Уроки ирокезского 52

Нельзя сказать, что у лейтенанта Свешникова жизнь в последнее время была уж очень однообразной. Сначала — преобразование резервного батальона в учебный полк — с повышением в звании, что было приятно. Затем — изучение новой техники и обучение новых офицеров (прапорщиков, что было противно, но — служба). После того, как случайно, в Петербурге, во время командировки в старый Генштаб, Свешников увидел вживую "величайшее достижение русской инженерной мысли" — аэроплан инженера Гаккеля — рапорт с просьбой направить на обучение воздухоплаванию, а затем — спустя почти что год — направление на учебу и службу.

Правда, перед отъездом лично канцлер "запугивал" будущих авиаторов сложностями обучения и тяготами жизни, но никто (то есть почти никто) из кандидатов не "испугался". И вот теперь, после долгого — в целых пять суток — пути поезд добрался, наконец, к долгожданной цели. Именно поезд: офицеров в "отряде", как назвал группу канцлер, было всего лишь двадцать пять, но почти все оказались людьми уже семейными, так что ехали они из Москвы в специально выделенном поезде о семи вагонах. Это если не считать двух вагонов багажных и специального вагона-ресторана. Ну да, еще два вагона занимала охрана — но поезд-то военный!

Самое странное, что офицерам так и не сообщили, куда их направляют. Правда, люди бывалые, они довольно быстро сообразили, что поезд едет явно не в Париж какой-нибудь, а напротив в сторону Оренбурга. А оттуда — уже в Ташкент что ли? Но нынче утром, еще когда рассвет лишь едва забрезжил, поезд на каком-то полустанке вдруг резко свернул (Свешников это заметил, проснувшись по нужде) и очень неспешно пошел куда-то на север. А еще через час прибыл... в общем, куда надо было, туда и прибыл.

Поначалу офицеры несколько удивились тому, как их здесь встретили: каждому был назначен провожающий, на каждого — хотя и поселили их в двух соседних домах — был выделен "Самурай", причем не армейский, а гражданский, с мягкими кожаными сиденьями... Да и предоставленные квартиры приятно поразили: полностью меблированные, и даже вся посуда на кухне имеется. Как и белье постельное, и... даже полотенца из дорогущей ткани фротэ (местные их называли почему-то "махровыми") в роскошной ванной комнате развешены были. А ещё в каждой квартире уже стоял телефон, рядом с которым лежала красивая "телефонная книжка", на первой странице которой уже были напечатаны самые важные номера. Причем почти все номера эти были пятизначные!

Сопровождающие сообщили, что завтракать, обедать и ужинать можно ходить "вот в ту столовую во дворе", а можно заказать — и обед принесут домой. Можно и самим готовить — но именно что самим: все же горничных и поварих брать с собой было запрещено. Хотя и их тоже можно было вызвать на дом — по тому же телефону.

На первое обустройство офицерам выделили полдня, сообщив, что "к двум часам за ними придут проводить на службу". И пришли — правда, как раз на службу пришлось все же ехать — на поданном во двор автобусе. Причем очень недалеко...

У большого ангара, расположенного где-то в паре верст от городка, их встретил... канцлер? Интересно, когда успел-то? Однако чуть позже этот вопрос стал уже вовсе не актуален...

Говорят, что лишних знаний не бывает. Бывает, еще как бывает! Оказалось, что фарси я учил совершенно зря: Музафер-ед-Дин-шах персидского языка не знал. И большинство его приближенных и министров тоже не знали, все они говорили на азербайджанском. Так что с шахом мы общались на французском, а с наследником — вообще на русском. Вот его-то официальный воспитатель Сергей Маркович Шапшал мне и поведал о странностях языковой специфики Персии: почти вся знать и купечество знали как раз азербайджанский, бывший фактически лингво-франко во всей Средней Азии, а многие из них (сами по себе персы) вообще фарси не владели. Так что, хотя я и выучил на фарси с дюжину приветственных фраз, ни одна из них не пригодилась.

С Шапшалом я тоже очень плотно пообщался, в, как оказалось, очень вовремя: через три недели после моего возвращения Мохаммед Али-мирза стал Мохаммед Али-шахом, а Сергей Маркович — его официальным советником. Как говорится, непостижимы пути Господни: вообще-то Шапшал был караимом, а у них взаимоотношения с мусульманами были... странными, но поди ж ты!

Главное, что с Россией у Персии отношения стали если и не дружескими, то, по крайней мере, приятельскими. Даже новый-старый премьер-министр Мирза Али Асгар Хан в Персию из Швейцарии ехал через Москву и мне удалось с ним неплохо пообщаться. Когда британцы искали в Персии нефть, они отметили вроде бы неплохие месторождения угля и железной руды, причем почти что рядом с друг другом, и я предложил персу заняться собственной выплавкой стали. В кредит пока — но это совсем немного, если начинать с "Машкиного" заводика, а пользы просто куча: те же рельсы для железных дорог можно будет на месте делать, да и многое другое лишним не окажется. Так что скоро Персия станет и металлургической державой. Относительно скоро, но все же...

