Доля Палача. Глава 6

Глава 6

— Единство — вот наше самое главное богатство. Один человек ничего не сможет сделать, только погибнет, ведомый своей глупой гордостью. На войне и в мирное время, на охоте и у праздничного костра, сила племени — в единстве.

Старый шаман сидел у очага, глядя в огонь, и, казалось, не обращая внимания на стоявших позади него толпы чумазых детей. Те же почтительно молчали, слушая его мудрые, и не всегда понятные речи.

— Но как много людей смогут работать вместе?

Шаман обернулся и указал скрюченным, похожим на сухую ветку давно умершего дерева, пальцем на ближайшего ребёнка.

— Вот, скажи, когда вырастешь, кем ты станешь?

— Охотником. — Опуская взгляд на свои босые ноги, пробормотал тот.

— Правильно. Мужчина должен быть добытчиком. Племени нужно мясо, чтобы голод не уносил нас в мир духов, чтобы мы были сильны, и могли справиться с любым врагом. А ты видел, как много охотников каждое утро выходят на промысел?

— Да. — Не понимая, что от него хотят, и ещё больше смущаясь, тихо сказал ребёнок. Даже взрос-лые воины побаивались шамана, а что говорить о детях? Обычно они быстро убегали, завидя не-торопливо бредущего, скрюченного временем старика, кутающегося в шкуры, и обвешанного костяными амулетами. Но сегодня родители строго настрого наказали им быть у жилища шамана с первыми лучами солнца. Страх перед хворостиной, которой охаживали отцы своих непослушных чад оказался сильнее, чем страх перед стариком....

— А потом приносят добычу, оленя, или лося. А иногда и медведя. Они большие, в них много мя-са.... А как может один охотник справиться с этакой громадиной?

— Не знаю....

— С каждым годом звери становятся всё больше, и сильнее. Маленьких и слабых животных убивают адовы отродья, выживают только самые сильные, быстрые, выносливые. Когда я был молодым, то любой охотник легко мог положить руку на спину лося, если бы тот стоял смирно. Сейчас же звери выросли, и никакой человек, даже самый высокий, не дотянется до холки. Боги делают зверей всё больше и сильнее. А знаете ли вы, почему это происходит?

— Почему? — Нестройным хором переспросили заворожённые рассказом шамана дети.

— Боги хотят, чтобы и мы, их дети, тоже становились сильнее с каждым днём. А как это сделать? Только биться с сильными, и в этом — великая мудрость Богов. Каждый охотник должен быть быстрым, выносливым, иметь острый глаз и верную руку. Его стрелы летят далеко и точно, его копьё разит без промаха. Но этого мало. Десять копий лучше, чем одно. Именно поэтому в единстве наша сила. Но у десяти копий есть не только могучие руки, что наносят удар, но и головы. А каждый человек думает по своему. Так нельзя, думать и руководить должен только один. А то кто-то их охотников побежит за зверем, кто-то в засаде останется, а кто-то стрелы пускать издалека начнёт, так и спугнут зверя. И племя останется без мяса. Поэтому нужен вождь. Самый сильный, опытный, и удачливый. Тот, кто будет говорить людям, что делать, и как охотиться. Так повелели мудрые Боги.

