Письмо домой

-Н-но...вы так и не сказали...

-Отвечая на твой вопрос, Флориана — да, многие из вас погибнут во время Игры. Один останется, вберет их знания и продолжит наш славный род и славное дело. А его знания в конечном итоге вберу я, когда придет уже его время.

Трясущаяся рука Крона закатала рукав другой, и там, под переплетениями трубочек, вливающих в него какие-то чудные растворы, замерцала причудливая вязь, уходящая куда-то наверх, к предплечью.

Флориана вспомнила рассказы — все тело Крона было одной сплошной Меткой.

-Видишь, девочка? Это все оно. Их знания. Их дары нашей семье и нашему делу. Их души, можно сказать...вы тоже все вскоре...внесете свой вклад.

Сморщенная рука дотронулась до лица Флори. Та сжала зубы еще сильнее, почти до хруста.

-Постарайся на Игре, девочка. Это несложно. Убивать нужно уметь, иначе как ты планируешь дальше-то жить?

-Х-хорошо...п-п-п...простите, я...

Хватая ртом воздух, Флориана выбежала в коридор, хлопнув дверью. Судя по звукам, которые уловил кто-то из прислуги — стоявший ближе всего к дверям — ее тошнило.

-А где десерт? — простонал уже успевший напиться до совершенно скотского состояния Базилио Нардьер, начав хлопать в ладоши. — И еще вина! Еще, мать вашу!

Сидящий у изголовья его кровати человек не был похож на священника, пусть и носил одежды такового. Это лицо скорее подошло бы какому-нибудь отморозку из подворотни, такому, который не постесняется вскрыть глотку кому угодно за пару лишних монеток. А речь человека была еще более странной, ибо она шла вразрез и с лицом, и с одеждой. По речи он был словно бывший военный, не привыкший бросать слова на ветер.

-А ты в курсе, что тебя ищут, парень?

Отвечать было сложно — бинты мешали. Но, повернув голову в сторону своего собеседника, он все же нашел в себе силы продолжать разговор.

-Да. Простите. Я принес вам столько проблем...

-Это уж точно, шороху ты порядочно навел. Ты вот неделю уже тут валяешься, и не знаешь небось, что семейка-то твоя совсем с цепи сорвалась. Все дороги прочесывает, все леса окрестные. Фамильяры так везде и носятся каждую ночь. Вчера две машины у нас останавливались, вылезали там ваши, твое фото под нос всем совали.

-Вы...

-Не трясись, ничего мы им не сказали. Хотя денег они изрядно предлагали за твою шкуру. Вот что, увозить тебя надо, причем срочно. Не только отсюда, из страны. Они просто так не отступятся. Ты ходить-то как, уже можешь?

-Немного. Спасибо...спасибо, что...не выдали им.

-Не по доброте душевной, само собой. Ты много не воображай, ты просто набит их секретами, как пылью, грех не воспользоваться. Как разведчик, вырвавшийся из вражеского тыла.

-Я не так уж и много могу рассказать...

-Но тем не менее, что-то да можешь. Потому мы тебя и оставили. Пока польза есть. А потом уж...ну, как себя покажешь.

-Я...я не буду просто балластом.

-Ну, мне-то все равно, на самом деле, я тебя больше-то скоро и не увижу. Но захочешь жить — постараешься, уж ты мне поверь. Кстати, раз уж пошла речь...расскажи-ка мне одну вещь.

-Что?

-Ты говорил, что смог убежать лишь со второй попытки. Один. А что же случилось в первый раз?

Дождь лил, как из ведра. И ладно бы только это — небо то и дело перечеркивала очередная ветвистая молния. Гремел гром и хлопали оконные ставни. Закрыть окно должен был тот, кто выбирался наружу последним. Кирик не удивился, когда узнал, что это будет именно он.

Кое-как прикрыв ставни, он кинул вниз небольшой мешочек — Аньелло поймал тот на лету и раздраженно зашипел, призывая двигаться быстрее. И без того готовый свалиться в обморок от страха, Кирик и двинулся — да так, что чуть не полетел вниз, не удержав прочную веревку.

