Повелитель моря Том I

ЗАМЫСЕЛ БОЖИЙ

Дилогия

Книга первая

ПОВЕЛИТЕЛЬ МОРЯ

Полёт фантазии не ограничен,

Но я стараюсь фактов суть

Облечь в слова, чтоб историчен

Сего полёта был бы путь.

Часть I

Знаки судьбы

"И не введи нас во искушение..."

Слова из молитвы "Отче наш".

Пролог

24 мая 2011 года. Чехия, Прага.

Ночной ветерок слегка шевельнул занавеской и занёс в приоткрытое окно спальни сладковатый запах цветущей сирени. Тусклый свет уличного фонаря рассеивался по комнате и осторожно касался немолодых лиц супружеской пары. На щеке спящего мужчины едва заметная щетина отливала серебром, а выхваченные из темноты светлые, некогда густые, но всё так же непокорные кудри ореолом обрамляли плешь. Длинные тёмно-каштановые волосы женщины веером рассыпались по подушке. Из-под руки, прикрывавшей лицо, заметно подрагивали ресницы. Тяжёлый вздох вспугнул царившее в комнате умиротворение. Вздохнув ещё раз, Агата убрала с лица руку и открыла глаза. Откинув со лба прядь волос, посмотрела на мужа и осторожно выскользнув из-под одеяла, села.

— Ты куда?

— Спи, любимый. Я немного помедитирую и вернусь, — Агата поцеловала сонного мужа и заботливо подоткнула одеяло.

— Опять сложный пациент спать не даёт? — Ярослав зевнул и перевернулся на другой бок.

— Не даёт, — Агата пошарила рукой по прикроватному столику в поисках заколки.

Муж не ответил, и она обернулась. Ярослав, положив голову на сложенные ладошки, сладко спал. Агата заколола волосы, неслышно вышла из спальни и тихо закрыла за собой дверь.

Добравшись до гостиной, она задержалась у выключателя, но старинный ореховый сервант матово отражал свет уличного фонаря и был хорошо различим. Приблизившись к нему, Агата взяла недогоревшую восковую свечу и привычным движением руки нащупала на небольшом карнизе серванта зажигалку. Маленькое пламя весело затрепетало, придав вещам тёплый жёлто-оранжевый оттенок. Поставив подсвечник на журнальный столик, Агата зашторила окно и зажгла ароматическую палочку. Комната наполнилась пряным запахом сандала, затмившего лёгкий сладко-медовый аромат воска.

— Сакра[1]! А телефон-то я в спальне забыла! Ладно, обойдусь без музыки, — Агата села "по-турецки" на ковёр и закрыла глаза.

Непокорные мысли сразу же перенесли её в прошлое, в конец восьмидесятых. Тогда в гибнущем Советском Союзе всякого рода экстрасенсы, целители и колдуны стали гораздо востребованней, чем врачи. Заинтересовались "алльтернативщиной" и в поликлинике, где Агата работала участковым терапевтом. Однажды про её эксперименты с гипнозом узнала коллега, страдавшая неврозом, и уговорила провести несколько сеансов. Коллега осталась довольна и вскоре к Агате потянулись и другие сотрудники. Поэтому, попав под сокращение, Агата решила попробовать себя на целительском поприще. Продав заботливо запасённые мамой "в приданное" модные бельгийские покрывала, она отправилась в Москву на курсы экстрасенсов. Вместе с дипломом "специалиста по бесконтактному массажу" привезла домой твёрдое убеждение что почти все эти экстрасенсы — жулики и шарлатаны. Однако выданный там красный диплом с круглой печатью Министерства здравоохранения позволили получить патент на индивидуальную деятельность целителя. Агата арендовала медицинский кабинет и стала принимать страждущих.

Врачебный опыт и потомственная любовь к фитотерапии довольно быстро сделали её известной городской целительницей. Людская молва однажды привела к ней Наташу, предложившую устроить небольшое турне по Чехии. В Праге довольно быстро нашлись предприимчивые люди, предложившие делить доходы пополам в обмен на оформление вида на жительство и официальную "крышу". Поскольку СССР распался и возвращаться было некуда, Агата согласилась.

