Пролог.
Яркая вспышка осветила темный космос. Вечную тишину на поверхности Луны нарушил чудовищный по силе взрыв. Кора стремительно покрылась сетью трещин, за мгновение малую часть спутника буквально разорвало. Будто скульптор, не рассчитав силы, ударил молотком по скарпелю, раскалывая камень на части точно в направлении Земли.
С оглушительным ревом обломки обрушились на поверхность. Многочисленные катаклизмы и природные катастрофы начали менять старые очертания планеты, грозя вымиранием человечеству, что еще не вышло из средневековья.
Однако человек не раз доказывал, что является самым приспосабливаемым существом. Многие погибнут, но людской род выживет. Пройдет время, катастрофу забудут, цивилизации отстроят, и люди вновь вернутся к своим распрям и войнам. Пока не будут вынуждены объединиться, сосредоточившись на новой, глобальной для себя угрозе. И лишь оставшаяся часть Луны с осколками будет служить напоминанием той катастрофы.
И хотя технологии будут постепенно развиваться, до выхода в космос человечеству придется ждать еще не одно тысячелетие. Именно поэтому очертания древних сооружений, открытых благодаря взрыву, так и останутся неизвестными долгое время, пока не станет поздно...
* * *
Тысячелетия спустя...
Вечный покой был прерван едва слышным шелестом ветра. В этом месте не снятся сны. Больше не должны. В этом состоянии мы награждены спокойствием, умиротворением, беспамятством... Тьмой, пустотой... Здесь не должно быть ничего: ни слов, ни эмоций, ни чувств. Тогда почему я ощущаю, как по моей спине пробегают мурашки?
— Wake up, Tenno. Wake up, — такой знакомый, такой родной и ненавистный голос холодным шепотом вторгается в мой разум.
Раздается писк активировавшихся приборов. Кончики пальцев едва подрагивают. Онемение после долгого сна постепенно проходит, разум просыпается. С тихим шипением прозрачная дверца капсулы раскрывается.
Короткая вспышка воспоминаний в голове заставляет рефлекторно скрестить руки и приготовиться к падению на пол. Спустя секунды, не дождавшись удара, до разума доходит, что тело очнулось уже в положении лежа.
Опираясь на край криокапсулы медленно принимаю сидячее положение, прислушиваясь к окружению. Ничего. Нет того хрипящего голоса, вызывающего гнев и ярость. Противный скрип старых, механизированных частей тела не нарушают наступившую тишину.
Разум в смятении. Память твердит, что враг должен быть передо мной, но чувства говорят об обратном. Я поднимаюсь на ноги и, успокоившись, начинаю приходить в себя. Начинаю вспоминать себя.
Рождение: песок, барханы, дом цвета золота. Космический корабль: страх, ужас, отчаяние. Война: боль, ярость, гнев, опустошенность. Продолжительный покой, сон без сновидений. Пробуждение: непонимание, принятие. Новая война: предательство, ярость, месть, пустота. Ослепляющие вспышки взрывов, оглушающие выстрелы и крики, запах сгоревшей плоти и дыма.
Различные панорамы миров и бесконечное пространство космоса. Огромные сооружения великой цивилизации и ее бесчисленные распадающиеся осколки. Миллионы врагов и тысячи союзников. Сотня таких же как я, моих братьев и сестер. Кто я?
-...
* * *
Два красных огонька зажглись в полуразрушенном, едва освещенном темном зале. В пространстве, что не слышало голоса уже долгое время, было произнесено одно лишь слово. Слово, которое переопределило судьбу всего Ремнанта:
— Тенно...
Глава 1. Пробуждение прошлого.
Подношу руку к шее, ощупывая на предмет повреждений. С непривычки из горла доносится тихий, едва различимый хрип. Глаза постепенно привыкают к царившему в зале полумраку. Часть стен покрыта сеткой трещин, уходящих к пробитому потолку.
Световые батареи либо выключены, либо разбиты. Единственным источником света является соматическое дерево, соединенное с криокапсулой. Его белые волокна протянулись по всему залу, испуская мягкий свет, отторгавший тьму.
Взгляд непроизвольно падает на настенные золотые письмена и того же цвета барельеф. Тут же перед глазами проносятся картинки огромных космических кораблей и высочайших башен, что пронзают собой небеса. Ярко освещенный зал и бело-золотистые троны. На них сидят разумные в облачениях той же гаммы. Высшая каста Орокин... мертвецы.
— Ор-ро-окин... — тихий рык вырывается из горла. И вновь вспышки памяти начинают заполнять сознание.
Когда-то давно люди вышли за пределы своей родной планеты и начали покорять Солнечную систему. Людские государства активно развивались, создавая колонии по всей системе. Пока в один момент не произошла катастрофа Искусственного Интеллекта. У меня нет никаких данных о тех событиях. Ни у кого их нет. Они были стерты временем и силами Орокин.
Именно тогда из одного из осколков человеческих государств возникло объединение Орокин. Они считали свой путь единственно верным, ведущим людей к золотой эре. Каким-то образом им удалось своим малым количеством силой присоединить к своей империи разобщенные людские государства.
