"Что это? И где я", — проскочили несколько мыслей в голове и затухли. Не хотелось шевелиться, открывать глаза, думать и вспоминать. Текущее состояние было приятное именно своей неоднозначностью. Но долго оно не продлилось. В черноте разума стали появляться образы, которые несли мне информацию. Так я вспомнил своё имя, родной город, возраст, стали появляться образы родителей, родных и друзей. Вскоре воспоминания превратились в бушующий поток, который затопил меня и разбудил.

— И где это я? — пробормотал я, когда открыл глаз и огляделся по сторонам. Больше всего обстановка напоминала комнату в домике на какой-нибудь даче средней паршивости, построенный ещё в девяностых из того, что было под рукой. Окрашенных поверхностей в тесной комнате мало. Те же половицы сияют скоблённой древесиной, зато укрыты плетёнными ковриками красно-синей расцветки. Небольшой стол с дверцами закрыт белой скатертью. Окошко совсем маленькое, разделённое на три части Т-образно и без форточки. Половину комнаты разделяет штора из серой ткани, похожей на обычный холст. Потолок низкий, максимум два двадцать от него до пола. Часть высоты — сантиметра три-четыре — крали две потолочные балки, к которым крепились доски. Люстры или простой лампочки на проводе не увидел, как не нашёл и следа электрического выключателя, розетки и прочего.

Отдёрнув штору, я увидел большую печь, белёную известкой. А ещё дальше находилась низкая дверь, сбитая из широких досок, между которыми темнели широкие трещины. Ручка на ней было верхом примитивизма — скоба из полосы железа, да ещё и прибита гвоздями.

— Куда это меня занесло? — пробормотал я. — Не помню, чтобы на дачу или в какую-нибудь деревню уезжал. Мне же работать было нужно.

Потом обратил внимание на то, во что был одет. На мне были бриджи оливкового цвета "пиксельным" камуфляжем, так называемые — милитари или тактические. По правде говоря, слово "тактические" в наше время суют везде, что иногда злит. К бриджам шла футболка с крупной надписью "NАSА FAK" и низкие кроссовки с камуфляжными разводами. В карманах было пусто. Собственно, эта одежда из моего шкафа, но надевал я её редко, так как брал с целью сходить один раз на выставку по военным играм (не "зарницы" там всякие, а самые обычные компьютерные и прочие), где каждый второй в подобном наряде щеголял.

— Есть кто дома? — крикнул я, хотя и видел, что в комнате кроме мебели, печи и меня больше ничего не было. — Хозяева?

А в ответ тишина.

Но это в доме, с улицы звуков неслось очень много. Среди них хватало и тех, что обычно издаёт техника.

— Ну, точно в какое-то сельпо занесло, — покачал я головой. — Только там такие дурные трактора остались ещё со времён союза. Надеюсь, там мне всё расскажут и объяснят, как здесь оказался.

Дверь по привычке толкнул слегка и обломался: та лишь слегка ворохнулась. Оказалось, что вдоль косяка шла лента из войлока, прибитая мелкими сапожными гвоздиками. Наверное, чтобы плотнее прилегала и не выпускала тепло в холодную пору. Или просто рассохлась, может, коробку повело и дверь перестала закрываться, вот и пришлось хозяину воспользоваться войлоком.

За этой дверью оказались тесные тёмные сени, заставленные уймой барахла, как какой-нибудь балкон у старушки в однокомнатной квартире. Чертыхаясь, я добрался до следующей двери, найдя её по лучикам света, очертившим прямоугольник выхода. Толкнул её и вышел на крыльцо. Зрение на несколько мгновений отказало.

— Хальт!

От громкого злого крика совсем рядом с собой я сильно вздрогнул и повернулся к его обладателю.

"Реконы здесь? Нихрена же он в роль вжился", — промелькнуло у меня в голове, когда я увидел в метрах в четырёх-пяти от себя всамделишного пехотинца вермахта. Помятая форма, запылённые сапоги, закатанные рукава кителя, пилотка, слегка сдвинутая на бок и на затылок. На ремне у него болтались ножны со штыком и кармашки с обоймами для винтовки. Сама винтовка находилась у него в руках и грозно смотрела мне в грудь.

