Лось-прода 11/12

Ржевский округ — одно название места заставило очко мерзко завибрировать. А уж когда разобрал заснеженные очертания знакомого по самому первому вылету военного аэродрома — и вовсе испытал тянущий "жим-жим". Вот бывают места, где тебе фатально не везет, и это место, похоже, было из этой серии!

По мере приближения к окну понял, зачем Арина попросила надеть капитанскую форму. Едущего в машине перед нами папика в штатском каждый километр останавливали и проверяли, а мне только отдавали честь и без заминок пропускали дальше. Капитан-безопасник в одном авто с всадницей? — значит так надо! Я даже удостоверение не всегда доставал, трижды отделываясь небрежным кивком через опускаемое стекло.

Авдотья, которая прибыла раньше нас и уже ожидала на полосе в новеньком джипе, вынужденная тащиться с общей скоростью, на каждом КПП недовольно бурчала себе под нос, затихшая Арина о чем-то истово молилась, а я, не рискуя показать своей суеверной тревоги, молчал и глазел по сторонам. И лишь когда отворот на карьер остался позади, шумно выдохнул: "Итицкая сила, не все так плохо!" "Жим-жим" перешел обратно в стадию легкой вибрации.

Сегодня выбор тварей лег на мукомольный завод. Насквозь мирное производство, если не помнить, какой шикарный объемный взрыв может дать подвешенная в воздухе мучная взвесь. А белые клубы, не имеющие ничего общего со снегом, начали попадаться задолго до самого завода — навстречу нам пылили и пылили муковозы, присыпанные белым налетом грузовики с демонтированным оборудованием, такие же испачканные легковушки. А ведь размоченная снежком мука потом так просто не смоется, вдобавок забьет и намертво заклеит автомобильные фильтры, весь техпарк в следующие дни наверняка ждет генеральная чистка! Причудливые зигзаги мыслей, выхватывающие абсолютно неважные детали — какое мне дело до грядущих проблем эксплуатации чужого транспорта? — неплохо отвлекали от тяжелеющего эмофона Ногайской.

Промахнуться мимо широко распахнутых ворот было невозможно — весь поток техники с дороги прямым ходом шел на территорию завода, уже превратив некогда нормальный асфальт в непонятные ошметки. А вот как сумела сориентироваться Авдотья, чтобы вывернуть между цехами точно к зданию с водруженным над входом флажком Ногайских — это ее личная тайна. Впрочем, разгадка могла быть совсем простой — ей могли дать точную инструкцию до встречи с нами.

— Тебе сюда нельзя! — Ведьма остановила мое движение к двери и широким взмахом указала в противоположную сторону, — Штаб с наблюдательным пунктом обычно устраивают где-то там, тебе туда.

Показав направление, Арина чеканящим шагом поспешила внутрь, но я догнал и развернул, ухватив за плечо:

— Ни пуха, ни пера! — пожелал и прижался своими губами к искусанным и даже немного кровящим губам женщины.

— К черту! — решительно оттолкнула меня она, — Иди!

Двести метров до наблюдательного пункта неожиданно превратились в несколько километров: сначала какой-то майор, не глядя на род войск, пристроил командовать демонтажем оборудования, и я, как оглашенный, носился между срочницами, срывая голос в управлении погрузкой. Потом пришлось почти до ворот помогать толкать заглохший тягач. Дальше, матерясь на "тревожников" (военные что-то нахимичили и свет на всем заводе вырубился почти на час), провожать к заглохшим трансформаторам приехавшую бригаду электриков, благо расположение стратегических объектов заставила срисовать намертво вколоченная в голову инструкция по рекогносцировке на местности. Добравшись, наконец, до оцепленного наскоро сооруженного помоста, судорожно стал соображать — а как я попаду внутрь? Пропуска-то у меня нет! Но смутно знакомая капитанша, стоящая на карауле, поприветствовала по имени и освободила проход на сколоченную из деревянных паллет лестницу, тут же заступив движение кому-то, попытавшемуся пройти следом.