Золотая эра человечества действительно наступила. В единой империи наука достигла небывалых высот. Это можно было бы назвать раем... Для Орокин. Благодаря своим технологиям они достигли бессмертия, могли повелевать силами природы и изменять саму жизнь. Естественно, они не спешили делиться с другими своим могуществом.
Кастовая система правления делала Орокин богами в глазах людей. Последние же стали их слугами, рабами. С помощью генетики, закладывая дефекты, Орокин с самого рождения определяли их место в своей иерархии.
С глубоким вздохом прихожу в себя. Атмосфера в пределах нормы. Последствия глубокого криосна еще не до конца прошли, но это дело времени. Еще предстоит выяснить, сколько он в итоге продлился.
Это место — моя колыбель. Я прекрасно помню работу над постройкой этого зала и просто горю желанием узнать, кто или что пыталось вторгнуться сюда. Делаю осторожный, первый шаг, затем второй...
Грохот тяжелых ботинок эхом разносится по помещению. Тихо ступать я даже не пытаюсь. Только не у себя дома. Подхожу к стене и провожу рукой по глубокой трещине. На пальцах перчатки остаются следы пыли, толстого слоя пыли.
— Что бы это ни было, прошло много времени, — в задумчивости проходя вдоль стены, останавливаюсь у одной из уцелевших картин. На ней изображен огромный колониальный корабль таким, каким он запечатлелся в моей памяти. В углу золотистыми буквами была надпись: "Зариман 10-0".
Спустя годы заселение Солнечной системы завершилось, и Орокин начали искать новые пути экспансии. Именно тогда они обнаружили иное измерение и новый источник энергии. Измерению было дано название Бездна. Ибо в нем могло происходить все, что угодно, игнорируя известные науке законы.
Изучение этого явления проходило медленно, но уже полученного хватило на новые открытия. Благодаря энергии Бездны были созданы "Солнечные Монорельсы", позволяющие путешествовать быстро и на огромные расстояния. Переход через Солнечные Монорельсы осуществлялся через малоизученное измерение Бездны. Редкие, бесследные пропажи кораблей не останавливали Орокин от путешествий по монорельсам.
Происходит открытие пригодной для жизни соседней системы Тау. Орокин утверждают план по ее терраформированию и отправляют первые колониальные корабли. "Зариман 10-0" — название, что носил мой корабль.
Я мало что помню до него. Едва различимые очертания родителей, расплывчатые лица. Наш дом, окруженный песком, на поверхности Сатурна. Все застилает пелена страха, отчаяния, ярости. Ведь корабль "Зариман 10-0" исчез в Бездне...
Это было время, о котором мы с сестрами и братьями старались никогда не говорить. Негласное правило, ставшее нашим табу на долгое время. Ведь если ад существовал, он выбрал пристанищем наш корабль.
Системы выходили из строя, еда и вода заканчивалась, воздух загрязнялся. Но для детей самым страшным был момент, когда их родители отвернулись от них. Все старшее поколение приходило в безумие, набрасываясь друг на друга, калеча, убивая. Позднее я пойму, что мне скорее всего повезло. Дети, младше пятнадцати лет, не были подвержены охватившему всех безумию.
Мы были охвачены другим. В наших руках разжигалось пламя, не нанося нам вреда. Электрические разряды, убивающие взрослых, приносили нам лишь щекотку. Прочные двери и тяжелые предметы легко сминались, повинуясь взмахам рук, энергетические лучи беспрепятственно проходили сквозь живую плоть...
Мой пятнадцатый день рождения встретил меня на обезумевшем корабле, в окружении остывших тел моих родителей. Глаза ярко пылали, остатки одежды догорали в пламени, а с обоих рук стекала кровь... не моя. Спасительное беспамятство настигло меня в тот момент.
Отголоски забытой боли. Принятие пришло уже давно. Эта первая нарисованная мной картина служила лишь напоминанием. Корабль отобрал у меня родителей, но связал меня с моими братьями и сестрами.
— Стоит ли пробовать сейчас? — спрашиваю у себя, приближаясь к соматическим волокнам. Мягко касаюсь их пальцами и сосредотачиваюсь взывая. Простояв так минуту, с сожалением опускаю руку.
Соматические волокна призваны облегчить и усилить наши способности связи. Но после криосна нам нужно некоторое время, чтобы восстановить собственную связь с Бездной, нашим источником.
После того, как последний взрослый был убит, все дети погрузились в беспамятство. Никто не знает, сколько это продлилось, но, очнувшись, мы объединялись и пытались выжить. Собирали остатки еды, воды. Уничтожали разлагающиеся трупы. Старались овладеть нашими силами на уровне — хотя бы не угробить остатки корабля.
Все дети были младше пятнадцати, кроме меня. И у всех напрочь отсутствовали воспоминания до погрузки на наш корабль. Мои нет. Узнав об этом, дети на перебой просили рассказать им о жизни за пределами корабля, Бездны. Это было интересно, описывать то не многое, что помнишь о своем доме. Отвлекает от мыслей и действий, что происходили на этом корабле. Между нами возникала связь, которую не описать простыми словами. Но иногда мне казалось, что среди слушателей мелькала моя зеркальная копия.