-Идиот, — прокомментировал внизу Карло, как только ботинки Кирика окунулись в грязь. — Еще громче не мог?

-Я...

-Пошли!

Аньелло продумал все — по крайней мере, он говорил так сам, по крайней мере, в это можно было верить. Старший сын Базилио Нардьера всегда был настоящим образцом для подражания, всегда знал, что делает. Во многом он даже превзошел и самого Задохлика, не унаследовав, к счастью, отцовскую трусость, бесхребетность и склонность запивать все проблемы вином. Он позаботился обо всем. Совершенно точно.

Аньелло Нардьер потратил около года, чтобы досконально изучить всю территорию их имения, найдя каждый тщательно запрятанный узелочек, которые вместе составляли внушительную во всех отношениях защитную сеть. Разобрался, как и что в этой сети работает, и, конечно же, как сделать так, чтобы работать на какое-то время перестало. Изучил повадки сторожевых фамильяров, выискал в старых книгах про все известные их слабые места. Месяцами тренировался — не только бесшумно двигаться, но и в разрушительных заклятьях, которые вовсе не входили в разработанную для него программу обучения. Все это, как и многое другое, приходилось, конечно же, делать тайком от отца и прислуги, мало того, обязанность корчить из себя идеального сына и продолжателя славных дел рода никто не отменял. Аньелло в душе даже радовался, что Крон прибыл в этом году — еще один год ломания этой комедии, этой двойной жизни, одинаково трудной и ужасной в обоих ее частях, он, наверное бы, уже не вынес.

А выносить приходилось не только это. В конце концов, он был старшим. Все остальные надеялись на него — а он не мог их подвести. Никак не мог.

Защита имения была продумана на совесть — ключевые точки, отвечавшие за поддержание Замкнутых Полей были продублированы и надежно изолированы от посторонних вмешательств уже своими барьерами. Ни один элемент защитного кокона нельзя было выдернуть из общей системы без того, чтобы система не встала на дыбы, встревожив всех и каждого. Просто повыбивать из своих мест накачанные энергией предметы, разрушить управляющие письмена на стенах в комнатах, где находились основные узлы да бежать, проломив ослабшее Поле нечего было и думать — провал настиг бы их еще на первом этапе вместе со слугами дома. Аньелло пришлось действовать тоньше, и вторую часть в плане их великого побега сыграла уже его сестра. День за днем Мария осторожно плела свои чары вокруг одного из слуг, что были к ней приставлены, через несколько месяцев добившись полного контроля. Не тратил времени зря и Карло — разобравшись в системе защиты, он нашел способ ее не отключить, вызывав тем самым тревогу, но перенастроить, а Флориана и Кирик, в свою очередь, выполняли менее сложные, но никак не менее важные задачи — тайный сбор всего необходимого для побега, как то еда, одежда и прочие предметы первой необходимости — а также тихое воровство простеньких Тайных Знаков из семейных закромов.

Год двойной игры, год осторожных приготовлений. Год чудовищного терпения. Наконец, все это должно было остаться позади. Ночь за ночью, собираясь в чьей-нибудь спальне, они репетировали этот план до автоматизма, заучивая все — от маршрута ночных фамильяров до распорядка дня и графика дежурства у прислуги. Ночь за ночью они не спали, а днем, валясь с ног от усталости, работали не покладая рук, чтобы отец и прислуга ни о чем не догадались. Кирик думал, что у каждого были свои причины не сдаваться. Кого-то подпитывала злость, кого-то страх. Кто-то просто хотел увидеть хоть раз что там, за горизонтом...

Аньелло шел первым, за ним, чуть отставая — Мария и Флориана, Кирик и Карло замыкали процессию, смотря по сторонам и частенько оборачиваясь назад. Путь их лежал к той самой несчастной сараюшке, в которой еще в начале осени Кирик с Флори, кажется, сто лет назад, прятались от проливного дождя. Именно там, под разломанными досками, под грудой специально натасканного туда за последние месяцы хлама, лежали их рюкзаки со всем необходимым.