Время бежало вперед со скоростью курьерского поезда, и события мелькали как полустанки в окнах вагонов. Чучух — и вот уже пуск первой очереди Магнитогорского металлургического комбината позади, чучух — и в русской деревне начала работу стотысячная школа. Изрядно покачиваясь на стрелках поезд жизни минует станцию под названием "пуск Вологодского тракторного завода"... да, станция-то позади, а синяки на боках пройдут еще не скоро: за первые полгода завод выпустил почти три тысячи новых тяжелых гусеничных тракторов, из которых лишь с полсотни не потребовали немедленного капитального ремонта.

Промелькнуло и вовсе чудесное событие: совместными усилиями Степана и всего института Елены Андреевны был изготовлен довольно приличный иконоскоп. Дочь наша тоже постаралась, лично изготовила объективчик с входной линзой сантиметров двадцати диаметром, так что можно было вполне разборчивую картинку увидеть на экране специально доработанного осциллографа даже в пасмурный день. Кривую картинку, да и разрешение девайса было в триста строк всего — но это лишь начало. Хорошее, предвещающее появление телевизора лет через... не очень много, надеюсь. Так что тут моя мысль "воспользоваться вспомненным" пошла на благо — но это, к сожалению, случалось очень не всегда.

Австралийский чугун помог мне подгрести под себя уже большую часть "старых" металлургических заводов буквально за гроши. Например, лысьвенский завод графа Шувалова был выкуплен менее чем за миллион, да и то исключительно "из уважения к фамилии". А так как завод давно уже работал на привозном чугуне, то теперь он бурно рос — вместе с уже городом Лысьва, и Иванов там ставил еще один генераторный завод (ну, я — вероятно, что-то "из детства" вспомнив — его попросил завод ставить именно там). Опять же, в Лысьве уже было много опытных рабочих, там и новичков обучать легче...

Папаша Мюллер мою гениальную идею насчет строительства "одноразовых цементных печек для дорожного строительства" как-то не очень положительно принял. То есть смешал с дерьмом и идею, и ее, так сказать, криейтера — впрочем, заслуженно: Генрих не поленился мне все очень подробно объяснить. И — приватно, так что "репутация канцлера" не пострадала. Пострадал кошелек — ну так бесплатных пряников не бывает: всего за миллион с небольшим долларов Генрих выстроил завод по производству оборудования для очень быстрого строительства небольших цементных заводиков. Выпускающих тонн так по триста цемента в сутки. И уже успел с полсотни таких заводиков запустить — что естественно стало поводом для огромной радости. Больше всех, конечно же, радовался Слава Петрашкевич — ведь все эти заводики каждый день просили угля. Немного, тонн пятьдесят (считая вместе с электростанциями и разными машинами), но зато каждый и ежедневно. А вместе они хотели миллион тонн этого угля в год — в этот год, потому что через год заводиков станет еще на полсотни больше...

Но уголь требовался не только цементным печам. Камилла — в рамках своей "программы добычи титана" к делу подошла основательно, прежде всего посоветовавшись с Машкой ("не будем ждать милостей от природы") — и просто купила целиком американскую компанию Lasley Shipping Machinery Manufacturing ("Изготовление судовых машин Лесли"). Эта компания в принципе делала все, что угодно — насосы, подъемники, прожектора... все электрическое оборудование. И, среди прочего, моторы и генераторы, а так же турбины для этих генераторов. Небольшие, конечно — но в принадлежащих компании лицензиях размер не оговаривался.

Затем завод компании целиком был перевезен в Ейск, где стал выпускать турбогенераторы на три мегаватта: ведь для производства титана нужно очень много электричества...

Ровно в ста километрах к югу от Александрова Гая, среди высохших соляных озер, эти генераторы производили электричество, с помощью которого в изготовленных в Бельгии электролизерах из хлористого магния делался магний обыкновенный — который уже делал титан из четыреххлористого титана. Последний (как компонент "важнейшего катализатора") производился по давно отработанной технологии непосредственно из ильменита — с помощью выделенного при производстве магния хлора.

Сейчас завод в сутки титана делал почти что четверть тонны, но лиха беда начало: пока там работало два ейских генератора, но здание электростанции (первой электростанции!) было выстроено в расчете на тридцать таких установок. Со временем титана станет достаточно, и, надеюсь, время это будет небольшое...

К пятой годовщине своего правления я успел насмерть разругаться с Иосифом Виссарионовичем и снова помириться. Все же гениальный руководитель — это что-то врожденное: Джугашвили уже сейчас мог на проблему смотреть глобально, не ограничивая себя рамками конкретной задачи. И — планировать пути решения задач в условиях более чем ограниченного бюджета.

Чтобы "поднять" колхидские болота — той части, которая без "поднятия" никогда не станет райскими садами — Риони по самым скромным подсчетам нужно ил носить лет двести. Можно, конечно, и не спешить — но это-то "не по-большевистски" будет. Ведь нет такой крепости, которую...

Среди задач далеко не высшей срочности было и обустройство портов Таганрога и Мариуполя. Да и в Керчи стоило бы порт нормальный устроить — вот только мелко там. Дно углублять надо. Грунт, стало быть, вычерпывать. А потом его куда-то складывать...