Желающих полечиться у русской целительницы нашлось немало, но ещё больше оказалось тех, кто хотел у неё учиться. На первом же семинаре Агата встретила Ярослава. После свадьбы стало окончательно ясно, что теперь её дом здесь. Тут же возникло желание вернуться к любимой профессии, тем более что чешские власти, наконец-то проснувшись, стали "затягивать гайки" доморощенным экстрасенсам. Однако процесс признания диплома врача оказался слишком долгим, а родственники и знакомые бывших пациентов не хотели ждать и донимали мольбами о помощи.

Вот и пришлось Агате, чтобы не возникло проблем с властями, после рождения дочери Лусии, переквалифицироваться в психолога. Она закончила полугодовые курсы, а родственник одного клиента, будучи главврачом поликлиники, не задавая лишних вопросов, взял "русскую чешку" на работу. Так к частным пациентам добавились и официальные. Один из таких — молодой парень, просаживавший не только свои, но и чужие кроны в игровые автоматы — и лишил её сейчас сна.

Глубоко вдохнув аромат сандала, наполнивший комнату, Агата постепенно успокоила бег мыслей. Почти двадцатилетняя практика подсказывала, что все доступные ей методы этому парню не помогут. Человек, запустивший в себе программу деструкции и упорно отказывавшийся что-либо изменить в своей жизни — безнадёжен. Такой вывод был поражением, и это болело.

— Но ведь есть ещё и другие, которым я могу помочь! Ладно, завтра попробую в последний раз достучаться до Алеша. Не получится — всё, скажу в регистратуре, чтобы его ко мне больше не записывали, а ещё раз попробовали уговорить обратиться в психодиспансер.

Сделав глубокий выдох, Агата окончательно расслабилась. Последняя мысль "Нельзя спасти всех!" растаяла вместе с облаком в голубом небе. Агата заставила воображаемое небо потемнеть и усеяла его звёздами. Наслаждаясь внутренним покоем, любуясь воссозданными памятью созвездиями, она вдруг почувствовала мимолётное сильное головокружение. Она открыла глаза.

Яркий свет больно резанул. От неожиданности Агата зажмурилась и тут же поймала себя на мысли, что это странно. Причём странным показалось не то, что ночью, в комнате, озаряемой лишь пламенем свечи, она увидела ослепительный свет, а то, что он сделал больно. В недоумении Агата вновь открыла глаза, но уже осторожно, прикрыв их рукой. Осмотрелась и не сразу поняла, где она.

— Господи, я же на корабле!

— Не просто на корабле, а на "Победоносце!" — мысль прилетела из ниоткуда, словно у неё в голове кто-то был удивлён тем, что можно не знать такие очевидные вещи.

Незамедлительно Агата узнала и то, что "Победоносец" — это боевой парусный корабль, флагманский. Задуматься "что значит флагманский?" она не успела — ответ пришёл сам собой: "командующий флотом".

— Это не сон — слишком много чётких деталей и мысли ясные. Галлюцинация?

Опустив руки, она ощутила под пальцами ковёр и вдруг осознала, что одновременно сидит дома на полу и...

...стоит, балансируя, на палубе.

— Итак, моё тело на прежнем месте, руки двигаются, мыслить могу. А вот сознание преподнесло сюрприз, — Агата сделала глубокий вдох и мотнула головой. От резкого движения заколка раскрылась и отлетев, звякнула о паркет. Волосы мягко коснулись лица и упали на плечи. Подступивший испуг рассеялся, уступив место профессионализму. Агата стала анализировать свои ощущения. Они были двоякими и очень удивительными: лёгкая тревога смешалась с уверенностью, что всё хорошо. Агате было комфортно. Она расслабилась и принялась осматриваться "в другом мире".