Шлепая по тропинке, Аньелло медленно развязывал мешочек, который отдал ему Кирик, выуживая оттуда тонкую, похожую на медную, пластинку. Взяв одну и спрятав под одеждой, стороной с гравировками к сердцу, он передал мешочек дальше по цепочке.

-Быстрее.

-Холодно, — пожаловалась Флориана, засовывая пластинку себе за воротник. — Ой!

-Тихо ты.

А вот и сарайчик. Приказав остальным оставаться пока в зарослях, Аньелло медленно прокрался к ветхому сооружению, осматриваясь в поисках каких-нибудь следов фамильяров. Тишина и пустота. Никто не следит за этой рухлядью, ну и правильно, кому она...

Старший сын Базилио Нардьера встал как вкопанный, когда увидел, что дверь в сарайчик открыта. Жестом приказав остальным спрятаться, он медленно, по шажку, приблизился к сараю. Внутри кто-то явственно шебуршался, на крюке у дверей висела тлеющая лампа. Спрятавшись за углом, Аньелло прошептал короткую формулу, растопырив пальцы и указав на последнюю. Лампа, сорванная порывом ветра, грохнулась в грязь — тихо, но достаточно для того, чтобы тот, кто хозяйничал в сарае, встрепенулся и выглянул наружу...

...чтобы тут же получить кулаком в висок и повалиться лицом в грязь. Незнакомец еще и опомниться не успел, а Аньелло уже держал у его горла раскладной нож, зажимая рот, ощупывая необычайно холодное лицо, холодное, как...

Маска.

-Что ты тут делаешь? — зло прошипел Аньелло на ухо слуге.

-Я...прошу вас...я пошла за маслом для ламп...кто...

Нервы его были на пределе. Она могла закричать. Могла. Могла их всех выдать.

Он терпел год. Он страдал куда больше. Он не мог дать этой девке все испортить.

К тому же, она вообще не человек.

-Кто вы? Что вы здесь д...

Аньелло чиркнул лезвием по глотке служанки, отправив тело в грязь. Еще несколько минут он стоял, кажется, провалившись в другой мир, и рассматривая окровавленные руки свои, державшие нож. Стоял в этом жутком ступоре, не в силах поверить, что сделал только что, он до тех пор, пока не вышла к нему Флори и не закричала, увидев дергающееся в грязи тело. К счастью, Карло был уже рядом и быстро зажал ей рот.

-Она...она могла нас выдать, — деревянным голосом произнес Аньелло. — Так было надо. Так было надо.

-За вещами, быстрее, — прошипел Карло остальным. — Тебе помочь ее убрать?

-Я...я сам.

Путь от сарая, где был оставлен труп, проходил уже в скорбном молчании. Флориана дрожала и плакала, Мария стучала зубами от холода. Аньелло шел с пустым взглядом, все сильнее сжимая в кармане свой нож.

-Так было надо. Так было надо, — время от времени бормотал он. — Так было надо.

Трижды они останавливаясь, пережидая: над деревьями проносились птицы и проскакивали по ветвям существа, рассмотреть которых было куда сложнее. Они предпочитали пропускать всех — кто знает, через какую тварь на тебя может сейчас глядеть грозный Крон...

А вот и полянка — крохотная полянка с примятой дождем травой, дальше которой заходить было строго-настрого запрещено: там были границы Замкнутых Полей.

А дальше — непролазная чаща, отделявшая их от шоссе. От большого мира.

От свободы.

-Сколько? — глухо спросил Аньелло, ткнув сестру в бок.

-Без десяти, — ответила Мария, взглянув на часы. — Мы рано, он в два часа это сделает.

-Тогда привал.

Они повались в мокрую траву, сбрасывая рюкзаки, вытирая со лбов холодный пот, и перешептываясь. Их всех переполнял страх и он был готов уже хлынуть через край.

Лишь Аньелло не дал себе отдыха, лишь он один, взяв у сестры часы, напряженно отсчитывал каждую секунду.