Первым судном, изготовленным на Навашинской верфи, стала самоходная баржа, разработанная по моим воспоминанием о "Волго-Донах". То есть в пять тысяч тонн, с двиглом в пару тысяч сил... то есть насчет грузоподъемности судостроители сделали как сказано, а вот насчет двигла — не вышло: единственным подходящим оказался турбозубчатый агрегат на два мегаватта. Впрочем, тоже неплохо — правда пока с грузом баржа эта могла ходить лишь ниже Царицына — зато хоть в Персию, поскольку пригодность к морским путешествиям была в техзадании. Ну это пока лишь ниже — Пузыревский уже озадачился проектированием канала в Дон, а заодно — и вопросом "шлюзования Волги". То есть строительством плотин... но это дело неспешное, а самоходка как раз в Персию пока и бегала, возя оттуда в основном томатную пасту и известняковые блоки. Вот только чтобы она туда забегала, пришлось прямо в Каспийском море прокопать новый канал через мели...

Джугашвили про баржу-переросток узнал. Но — в отличие от многих других — смеяться не стал. Как не стал ждать, пока Пузыревский канал выкопает из Волги в Дон, а наскреб в бюджете Кутаисской губернии (управлять которой был назначен в прошлом году) средств и ресурсов для строительства в Феодосии судостроительного завода для выпуска таких же барж. То есть весь бюджет губернии был меньше стоимости завода, но он умудрился выгодно продать немало кутаисских "телег-самосвалов" французам для дорожного строительства, а итальянцам и грекам — больше сотни баркасов с калоризационными моторами. Причем рекламировал он там даже не моторы (их много кто в Европе делал), а обшивку из лиственницы — ну а то, что Венеция стоит на негниющих сваях из этой самой лиственницы уже многие века — об этом итальянцы и сами знали. Правда, поначалу-то знали немногие, но теперь уже знали почти все...

Так что набрал он денег на завод, чтобы делать свои уже баржи. Такие же, как "мой Волго-Дон". Ну, почти такие же, ведь избытка турбин в ближайшее время не ожидалось: Африканыч же полностью достроил новый завод электрогенераторов в Котельниче, и турбин в ближайшее время даже на электростанции хватать не будет. Зато будет — я вообще обалдел, когда узнал — кое-что иное.

С широким появлением "калильных" (то есть дизельных) моторов оживилась и недремлющая конструкторская мысль отечественных гениев. Два таких гения с Сормовского паровозного завода придумали "дизельный паровоз", в котором паром локомотив только с места сдвигался, после чего — по мысли гениев — прямо в цилиндры паровой машины нужно было качать уже не пар, а мазут через форсунки, и все само уже поедет безо всякого пара. Мысль, без сомнения, гениальная...

Я не знаю, где Иосиф Виссарионович набрался требуемых знаний, но красоту задумки он оценил. Не в смысле "давайте паровоз такой строить немедленно", а в смысле, что паровозостроители цилиндры-то делают вполне себе неплохие. И если этих паровозостроителей все же к настоящему делу приспособить... в общем, на Кутаисском "телегостроительном" силами несостоявшихся гениев в ближайшее время намечался выпуск шестицилиндровых дизелей с цилиндрами объемом по двести литров. И мощностью в две с половиной тысячи лошадок. Работающих вообще на флотском мазуте.

Эти двухтактные монстры весом тонн под полтораста и предполагалось ставить на строящихся в Феодосии корабликах, а возить кораблики должны были собранный на дне Азовского моря "лишний" грунт. Самое удивительное, что моторы точно сделают: нижегородские "гении" успели изготовить двухцилиндровую "демонстрационную модель"...

В Москву Джугашвили приехал, чтобы у меня выпросить несколько очень нужных для изготовления моторов станков. Именно самих станков: денег он на продаже "сибирской лиственницы в изделиях" заработал даже с некоторым запасом, но у иностранцев нужных станков просто не было (или, скорее, они продавать такие не захотели). Но выпрашивать не пришлось: я только лишь узнал про задумку — сам спрашивать стал, чем помочь могу: штука-то очень нужная. Так что поругались мы вовсе не по этому поводу. Просто когда все вопросы насчет станков утрясли, Иосиф Виссарионович поблагодарить решил меня за "популяризацию грузинской культуры": фильм "Ханума" стал буквально культовым. Правда я думаю, что культовым стал бы и фильм, демонстрирующий рост травы на поляне в реальном масштабе времени: просто "Ханума" стал первым фильмом, сделанным в цвете даже в шестнадцатимиллиметровом варианте, который показывали появившиеся "кинопередвижки". И вообще первым со стереозвуком — у Суворовой в "пленочном" отделе придумали способ нанесения двух магнитных дорожек на уже отпечатанной копии, ну а Степан не задержался с изготовлением стереоусилителя к проектору. Но тем не менее фильм удался, и Джугашвили по этому поводу выразил благодарность, а я начал — по скромности природной, конечно же — отнекиваться: