздам для человечества. Потому первую из найденных планет назвали Секундус[1], а общим языком там стала не связанная ни с одним из государств латынь.

Секундус честно поделили между всеми участниками: координаты каждому уже были известны, да и склочничать из-за одной планеты, когда тысячи других рядом, только протяни руку — нет смысла. Дальше началось освоение, дело медленное — всё-таки чужая планета сюрпризы время от времени преподносит весьма неприятные. Весь мир несколько лет назад посмеивался над очередной раздутой газетчиками эпидемией 'овечьего гриппа', который был безопаснее насморка. Мол, липа, на которую 'попались' чуть ли не все страны и под которую фармацевтические компании сорвали изрядный куш. Слава Богу только смеялись: даже работающие по нашему заказу корпорации и институты не знали, что, несмотря на тщательные меры предосторожности, у китайцев прорвало биологическую защиту портала.

Правда, полноценные города на Секундусе увидят разве что мои дети, а, может, даже внуки. Проблема не только в чужих флоре, фауне и климате: повторять опыт американцев, которые в девятнадцатом веке за пару десятилетий бездумной эксплуатации превратили чернозём прерий в выжженную полупустыню, не хочет никто. Поэтому людей для нашей работы подбирают с осторожностью, расплодившийся в последние пару десятилетий 'балласт', который любит только потреблять и кричать о своих правах, но не хочет задумываться об обязанностях, никому не нужен. К тому же и среди умных и деятельных подходит не каждый: чтобы исследовать чужие миры, требуется изрядная доля фантазии.

Кстати, именно благодаря своему увлечению фантастикой я и попал в Проект. Как раз окончил институт и отправился 'пиджаком'[2] в одну из танковых частей. Одиннадцать месяцев отслужил, когда меня пригласили в отдел 'разведчиков': заинтересовались офицером, который постоянно в книжный за Шекли, Ефремовым и Брэдбери ходит. Тогда шёл второй год, как научились удерживать Врата стабильными и приступили к планомерным исследованиям. Первой волной шли ребята армейского спецназа и десантуры, каждый прошёл горячие точки и нюх на опасность имел тончайший. Оборудованием снабжали самым совершенным, при малейшем риске пускали вперёд технику... Вот только вдруг за месяц полностью сгинули сразу три группы. Погибли там, где прошла автоматика, там, где всё вроде было проверено вдоль и поперёк. И причиной оказалось именно отсутствие воображения, привычка в критической ситуации сначала действовать 'по шаблону, на выживание', а уже потом рассчитывать варианты.

Тогда не одну армию 'шерстили'. Семёна с Германом из торгового флота взяли, только одного с Балтики, а другого — из-под Владивостока. Женьку с Айратом со старших курсов выдернули, первого из Казанского авиационного института, а второго тоже из казанского, но университета. Ибрагим с югов был, до Проекта где-то в дагестанских горах работал. В общем, много людей, самых разных. Только для всех Проект и дорога к чужим мирам стали главным смыслом жизни. А для некоторых домом: Борька года на три вообще безвылазно поселился на территории посёлка при Вратах. Очень уж его отец хотел, чтобы 'чадушко' после окончания МГИМО шло по его стопам, а не сбегало в непонятную 'мутную контору', тем самым погубив на корню будущую успешную карьеру.

За размышлениями я не заметил, как доехал до ворот, а вездеход напарника уже прошёл сквозь арку. Ещё немного — и я дома. Как говорил Армстронг? 'Маленький шаг для человека, огромный скачок для человечества?' Так и здесь, всего один шажок — и прыжок на миллиарды километров. В прошлом году наконец-то определили положение Секундуса относительно Земли — триста световых лет. А как далеко отстоит вот эта планета — Земля Ломоносова — мы пока не догадываемся. И вот что интересно: по самым оптимистичным подсчётам, даже если мы привлечём в разы больше людей, чем сейчас, освоение Секундуса 'по минимуму' займёт два-три столетия, не меньше. Но каждая из национальных секций упорно ведёт разведку новых миров. И ведь не из-за желания захапать побольше, просто так уж устроен человек. Идти, пока не коснётся рукой горизонта. Идти, потому что не может стоять на месте.

123