До двух часов оставалось две минуты, когда он поднял всех на ноги, заставив вновь надеть рюкзаки.

-А теперь бегом! И не останавливаясь!

Два часа ровно.

Где-то позади раздался адский грохот. Если бы они сейчас обернулись, то могли бы увидеть потрясающей красоты явления, что творились в небе над особняком. Это было похоже на северное сияние, только еще красивее.

Но у них не было ни времени, ни желания оборачиваться. Они бежали. Бежали сломя голову, зная, что теперь уж совершенно точно не имеют права медлить.

Зачарованный Марией слуга сделал все как надо, внеся определенные Карло коррективы в четко выверенные схемы работы Замкнутых Полей, не отключая их, но буквально выворачивая наизнанку и напрочь меняя программу действия, превращая из непреодолимой преграды в оружие, заставляя хлестать смертоносной силой по всему, что было внутри них, вместо того, чтобы защищать.

Заставляя калечить и убивать все, что было внутри и имело Цепи.

Будучи уже в двух шагах от чащобы, в которую им предстояло нырнуть, Аньелло все же обернулся. Увидел пляшущие в небе огни и заорал со всей силы, закричал, вложив в этот вопль все, что копилось в нем с самого детства.

-Гори! Гори, старая мразь! Отправляйся к своему Истоку прямой дорогой!

Вот остановилась Мария, и ее напряженное лицо разгладилось, а в глазах заплясали радостные огоньки, словно запалившись от тех, что были в небе. Остановился Карло, зачарованно глядя на феерию красок в ночном небе. Остановился Кирик, подхватив Флориану — она снова плакала, но то были слезы облегчения, слезы радости...

Старший сын Базилио Нардьера первым сбросил радостное оцепенение, тронув Кирика за плечо.

-Нам пора. Сейчас весь дом на уши встанет.

Где-то далеко-далеко залаяли собаки.

-Началось. А вот теперь — вперед и без оглядки!

За окном шумел ветер. Человек в одежде священника, которая не подходила к его лицу, и с лицом, которое не подходило к его голосу, стряхивал пепел в баночку. Дыма Кирик не чувствовал — его перебивал начистую запах лекарств, что висел в помещении.

-Интересный способ вы придумали.

-Это все Аньелло, — выдохнул Кирик. — Когда Крон только прибыл, даже он изменил своему спокойствию. Порывался начать все в тот же день. Но все-таки справился с собой. И начали мы тогда, когда и планировали.

-Тяжело было?

-Бежать? Да. Там сыро было, холодно. И очень темно. Мы бежали до самого утра, просто неслись напролом. С одним компасом на всех и старой картой.

-Кто за вами шел?

-Все. Все, кто был у семьи и не попал под удар. Спустили собак, потом фамильяров. Вначале тех, которые ищут. Потом тех, которые уже убивают.

-Что вы планировали делать дальше, как сбежите?

-Выбраться на шоссе. Захватить машину.

-У вас что, кто-то умел водить?

-Никто.

-Понятненько...и на чем же вы прокололись?

-Было пять утра. Или семь. Не помню. Мы уже еле шли. Трудно было...но мы выбрались на шоссе...

-И что же?

-Нас там ждали.

Солнце уже успело подняться, но оно сейчас только мешало, только резало безжалостно своими лучами привыкшие к тьме глаза. Перемазанные в грязи, изможденные, исцарапанные ветвями, в синяках и ссадинах, дети Базилио Нардьера с трудом, но преодолели очередной овражек, оказавшись на пустынной проезжей части, по обе стороны от которой был густой лес. Аньелло в изнеможении рухнул лицом вниз, и промерзший асфальт был для него сейчас так же приятен, как холодный компресс на голову.

-Нам нельзя задерживаться, — доковылявший до дороги Карло дернул брата за руку. — Вставай. Вставай, слышишь?

Тот медленно поднялся на ноги, затравленно осмотрелся по сторонам.

-Город должен быть в той стороне, — пробормотал он после некоторых раздумий, неопределенно ткнув рукой куда-то за поворот. — Там. Где-то там, карта не врет, я уверен...