Шаман вновь повернулся к огню, и задумчиво замолчал. Он знал, что должен был сейчас ска-зать, за свою долгую жизнь эти слова уже не раз звучали в его землянке. Но сегодня что-то беспокоило старика. Вроде бы всё было, как обычно, но.... Но как-то неправильно. Душу старика терзало всё нарастающее беспокойство. По законам племени вождю могли бросить вызов, но это право было не у каждого охотника. Лишь тот, кто доказал свою смелость, ловкость, удачу на охоте, мог претендовать на место главы. Махать копьём может научиться каждый, но, чтобы выживать, этого было мало. Сильный дурак во главе охотников погубит всех, и тогда женщины и дети умрут от голода или в когтях диких зверей. Лишь тот, кто может принести больше добычи, имеет право бросить вызов вождю. Два воина сойдутся в честной битве, и Боги решат, кому дальше вести людей племени.... И сегодня будет такой поединок. Молодой охотник раз за разом поражал лосей и оленей мощным ударом копья, помогая приносить много мяса, он прекрасно читал следы на земле, и ни один зверь не мог укрыться от него. А, когда на стойбище напала какая-то жуткая тварь, то он убил её одним точным выстрелом из своего лука. Тогда все охотники стали стрелять, но их стрелы отскакивали от костяной брони монстра. Ещё немного — и чудовище ворвалось бы сюда, сея смерть. Но вперёд вышел этот охотник, и поднял свой новый лук, такой тугой, что натянуть его не мог ни один мужчина в племени. Стрела с каменным наконечником вонзилась точно между костяных пластин, и монстр упал, сражённый насмерть. Под руководством такого могучего воина племя ждало процветание, но шаман был сильно обеспокоен. Молодой охотник раньше никогда не был таким сильным. Всю жизнь он ничем не отличался от своих сверстников, пока, однажды, не заблудился, отстав от группы более опытных добытчиков. Племя уже похоронило бедолагу, ведь остаться одному, ночью, без защиты крепкого частокола — это верная смерть. Но наутро тот пришёл к стойбищу, живым и здоровым.... И стал исправно снабжать племя мясом, иногда даже выходя на охоту в одиночку, и никогда не возвращаясь без добычи. Люди радовались, а старого шамана терзали тяжёлые мысли. Ему казалось, что охотник стал каким-то не таким. Нет, не изменилось ни тело, ни лицо, осталось прежним поведение. Но откуда взялась эта сила? И его взгляд.... Какой-то весёлый, лукавый, в нём был заметен огонёк вечного азарта. Разве может человек всегда смеяться? Жизнь — она такая разная, в ней есть место и радости, и грусти. А этот — как вернулся, словно и не живёт, а играет. Вздохнув, шаман продолжил свою речь.

— Люди нашего племени приносят клятву верности вождю. И после этого мы все, как один, пови-нуемся его воле. Но иногда находится охотник, который считает, что может послужить для людей лучше, чем старый вождь. И он приходит к землянке вождя, и втыкает в землю перед входом своё копьё. После этого собрание племени говорит, может ли он бросить вызов. И если охотник окажется достоин, то вождь лишается своего звания, превращаясь в обычного воина. И Боги решают, кому дальше вести племя, даря удачу избраннику в священном поединке. Два воина сойдутся в битве не на жизнь, а на смерть, и оставшийся в живых станет вождём, и ему вновь всё племя поклянётся своими Именами в верности. И это правильно, ведь так повелели Боги.

Шаман мгновение помедлил, загоняя в глубину разума терзающее его беспокойство.

— И сегодня, в полдень, под яркими лучами Бога-Отца, дающего жизнь всему сущему, Великого Солнца, два воина сойдутся в священном поединке.

— Нашего вождя убьют? — Раздался писклявый, девичий голос.

— Только Богам ведома его судьба. — Шаман встал, ища сказавшие эти слова. — И почему ты решила, что вождь не сможет победить? Он — могучий воин.

— Слышала, мама с папой говорили. — Девочка шмыгнула носом. — Папа сказал, что на этот раз вождю хана.... А хана — это значит, его убьют, да?

— Его судьбой распоряжаются Боги. — Шаман заставил себя улыбнуться, хотя сегодня он сам не верил собственным словам....

В полдень всё племя собралось у круглой, утоптанной площадки, где обычно молодые воины состязались в борьбе и показывали свою удаль, метая ножи, стреляя из лука, и тренируясь в бое с копьями. Конечно, вместо настоящего оружия они использовали обычную палку, на конце которой был одет кожаный мешочек, туго набитый шерстью, чтобы случайно не навредить друг другу, но сегодня был совершенно другой, особенный бой.