На вид реконструктору было чуть меньше тридцати, лицо чуть осунувшееся с короткой рыжеватой щетиной, серые глаза... злые, испуганные и удивлённые. Да-да, все эти три эмоции читались в его "зеркале души".

— Вер бист ру? — поинтересовался у меня он.

— Конь в пальто, — на русском ответил я. — Мужик, что здесь вообще происхо... — не договорив, я с удивлением смотрел, как менялись его лицо и взгляд. — Бля! Хватит играться!

Незнакомец ловко дёрнул затвор, поднял ствол винтовки и выстрелил.

От близкого выстрела — считай, в упор стрелял этот урод — у меня зазвенело в ушах и появилась глухота глухота. Но это всё ерунда, на которую не стоит обращать внимания. Куда хуже оказалось, что стрелял он боевыми! Пуля расщепила косую опорную доску навеса над крыльцом и вошла в верхний венец.

— Нихт шиссен! — закричал я и резко вскинул руки. — Нихт шиссен! Ихт бин фиенд биин! Ихт бин андерс... ихт бин френд!

В этот момент я страшно боялся, что мой немецкий будет не понят стрелком. В Германии в ходу два наречия, носители которых порой друг друга не понимают. Чего уж говорить про меня, кто лучше владел письменным, чем разговорным. Вот английский к своим годам — без лишней скромности — знал на пять с плюсом.

На выстрел во двор ворвались сразу трое немецких стрелков. Каждый был вооружён винтовкой, у одного к ней был примкнут штык. И вот он меня ввёл в откровенный ужас. Я даже почувствовал, как эта полоска стали входит мне в живот, а потом немец толкает меня ногой, чтобы освободить своё оружие.

Я торопливо заговорил на немецком, объясняя, что я им не враг, что оказался здесь случайно и мысленно молясь, чтобы сейчас они рассмеялись, похлопали по плечу и сказали, что всё это розыгрыш, а в доске был заранее установлен каскадёрский заряд с радиодетонатором.

— Курт, кто это? Откуда взялся? — обратился к моему стрелку солдат с ефрейторскими знаками различия. Понимал я его отлично, это я говорю не очень хорошо на языке Иоганна Гете.

— Я не знаю. Вышел он из дома. Но я клянусь, что там никого не было.

— Русский дезертир? Посмотри на его причёску, — в разговор влез третий, один из солдат, что пришёл с ефрейтором.

— Сытый слишком. Комиссар или офицер. Вот одежда странная. И эта надпись... — возразил ему ефрейтор.

— Я не комиссар и не офицер, господин ефрейтор, — быстро сказал я на немецком. — Я вообще не русский, я американец, а между нашими странами сейчас нет войны. Прошу не убивайте меня.

— Американец? — ефрейтор посмотрел на меня недоверчиво. В его глазах так и плескалось желание пристрелить странного незнакомца и забыть обо всём. Возможно, не окажись рядом с ним ещё трое свидетелей, то он так бы и сделал.

— Да, да, американец, — закивал я часто-часто. — Мы друзья, не враги.

— Как ты здесь оказался?

— Я... я не помню. В Россию приехал с делегацией от фирмы, чтобы заключить с русскими торговый договор. А тут война, хаос, я отстал от спутников. Никто меня брать не хотел, чуть не расстреляли, как шпиона...

— Хватит, — оборвал меня немец. — Господину капитану всё подробно расскажешь.

— Конечно, конечно.

— Документы покажи.

— Нету. Я их со своей старой одеждой забыл. Она вся измазалась, порвалась. Мне пришлось достать из чемодана вот эту, которая в России очень непривычна.

— Она и в Германии была ты такая же, — хмыкнул Курт, который продолжал держать меня на мушке.

Ефрейтор посмотрел на него и приказал:

— Отведёшь его к капитану. И смотри, чтобы не сбежал.

— Слушаюсь, — кивнул тот.

Пока мы шли по деревенской улице, то я не увидел ни одного местного жителя. Зато немцев насчитал больше пятидесяти, три броневика и грузовой автомобиль с раскрытым капотом и с копошащимися в моторном отделении двумя парнями. Ну, и ещё на меня смотрели во все глаза. Некоторые что-то спрашивали у моего конвоира.