— Пропуск! — рявкнула она мне за спину.

— Прошу! — раздался позади спокойный голос, — Разрешите поинтересоваться, а почему вы не спросили пропуск у капитана?

— В-в-в...

— Ну-ну, голубушка, не надо! Вы же видите, на мне нет формы! — остерегаясь насажать заноз, я поднимался медленнее обычного, поэтому хорошо слышал ведущийся позади обмен фразами, — Так почему же?

— Капитана Лосяцкого я знаю в лицо, господин генерал!

— Капитан Лосяцкий? Интересная у меня, однако, компания на сегодня. Спасибо, голубушка!

Заметно шатающийся насест, обрешеченный и обшитый плексиглазом, на добрых пять метров возвышавшийся над зданием мукомольного цеха, пока пустовал — я оказался в нем первым.

— Здравия желаю, господин генерал! — обернулся я к поднимающемуся следом мужчине, названном генералом, узнавая в нем шпака, что так долго ехал на машине перед нами, — Разрешите представиться, капитан имперской безопасности Лосяцкий Михаил Анатольевич!

— Вольно, капитан! — доброжелательно кивнул мне появившийся в проеме сухощавый дедок в штатском, — Сегодня я в гражданском, можете обращаться просто — Петр Апполинарьевич, — от прозвучавших имени-отчества волосы на всех местах ощутимо привстали дыбом — "просто" Петр Апполинарьевич, он же генерал артиллерии в отставке князь Сомов, по совместительству еще являлся мужем и принцем-консортом императрицы Марии Четвертой. То есть совсем попросту — местным императором! Очень непубличная фигура, хотя по молодости, говорят, неплохо засветился в нескольких заварушках и был неоднократно отмечен наградами, из-за чего и стал женихом, а потом супругом будущей императрицы. По совсем непроверенным слухам — уточнить их кроме как у Серого мне не у кого, но и его я спрашивать о таком остерегался, — оставив ради нового брака молодую беременную жену.

— Не ожидали? — косо усмехнулся почетный пенсионер всея Руси, любуясь переменой красок на моем лице.

— Так точно! — браво отрапортовал я, еще сильнее вытянувшись в стойке смирно ("не ожидал" — это слишком мягко, я охерел!)

— Оставьте! — небрежно махнул на меня рукой Сомов, оборачиваясь к застекленной стене будки, — Мы с вами оба в отставке, и можем беседовать без этих армейских формальностей! — прикипев к стеклу, он поинтересовался, — Вы уже не первый раз наблюдаете тварей, что скажете?

Мысль, что одной его внучке я отказал, зато вполне возможно переспал с другой (присутствие в свите императрицы, разорванная помолвка с Забелиным, фамильярно называющем правительницу "тетей Машей", да и озвученная фамилия "Царева" как бы намекали), приморозила язык. И ведь тут даже не знаешь, какая из зол хуже! Но, то ли за сегодняшний день я устал переживать и волноваться, то ли еще что, но накрывшее оцепенение почти сразу отпустило. К тому же вспомнилось, как вызвали на ковер к начальнику училища аккурат после того, как переспал с его любимой дочуркой (между прочим, инициатива отнюдь не моя была!) — вот там был ужас так ужас!

Отмерев, вслед за князем перевел внимание на задний двор завода, где сейчас едва заметно сияла арка окна с рассредоточенными впереди нее всадниками:

— Глад мелковат.

— Мелковат, да не прост! — возразил мне генерал в отставке, — Такие мелкие обычно шустрее и злы немилосердно!

— Слово "милосердно", по-моему, вообще неприменимо к всадникам.

— Поддерживаю. И все же — вы с такими сталкивались?

— Нет, ваше превосходительство!

Нового предложения обращаться запросто не поступило, давая понять, что тон выбран правильный — официально, но без подобострастия.