В центре круга стояли двое. Оба почти обнажены, из одежды только не сковывающая движений набедренная повязка, в руках — копья с каменными наконечниками. Гладкая, загорелая кожа блестит от сала, которым охотники натёрлись перед поединком. Вокруг — всё племя, молчаливо ждёт, когда будет нанесён первый удар, когда прольётся кровь.... Это не простая тренировка, где молодые охотники кружатся вокруг друг друга, стараясь не поразить соперника, а показать свою ловкость и удаль. Опытный воин не вертится, как щенок, бегающий за своим хвостом, его рука разит быстро, словно молния. Главное — увидеть этот удар, увернуться или блокировать, и ударить в ответ. Или опередить, если уверен в своих силах. Так было в тот день, когда тот охотник, кто раньше носил титул вождя, впервые вышел на эту площадку. Один быстрый, почти невидимый глазу удар — и его соперник был повержен. Так было ещё дважды, когда вождь отстаивал своё право вести племя. Но сегодня он медлил.... Высокий, могучий, быстрый, как дикий зверь, вождь с опаской поглядывал на низкорослого противника. Рука охотника, перевитая выступающими венами и бугрящимися мышцами, не спешила стремительной змеёй метнуться вперёд, чтобы пронзить очередного наглеца копьём. Впервые в своей жизни вождь боялся, и это было странно, даже для него самого.... Сколько себя помнил, охотник просто не знал, что такое страх. Его сердце всегда билось ровно, разум оставался спокойным, даже перед лицом опасности. У других людей пот застилал глаза, руки вдруг начинали дрожать, а ноги превращались в вялые, подгибающиеся верёвки, словно из них разом вытянули все кости, но только не у него. Даже когда на него прыгал хищный зверь, вождь, держа оружие наготове, спокойно ждал, когда тот подлетит поближе, чтобы можно было точным ударом загнать копьём в горло. Ни разу в жизни его сердце не трепетало, словно раненая птица. Ни разу, до этого мгновения.

Решившись, вождь молниеносно бросил тело вперёд и чуть в сторону, чтобы избежать возмож-ной атаки навстречу, и ударил. Полированный каменный наконечник сверкнул неуловимой вспышкой в лучах полуденного солнца, и пронзил... пустоту. Соперник просто немного развернул тело, словно змея, обвиваясь вокруг копья. Своё же оружие он так и не поднял для ответного удара. При этом его весёлый, озорной взгляд ни на мгновение не отрывался от напряжённого лица вождя. Резкий прыжок, удар, ещё удар! Казалось, опытный воин должен был давно уже прибить наглого выскочку, но все его атаки только разгоняли тёплый, нагретый ярким солнцем, воздух. Молодой охотник каждый раз грациозно, с ленцой уходил от до этого смертоносного копья вождя, не переставая при этом мечтательно улыбаться. Казалось, он и не бьётся вовсе, а просто забавляется, устраивая шутейные поединки со сверстниками.

Видя, что тактика быстрых ударов не приводит к победе, вождь перехватил копьё за самый край, и, вращая перед собой острый наконечник, как бешеный ринулся на врага, стремясь силой взять то, что не удалось получить скоростью и ловкостью. Его оружие слилось в единый круг, так быстро вождь вращал своё копьё. Щит, через который невозможно пробиться. Всё люди племени ахнули, видя столь необычное использование копья. А претендент... так и остался стоять на месте, глядя, как на него несётся могучий воин, вращая перед собой оружие. И, когда противники почти сошлись, молодой охотник вдруг резко выбросил вперёд левую руку, и легко выхватил у вождя копьё. Разворот, мгновенный, незаметный удар — и старый воин, пройдя по инерции пару шагов, падает на землю, мёртвым. На лице погибшего вождя не было боли, только удивление, а в груди, пронзив сердце, торчало его собственное копьё.

— Боги указали нам свою волю. — После короткого замешательства вперёд выступил шаман. — Теперь ты — вождь. Всё племя смотрит на тебя.