Привели меня в большую избу, стоящую на высоком фундаменте из дикого камня, скреплённого раствором. Над крыльцом развевался флаг со свастикой, рядом стоял часовой в каске — первый солдат, которого я увидел в этом "рогатом" котелке.

— Шпиона американского задержал, веду к капитану, — сообщил ему Курт.

Тот с интересом посмотрел на меня и кивнул.

Спустя пару минут я имел честь — чтоб век её не видеть — лицезреть вышеупомянутого капитана. Высокий мужчин с тёмно-русыми волосами, карими глазами, с вытянутым узким лицом и навскидку тридцати пяти лет возрастом. В комнате вместе с ним находился денщик или охранник. Эдакий амбал на полголовы выше меня и в полтора раза шире в плечах. Лет ему было примерно как и офицеру вермахта. Меня посадили на табурет перед столом, за которым сидел немец, за моей спиной встал денщик.

— Здравствуйте, господин капитан. Очень рад с вами познакомиться, — быстро заговорил я. — Случилось недоразумение и ошибка. Наши страны не воюют, а я по несчастливой случайности оказался в России...

Я специально называл СССР так. Если верить мемуарам и старым источникам, Союз иностранцы очень часто величали Россией, а вот сами советские жители старательно избегали этого названия. Всего лишь маленький психологический трюк, но если их наберётся много, то будет шанс спастись. За то время, что шёл сюда, я успел начерно составить план, как навешать лапши на уши пленителям. Нет, я вовсе не считаю их глупыми или верю в сказки, что человек из двадцать первого века способен обдурить жителей первой половины двадцатого. Но способность обрабатывать и получать огромный пласт информации, жизнь среди информационных штормов и океанов способствует кое-какому развитию. Как минимум, такой как я способен на честном глазу и без запинки экспромтом выдать заведомую ложь. Своё знание русского указал как причину командировки в СССР. Отметил, что ещё знаю французский на том же уровне, что и немецкий. Кстати, русский я коверкал как мог и "не понимал" часть слов, сказанных капитаном. Зато иногда якобы из-за волнения вставлял английские словечки. И очень надеялся, что мои примитивные приёмы помогут мне избежать расстрельной стенки и выдать ложь за правду. Всё-таки, беседую я не с профессиональным ловцом шпионов или следователем, а обычным пехотным Ва... эм-м, Гансом.

— Имя, — потребовал капитан.

— Майл Уитни, работаю в фирме "Мегзаклохт". Наша компания специализируется на изготовлении тканей и одежды разного направления. Недавно было принято решение переключиться на создание военной формы, похожей на эту, — и хлопнул себя по ноге, указывая на штанину. — Кто-то предложил поискать торговых партнёров в России. Из-за этого я и оказался здесь. Другие работники уехали в Европу, в Канаду, к вам в Германию... — я говорил быстро, выдавая огромный объём сведений, стараясь забить мозг собеседника мусором и привлечь внимание к своей, якобы, профессии. Не хочу сказать, что капитан дурак, но каждый имеет предел, когда сознание перестаёт вникать в проблему и просто вбирает в себя всё услышанное и увиденное, чтобы переработать потом. Я придумал название, причину, выбрал мирную профессию, постарался переключить чужое внимание на свою одежду, раз она так выбивается из местного колорита. — Ещё у меня двоюродный дядя работает в фирме "Стандарт Ойл". Вы слышали про неё? Она продаёт Германии авиационный бензин. Я тоже хотел туда пойти работать, но потом передумал, так как там карьеру не сделать. А вот в молодой компании да ещё решившей взяться за военные заказы — вполне.

— То есть, вы приехали торговать с нашим врагом?

— Господин капитан, — я даже всплеснул руками, — это просто бизнес. Тем более, торговал не я. Я просто представитель с образцами и только. Эта одежда для Азиатской части России, видите какие короткие штаны?

— Странная раскраска, это камуфляж?