— Тогда запоминайте: сразу после начала поединка он отпрыгивает вправо! Оттого и стоят они обычно крайними в шеренге. Боковое зрение на левую сторону у них развито гораздо хуже, поэтому подловить их всегда стремятся слева, — теперь я замер не от близости правящей фигуры, а предельно внимательно вслушиваясь в каждое слово — того, что говорил сейчас генерал, не рассказывали нам даже инструкторы, — Зато, в отличие от более крупных собратьев, недостаток зрения у них компенсируется повышенной скоростью и ловкостью. Вот увидите сейчас, сколько проблем он доставит своей противнице!

— Если он быстрее, то скорее всего легче? Броня тоньше?

— Соображаете! — одобрительно кивнул мне собеседник, отвлекаясь от вида за стеклом и переводя внимание на меня, — Но не обольщайтесь: тоньше, не значит хуже! Обратите внимание на цвет чешуи на шее.

— Простите, но разницы не вижу...

— Значит, вы их еще не столько повидали, чтобы чувствовать разницу! — заявил Сомов, втаптывая мое самомнение в грязь, — Ничего! На четвертом или пятом десятке окон научитесь эту разницу видеть! — и он снова обратил взор на заметаемый поземкой и мучной пылью пятачок двора, — У него на шее чешуя отливает синим. Несильно, иной раз эти переливы даже не замечают, особенно плохо они видны при солнечном свете, поэтому всегда перед поединком запрашивайте фотографии — на снимках они лучше видны!

Увлеченный разговором я едва обратил внимание, как вслед за генералом в наблюдательный пункт просочились еще три женщины гренадерского роста. И одна из них на повелительный жест принца протянула нам развернутую папку, демонстрируя кучку еще капающих раствором криво нарезанных карточек, где синюшный цвет шеи Глада действительно сильнее бросался в глаза.

— Это их относительно недавняя разработка, — продолжил свою лекцию генерал, выбрав из стопки и показав мне самый яркий снимок, — Какой-то новый состав, более крепкий и сложный. Наши пока не могут повторить формулу, но работы в этом направлении продолжаются. Так что, несмотря на кажущуюся уязвимость, не обольщайтесь — шея у этих тварей наиболее защищена.

— Мы обычно по корпусу целимся, — вставил я свои пять копеек.

— Да, со стороны старины Иоганна очень любезно было придумать оружие, пробивающее их броню. Кстати, изделие Модеста Дегтярного дерет их шкуры не хуже. Но синяя броня еще и рикошетит, имейте в виду!

Коротко кивнул, принимая к сведению и информацию, и намек. К моему удивлению супруг Марии Четвертой разговаривал со мной так, словно я по-прежнему командовал пилотами девяток, а отставка мне только приснилась.

Очень удачно я сегодня с Ведьмой напросился!

— Теперь обратите внимание на стопы Войны! — снова увлек меня к стеклу монарх, — Видите косолапость?

Легкая кривизна конечностей у указанного всадника присутствовала, но я не мог припомнить — было ли такое же искривление у виденных ранее?

— Потом будете замечать автоматически! — получил неожиданное утешение на свое замешательство, — Такая постановка стоп означает усиленную прыгучесть, об этом тоже можно узнать заранее по снимкам, — под нос мне была сунута карточка, отдельно фиксирующая лапы Войны, — Всегда требуйте снимки заранее!

— Почему нас об этом не предупредили раньше?! — возмутился я. Ведь знай мы такие тонкости, мы бы их неоднократно отработали! — Ваше превосходительство, — пришлось добавить на недовольный взгляд генерала.

— До поединка четверть часа, вы уверены, что стоит сейчас тратить время на это, капитан?

— Виноват, ваше превосходительство! — "Не знаешь, что отвечать, — обращайся к уставу!" — гласит солдатская мудрость, исправно работающая во всех мирах.