Всё пространство впереди неё занимал надутый ветром голубой парус, под ногами — некрашеная дощатая палуба, а над высоким деревянным бортом... "фальшбортом" — вдруг поправилась мысль... простиралась безбрежная необыкновенно синяя гладь, у далёкой линии горизонта слившаяся с ярко-голубым небом. Едва мелькнул вопрос: "море это или океан?", сразу появился уверенный ответ: "это Карибское море". И тут же порыв ветра толкнул в спину, заскрипели мачты, глубокий вдох наполнил рот солёным привкусом, а в нос ударил запах йода...

Чтобы понять, что она находится не просто в чужом мире, но и в чужом теле, Агате понадобилось несколько мгновений, а может быть, и минут. Она разглядывала себя с интересом и удивлением, хотя в то же время всё ей было знакомо и привычно: мягкие, очень высокие облегающие белые сапоги с манжетами, короткие тёмно-синие штаны и такого же цвета атласный камзол, подпоясанный широким жёлтым шарфом. Из рукавов выглядывали пышные кружевные манжеты белой шёлковой рубашки и... красивые мужские руки, украшенные перстнями. С левого бока сначала нащупала, а потом увидела длинные ножны с саблей, и тут же поняла, что за спиной за пояс засунуты короткие — с дагой. "Что ещё за ...", — додумать не успела, вопрос вытеснило удивление: "Интересно, откуда я знаю, что дага — это на испанском кинжал?". Но самым впечатляющим оказалось то, что Агата не только знала, что такое абордажная сабля и дага, но и не сомневалась, что умеет ими пользоваться!

— Ми альмиранте! — раздался хриплый мужской голос.

Агата слышала его впервые, но в то же время он, почему-то, был таким знакомым, словно принадлежал близкому человеку. Да и язык лишь на долю секунды показался чужим. Из глубин души мгновенно выплыло, что это испанский и, хотя Агата его никогда его не учила, речь сразу же стала понятной, даже родной. А ещё она почему-то знала, что говорившего зовут Энрике, что он — её давний друг и обращается к ней уважительно: "мой адмирал".

Агата повернулась на голос. В поле зрения попал небольшой шкафчик с приборами... "нактоуз" — тут же поправилась мысль. Рядом с нактоузом стоял Энрике — коренастый невысокий мужчина лет пятидесяти, одетый так же, как и она, лишь вместо сапог на нём были чёрные туфли, украшенные пряжками. Седина посеребрила его виски и вплела серебряные нити в жгуче-чёрные пышные усы и аккуратно подстриженную бороду, обрамлявшую загорелое широкое скуластое лицо. Взгляды встретились и Энрике, блеснув из-под косматых бровей карими глазами, бодро прокричал низким хриплым голосом:

— С таким ветром мы будем в Белизе к закату!

"И так, я — моряк!", — тут же кто-то внутри возмутился и с гордостью напомнил, что не просто моряк — а командующий собственным флотом — армадой. А ещё — известный торговец. И что Белиз — это дом.

"Это просто сон...", — Агата сильно зажмурилась, желая проснуться, но вместо этого вдруг увидела промелькнувшие, как в калейдоскопе, картинки чужих воспоминаний.

"Неужели шизофрения?", — от такого предположения во рту пересохло. Кровь прихлынула к лицу, в голове запульсировало. Страх стал медленно вползать в сознание.

Агата сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Это помогло успокоиться, и она принялась анализировать ситуацию.

Её мысли, как и мысли мужчины, в теле которого она оказалась, были логичны и ясны, и... у каждого свои. Вскоре Агата утвердилась в том, что, если она осознавала и себя, и приютившего её "я" мужчину — и это было удивительно, волнительно и очень не по себе: шутка ли — читать чужие мысли?! — то мужчина внимал только тем её мыслям, что подкреплялись сильными эмоциями, не осознавая их чужеродности. Во всяком случае, пока. Испанец чётко знал кто он, где находится, с кем говорит, куда и зачем направляется. Скорее всего, странные мысли, посетившие его, вызвали бы больший интерес и обеспокоенность, если бы Энрике не отвлекал его своими речами. Агата постаралась обуздать свои эмоции, чтобы не тревожить мужчину, явно не по своей воле разделившим с ней тело. Она решила просто слушать разговоры и мысли мужчины. Благодаря этому она узнала, что у испанца французское имя — Анри, но Энрике, видимо, не способный выговорить "карта­вое" французское "r", коверкал его на испанский манер — Андрэ.