Спустя несколько дней неожиданно пространство вокруг перестало напоминать очертания бездны и заполнилось миллионами звезд. "Зариман 10-0", потерявшийся в бездне, вернулся в обычное пространство космоса. Первый и единственный.
Корабль быстро засекли и вскоре имперцы взошли на борт. После выхода из пространства Бездны все повреждения были исправлены, останки взрослых пропали. Орокин нашли лишь чудом выживших детей. Тогда в первый раз нам дали название — Тенно.
Мы не смогли скрыть свои новые способности. Нас боялись. Пытались исправить, считая испорченными, но лишь вредили. Пытались разделить, но мы яростно огрызались. В итоге Орокин решили нас просто убить, как дефективных.
Решение изменили благодаря одной из Архимедианов — великих ученых, приближенных к высшей касте Орокин. Она взяла нас к себе в изоляцию от других Орокин, учить управлять нашими способностями. Хотела ли она обрести в нашем лице великую силу? Мы никогда не узнаем, но, в свою очередь, мы обрели ту, которую могли с искренностью в сердце назвать матерью.
Тем временем Орокин в конце концов заигрались в богов. Попытки колонизировать Тау провалились. Империя, не оглядываясь на свой запрет на ИИ после великой катастрофы, создает машину, цель которой — достигнуть системы Тау, создать с той стороны монорельс и начать терраформирование.
Многочисленные отправленные машины с блеском выполняют свои задачи. Однако в процессе они обретают свою волю, способность к самовоспроизведению, называют свою расу Владеющие Разумом и начинают войну против Орокин. Это время мы зовем Старой войной.
Орокин надеются на мощь своих многочисленных солдат и каст воинов, но постепенно проигрывают. Понимая свое положение и что их техника оказывается неэффективна, они обращают свой взор на генетику.
Варфреймы — первоначально биологические дроны, смесь зараженного человека и машины. Получившиеся воины обладали огромной силой, скоростью, реакцией и многим другим. Одного только не хватало Орокин, контроль за получившимися машинами смерти был крайне слаб. В случае выхода из-под контроля, Варфреймы часто приходили в ярость и стремились уничтожить тех, кто превратил их в бездушные машины.
Проект, несмотря на эффективность, собирались закрыть. До того момента, когда один из Тенно случайно не подсоединился к одному из ближайших Варфреймов. Это стало поворотным моментом. Нас больше не обучали контролировать нашу силу, нас учили убивать. Соматическая связь — изобретение, созданное в реабилитационных целях, теперь служила для переноса нашего сознания в Варфрейм.
Мы чувствовали их, как продолжение себя. Операторы и Аватары. С теми фреймами, в основе которых были взяты люди, мы могли эмоционально общаться. Ощущали их гнев, печаль, ярость, но не могли ничего сделать. Соматическая связь была улучшена и стала нашим спасением, и одновременно поводком.
Наша изоляция была нарушена. Мы ощущали весь спектр чувств, что и фреймы. Мы хотели побывать на поверхностях планет, почувствовать запах лесов, ощутить морской бриз. Вместо этого мы чувствовали запах гари, паленой плоти. Все ранения, полученные Варфреймом, мы ощущали на себе. Когда Варфрейм уничтожали, нам просто давали новый. Орокин полностью могли контролировать нашу связь.
Война постепенно продвигалась вглубь имперской территории. Но в бой вступили фреймы. Мы уничтожали Владеющих Разумом десятками, сотнями. Учились на своих ошибках, своих смертях. Выигрывали проигрышные битвы и постепенно освобождали захваченные территории.
Слава о нас гремела по всей империи. Тенно — великие воины, защитники, освободители, боги войны. Даже императоры Орокин признавали наши заслуги. Но нам было все равно. Что бы мы не сделали, для них мы всегда останемся безвольными куклами. Надеяться и полагаться можно было лишь на себя и других Тенно.
С продолжением войны бессильная ненависть к Орокин все копилась. Некоторые могли видеть проблески положительных моментов, таких как благодарность простых людей из низших каст за свое спасение. Но все мы с ожиданием радости проводили свое малое свободное время с Архимедианом, которая продолжала нас учить контролю наших сил, не сосредотачиваясь на способностях убивать.
Точку в окончательном приговоре к смерти Орокин поставила казнь. Та, которую все Тенно называли своей матерью, была обвинена в измене и убита. Мы так думали. Хотя вскоре мы начали считать, что ошибались, тогда мы были правы.
С ослепляющей яростью фреймы обрушились на фронт после казни. Каждая битва оканчивалась бойней. Теперь Орокин не восторгались нами, они начинали нас бояться. В их глазах отражался страх. Он опьянял, и мы продолжали зверствовать.
Под конец войны с нами, в обход Орокин, связалась она. Казненная Архимедиан. Нам было все равно, как она выжила. Мы лишь хотели вновь услышать ее голос. Она взяла себе новое имя, Лотос, и рассказала, что все это время пыталась уничтожить связь Орокин, контролирующую нас.