Жизненно важные сведения по повадкам тварей лились из высокопоставленного офицера все следующие пятнадцать минут, до самого выхода Ногайских всадниц. Опасаясь забыть хоть слово, разогнал искры до звона в ушах, впечатывая собранные крупицы знаний в долговременную память. После императора (чем дольше мы с ним стояли, тем большим уважением я проникался к старикану, уже без иронии называя про себя его императором) в наблюдательный пункт никого не пустили, хотя я заметил краем глаза, как несколько человек с орлами на погонах предприняли попытку пройти к лестнице и получили отлуп от увеличившейся охраны. Все желающие понаблюдать за поединком с высоты вынужденно скучились на соседней крыше, частенько бросая заинтересованные взгляды на наш уже закрытый щитами насест. Как их возводили, я тоже заметил только в последний момент, когда крайняя бронированная плита заняла место поверх двух слоев других, перекрывая видимость до уровня плеч императора.

Кто-то наверху мне явно благоволит, поскольку не уверен, что меня бы пустили, не зайди я сюда на полминуты раньше ВИП-персоны, отчего-то пожелавшей моей компании. И даже понимая, какие трудности выпали остальному офицерскому составу, лишившемуся оборудованного места для наблюдения, радовался, что все внимание источника ценнейшей информации досталось мне одному — две телохранительницы и рослая помощница не в счет, они своего босса не отвлекали.

Вспыхнувшие по периметру прожекторы разом осветили импровизированный Колизей, подменяя собой свет проваливающейся за горизонт звезды по имени Солнце. А на снег арены под дружное скандирование "Ведьма! Ведьма! Ведьма с нами!" ступили бойцы-гладиаторы. Отвечая на ожидание толпы, вышедшая первой Арина, вздев кверху руки с зажатыми саблями, совершила оборот вокруг себя, приветствуя собравшихся, отчего сравнение с гладиаторами еще сильнее врезалось в восприятие.

— Красуется, — недовольно заметил мой собеседник.

— Вам это не нравится?

— Красоваться нужно после, а не до! — отрезал генерал.

Он был прав — самолюбование чуть не вышло Ведьме и ее соратницам боком — бросившийся наперерез торжественному выходу аномально прыгучий Война слишком быстро приблизился к всадницам, отвлекая их от такого же скоростного приближения Глада. Я даже засомневался, что сам смог бы его удержать в прицеле! Впрочем, смог бы. И я, и мои бойцы всегда выходили на пятак, уже наведя стволы и готовые стрелять.

Рубилово началось зачетное, не чета жалким дилетантским потугам Отрепина со товарищи, как это отчетливо стало пониматься сейчас. Глядя на исчезающих с места фурий, я с трудом верил, что их родственниц когда-то смог остановить в одиночку. Дважды. Не иначе, как мне бракованные достались! В накрывшей весь завод тишине слышались только скрипы и чиркающие удары внезапно возникающих возле монстров поединщиц. Заставляя сердце заходиться рваным ритмом, моя Ведьма связала боем сразу и Войну, и Чуму. Кривоглазым Гладом занялась еще одна амазонка.

— Бэлла Ногайская, — ответил император на мой вопрос о составе, — Кровавая Белка. Вторая ведущая всадница Ногайских. Старшая дочь Арины.

Я знал, что у моей любовницы есть дети, хотя она о них никогда не говорила. Но все же был неприятно удивлен.

Под дружный ликующий вопль многочисленных зрителей на снег упала отсеченная рука Раздора, вынужденного обороняться сразу против двух сменяющих друг друга всадниц. Мельтешащие в глазах близняшки Ксения и Оксана Ногайские — их имена мне тоже подсказал император, — уверенно теснили тварь, зажимая к возведенной стене из щитов. Еще пара наскоков, и они дожмут!

Дикая случайность!

Одна на тысячу!

Щит за спиной загнанного Раздора пошатнулся, заваливаясь назад и позволяя ему на миллиметры разойтись с завершающим замахом одной из двойняшек. Вторая, уже расслабившаяся сестра, любовавшаяся последним ударом, оказалась не готовой к атаке от уже, казалось, поверженной твари, и вмиг лишилась головы. Вот она стоит, вывалившись из ускорения, а вот уже ее укороченное тело, орошая грязный снег фонтаном крови, падает на землю, словно пытаясь последним порывом дотянуться до катящейся головы с так и застывшей маской недоумения на лице.