— Эм-м, да, — кивнул я, — вы очень наблюдательны, господин капитан. Считается, что такие мелкие пятна лучше маскируют человека на местности. Если вы мне не вирите, то я могу показать бирку, что одежда сделана в моей стране.

— Франц, посмотри.

Мне пришлось раздеться, при этом внутри я ликовал, что сумел перевести разговор в нужное русло. Куда хуже было бы, если собеседник стал бы расспрашивать, когда я въехал в страну, как потерялся, как оказался здесь. А я даже не знаю, что это за "здесь". Мало того — не знаю год! А вдруг сорок второй, а я ляпну про сорок первый, как сказал солдатам? Хорошо ещё, что просто про начало войны протараторил.

— Вот, — я вывернул бриджи и показал всем известную надпись "майде юэсэй", — сделано в Соединённых Штатах Америки. К сожалению, на футболке такого лейбла не было, там вообще чуть ли не Узбекистан был указан. К счастью, из-за того, что эта полоска натирала шею, я её срезал ещё дома. На трусах так же имелась надпись на латинице, так что, это была ещё одна гирька на мои весы спасения.

Показывая одежду, я продолжал говорить, постоянно упоминая про дружбу и мир между США и Германией, о том, что оказался здесь случайно, что не шпион и готов помогать во всём доблестному Вермахту.

Наверное, немец хотел поймать меня на противоречии, ошибках, путанице, так как задавал вопросы про США, мою работу и прочее того же ряда. Но при этом совсем не касался тех вопросов, которых я боялся пуще огня. То есть, у меня получилось запудрить ему мозг, так сказать.

Беседа продолжилась два с половиной часа, и в её конце немец любезно предоставил мне стакан горячего чая, кусок сахара и полпачки невкусных галет. По правде говоря, есть мне совсем не хотелось после всего пережитого. Но отказаться я не мог, чтобы не сломать шаткий мостик доверия, установившегося между нами. Потом меня отвели в баню и совсем не для того, чтобы помыться. Меня там банально заперли, как в карцере. Толсьые стены, всего два окошка в предбаннике, сквозь которые лишь кошка пролезет, толстая маленькая дверь, свернуть коею не под силу и Гераклу. Её немцы с уличной стороны припёрли толстым колом. Куковать мне здесь до утра, а потом... чёрт его знает, что там дальше будет.

Время уже было позднее и стало смеркаться. В бане же вскоре и вовсе наступила кромешная темень.

Я сел на полок, обхватил голову руками и застонал.

— Твою мать, твою мать... — повторял я. — Что это вообще, как?!

В розыгрыш я уже не верил. Вернее, отводил ему процентов пять вероятности, остальные девяносто пять гарантировали моё попадание в прошлое. Шанс, что просто сошёл с ума или впал в кому с просмотром сновидений отмёл как фантастический. Теперь, когда пришёл в себя после шока от встречи с немцами и прошёл первый страх, я усиленно думал что нужно предпринять, чтобы не оказаться в лапах гестапо, которые из меня вытащат ВСЁ!

Сколько книг и фильмов создано про попаданцев — не сосчитать. Особенно в этом преуспели мои соотечественники. Какие-то вполне себе ничего, даже подчерпнуть можно полезу. Другие лучше не брать в руки и не смотреть на файл во избежание течи крови из глаз и синяков на лице от "фейспалмов".

К слову, про фильмы. Из наиболее популярных вспоминается два. Это "Мы из будущего" и "Туман". Первый с горем пополам ещё можно посмотреть. Хотя вторая серия просто ужас. После сцены в самом начале, где офицер смотрит вещи попаданцев, конкретно это был айфон, а потом орёт и требует признаться, что те шпионы американские, я чуть не выключил телевизор. Получить в руки работающий прибор с невероятными возможностями и смотреть на него, как на чугунный утюг из деревни — это писец, товарищи. Мне просто жаль отечественную киноиндустрию, которая всё ещё живет на шаблонах антисоветчины, ну, как-то так. Там у них то отделение солдат с одной винтовкой без патронов идет в атаку, то с черенками от лопат штурмуют полосу УРов, а все энкавэдэшники — тупые гориллы, только и мечтающие, как бы им найти предателя и шпиона.

12345

↓ Содержание ↓