Люди начали готовиться к пиру. На кострах жарились огромные части туш оленей и лосей, реза-ли толстыми пластами нежное, исходящее жиром, копчёное мясо уток, на радость детям появи-лись короба с ягодами и туески с янтарным мёдом, взрослые тоже себя не обидели, из холодного погреба достали пьянящую настойку на мухоморах. Начали гулять, когда солнце ещё не коснулось своим слепящим диском края горизонта, а закончили, когда луна, царица ночи, вовсю гуляла среди ярких звёзд по чёрному небу. Дети уже отчаянно зевали, взрослые, сначала удивлявшиеся столь затянувшемуся торжеству, теперь вовсю налегали на настойку. Лишь шаман сидел в стороне от пирующих, кутаясь в шкуры, и задумчиво перебирая костяные амулеты. Почему то новый вождь не принял у народа племени клятву верности перед началом пира, и это было странно. Старику стало казаться, что юнец совсем забыл об этом ритуале, когда тот встал, привлекая к себе внимание. Пьяный гомон затих, все в ожидании подняли глаза на нового вождя.

— Ну, как вам сегодняшний пир? — Звонкий, молодой голос задорно зазвенел в только установив-шейся ночной тишине. — Понравился?

— Да!

— Все ли наелись? Хватило ли мяса?

— Да! — На этот раз пьяные голоса кричали слаженно, в унисон.

— У всех ли полны чаши? — Вождь легко, как пушинку, поднял огромную, вырезанную из дерева ёмкость, больше похожую на бадью, чем на кружку.

— Да!

— Так выпьем. Выпьем за долгие годы благополучия. За горы мяса на столе, за полную чашу, за здоровых, сытых детей. Выпьем!

— Выпьем!

Люди, все, как один, залпом влили в себя настойку.

— Я — ваш вождь! Клянётесь ли вы идти за мной?

— Клянёмся!

— На охоте и на войне, на весёлом пиру и в мирные дни клянётесь ли вы слушать слово моё?

— Клянёмся!

Теперь к крику присоединились и дети, для которых это стало очередной игрой, разнообразив-шей скучный вечер.

— Я поведу охотников, я буду впереди, моё копьё будет разить без устали, так, что вы не будете успевать носить свежее, жирное мясо. — В голосе нового вождя послышались нотки веселья, от явно решил превратить торжественный ритуал принесения клятвы в шутку, но пьяные люди были только рады подыграть своему новому герою. — Клянётесь ли вы есть, сколько влезет, чтобы я и охотники могли чаще показывать свою удаль?

— Клянёмся! — На этот раз в этом крике было куда больше энтузиазма.

— А, когда мяса будет слишком много, мы вновь устроим пир, и будем веселиться всю ночь. Кля-нётесь ли вы ИМЕНЕМ своим быть всегда со мной, не бросать меня не только на охоте, но и на пиру?!

— КЛЯНЁМСЯ!

Шаман вскочил, как только услышал про имя, пытаясь остановить глупцов, но что старик мог сделать против пьяной толпы, с обожанием глядевшей на нового вождя? Люди так привыкли орать "клянёмся", что просто не обращали внимания на то, что им говорят.... Зря.

— Молодцы. — Звонкий, довольный смех хрустальными колокольчиками вспугнул наступившую после клятвы ночную тишину. До пьяных людей дошло, что они только что натворили, и внезапно налетевший ужас сковал их тела, превратив в замерших, дрожащих мышей, глядя на оскаленную пасть атакующего хищника. — Поклялись именем, что будете со мной всегда. А там, где имя, там и душа.... И я принимаю ваши души!

Молодой охотник вдруг стал быстро меняться. Его тело, словно созданное из воды, вдруг по-плыло, меняясь и превращаясь. Широкое, простоватое лицо вытянулось, смуглая кожа побелела, выгоревшие на солнце волосы, наоборот, потемнели, и могли поспорить своей чернотой с перьями лесных воронов. Рост почти не изменился, но тело стало куда изящнее. Незнакомец улыбнулся, глядя на оторопевших людей.

— Спасибо вам, мои недалёкие подданные. Моё правление было недолгим, но очень плодотворным. Вы подарили мне столько качественных душ....