Спустя некоторое время Агата стала воспринимать происходившее как увлекательное приключение. Но, как бы ни было интересно, из чужого сознания надо было выбираться. Осталось только понять, как. Она сделала дыхательные упражнения из пранаямы, затем попробовала медитировать, и даже прочитала "Отче наш" — единственную молитву, которую знала. Ничего не помогло. Снова стал подкатывать страх. Чтобы не поддаться панике, Агата убедила себя, что, хоть ситуация и не ординарная, угрозы для жизни нет. Сделав вывод, что влипла надолго, она решила затаиться: мало ли какие последствия могут быть, если испанец осознает присутствие "незваной гостьи". Возможно, со временем придёт понимание того, как и почему её сознание оказалось в теле этого Анри, а разобравшись в механизме переноса, можно будет и вернуться. Если, конечно, до этого времени она не вернётся обратно так же неожиданно, как и попала в чужое тело.

Смирившись, Агата расслабилась и снова закрыла глаза, чтобы полностью погрузиться в чужое сознание. Она внимательно вслушивалась, пытаясь узнать как можно больше о том, кто такой этот молодой испанец с французским именем и в какое время он живёт.

Щелчок за спиной заставил её вздрогнуть и открыть глаза. Испанскую речь и шум моря заглушил родной и знакомый голос:

— Агата, пошли спать, — Ярослав, включив свет, подошёл к жене и сел рядом на ковёр. — Медитируй — не медитируй — всех не спасёшь, — обнял жену за плечи и поцеловал в щёку. — Пошли, мне без тебя тоже не спится.

— Сейчас приду, Яро. Дай мне ещё пару минут! — Агата уткнулась носом в плечо мужа.

— Ладно, — Ярослав вздохнул, поднялся и вышел, оставив свет гореть.

Во время разговора с мужем Агата не переставала видеть и слышать всё то же, что и Анри.

"А ведь мой мозг работает, как многоядерный процессор, который решает одновременно разные задачи и отображает их на двух мониторах!" — восхитилась она возникшей аналогии.

Стоило Агате вспомнить, что она находилась в гостиной — словно по щелчку тумблера картинка комнаты становилась ярче, а Карибское море бледнело, не исчезая. Двигаясь по комнате, Агата продолжала лихорадочно обдумывать поступавшую информацию. Гася свечу, она услышала, как кто-то зовёт Анри: "Альмиранте, паруса на горизонте!", — и тут же сознание мужчины, начавшему всё сильнее прислушиваться к себе, заполонили мысли о чужом корабле.

"Ладно, пойду спать, а утром, если я всё ещё буду в голове этого альмиранте, прежде чем снова начну думать о том, как это лечить, попробую хотя бы узнать, в какое время меня занесло. Когда ещё мне представится возможность побывать в Карибском море, да ещё и в теле владельца боевого парусного флота!"

Усталость, усиленная пережитым потрясением, разом навалилась на Агату. Она выключила свет и пошла в спальню. Ярослав, оставив гореть настольную лампу на тумбочке жены, сладко спал, положив руки под голову.

— — — — — — — — — —

[1] Сакра (на чешском "sakra") — восклицание. Вероятнее всего происходит от лат. Sacer, Sacred — "святость". Верующие люди не произносили вслух названия "нечистых сил", боясь призвать их. Поэтому, например, в Чехии до сих пор, споткнувшись, призывают святых или всеобъемлющим "сакра" или же не менее частыми Proboha (ради бога) и под.

Глава 1 Анри

Подставив паруса попутному ветру, "Победоносец" стремился к горизонту, уверенно рассекая волны. Корабль торопился в родную гавань, словно горячая скаковая лошадь, которая, узнав дорогу, несётся в свою конюшню во всю прыть, невзирая на ухабы.